Лиза позже узнала, что между ними пробежала черная кошка, вернее черный котище, имеющий персональное имя – Васька Кот. Однажды, когда банк был побогаче, и оттягивались покруче, на одно выездное совещание-презентацию-семинар, Федор Галушкин взял свою законную вторую половину. В банке вообще-то не принято было ездить в Тулу со своим самоваром, но Галушкин решил воспользоваться служебным положением организатора этого мероприятия и сэкономить на воскресных семейных расходах. Директор банка отказался ехать и роскошные, оплаченные апартаменты в одном из пансионатов администрации президента оказались свободными. Федор экономом оказался еще тем, в придачу к жене облагодетельствовал еще и тещу. У других – антагонизм с этой сующей везде свой нос родней, а у него – лебединая песня.
Что делает умный человек в такой ситуации? Правильно! Он не дает протухнуть даром доставшемуся добру. Федор Галушкин не был исключением из правил. Не подумав хорошо, он заглотнул этот большой халявный кус. В роскошные директорские апартаменты вселилась теща, а сам Федор с красавицей женой занял обычный номер.
Но, как говорится, скупой платит дважды. На вопрос заместителя директора банка Василия Блудова, а проще Васьки Кота, кто это? Скромно ответил:
– Цезарь не хотел, чтобы вы знали, кто там отдыхает. Из налоговой она. Он ее инкогнито предлагал поселить.
– Инкогнито – это даже лучше! Из налоговой говоришь? – В глазах у Васьки Кота зажглись желтые, сатанинские огни. – Чем нам под пресс налоговый попадать, лучше уж пусть она под мой пресс… А бабенка ничего. Ты глянь, глазами так и стреляет. Ты, как думаешь, сколько ей лет?
Глубоко в душе оскорбленный наглыми посягательствами Федор решил отвадить Ваську Кота и назвал запредельный возраст.
– Не меньше пятидесяти.
– Ты что? – Васька Кот хищно облизывал пересохшие губы, – лет тридцать, тридцать пять, самый бабоньку помять! – и обратился к жене Федора как к арбитру:
– Ольга, согласись, что та красавица, моложе тебя!
Знал бы Василий Блудов что своим замечанием до конца жизни нажил себе смертельного врага. Ольга только фыркнула в ответ. А теща Галушкина и правда выглядела эффектно. Подтянутая, тренированная в фитнес-клубе стройная фигура, длинные, красивые ноги, мраморная, шелковистая кожа, и грамотно сделанная подтяжка лица скостили лет пятнадцать от бальзаковского возраста.
Мягкой, кошачьей походкой Васька Кот нарезал около нее мартовские круги. А вечером, на банкете уже никуда от нее не отходил. Справедливости ради надо сказать, что обе женщины пользовались невероятным успехом, их то и дело приглашали на танец.
Сначала Федор невероятно загордился дамским, семейным успехом, собственным удачным выбором супруги, потом как-то незаметно глаза его стали наливаться ревностью, уголки губ обиженно опустились вниз и он…напился! Все бы ничего, только у Федора случались пьяные провала памяти, заканчивающиеся дикими сценами.
Что делал он, где была его жена до утра, он мог только догадываться. Кобра ревности поднимала голову выше и выше. На разведку Федя решил сходить в царские апартаменты к теще. Проверить, как она там, и забрать заодно одну из бутылок виски. В своем холодильнике они почему-то были пусты. Намерение похмелиться притормозило у него мыслительный процесс. Нет, чтобы задаться вопросом, а позволительно ли входить без стука в нумер к одинокой даме, пусть даже и родной теще, вместо этого Федя подгоняемый страшной головной болью нажал на дверную ручку. Гм…м, она со скрипом поддалась. Из спальни, с капитанского мостика огромной кровати-дредноута, донесся знакомый голос Васьки Кота. Он приказывал его родной теще:
– Если там пришел этот пьяница, наш хозяйственник, Галушкин Федор, ты его дорогая, гони в шею.
