– Много! – нехотя процедил хозяйственник.
– Много, это сколько?
– В среднем по два литра спиртного на человека, в пересчете на чистый спирт.
– Люди не знают, куда себя три дня девать, – сказала главбух, – вот и отрываются по полной программе. Надо менять эту нездоровую практику. – И тут же предложила: – А нельзя ли послушать работника социально-культурной сферы, может быть, у нее есть дельные предложения?
"Так вот где собака зарыта", – подумала Лиза. И тут же у нее мелькнула мимолетная мысль, что каждая медаль имеет обратную сторону, не все так просто, как ей хотят преподнести. Можно подумать здесь, за этим столом новоиспеченных господ, собрались строители коммунизма, пустынники, отшельники, дервиши, которые ни есть, ни спать не могут, и только что и делают, как пекутся о своей и чужой нравственной чистоте. Чушь!
Все остальные говорили сидя, а Лиза встала. Цезарь, поморщившись, дал понять ей рукой, что можно не вставать. Она проигнорировала его предложение и стала честно отрабатывать еще обещанные только деньги:
– Благодарю за доверие, уважаемые коллеги, которое вы мне авансом оказываете. Я позволила себе употребить это обращение к вам в надежде заслужить его безупречной работой и преданностью тому коллективу, в который я в настоящее время вливаюсь. Надеюсь, так оно в конце концов и будет. Прежде, чем высказать конкретные предложения, мне хотелось бы посмотреть на готовящееся мероприятие, собрание пайщиков совершенно под другим углом.
Любой из вас должен согласиться со мной, что еще с древнейших времен.
коллективное толковище в некотором роде – праздник для участвующих в нем, если только не брать крайний случай, когда люди собираются под набатный звон. Есть старая немецкая пословица – сколько пива, столько песен. В нашем же случае, исходя из постановки вопроса на этом совещании, можно сделать простой вывод, что в прошлом году не была решена простая проблема досуга. Я рискну предположить, что пайщикам и сотрудникам банка было предоставлено слишком много свободного времени, а поскольку банк не был стеснен в деньгах, собрание вылилось в широкий загул.
Послышались разъясняющие возгласы.
– Культурно сказано, в загул, в обычную пьянку вылилось.
– Треть сотрудников пришлось уволить.
– А надо бы всех.
– Кто больше всех буянил их оставили, незаменимые какие!
– Свои женщины были, а они за чужими гонялись!
– Стыдобища!
Лиза выждала пока эмоции утихнут и продолжала.
– Еще Гегель сказал, что в человек – премерзкое животное, и только тогда становится человеком, когда начинает это осознавать. За точность высказывания не ручаюсь, но смысл был именно таков. В нашем случае мы тоже имеем дело с человеческим материалом. А из него, как из глины можно лепить абсолютно все. Человек же предоставленный самому себе, облагодетельствованный двумя литрами алкоголя, если мягко сказать, бывает обычно некрасив, неопрятен, невежлив.
– Свиньей он становится! – засмеялся Федор Галушкин.
– Самокритика здесь неуместна, – поддела его главбух.
– И что вы предлагаете? – спросил директор банка. Лиза спокойно выдержала его взгляд.
– Можно разные варианты предложить, но самый действенный, это занять полностью время пассажиров парохода, заставить их три дня кружиться, как белка в колесе, забыв на время даже о том, что они прибыли на собрание пайщиков. Основное дело подменить другим делом.
– А разве такое возможно? – директор банка переглянулся со своими заместителями, – чтобы пайщик забыл о собрании?
– Мы уже это проходили! – воскликнул кадровик, – и ничего не получилось, один казус.
– Балерин приглашали, кордебалет, столько денег ухлопали! – выдала секрет полишинеля Краснянская.
– Да ладно, чего уж там!
Лиза подумала о том, что приглашение кордебалета выбросило за борт мужского внимания этих двух молодящихся женщин. Поэтому у них столько обид и желчных воспоминаний, перстней на пальцах и золотых цепочек на шее. Но забыта тривиальная истина, никакие французские духи, белила и румяна не вернут естественную молодость. Огуречный рассол, он и есть огуречный рассол, хоть сутками купай в нем старую корову – в молодую лань она не переродится.
