- Ты же не собираешься мне рассказывать о дополнительных телефонах?!
- Нет, я уже давно это дело забросил. К тому же это ты хотел поговорить, так что говори.
- Хорошо. Арни Олбрайт.
Келп подождал немного, потом спросил:
- Это тема для разговора?
- Да.
- Он на юге, на реабилитации.
- Он вернулся, позвонил мне и сказал, что там все прекрасно закончилось.
- Я бы послушал другое мнение.
- У тебя будет возможность. Составить свое собственное мнение, - предложил Дортмундер. - Он хочет нас видеть. Сказал, что у него для нас отличное предложение.
- Для нас? - переспросил Келп, рассматривая вошедшую в кухню Анну Марию. Она улыбалась и была в шубке. - Арни звонил не мне, а тебе, Джон.
- Но ему известно, что мы команда.
- Арни Олбрайт мне не звонил, так что мне там делать нечего.
- Он говорит, что это поистине шикарное предложение.
- Вот и хорошо. Ты сходишь сам, и если это действительно окажется шикарное предложение, тогда ты позвонишь мне. Ты даже можешь прийти ко мне и описать все в подробностях.
- Энди, - сообщил Дортмундер. - Я с тобой поделюсь.
- Не напрягайся.
- Я просто не могу сделать это один, - признался Дортмундер. - Боюсь увидеть что стало с Арни после этого курорта. Или мы идем вместе или я не иду вообще.
Келп почувствовал себя в ловушке.
- Послушай, Джон, - начал Келп, и Анна Мария вновь прошла по комнате, уже из кухни в спальню. Она все еще улыбалась и по-прежнему была в шубке. На полдороге она остановилась и распахнула ее - под шубкой ничего не было. - А-а-а, - простонал Келп.
- Так встретимся там? - тут же спросил Дортмундер.
- Это не честно! В жизни столько отвлекающих маневров! Вот как тут откажешься? Анна Мария двигалась к спальне, а шубка струилась по полу за ней.
- Только не прямо сейчас. Попозже, скажем… сегодня часика в четыре.
- Я встречу тебя там, - сказал Дортмундер. - Снаружи.
- Не могу дождаться, - выпалил Келп, и повесил трубку.
4
- Очередной день в раю.
- Ты каждый день это повторяешь.
- Конечно, я это повторяю, - подтвердил Престон, смахнув с живота песок. - В этом ведь весь смысл. Неизменная похожесть, отсутствие сюрпризов и тревог, вечная, ничем не замутненная приятность нынешнего нашего существования приводит к тому, что я просто обязан охарактеризовать каждый бессмысленный, неспешный и ленивый день одной и той же банальной фразой. Удивляет только то, что ты не говоришь этого каждый день.
Алан нахмурился. Престон подозревал, и не впервые, что Алан не особо-то обращал на него внимание.
- Что не говорю каждый день?
- Это не говоришь каждый день.
Алан состроил обезьянью мордочку, глядя на этого умника в шляпе от Рэд Сокс и солнцезащитных очках.
- Что сказать каждый день?
- О, боже, - простонал Престон.
Ему надо начать все с самого начала, что ли? А смысл? Вместо этого он произнес:
- Ты и понятия не имеешь, как надо вести себя оплаченному компаньону, так ведь?
- Я прекрасный компаньон, не согласился Алан. - Я здесь в полном твоем распоряжении, участвую в разговоре, приношу и отношу, я задвинул на второй план собственные предпочтения и свою индивидуальность, и я никогда не спорю с тобой.
- Ты споришь со мной прямо сейчас.
- Нет, не спорю.
Снова тупик. Престон вздохнул, и его взгляд пробежался сначала по собственной груди; потом по рыхлому розовому животу, нависшему на пояс его алых плавок; поверх кончиков его пальцев ног; дальше, на ту сторону белых деревянных перил, огибающих веранду, где он лежал в гамаке; мимо тонкой полоски опрятных цветочных кадок по бокам выложенной кирпичом дорожки, бегущей вдоль береговой линии; мимо прибоя; и дальше - к зеленому и пенистому морю, пестрому от ныряльщиков с трубками, и летающих виндсерферов, то и дело сталкивающихся с лодками. Даже простое наблюдение за этими деятельными людьми забирало все силы.
