– Ну, убийство – это крайний случай, – смягчился Ван Ваныч, – но ты все равно будь нема, как рыба.
Лиза пообещала:
– Буду! Уверяю вас, если спросят, я отвечу, что не только верблюда не видала и не каталась на нем, но и не знаю, какой он из себя, с какой стороны горб растет.
– Вот и молодец, – похвалил ее Ван Ваныч, – завтра тебя ждут! Зайдешь сначала в отдел безопасности к полковнику Муромцу, это мой бывший коллега, скажешь – от меня. Дальше тебя он сам проводит в отдел кадров.
Еще Ван Ваныч предложил ей записать телефон и адрес банка.
– Что мне ему сказать, когда приду? – спросила Лиза.
– Что сказать?.. Спасибо, скажешь! Скажешь, что Шпак его должник. Еще скажешь, что он на сто процентов может рассчитывать на тебя. Ты будешь его человек, вроде как засланный казачок.
– Стучать мне надо будет, что ли?
– О, господи! – изумился Ван Ваныч, осуждающе покачивая головой, – насмотрятся всяких шпионских фильмов и думают, что и в жизни также. Ты будешь для всех остальных вроде как засланный казачок, по блату попавшая в банк, пусть все так думают. Тебе же лучше.
– А на самом деле?
– О, святая простота! А на самом деле, дорогая, ты приехала в Москву из деревни, но обязательно ли об этом афишировать на всех углах?
Лиза отвела глаза в сторону. Который раз уже ей ненавязчиво напоминали, что она засиделась, находится на положении приживальщицы в этом доме. Пора делать серьезные выводы.
– Нет, не обязательно афишировать, – согласилась она.
– Правильно, – Ван Ваныч продолжал ее поучать, – пусть в банке думают, что ты оттуда! – и он показал пальцем в небо, – Уважать не будут, но бояться станут. Непонятное – обычно вызывает страх.
– А если спросят откуда оттуда?
– Придумай, что-нибудь!
* * *
На следующий день с утра пораньше Лиза была в банке по записанному ранее адресу. Уютный трехэтажный особнячок в центре города, в тихом переулке, с отдельным двориком и отдельным заездом принадлежал "Нью-Строй-Банку". Лиза вошла в подъезд, но пройти дальше не смогла. На нее внимательно смотрел охранник.
– Вас ждут?
– Да, я по предварительной договоренности. Моя фамилия беркут.
Охранник заглянул в список лежащий перед ним и удовлетворенно кивнул головой.
– Да, есть такая! Здесь написано, что вы к Муромцу? Но его еще нет!
Лиза подумала, что она не маленькая девочка и если есть предварительная договоренность, то она и сама дорогу найдет.
– Мне вообще-то в отдел кадров!
– Давайте документ!
Охранник, сидящий за пуленепробиваемом стеклом, отксерокопировал ее паспорт, вписал ее данные в отдельный журнал, сверил фотографию с владелицей документа, и только после этого выдал разовый пропуск.
– Я не террористка! – улыбнулась ему Лиза.
– Вижу!
– А то…пристрелили б?
Рыцарю плаща и кинжала шутка не понравилась. Он нажал на невидимую кнопку, и перед ней открылась полукруглая, стеклянная дверь. Уже в спину ей, он с усмешкой сказал:
– Зачем такую красивую стрелять? Стакан бы закрыл! Идти знаете куда?
– Нет!
– На второй этаж, двести пятый кабинет… А говорите, что по предварительной договоренности?.. Обманываете?
– Я никогда не обманываю! – сказала Лиза.
– Так уж никогда? – спросил охранник. Чувствовалось, что ему хотелось поговорить.
– Никогда, – подтвердила она, – это мой принцип!
– С принципами в нашем банке делать нечего! Ступивший за порог сего чертога, забудет принципы и веру в Бога.
Лиза знала за собой это особенное качество, несмотря на острый язычок располагать к себе людей. Вот и сейчас ее словоохотливый собеседник невольно окунал ее в микроклимат денежных акул.
– Ой, как страшно!
