Ну вот, как я уже сказал, я стоял там в досаде на завалявшийся пятипенсовик и раздумывал, что мне предпринять по поводу подходящей одежды и ночлега. Я находился как раз под светофором возле "Олдвика", знаете, как раз перед поворотом к Ланкастеру. В это время загорелся красный свет, и рядом со мной притормозила машина. В ней сидела Крис. Она была одна.
- Крис?
- Разумеется, тогда я еще не знал, что ее так зовут. Она мельком взглянула на меня. Улица была абсолютно пустынной. Только я и она - больше никого. Я оказался совсем рядом с дверцей машины и ничуть не удивился, как будто это было вполне естественно, когда она улыбнулась и спросила: "Вас куда-нибудь подвезти, мистер?" И я ответил: "Да, на край света", а она ответила: "Это мне не совсем по дороге. Чэттэм, Февершам, Кентербери и куда-нибудь к восточному побережью вас устроит?" Что ж, это тоже был выход: не мог же я стоять там всю ночь, а выдумать сколько-нибудь правдоподобную историю, чтобы напроситься на ночлег к одному из приятелей, я был не в состоянии. К тому же весь тот мир мне уже стал казаться чуждым. Она была очень приветлива со мной. Я не рассказал ей всего, что сказал сейчас вам, но вскоре она поняла, что я остался без гроша. Я пустился было в объяснения, но она сказала: "Хватит, я ничего не хочу знать. Давайте примем друг друга такими, как есть. Вы - Робин, я - Крис, и все". До этого я представился, как Роберт Станвей, она, сама о том не подозревая, вдруг назвала меня так, как меня все звали в детстве, - Робин. Мои приятели звали меня Бобби. Мне было ужасно приятно, что кто-то снова назвал меня Робином.
- Почему же вы назвались Станвеем?
- Сам не знаю. Вероятно, хотелось отмежеваться от фамилии, с которой было связано мое злосчастное наследство. В любом случае этой фамилии я славы не прибавил. И в душе я всегда оставался Станвеем.
- Продолжайте.
- Продолжать-то больше почти нечего. Она предложила пожить у нее. Сказала, что живет одна, но… но что я буду гостем, не более того. Я спросил, не боится ли она рисковать, приглашая в дом человека с улицы, а она ответила: "Я всю жизнь только и делала, что рисковала, и мне всегда везло".
Я не очень-то верил, что мы уживемся, но все обернулось прекрасно. Она оказалась права. Принять друг друга такими, как есть, - это ее решение сделало нашу жизнь и легкой и приятной. Я понимаю, это странно звучит, но у меня было такое чувство, что мы знакомы сто лет. Если бы мы стали знакомиться по всем правилам, то нам, наверное, потребовались бы недели, а может, и месяцы для того, чтобы так легко и свободно общаться. Нам было хорошо вместе. Я не имею в виду ничего интимного, хотя она была чудо как хороша. Просто я считал ее молодчиной, она была сама доброта. У меня с собой не было и пары белья. Весь следующий день я провел в купальном костюме и чьем-то халате, которые случайно оказались в коттедже. В понедельник миссис Питтс входит ко мне в комнату и говорит: "Вам чемодан, сэр!" - и бухает на пол чемодан, который я видел впервые в жизни. В нем оказалось абсолютно все: твидовый пиджак, брюки из шерстяной фланели, носки, рубашки - в общем, все, что требуется. Чемодан не новый, но на нем был ярлычок с моей фамилией. Она даже запомнила мою фамилию! Не могу передать вам, что я при этом почувствовал. Понимаете, впервые за многие годы мне кто-то что-то давал, а не брал. Последнее время меня окружали люди, которые только требовали: "Дай, дай, дай", "Бобби заплатит", "Бобби одолжит свою машину". Мной как человеком никто из них никогда и не интересовался. Они, по-моему, даже хорошенько не знали меня в лицо. Этот чемодан с одеждой меня окончательно доканал. Я был готов умереть ради нее, если бы это понадобилось. Она рассмеялась, когда увидела меня в новом облачении, - вещи, конечно, были не такие дорогие, как те, к которым я привык за последнее время, но как раз на меня и сидели хорошо… Так вот, она рассмеялась и говорит: "Это, конечно, не с Бартон-стрит, но выглядит неплохо. И ты не можешь упрекнуть меня, что я не разбираюсь в размерах!"