- Ненавижу это место, - заявил Престон.
Эти слова Алан без сомнений тоже уже слышал не раз.
- Мы можем поехать куда-нибудь еще, - предложил он.
Престон фыркнул.
- Куда? Везде одно и то же, разве что есть места и похуже. По крайней мере, тут с погодой проблем нет.
Алан махнул рукой вокруг.
- Сейчас август, Престон. Все северное полушарие сейчас такое: нет снега, совсем мало дождей. Ты можешь поехать куда захочешь.
- Ты же прекрасно знаешь, - Престон уже явно начал раздражаться, - что единственное место, куда я хотел бы поехать, и куда, увы, не могу - это мой дом - Нью-Йорк. Там моя квартира. Это мой город, мои клубы, театры, рестораны, мой совет директоров, мои пятисотенные проститутки, говорящие по-французски. И куда я не могу уехать, и ты об этом отлично осведомлен. И ты, также, знаешь почему я этого не могу сделать, так как я об этом постоянно говорю, и это меня угнетает.
- То есть ваши жены.
- Иметь бывших жен это обычная часть сделки. Это всего лишь продукт страстного желания. Однако не предполагается что бывшие жены объединят свои усилия и разденут своего бывшего благотворителя до трусов, после чего еще и трусы подпалят!
- Ты, вероятно, над ними издевался, - предположил Алан.
Престон широко развел руки.
- Ладно, я посмеивался над ними. Экс-жены для того и предназначены, чтобы над ними подшучивали. Мозги с горошину, жадные свиньи.
- И они собрались вместе.
- Ну, как предполагалось, они не должны были объединятся; они должны были ненавидеть друг друга. Если бы эти четыре женщины обижались каждая по отдельности как и предполагалось, то я бы не находился в бегах, преследуемый до самого края земли сворой жадных адвокатов по разводу.
- "Мед Клуб" вообще-то не такой уж край земли, - сообщил ему Алан.
- Он и есть, - настаивал Престон. - Это не сердце, не пульс и даже не главный нерв всей моей жизни, короче это не Нью-Йорк. Нет, Алан, это не Нью-Йорк.
- Согласен.
- Благодарю.
Престон какое-то время помолчал, а потом выдал:
- Если бы я мог вернуться домой, Алан, я бы метнулся туда со скоростью выстрела, как ты прекрасно понимаешь. И, понятное дело, больше не пользовался бы услугами платного компаньона, отчего ты, без сомнения, сдох бы в какой-нибудь канаве от голода. И ты это заслужил. Разве существует что-либо более бесполезное, чем оплаченный компаньон?
- Возможно нет. Конечно же, приятные люди заводят себе компаньонов бесплатно.
- И стоят каждого пенни. А что ты имеешь в виду под "приятные люди"? Я приятный человек! Я улыбаюсь обслуге, шучу с другими гостями.
- Ты язвишь и дразнишься, - не согласился Алан. - Тебе нравится делать больно людям. И мне, будь у меня чувства. Используешь длинные слова, которых они не понимают и ведешь себя так высокомерно, что удивляюсь как ты все еще без тоги ходишь.
- Ага, и не забыть бы лавровый венок, - рассмеялся Престон. - Знаешь за кем я скучаю?
- Ты скучаешь за кем-то? - удивился Алан.
- Мне не хватает малыша Олбрайта. Того мошенника, или кем он там был. Парень словно из фильмов про бродяг.
- Ты скучаешь за ним, - эхом повторил Алан.
- Да, - улыбнулся Престон, вспоминая. - Вот ты говорил что то, что я дразню людей. Он был моим самым лучшим предметом для язвительности. Олбрайт совершенно неподходящая для него фамилия. А когда он выпивал!