"Надо больше молчать", – вспомнила наставления Ван Ваныча Лиза. Она вошла в шлюзовую камеру похожую больше на стеклянную мышеловку. Полукруглая дверь за нею закрылась, и она оказалась в прозрачном, стакане из пуленепробиваемого стекла. При желании охранник мог надолго ее здесь оставить. "Может быть действительно есть резоны в таком жестком режиме охраны"? – подумала она. Забыл он про нее что ли? Она повернула к нему голову и нетерпеливо постучала по стеклу. Охранник выждав лишние две секунды, наконец, открыл вторую половинку двери. "Развлекается"! – подумала Лиза.
На втором этаже в двести пятый кабинет она вошла без стука. Кабинет был надвое разделен стеклянной перегородкой. За стеклом, развалясь в кресле перед монитором телевизора, сидел сорокалетний мужчина и неотрывно смотрел на пустой экран. Хотя он слышал, что к нему вошел посетитель, но не удосужился повернуть голову.
– Здравствуйте!
Мужчина недоброжелательно пробурчал:
– Не отвлекайте, банк для клиентов и посетителей начинает работу в десять часов. А сейчас…
Лиза посмотрела на часы.
– А сейчас без десяти девять!
– Подождите в соседней комнате, я занят. Кто вас пропустил так рано? – спросил кадровик.
– Любезный молодой человек внизу!
– Ну, я ему выдам по первое число!
– А он сказал, что вас не боится! – весело сказала Лиза. Ее начинали смешить порядки, установленные в банке.
– Так и сказал? Вот наглец! Присаживайтесь! – кадровик указал Лизе на стул.
– Я так понимаю, что вы мне предлагаете подождать?
– Угу!.. Не видите у меня запарка, взгляд оторвать не могу!
Из любопытства Лиза тоже посмотрела на экран телевизора. На мониторе она увидела тот холл, через который только что прошла. Через него шли к стеклянному стакану сотрудники банка. Вот кто-то закрыл папкой голову, и невозможно было разобрать лица.
– Ты у меня доиграешься Клим! – вскипел кадровик и, видя, что Лиза стоит за его спиной, прокомментировал:
– Закрылся, думает, я его не узнаю!
– Что еще один террорист? – Лиза повторила глупую шутку уже однажды высказанную внизу, в холле.
– Какой террорист? Это АСУшник, Луганский Клим, подставить меня хочет. Думает, если в рабочее время гирю таскает все ему можно.
Лиза ничего не поняла, но, в очередной раз вспомнив наставление Ван Ваныча молчать в тряпочку, тихо присела в углу и стала исподтишка наблюдать за кадровиком. Чего наводить тень на плетень, в банке работать она хотела. Лиза знала, что устроиться без связей на работу в приличное учреждение в Москве практически невозможно. Обычно такие, как она, бедные родственники из провинции, в лучшем случае устраивались продавцами на рынке, а чаще попадали на стройки. Но это не для нее. Поработав маляром или штукатуром можно было сразу забыть про пианино. А она любила в долгие зимние вечера разучивать классические произведения. Бетховен, Бах, Шуберт. Зато в банке можно быть спокойным, душа может быть и огрубеет, а пальцы нет.
Ближе к девяти часам поток сотрудников стал мощным, а когда часовая стрелка начала отсчет следующего часа медленно стал иссякать. В пять минут десятого кадровик весь напрягся, взял в руки ручку и приготовился записывать. Как назло, через холл никто больше не проходил. Минут через десять он гордо изрек:
– Во дисциплинку навел, ни одна собака больше не опаздывает. Все ровно в девять приходят.
Лиза недоверчиво спросила:
– Но многие же появились минуты через три после девяти.
Кадровик снисходительно на нее посмотрел.
– Пять минут – не опоздание. Цезарь разрешил. Даже в войну за пять минут не судили.
– А если кто опоздает?
Кадровик первый раз остановился на ней долгим взглядом и злорадно похлопал по листу лежащему перед ним.
– Тот в черный список ко мне попадет. На доклад!
– Куда на доклад? – не поняла Лиза.
– На правление, на доклад. И на премию.
– А я думала на Колыму!