– Есть простое решение, – сказала Лиза, – его испокон веков во всем мире используют умные руководители.
После такого заявления, не следовало долго тянуть с ответом, поэтому она быстро закруглилась:
– В Древнем Риме толпа требовала хлеба и зрелищ, но можно толпе дать еще больше, если зритель сам участвует в состязании и борется за приз, эффект получается ошеломительным. Даже участие в чужой похоронной процессии вызывает в вас определенный настрой. Что уж говорить про подготовку и участие в собрании пайщиков. Для сотрудников ведь это случается раз в год. Многие, может быть живут исключительно им. Подумайте, ведь есть многие женщины, который знают только одно, работа – дом.
И один раз в году у них случается праздник, маскарад, бал, на который они бывают приглашены. А вы, – Лиза посмотрела на Федора Галушкина, – обидели всех женщин, они старались, наводили марафет, делали прически, макияж, шили платья, а вы пригласили кордебалет, и тем самым понизили сортность своих женщин. Как в деревне получилось, студентки на картошку приехали – свои не котируются.
– Это Балаболкин придумал!
– Убить его мало! На костре сжечь! – ни минуты не раздумывая выпалила заместитель директора Краснянская канибальское предложение. Если бы у нее была возможность безнаказанно подкладывать в костерок поленья, участь Славы Балаболкина была сравнима с участью Джордано Бруно. Ересь в его предложении отыскали бы мгновенно.
– Двенадцать тысяч долларов улетело на них, – поджав губы ненавидяще сказала главбух.
– А в этом году сколько собираетесь потратить?
– А сколько надо? – быстро спросил директор банка.
Лиза подумала, что дальше тянуть кота за хвост нет смысла, позиции и взгляды присутствующих приблизительно ясны. Есть деньги – нет идеи! Есть деньги – нет рыцарства! Она сказала:
– Если вы выезжаете на пароходе, то устройте соревнование и выставьте на палубе приз – автомобиль, и разыграйте его. Вот три дня и будут у вас заняты все ваши пайщики и сотрудники. И можете даже сухой закон объявить, никто, за редким исключением и близко не притронется к бутылке. Главное – приз выставить на всеобщее обозрение, он должен быть ярким как малайский попугай.
– Что за соревнование? – скептически спросил директор банка.
– Суперакция! Всеобщий конкурс! Название ему можно дать любое: "Рекордная рыба!", "Лучший рыболов", "Отменная поклевка", а если эти не подходят, то можете придумать свое.
Она замолкла и обстреляла присутствующих скорострельным взглядом. Клюнули или нет? Пора подсекать или пусть глубже заглотнут наживку? Никто из сидящих за столом не мог даже предположить, что Лиза поступает с ними по-свински. Она на их глазах с ловкостью фокусника подменила один вопрос другим. Ее спрашивают, что за соревнование, а она говорит о конкурсе, как о принятом решении и подсовывает им на выбор несколько названий. Чтобы не сидели сложа руки и шевелили мозгами предлагает проглотить "одобрямс" проекта и выступить на стадии его улучшения или корректировки. Народ квёлым оказался. Он молча переглянулся, не врубившись, чего от него хотят? Пришлось Лизе взять в руки малярную кисть и с исступленностью Микеланджело начать рисовать впечатляющую картину:
– Вам название не нравится или приз?