- Ты и сам выпиваешь.
- Ну, да, чуть-чуть, - отмахнулся Престон. - Достаточно чтобы поддержать ему компанию, чтобы он мне мог рассказать забавных историй.
- Ты и сам ему рассказал парочку.
- Да? - и Престон задумался, пытаясь вспомнить, что же он растрепал этому малышу Олбрайту. - Да что же, черт возьми, я мог рассказать-то этому Арни?
- Ну, не знаю. Что-то личное рассказывал, когда вы оба были навеселе. Может он и не вспомнил ничего потом. Но, знаешь, мне показалось, что он зачастил к тебе, именно чтобы напоить и расколоть.
- Расколоть? Меня?! Не глупи! Арни Олбрайт был таким же неумехой как и тот инструктор по дайвингу, которого ты мне подсунул.
- Если ты вернёшься к нему, он тебя утопит.
- Это одна из причин почему я не вернусь. Так вот, Арни Олбрайт. И расколоть меня! Он приходил каждый день.
- Потому что идти ему было некуда, как и тебе.
- Платные компаньоны не прерывают своих нанимателей. Он возвращался ко мне потому что в его маленьком сереньком мозге теплилась надежда что однажды он поднимется до одного со мной уровня. Так забавно было за ним наблюдать - косноязычный, с красным курносым носом в попытке найти остроумный ответ.
- И не находил.
- Могу заверить - да. Где бы он сейчас не был, вернулся в город, мне вот интересно - хоть иногда он вспоминает меня?
5
Дортмундер пришел на пять минут раньше, и Келп опоздал на cтолько же, все как обычно. Вообще-то Дортмундер знал, что загаженная квартирка Арни находится на втором этаже, и что окна не выходят на эту улицу, а смотрят на невзрачную вентиляционную шахту с обратной стороны. В любом случае здесь, на Западной 89-ой между Бродвеем и Вест-Энд Авеню он чувствовал себя словно на ладони - а вдруг Арни как-нибудь через окна другой квартиры выглянет и увидит, что Дортмундер торчит тут и вовсе не спешит к нему в гости?
И вот, наконец, появился Келп. Он шел по улице насвистывая, руки в карманах простеньких хлопковых штанов, в голубой футболке-поло с бледным рисунком пантеры на груди слева - видимо Анна Мари срезала лейбл производителя.
- Давно ждешь? - поинтересовался Келп.
- Нет, только что подошел, - решил не давать дружку повода позлорадствовать Дортмундер. - Пойдем.
Он повернулся уже к дому, но Келп возразил:
- Не хочешь сначала обсудить все?
- Что обсудить? - не понял Дортмундер.
- Ну, типа, каков план или цель нашего похода.
- Энди, он еще нам ничего не предложил. Мы обсудим все после того, как будет что обсуждать. Ты просто будь рядом. Пошли уже.
Дортмундер вновь двинулся к подъезду, и в этот раз последовал за ним. Первый этаж в доме занимал магазинчик, торгующий видео играми и увешанный сногсшибающими плакатами со сценами насилия и секса. Входом же в здание служил незаметный проход слева. Они протиснулись сквозь толпу, и Дортмундер нажал кнопку напротив замызганной карточки с фамилией Олбрайт. Затем, устало взглянул на зарешеченное отверстие динамика, уже зная что за этим последует.
- Дортмундер? - проскрипел динамик.
- Так точно, - желал бы он отрицать, но увы не мог, и отвратительный металлический лязг указал им, что дверь открыта. Внутри узкого коридорчика, замусоренного ветхими остатками макулатуры, была крутая лестница на второй этаж, где торчал и глазел на них Арни Олбрайт собственной персоной, изображая на лице гримасу, как он вероятно сам думал, похожую на радушную улыбку.
- Так, вы, значит, вдвоем, - приветствовал он их.
- Я так и знал, что он про меня и не думал! - пробурчал Келп, когда они поднялись на второй этаж. Дортмундер не удостоил его ответом.