И в это время еще один сотрудник банка прикрываясь газетой птицей проскочил через холл. Отвлекшийся разговором кадровик слишком поздно заметил опоздавшего и впился глазами в монитор.
– Эх, проскочил кто-то. Не отвлекайте, просил же! – окрысился он на раннюю посетительницу.
"Да это же Освенцим натуральный", подумала Лиза и решила уточнить для себя один вопрос. Ей ведь здесь работать придется, так что лучше с первого дня знать местные ухабы.
– А не проще ли было бы Вам спуститься вниз, и там составлять табель учета рабочего времени? Ни одна собака тогда мимо вас не прошмыгнет, – с плохо скрываемым ехидством спросила она. Кадровик сощурил глаза и неприязненно посмотрел на Лизу, проверяя, шутит ли она или говорит всерьез. На него смотрели чистые, невинные глаза. Он купился на них и раскрыл свой маленький секрет.
– Когда я отсюда смотрю, никто из опоздавших не знает, здесь я или нет меня, попался он или проскочил. Потом бегают целый день и выясняют.
На его лице расплылась садомазохисткая улыбка. Этот змей, видимо, получал удовольствие от своего изобретения.
– А может быть не за этим бегают? – как можно невинней спросила Лиза.
– А за чем?
– У нас в институте, где я училась, один вот так вот стучал, стучал начальству и достучался.
– До чего?
Кадровик сообразил, до каких медалей в таких случаях достукиваются, и неприязненно посмотрел на Лизу. А та еще невинней заявила:
– До чего достучался? Заметили его. В городскую администрацию взяли, на повышение! Сейчас без него губернатор ни шагу.
Кадровик нахмурился. "Кто только тебя прислал такую на мою голову"? – можно было прочесть в его ответном взгляде.
– Так-с! – важно заявил он, окончательно отвернувшись от видеомонитора. Пора было эту язвительную штучку ставить на место. – Я вас слушаю!
– Это я вас слушаю! – строго сказала Лиза. Кадровик неожиданно стушевался. Он не знал, от кого пришла Лиза, по какому вопросу и теперь быстро прокручивал жесткий диск своей памяти. Ничего полезного оттуда не выскочило. "Придется задавать наводящие вопросы этой нахалке", подумал он про себя, и решил на всякий случай навести мосты.
– Меня звать Слава. Я начальник управления по работе с наемным персоналом, – представился он.
– Кто, кто вы?
– Начальник управления!
– Несерьезно как-то получается, – улыбнулась Лиза, – вы начальник такого большого управления, по работе с наемными ландскнехтами, а представляетесь, как какой-нибудь консьерж. Как ваше полное имя?
Кадровик недружелюбно глянул на нее и пояснил:
– У нас в банке полная демократия. Мы называем друг друга только по именам. Так у нас принято. Я – Слава. Директор банка – Цезарь. Он другой формы обращения не признает!
Лиза не первый день жила на этом свете, она разменяла двадцать третий год и поэтому ее нельзя было провести, как маленькую девочку. Она нутром чувствовала, что за этой показной демократией что-то скрывается.
– А вы под него подстраиваетесь, – кольнула кадровика Лиза, – поймите, клички бывают только у собак. Можно все-таки узнать ваше полное имя, а заодно директора банка? Я амикошонство не терплю, и привыкла обращаться к людям с уважением, на "вы".
Начальник управления по работе с наемным персоналом недовольно поморщился и представился:
– Балаболкин Вячеслав Викторович, а директор банка – Чванов Цезарь Пафнутьевич.
– А я Елизавета Степановна Беркут.
Лиза и без подсказки поняла, откуда растут ноги демократии в этом банке. Цезарь Пафнутьевич! Один раз услышишь, на всю жизнь запомнишь, и повторять не надо. Она погладила по шерстке кадровика.
– Я сама, Вячеслав Викторович, всю жизнь страдала, что я Беркут, а оказывается, есть фамилии и имена еще более неудобоносимые. У нас в группе, в институте, где я училась, была студентка с уникальным именем – Клозетта. Мы все ее Катей называли. У преподавателей глаза на лоб лезли, когда она зачетку давала. В аспирантуре сейчас учится Клозетта Ивановна, и ничего, не комплексует как ваш директор.