– В чем смысл его? – тихо проблеял кадровик. Не могла же Лиза Беркут, прямо сказать, что смысл этого конкурса состоял в том, что она как инициатор, будущий организатор и автор идеи гнала на их тихий, банковский островок волну невиданных страстей. Что там кордебалет или танец лебедей! Помахали ножками, заставили пару часов учащенно побиться мужские сердца, подпитались хрустящей капусткой и упорхнули восвояси. А тут она предлагает обрушить на банк огромную волну, цунами. "О, народ наивный, пожалуй, согласятся", – подумала Лиза, увидев беспечные лица. Она от души, широко мазнула кистью:
– Смысл прост! Кто больше всех поймает, или кто поймает самую крупную рыбу, тот и выиграет приз, машину. Уверяю вас, до последнего часа мужики будут сидеть трезвыми с удочками. Бери их желающие, голыми руками. А с автомобилем я думаю, не будет проблем, можно предложить Жигули подешевле, а можно и иномарку подороже. И никаких артистов приглашать не надо. Артисты – дорогое удовольствие. Расценки у них сейчас – умопомрачительные. Наши сотрудницы, я думаю ничуть не хуже приглашенного кордебалета.
Присутствующие за столом женщины гневно смотрели на кадровика, а мужчины мечтательно игриво ухмыляясь, отводили в сторону глаза.
– Я что, я для всех…, – оправдывался Вячеслав Балаболкин. – Чего теперь вспоминать, сто раз одно и тоже. Подумаешь, русалок немного половили. Я согласный!
– А куда ты денешься?
Предложение Лизы Беркут начало забирать совещающихся за живое. Первыми по достоинству его оценили женщины. Увядающая красота двух начальственных особ банка: заместителя директора и главного бухгалтера, по жизни являющихся цепкими материалистками, готова была соперничать с мифическими русалками. Урона никому не будет. Лиза попала в точку. Клюнуло. План в целом был принят, стали уточнять детали.
– А как же танцы и дискотека? – благосклонно спросила автора проекта главбух. От былой неприязни не осталось и следа.
– Можно рыбалку сделать до десяти, и установить официальные перерывы на завтрак, обед, ужин и дискотеку.
– Сколько у нас на артисток было выделено в прошлом году? – спросила Краснянская, поправляя на шелушащейся груди купленные на Анатолийской берегу Турции, четыре золотые цепочки.
– Пять тысяч долларов провели по кассе!
– Ничего страшного, сумма небольшая!
– И черным налом еще в два раза больше заплатили, – поджав губы гузкой выдала коммерческую тайну главбух.
Краснянская, не подумав хорошо, брякнула:
– За пятнадцать тысяч я не только ногами подрыгала бы, но и танец живота исполнила.
Васька Кот, до этого молча стрелявший глазами в Лизу ехидно ощерил рот:
– Сомневаюсь я, что можно было бы хоть один билет на тебя продать, разве что Джафар Австралиец все бы скупил.
В кабинете прошелестел злой смешок. Камень брошенный Блудовым угодил видно в цель. Краснянская взвилась разъяренной коброй и бросилась на него:
– Хам! Ты не понял! Я не то имела в виду! Я могла бы не за деньги, а из благотворительности!
– Все равно пришлось бы деньги платить! – смеясь, сказал Васька Кот.
– Зачем? – не поняла Краснянская.
– Чтобы не было такой благотворительности!
Смеялись теперь все. Отсмеявшись, перешли к серьезному обсуждению. Цезарь, червеобразный, с маленькой головкой, на которой выделялись усики "а-ля фюрер" весь изломавшийся от упоения собственной властью, задал направление дискуссии.
– Я думаю, идея конкурса "Рыбачьего счастья" отлично ложится на мою идею. Во-первых, что бы ни случилось на пароходе, утечки информации не будет никакой. Корреспондентов на пушечный выстрел не подпустим. Во-вторых, под этот конкурс по-быстрому, свернем собрание и смажем все вопросы. Японскую машинку купим и на видное место поставим, прямо на носу корабля. Послушайте, а ведь здорово придумано? Собрание, конкурсом рыбачьим подменить!
– А может быть Мерс шестисотый? – подал голос усердный не по разуму Васька Кот.
– Нет, Мерс шестисотый не пойдет, – серьезно сказал Цезарь, – дивиденды пайщикам не платим, отделываемся конвертами, спросят, откуда деньги? А машинку японскую, можно. И броско, и недорого, и качественно. Не скажут, что мы жлобы, как эти нефтяники! – Цезарь дал указание хозяйственнику: – Федор завтра, нет лучше сегодня же мне доложишь, что почем у Тойоты.