Арни повернулся к открытой двери своей квартиры со словами:
- Ладно, заходите уже. Только на меня не пяльтесь, я все еще похож по цвету на армейские штаны.
По правде говоря, выглядел он даже хуже. Загар лег на белую Кожу истинного горожанина словно макияж, что делают покойникам в мертвецкой. Если вдруг кому интересно станет поглядеть как будет Арни Олбрайт выглядеть в гробу - то вот он шанс. Во всем остальном он не изменился - такой же седой, сварливый старик с носом, похожим на причудливый корень дерева. Одет он был в футболку с принтом кинофестиваля Сохо, ярко-голубые шорты и кожаные шлепанцы, видимо сделанные из того же дерева, что и его нос. Его квартирка с маленькими комнатками, небольшим количеством мебели и большими окнами с видом на вентиляционную шахту, в основном была декорирована его коллекцией календарей. Все стены украшали всевозможные январи разных лет вперемешку с длинноногими девушками, хрустальными ручьями, милыми котятами и классическими машинами. Среди них встречались и некомплекты, как называл их сам Арни - календари, начинавшиеся с июня или сентября.
- Садитесь за стол у окна. Только здесь не слышно этого запаха, - предложил им хозяин дома. Так что они уселись по разные стороны кухонного стола, заклеенного некомплектами, и Арни тоже придвинул стул для себя.
- Не так уж тут и воняет, Арни, - заявил Дортмундер.
- Здесь - нет. А ты бы в спальне понюхал! Давайте-ка я вам про свою реабилитацию расскажу.
- Конечно, если хочешь.
- Ты такое называешь предысторией, - пояснил ему Арни. - Я туда и поехал-то из-за того, что моя обожаемая родня вполне ясно дала понять, что альтернативой может быть только внезапная смерть. Уж поверьте, не то, чего пожелаешь ближнему своему.
- Жаль это слышать, - посочувствовал Дортмундер.
- Во-первых, там солнце, - и Арни безотчетно поскреб свою цвета сурового полотна руку. - Его прелести переоценивают. Смотреть на него невозможно, сбежать от него некуда и от него все чешется. Ну, я по крайней мере, чешусь. Еще там океан.
- Слышал, ты там на острове был, - вставил Келп.
- Был, прости Господи. Куда не пойдешь - десять футов и - бульк! Но, вот чего я никогда не понимал в океане… Вот вы думаете это вода, но это не вода.
Келп заинтересованно спросил:
- Не вода?
- Это выглядит как вода, звучит как вода. - Арни пригнулся к ним, и прошептал: - Это соль.
- Ну, конечно, это же соленая вода, - подтвердил Келп.
- Забудь про воду. Это соль! - Арни состроил рожу, отчего сделался еще страшней. - Фу! Не знаю, сколько мне надо было выдуть пива, чтобы избавиться от этого мерзкого привкуса во рту. Потом мне сказали, что, мол, не надо пить столько пива на солнце, что лучше выпить Маргариту. Я выпил Маргариту, а она тоже соленая! Издеваетесь?! Там все соленое. Можно сморщиться как мумия!
- Что-то долгая предыстория, Арни, - перебил его Дортмундер.
- Точно, - согласился Арни. - Я теперь не такой противный как раньше, зато болтаю больше. Это как, знаешь, когда дорвешься до радостей. Так вот о нашем объекте - имя объекта Престон Феавезер. Дортмундер повторил имя и сказал:
- Никогда о таком не слышал.
- Ну, он и не кинозвезда. Он венчурный инвестор. У него денег больше, чем на монетном дворе. Такой вложится в ваше новое дело, а когда все устаканится - эй, гляди-ка, а партнер-то твой куда богаче тебя! А на том курорте он по простой причине - прячется от адвокатов.
- Тех людей, кого надул? - спросил Келп.