– Да я что, я ничего, я согласен! – стал оправдываться кадровик, – только вы, пожалуйста, называйте меня Славой в его присутствии.
– Ни мне, ни вам, – сказала Лиза, – я вас буду называть Вячеславом! Согласны?
– Согласен! – с облегчением выдохнул кадровик и снова уткнулся в монитор. Лиза мысленно пожалела начальника, который сам являлся затюканным наемным персоналом и без задней мысли решила облегчить ему работу:
– А может быть меня примет рядовой сотрудник вашего управления, пока вы делом заняты? Я если надо, подожду!
Ей показалось, Балаболкина Вячеслава укусила гремучая змея. Он смотрел на Лизу и никак не мог понять, иезуитская это издевка или святая простота.
– Я что-нибудь не так сказала? – спросила Лиза, узрев гнев на его нахмуренном челе. Глубоко вдохнув, Балаболкин посчитал Лизу за деревенскую простушку и важно изрек:
– Я в управлении по работе с персоналом работаю в единственном лице. Сами видите продыхнуть некогда. А вас кто прислал? Или вы с улицы?
Наконец он осмелился задать тот вопрос, который мучил его с момента ее появления. "Да, ты трусишка, – подумала про себя Лиза, – это может быть даже и к лучшему, посмотрим, что ты мне предложишь"?
– Я не с улицы, я оттуда! – Лиза показала большим пальцем наверх, – Разве вам Муромец ничего обо мне не говорил?
По наитию она дошла, что начальник службы безопасности банка с былинным именем Муромец здесь еще не бывал, так что можно было чуть-чуть завысить планку собственной значимости. Балаболкин Вячеслав как хамелеон, на глазах поменял окраску. Он стал необычайно любезен.
– Извините, пока не успел. Но я уточню! Прямо сейчас. Вы присаживайтесь, – предложил он Лизе, хотя она и так сидела. – А он не говорил, кем э…э…надо вас провести?
Лиза подумала, что этого пришибленного малого, напуганного пустым мешком из-за угла не стоить доводить до инфаркта и решила ему облегчить задачу.
– Насчет зарплаты был уговор, я это знаю, а вот остальное на усмотрение банка.
– У нас вообще-то штатное расписание заполнено на все сто процентов, куда вас я даже не знаю… э…э… Но, я уточню! Посидите, пожалуйста. Вы что умеете делать?
Лиза решила не скромничать.
– Печатаю. Знаю программы: эксель, ворд, лексикон. Владею стенографией. Закончила курсы бухгалтеров. Играю на пианино и гитаре. Могу вести вечер.
Последнее обрадовало кадровика больше всего.
– Как гейша? – тут же радостно спросил он.
Лиза смерила его уничижительным взглядом. Балаболкин, он и есть Балаболкин.
– Как конферансье. Досуг ваш занять.
Кадровик развесил уши, а затем вскочил. Волка – ноги кормят. Разговаривать в присутствии Елизаветы Беркут по телефону он не хотел, поэтому пришлось ему самому бежать за разъяснениями.
– Вы посидите, я скоро. Нам, как раз такой кадр сейчас нужен! Во как! – он провел рукой по горлу.
"Сам ты кадр", – подумала Лиза. Она устала его ждать. Появился он минут через сорок, уверенный, довольный собой, и с ходу обрадовал Лизу.
– Просил вас к себе в управление, не дали. А мне такая зубастая подошла бы. Задыхаюсь я один, сами видите.
Елизавета Беркут смерила его презрительным взглядом, а он даже не заметил этого, и радостно продолжал докладывать:
– Директор Цезарь, я ему доложил о вас, предложил взять тебя с испытательным сроком, как специалиста.
– Вас! – поправила она его.
– Меня?…Меня он уже брал, я его выдержал. Тебя с испытательным сроком!
Лиза возмутилась.
– Зачем испытывать меня? Я не самолет, который только что конструкторы создали?