Хозяйственник взял под козырек.
– Бу сделано!
Начальник службы безопасности банка Муромец, сидящий до этого в позе молчаливого Будды, одобрительно посмотрел на Лизу. Он сегодня же мог рапортовать своему старому приятелю Ван Ванычу, что его, то ли племянницу, то ли более дальнее родственницу, благодаря его стараниям, взяли на работу в банк. Хотя, если честно сознаться перед Господом Богом, он потому сегодня и опоздал на работу, что не хотел принимать деятельного участия в ее судьбе. Пусть постарается сама выплыть. Теперь Муромец воочию убедился, что рекомендованная девица может постоять сама за себя. Ну что же тем лучше, баба с возу– кобыле легче.
После начальственного указания, показавшего верхние рамки дозволенной покупки, фантазия у присутствующих разыгралась. Кто предлагал другие марки японских автомобилей, кто немецкие, кто чешские. Любой автомобилист хоть раз в жизни подержавшийся за руль, уверен в том, что в них лучше него никто не разбирается, и что он может не только управлять государством и быть тренером по футболу у сборной страны, но еще и давать бесценные советы соседям. А банк – это клуб автомобилистов, сотрудник хоть каракатицу на четырех колесах, но иметь обязан.
– Фольксваген надо брать! Немецкое качество лучше японского. Дешево и сердито!
– Шкода! Шкода классная машина!
– Что ты в технике понимаешь?
– Ты смотри на чем я езжу, и на чем ты!
– Да ты хоть на луноходе езди, все равно не знаешь, что у машины под капотом.
– У машины может быть и не знаю, но что под капотом у хозяйки машины, в этом я лучше тебя разбираюсь.
Радостные мужчины галдели, как цыгане на базаре, и только женщины; главбух Семигина Марья Ивановна и зам. Краснянская Валентина Петровна что-то тихо обсуждали меж собой. Наконец обе пришли к единому мнению и попросили тишины.
– Минуточку внимания, – сказала зардевшаяся Краснянская, – вы мужики не обделили себя, приз себе установили, машину японскую, а нам женщинам что достанется?
– Япона мать! – выругался Васька Кот. – Приз будет разыгрываться среди учредителей, вы-то тут при чем?
– Как среди учредителей? – Главбух обратилась за разъяснениями к директору банка. – Цезарь, объясни условия розыгрыша. Разве мы не участвуем?
Лизе стало ясно, что на длинном пути к только еще объявленному призу-автомобилю появились первые неувязки-ухабы. Работники банка оказывались за канатами ринга, где будет проходить драчка – в партере, на привилегированных местах, но на роли обычной театральной клаки. Первыми не устроило такое положение высокородных дам. "А разве оно когда-нибудь устраивало нас"? – подумала Лиза.
Пока не спросили ее мнения, она решила заняться накопительством по принципу молчание – золото.
– Василий правильно говорит, – почесывая затылок, в раздумье ответил своей заместительнице директор банка, – вы не являетесь учредителями, поэтому к призу не имеете никакого отношения. Розыгрыш должен без вас состояться!
– А мы тоже хотим, – не унималась Краснянская, – может быть, я вытащу самую крупную рыбину.
– Ну, если только ты прикажешь Джафару Австралийцу на крючок подсесть, – снова прошелся по адресу коллеги Васька Кот.
– Это уже не смешно становится, – вконец обиделась Валентина Петровна. – я им дело говорю, а они насмехаются. Вы бы мужики подумали, как самим поучаствовать и приз выиграть, а не зубоскалить.
Может быть в целом человечеством и движет борьба противоположных классов, а вот одинокого индивида как поршень толкает в спину вполне осязаемый материальный интерес. Как только мужчины осознали, что, не являясь пайщиками банка, они выпадают из соревнования, началось извержение Фудзиямы.
– Да на фиг им новую иномарку покупать, и подержанной обойдутся.