- Типа того, - согласился Арни. - но не в бизнесе. Похоже, Престон женился на половине хорошеньких женщин Северной Америки, и они теперь сообща ему решили отомстить. Так что он спрятался на этом острове, и ждет, что они когда-нибудь остынут, что вряд ли. Но дело в том, что этот мудак еще противнее, чем я был раньше. Все его там ненавидят за его заносчивость, которую он и не скрывает, но у него же куча денег, так что все терпят. Он и мне пару раз нахамил, но мне-то что - как с гуся вода, еще один неприятный привкус, как тот океан и все. Но потом мне про его тутошнюю квартиру рассказали.
- Квартира, - задумчиво протянул Дортмундер. - Чувствую, мы добрались до сути.
- Так и есть, - согласился Арни. - У Престона Феавезера шикарный двойной пентхаус в здании на Пятой Авеню. Вид на парк, все дела. И в этой квартире он держит свою коллекцию картин, и испанское серебро и еще много всякого добра. Ну, вы в курсе, что меня-то как раз интересует такое добро, это ведь и есть основа наших взаимоотношений уже долгие годы. Так что я вернулся к этому парню. Зависал с ним; пил, и делал вид что пью; прикидывался, что его мелкие подколки достают меня; и всю дорогу узнавал подробности об этой квартире. Потому что, кажется, я знаю людей - это я про вас, ребята - которые заинтересовались бы в такой квартирке.
- Вполне возможно, - кивнул Дортмундер.
- Зависит от деталей. Как, например, вход и выход, - высказался Келп.
- Вот почему я с этим козлом и тусовался. У него есть парень, личный секретарь или помощник, или как они там называются, я не знаю, по имени Алан Пинклтон и он как раз довольно смышленый. Я пару раз даже подумал, что он раскусил меня, но вроде в итоге все оказалось нормально. И вот к моменту как я вызнал все, что хотел я понял - Престон, этот сукин сын, вылечил меня. Вы можете в такое поверить?
- Престон тебя вылечил? - недоверчиво переспросил Келп.
- Я за ним наблюдал. Видел людей окружающих его, как они на него реагировали и я вдруг осознал - точно так же раньше люди смотрели и на меня! Я, конечно, не был таким же мудаком как Престон, не делал больно намеренно и специально не насмехался над людьми, но все равно. И я сказал себе: "Я не хочу быть Престоном Феавезером! Даже случайно". Вот так я и выздоровел, и вернулся домой, и позвонил тебе, Джон Дортмундер, и вот такое мое предложение.
- Я готов, - ответил Дортмундер.
- Уверен, так и есть. Я так ненавижу Престона, за все то дерьмо, что мне пришлось вытерпеть рядом с ним из-за этой квартиры, что одна только мысль о его роже, когда он войдёт в свой дом - для меня бальзам на душу. Так вот мое предложение: за все, что вы оттуда вынесете я дам вам семьдесят пять процентов от выручки, что, как вы понимаете, отличная цена, и скажем, это двадцать пять, тридцать про…
- Десять, - вставил Келп.
- Пусть даже так, - сказал Арни. - Семьдесят. К тому же это дельце раз плюнуть. Я вам сейчас покажу. Арни подскочил, и выбежал из комнаты. Келп и Дортмундер переглянулись.
- А он реально стал менее противным. Я уже в это не верил, - прошептал Келп.
- Но воняет тут тоже реально, - успел прошептать в ответ Дортмундер, и к ним вернулся Арни, держа в руках детский альбом для рисования.
- Я это нарисовал в самолете на обратном пути, - пояснил он, и присев за стол, раскрыл альбом, весь исчерканный чернильными каракулями. И водя коротким пальцем принялся показывать: - Здание на углу Пятой и Шестьдесят восьмой, восемнадцать этажей. Наверху находится два двойных пентхауса - с северной и с южной части, но оба смотрят на задний двор. Его квартира на южной стороне, окнами на парк, деловой и торговый район Манхэттена, восточная часть. Его сосед денег наверное имеет не меньше самого Престона, но у него какой вид из окна? На испанский Гарлем! И не думайте, что Престон не поизмывался над ним из-за этого.
- Хороший парень, да, - произнес Дортмундер.