И мы стали проводить все время вместе - загорали, бездельничали, читали, болтали, ходили купаться, даже готовили еду в отсутствие миссис Питтс. Я перестал думать о будущем. Она предупредила, что дней через десять ей нужно будет отсюда уезжать. Из деликатности я в первый же день хотел уйти совсем, но она не позволила. А потом я больше и не пытался. Так и вышло, что я жил у нее, не зная ее полного имени.
Он с облегчением вздохнул и откинулся на стуле.
- Теперь я понимаю, что психоаналитики не зря зарабатывают большие деньги. Уже давно я не испытывал такого удовольствия, как сейчас, когда наконец рассказал вам все.
Грант невольно улыбнулся: юноша так располагал к себе своей детской наивностью! Но тут же инспектор стряхнул с себя это чувство, как вылезший из воды пес. Обаяние. Самое опасное оружие из всего арсенала человеческих средств защиты. Его действие продемонстрировали сейчас у Гранта перед самым носом. Теперь Грант уже вполне бесстрастно и пристально вглядывался в добродушное, слабовольное лицо сидевшего перед ним молодого человека. Он знавал по меньшей мере одного убийцу с точно таким же типом красоты: голубоглазый, приветливый, безобидный на вид, он бросил расчлененный труп своей возлюбленной в яму с известью. Глаза Тисдейла были особого, бледно-голубого цвета, который, по наблюдениям Гранта, присущ мужчинам, не мыслящим себя вне женского общества. Такие глаза бывают у маменькиных сынков и иногда у заядлых сердцеедов.
Ладно, историю Тисдейла он проверит потом. А пока…
- И вы думаете, я поверю, что за все четыре дня, проведенные с мисс Клей, вы так и не догадались, кто она такая? - спросил он, стараясь незаметно подвести Тисдейла к самому важному для него вопросу.
- Я подозревал, что она актриса. Отчасти по тому, - о чем она говорила, но главным образом по количеству киножурналов в доме. Однажды я спросил ее об этом, но она сказала: "Никаких имен и никаких допросов, Робин. Так будет лучше. Не забудь, о чем мы договаривались".
- Понятно. Среди одежды, которую купила для вас мисс Клей, был плащ?
- Нет. Только дождевая накидка. Пальто у меня свое.
- Значит, поверх вечернего костюма на вас было пальто?
- Да. Когда мы отправились обедать, моросил дождь. Мы - я имею в виду всю компанию.
- Оно и сейчас у вас?
- Нет. Его украли из машины, когда мы ездили осматривать Димчарч. - В глазах Тисдейла вдруг появилось беспокойство. - А что? Какое отношение имеет ко всему этому пальто?
- Вы заявили о краже?
- Нет. Ни она, ни я не хотели привлекать к себе лишнего внимания. Но что…
- Расскажите мне, пожалуйста, поподробнее про утро четверга.
Лицо человека, сидевшего напротив Гранта, стало меняться на глазах: из беззаботного оно снова сделалось напряженным, даже враждебным.
- Как я понял, вы не отправились купаться вместе с мисс Клей, так?
- Так. Но я проснулся сразу же после того, как она уехала…
- Откуда вы знали, когда именно она уехала, если спали?
- Потому что было только шесть утра. Она не могла уехать намного раньше, и миссис Питтс потом подтвердила, что я вышел из дому буквально за ней следом.
- Так. И, грубо говоря, за те полтора часа, что прошли между тем, как вы встали с постели, и тем, когда увидели тело мисс Клей на берегу, вы успели дойти до Расщелины, украсть ее машину, доехать почти до Кентербери, раскаявшись в содеянном, вернуться назад и обнаружить, что она утонула. Я ничего не упустил?
- Пожалуй, ничего.
- Если вы действительно испытывали к мисс Клей, по вашим же словам, огромную благодарность, как вы объясните кражу ее машины? Это, по-моему, чудовищно.