Вячеслав считавший, что и он приложил руку к благоденствию Лизы в райских кущах банка, с недоумением смотрел на нее. На руках у него она увидела ксерокопию своего собственного паспорта переснятую внизу охранником. Так вот он где так долго пропадал! Оперативно малый работает, мысленно она похвалила Вячеслава Балаболкина. Узнал из ксерокопии паспорта, что она родом из далекой Тьмутаракани и считает, что известие о приеме на работу в банк, должно вызвать неуемную радость. Перебьетесь, новоявленные господа!
Неожиданно для нее кадровик стал перед нею оправдываться:
– Вы главное не волнуйтесь! У нас всех принимают с испытательным сроком. Не только дам-с, но и мужиков.
– А я и не волнуюсь!
– Это так, для проформы. На моей памяти еще никого просто так не уволили, если сам не захотел или не свалился под стол.
– А что и такое бывало? – удивилась Лиза. Почему-то она считала банк слишком солидным учреждением. Хотя водка, а пьют ее везде, не выбирает своих героев только из работного класса. Балаболкин Вячеслав обиженно загудел:
– Есть тут личности, напьются, как свиньи, а их даже премии не лишают. Ценный кадр, видите ли, в тарелке спит!
Видно было невооруженным глазом, как жаждал он услышать от Лизы уточняющие вопросы, да кто, да когда, да как? Не дождался! Лиза перевела разговор на собственную персону.
– Так куда меня берут?
Балаболкина начало заносить.
– Потому, что такие задачи сейчас, когда мы глубоко оказались, и вот я. А где досуг? Меня многие из-за того, что я очень многим оказался поперек дороги, хоть я не дипломат, а хотят вытащить, как кость из горла. Но я всем хочу сказать, люди видят, кто болеет за судьбу, а кто занимается под маркою. Я готов и буду объединяться. С кем надо и с кем не надо. А то думают, я все время один. А я всегда клал на директора. А потому не противодействовать, а будем отстаивать это, чтобы этого не допустить. И я прошел путь от студента и до сих пор. А теперь мы вместе с вами, а то я один, и куда. А вас берут на досуг, и ложут зарплату в бабках. Собрание пайщиков надо грудью закрыть, а ты Лизавета специалист. Если надо, только ты и я, а можно наизнанку, то есть сверху. Ты начальник, тебе видней. Я беспрекословно думаю, как ты скажешь. Цезарь тебе доверяет, что ты ляжешь амбразурой и закроешь пайщиков. А то в прошлом году, от негра родила, а растет как сын банка…А танец лебедей, вообще мировой шедевр, а они пригласили с Тверской и по кроватям прыгали. Трактовка Васьки Кота. А он кто, Вахтангов?
Когда в содержательной речи Балаболкина возник небольшой разрыв, Лиза быстро спросила:
– Насколько я поняла, у вас в прошлые собрания была проблема с досугом?
– Угадала.
– И мне необходимо его организовать на высоком уровне.
– Фу, молодец, сразу поняла, – Вячеслав Балаболкин вытер пот со лба. – А то некоторые дебилы сами не могут понять должностные обязанности, как будто я татаро-монгол, а я английским языком не владею, хотя я им русским языком говорю.
– И как же ваш директор объясняет столь странное решение, взять человека с улицы и поставить на столь ответственное мероприятие?
Балаболкин Вячеслав успокоился и у него сразу восстановилась конструктивно-смысловая часть речи.
– А никак. Он говорит, раз вы специалист по организации вечеров, вам со стороны должно быть видны все огрехи и упущения. Он думает, что вы подскажете, чем занять народ. А то только знают водку пить, да … Вам надо будет отличиться!
Досказать ему Лиза не дала.
– Простите, Вячеслав Викторович, мы кажется немного в сторону отошли. Я все-таки хотела бы уточнить, какую должность вы мне предлагаете, и не обессудьте, меня также интересует соответствующий моей должности размер материального вознаграждения. Как на духу, сознаюсь, всю жизнь была альтруисткой, а тут приходится быть материалисткой.
Кадровик на миг замялся, а потом завертелся как уж на сковородке.