– Жигуль классики за глаза хватит!
– А мы что – не люди?
– Им бакшиш, а нам кукиш?
– Как бы и нам тоже…?
Взоры всех присутствующих были обращены на Лизу. Взгляд требовательный, один Муромец с сочувствием смотрел на свое протеже. Лиза знала, что нужно улыбаться и сохранять невозмутимый вид. Пусть думают, что ты обладаешь абсолютной истиной, и тогда за тобой потянется народ.
– Послушаем Елизавету Беркут! – предложил директор банка. Лиза подумала, что он некрасиво поступает, перекладывая на женские плечи, те вопросы, которые должен сам единолично решать. Не по-мужски получается. Она пока не знала, что еще много с чем необычным, что не укладывается в обычную голову, и привычные нормы морали, придется ей здесь столкнуться. Пасовать она не собиралась, а пока хотела всего лишь сохранить дистанцию между властной частью банка, его аристократией и собою.
– Вопрос, как всегда распадается на два подвопроса, – начала она издалека, – первый, тот, что подняла госпожа Краснянская, об эмансипации женщин. И второй, более общего характера, об участии сотрудников банка в конкурсе-соревновании. Со вторым, мне кажется, проблем не будет, достаточно всем желающим сотрудникам банка подать заявление о приеме в учредители, и вы можете брать удочку и насаживать червя.
По кабинету разнесся смех. Столь простое решение никому в голову не пришло.
– А сколько вносить надо? – забеспокоился кадровик Вячеслав Балаболкин. – У меня свободных денег нет.
– Дурак! – дал ему завышенную оценку Васька Кот. – Перед конкурсом подашь заявление о приеме в учредители, а после, если не выиграешь, дезавуируешь его.
– Чего сделаю?
– Подашь еще одно, что выходишь из пайщиков, понял?
– Ага! А если выиграю!
– А если выиграешь, конституируешь первое!
– Чем констутиирую?
– Чудак! Кордебалетом!
Легкий смешок прошелестел по кабинету. Лиза продолжала:
– Эмансипация всегда зло, когда женщина становится блеклым подобием мужчины. Госпожа Краснянская, стоя на позициях феминистки, правильно ставит вопрос, у женщин должен быть свой отдельный конкурс и по возможности приз.
Вячеслав Балаболкин сидя рядом с Лизой, когда она закончила говорить, тихо ее спросил:
– А вы откуда знаете, что Краснянская фенимистка?
– Феминистка?
– Кто, я? – спросила Краснянская.
– Ага! Ты, а то кто же! – заржал Васька Кот, расслышавший вопрос, – Суфражистка! Блеклое подобие мужчины!
Глупая шутка, к сожалению, имела успех. Мужики воротили усмешливые носы от впечатлительной замши Цезаря. А Лиза Беркут подумала, что одного врага она себе точно нажила, не проработав еще и одного дня в банке. Вопрос об отдельном призе для прекрасных дам, был моментально схвачен главбухом. Не в пример заместителю директора банка Краснянской Валентины Петровны, она оказалась более сообразительной.
– Нам женщинам, тоже надо маленькую машинку купить, и мы ее между собой без рыбалки разыграем.
– Как?
– Жребий тянуть будем! Кто вытянет, тому она и достанется. Нам и Шкоды-фелиции хватит, или маленького фордика.
– Вам Тойоту, а нам Форд! Здесь все члены правления банка! – сказала главбух, – давайте проголосуем. И не надо вступать сотрудникам в пайщики банка, пусть участвуют так..
Директор банка Цезарь, болезненно поморщившись, одобрительно махнул рукой. Потянулись вверх руки, и только кадровик не прореагировал на приглашение. "Он, как и я, гость на этом празднике жизни, не член он правления", – подумала Лиза. Совещание у Цезаря на этом закончилось. Лиза теперь могла чувствовать себя полноправным членом банка. Когда выходили из кабинета, главбух ей сказала:
– Лиза, вас не затруднит зайти ко мне, когда освободитесь?
– Я сейчас свободна!