- Не то слово! Я и теперь не могу поверить, что я действительно это сделал.
- Вы уверены, что не входили утром в воду?
- Конечно уверен, а в чем дело?
- Когда вы последний раз купались? Я имею в виду до утра четверга?
- Во вторник днем.
- Ваш купальный костюм в четверг был абсолютно мокрым.
- Откуда вы это знаете? Ну да, он был мокрый. Но не от соленой воды. Я разложил его просушить у себя под окном, а когда стал в четверг одеваться, то заметил, что птицы, которые сидели высоко на яблоне, вон той, ветви закрывают фонарь, - так вот, птицы обошлись с моим купальником довольно нагло. Поэтому я простирал его снова в той воде, в которой только что помылся.
- Вы не вывесили его сушиться опять?
- Опять туда же?! После того, что эти птицы учудили? Нет, я повесил его на сушилку для полотенец. Бога ради, инспектор, объясните же наконец, какое отношение все это имеет к смерти Крис? Неужели вы не видите, что вопросы, смысл которых мне непонятен, пытка для меня? Все это выше моих сил. Утреннее слушание было последней каплей. Один за другим они снова и снова описывали, как обнаружили тело. Тело! Какое тело, когда это Крис, Крис! А теперь вы со своими вопросами и недоверием к каждому моему слову. Даже если не все ясно с обстоятельствами ее смерти, какое отношение к этому имеет мое пальто?
- А такое, что в ее волосах запуталось вот это.
Грант открыл картонный коробок, лежавший перед ним на столе, и извлек оттуда пуговицу от мужского пальто. Она была вырвана с мясом, оборванные нитки болтались вокруг ее ушка, и в них запуталась тонкая прядка золотистых волос. Тисдейл вскочил со своего места и, опершись о стол, склонился над предметом:
- Так вы считаете, что кто-то утопил ее? Взял и просто утопил?! Но пуговица не моя. Таких пуговиц сотни и тысячи. Почему вы решили, что она моя?
- Я еще ничего не решил, мистер Тисдейл. Я просто рассматриваю разные варианты, чтобы свести их количество до минимума. От вас я хотел бы одного: чтобы вы вспомнили, на каких предметах вашей одежды могли быть такие же пуговицы. Вы сказали, что у вас было пальто, но его похитили.
Тисдейл, не мигая, уставился на инспектора, то беспомощно открывая, то вновь закрывая рот. В дверь небрежно постучали, она тут же распахнулась настежь, и посреди комнаты оказалась худенькая девочка-подросток лет шестнадцати, в потертом твидовом пиджаке, с непокрытой головой и спутанными волосами.
- Ой, извините, - проговорила сия молодая особа. - Я думала, отец у себя. Еще раз простите.
В этот момент Тисдейл без чувств грохнулся ничком об пол. Грант, сидевший по другую сторону стола, вскочил, но худенькая девчушка, без видимой спешки, оказалась возле Тисдейла раньше.
- Ай-ай-ай! - проговорила она и, обхватив безжизненное тело за плечи, ловко перевернула Тисдейла на спину. Грант взял с дивана подушку, чтобы подложить ему под голову.
- А вот этого не надо, - сказала она. - Голова в таких случаях должна лежать ровно, если только это не апоплексический удар, а апоплексии у таких молодых не бывает.
Произнося это, она расстегивала ему воротничок и развязывала галстук с проворством стряпухи, обравнивающей сладкий пирог. Грант заметил, что ее загорелые худенькие запястья покрыты царапинами разной стадии заживления и что рукава ее ковбойки для нее слишком коротки.
- Кажется, бренди вон в том шкафу. Отцу пить нельзя, но он все равно не слушается.
Грант действительно обнаружил бренди в указанном месте, а когда вернулся к Тисдейлу, то увидел, что она легонько, но настойчиво похлопывает еще не пришедшего в сознание юношу по щекам.
- Вы, я смотрю, прекрасно знаете, что надо делать в таких случаях.
- Еще бы, я руковожу школьным кружком гидов-инструкторов.
Манера общения у нее была лаконичная, но вполне дружелюбная.
- Оч-чень глупая организация, но по крайней мере вносит в жизнь хоть какое-то разнообразие. А разнообразие - это самое главное в жизни.
- Так всему этому вас научили в кружке гидов?
- Да нет, что вы. Там они в таких случаях дают понюхать горелую бумагу или ароматические соли. А этому я выучилась в раздевалке.
- Где?!
- В раздевалке, в клубе спортивной борьбы. Я всегда болела за Пете, но в последнее время у него пропала быстрота, реакция стала замедленной. Во всяком случае, надеюсь, что с ним ничего плохого не приключилось, только это. Сейчас очнется. - Последнее ее замечание относилось к Тисдейлу. - Теперь, пожалуй, ему можно дать бренди.
Пока Грант вливал алкоголь в горло Тисдейла, она спросила:
- Вы что же, допрашивали его с применением силы? Вы полицейский, да?
- Послушайте, милая барышня, простите, не знаю вашего имени…
- Эрика. Эрика Баргойн.
- Так вот, дорогая мисс Баргойн, как дочери старшего констебля, вам должно быть известно лучше других, что от применения силы в нашей стране больше всего страдает в первую очередь сама полиция.
- Тогда отчего он потерял сознание? Он что, преступник?
- Я не знаю, - вырвалось у Гранта.
- Едва ли, - сказала она, окидывая закашлявшегося Тисдейла задумчивым взглядом. - Навряд ли он годится на что-нибудь путное.
Она произнесла это все тем же тоном стороннего наблюдателя, видавшего и не такое.
- Не поддавайтесь внешнему впечатлению, оно бывает обманчиво, мисс Баргойн.
- А я и не поддаюсь. То есть не в том смысле, о чем вы подумали. Он не в моем вкусе. По внешнему виду тоже можно многое сказать, надо только разбираться, что к чему. Вы же не станете, например, покупать хорошенького жеребца, если у него глаза близко посажены?
Грант вынужден был признаться себе, что это самая удивительная беседа из всех, которые ему когда-либо приходилось вести. Девушка стояла перед ним засунув руки в карманы пиджака, которые от долгого употребления совсем отвисли. Рукава были обтрепаны, а из самого пиджака в местах, где его зацепили шипы ежевики, торчали нитки. Из юбки она давно выросла, и один чулок на тонкой, как спичка, ноге был весь перекручен. Лишь по ее ботинкам, расцарапанным, как и руки, но прочным, на толстой подошве и явно дорогим, можно было догадаться, что она не из сиротского приюта. Но затем Грант перевел взгляд на ее лицо. Оно явно свидетельствовало о том же. Спокойная независимость бледненького треугольного личика не могла явиться следствием воспитания на деньги добровольных пожертвователей.
- Так-то лучше! - ободряюще сказала она, обращаясь к Тисдейлу, пока Грант помогал ему подняться и подводил к стулу.
- Сейчас вам станет совсем хорошо. Хлебните-ка еще немного бренди. Лучше выпейте его вы, чем отец, он все равно изведет все виски как бы на растирания. Я пошла. Вы не знаете, где отец? - обратилась она к Гранту.
- Пошел перекусить в "Корабль".
- Спасибо, - и, обращаясь к еще не вполне очнувшемуся Тисдейлу, добавила: - У вас воротник слишком тесный.
Когда Грант уже собирался распахнуть перед нею дверь, она проговорила:
- Кстати, вы так и не сказали, как вас зовут.
- Грант. Всегда к вашим услугам. - И он отвесил ей легкий поклон.
- Пока я в них не нуждаюсь, но, может, когда и воспользуюсь.
Она задержала на Гранте внимательный взгляд. Грант поймал себя на мысли, что ему ужасно не хочется, чтобы она и его причислила к категории "хорошеньких жеребчиков".
- Вот вы в моем вкусе, - услышал он. - Мне нравится, когда у мужчин широкие скулы. До свидания, мистер Грант.
- Кто это? - спросил Тисдейл слабым, безучастным голосом.
- Дочка полковника Баргойна.
- Она права насчет моего воротничка.
- Это что, один из подаренных?
- Да. Вы меня арестуете?
- Нет, с чего вы взяли?
- Это было бы не так уж и плохо.
- Да ну? Отчего же?
- Сам собою решился бы вопрос, куда мне деваться. Из коттеджа я утром ушел. И теперь без крыши над головой.
- Вы серьезно решили начать бродячую жизнь?
- Конечно. Вот только обзаведусь подходящей экипировкой.
- Мне бы хотелось, чтобы вы задержались на какое-то время. Вдруг мне понадобится от вас дополнительная информация.
- Понимаю. Но куда мне деться?
- А что если вам вернуться опять в конструкторское бюро? Почему не попытаться найти работу?
- Никогда больше туда не вернусь. Только не в бюро. Меня туда сунули потому, что я умею чертить.
- Следует ли понимать вас так, что вы считаете себя неспособным заработать на кусок хлеба?
- А вы язва! Нет, от работы я не отказываюсь. Вопрос только в том, на что я гожусь.
- За те два года, пока вы болтались в высшем свете, должны же вы были ну чему-то научиться, ну машину водить, что ли.
В это время почтительно постучали и в дверь просунулась голова сержанта.
- Извиняюсь, что потревожил вас, сэр, но мне нужно кое-что проверить по картотеке шефа. Срочно.
Получив разрешение, он вошел в кабинет.
- В этот сезон у нас на побережье весело. Прямо как на континенте, - заметил он, просматривая картотеку. - Ага, вот он, шеф-повар в "Моряке". Это за городом, значит, в нашем округе. Так вот, шеф-повар в "Моряке" пырнул ножом официанта за то, что у него перхоть. У официанта то есть. Теперь шеф-повар на пути к тюрьме, а официант - к больнице. У него, кажется, задето легкое. Ну ладно, спасибо, сэр. Еще раз извините за беспокойство.
Грант посмотрел на Тисдейла. Тот с меланхолично-рассеянным видом поправлял узел галстука. Поймав взгляд Гранта, Тисдейл вначале выразил полное недоумение, но затем догадался и с живостью спросил:
- Послушайте, сержант, вы не знаете, они нашли замену официанту?
- Точно знаю, что не нашли. Менеджер, мистер Тозелли, волосы на себе рвет.
- У вас ко мне больше нет вопросов? - спросил юноша Гранта.
- На сегодня все. Желаю удачи, - отозвался Грант.
5
- Нет, еще никого не арестовали, - сообщил Грант по телефону начальнику криминального отдела Скотланд-Ярда, Баркеру. Разговор происходил ранним вечером. - Однако в том, что это убийство, у меня никаких сомнений нет. Медицинский эксперт тоже в этом убежден. Пуговица в волосах, конечно, могла оказаться случайностью, хотя если бы вы сами ее видели, то тоже пришли бы к заключению, что это не случайность; но, помимо этого, у нее все ногти обломаны, будто она за что-то цеплялась. Все, что удалось обнаружить под ногтями, сейчас на анализе, но там задержалось не много - после целого часа в морской воде, сами понимаете.
Что?.. Видите ли, все сходится на одном человеке, но странным образом одни улики исключают другие. Думаю, разобраться будет сложно. Я оставляю здесь пока Вильямса, для того чтобы он занялся выяснением и уточнением обычных деталей, а сам хочу сегодня вечером вернуться в город. Надо увидеться с Эрскином, ее поверенным. Он приехал к самому началу слушания, а я потом провозился с Тисдейлом и упустил его. Будьте добры, узнайте, когда он сегодня попозднее сможет уделить мне время. Похороны состоятся в понедельник на кладбище Голдерс-Грин… Да, будут кремировать. Пожалуй, я тоже туда заеду. Хочу взглянуть на ее друзей-приятелей… Да, может, пойду пропустить стаканчик, но это будет зависеть от того, когда я освобожусь… Спасибо.
Грант повесил трубку и присоединился к Вильямсу. Тот решил попить чайку: для обеда было еще слишком рано, а Вильямс обожал яйца с беконом и большим количеством жареного хлеба.
- Сегодня воскресенье, так что наши расследования насчет пуговицы могут несколько притормозиться, - заметил Грант, устраиваясь рядом. - Ну а что говорит миссис Питтс?