– За что?
– Вылакает, как обычно с вечера ведро, а утром похмеляется по номерам… Скот!
– Я вроде бы дверь закрывала на ключ.
– Значит, показалось!
– Пойди, проверь!
Стоять молча в прихожей и слушать ядовитые тирады произнесенные в свою честь даже с похмельной головой Федору показалось неэтично, он побагровел, шаркнул ногой и, сохранив тещино инкогнито, придурковато спросил, сунув голову в проем двери:
– Вы мою жену не видели?
Откуда-то из глубины комнаты, а может быть из душа, донесся умиротворенный, барский голос Васьки Кота:
– Дорогая, скажи этому олуху, пусть свою женушку у транспортника Гирея на заднем сиденье поищет.
– Ты что говоришь, ты что говоришь? Она у себя в номере! – донесся до Федора заполошный голос его родной тещи.
Федор молча вышел. Он не только не смог похмелиться, но еще и нажил себе новую головную боль. Веры Васьки Коту не было никакой, а если…а вдруг…И хотя рано утром Галушкин обнаружил рядом с собой свою законную половину, поверил он не своим глазам, а чужим наветам. Беспочвенные подозрения ранят сильнее всего. Ничего не подозревающая жена вся в эйфории от вчерашнего триумфа, была поднята с постели ревнивым мужем.
– Где Гирей? – с порога громко гаркнул Федор, сбрасывая с нее одеяло. Оскорбленная жена полезла в бутылку.
– В шкафу, где же ему быть!
Федор в припадке ярости дернул за ручку шкафа. Оттуда, как в кино, пьяно улыбаясь вывалился Гирей. Как он туда попал, история об этом умалчивает, но появление его на сцене было эффектным, прямо бенефис.
– Я здесь!
– А…а, уже вылез из-под кровати!
– Ой, эта образина, всю ночь там стояла?!
– Почему я стояла, я сидела! – обиделся Гирей. – Я не грузина, я осетина! Мой род идет…
Рассказать о своем славном роде он не успел. Взвизгнувшая, нагая жена Федора бросаясь в душевую. Гирей потом божился и клялся, что в номер на дегустацию виски его затащил сам Галушкин, а когда вернулась жена, он почему-то решил его спрятать в шкафу. Там он и уснул. И больше ничего не помнит.
А дальше началось то, чего больше всего боялась жена Федора. Покатило и поехало. "Покатило" в лице Феди заехало в глаз Гирею.
На шум в номере вышли соседи, прибежала любвеобильная теща, из-за угла желтым, глазом сверкал Васька Кот. Бросившаяся на защиту собственного чада красавица теща, отведала Фединого леща и отлетела в угол. Выпустив излишний пар, Федя облегченно вздохнул. Казалось мир и спокойствие вернулись в его родные пенаты, мать и дочь покорно молчали, а Гирей мышью выскользнул в открытую дверь. Но не зря сверкал яхонтовый глаз Васьки Кота. Заместитель директора банка решил поставить подчиненного на место. Посчитав, что права Галушкина простираются слишком далеко, и духом не ведая о его родственных узах с так приглянувшейся ему красавицей, Васька Кот с открытым забралом двинулся вперед. Не зря в давние времена оставляли в шеломах для глаз узкую прорезь, знали наши предки, что делали.
После того, как Федя Галушкин припечатал пудовый кулак к лицу незваного защитника тещиной чести, Ваську Кота по прошествии непродолжительного времени можно было бы причислить к косоглазой монголоидной расе.
Отдыха культурного не получилось.
Через три месяцы жена ушла от Феди, заявив на суде, что это не она, а он прятал в шкафу мужика. Судье было абсолютно все равно, кто, где сидел, она взяла свою мзду и через десять минут Федя Галушкин был свободен от всяких матримониальных обязанностей. С тех пор он не питал большой любви ни к кому из сотрудников банка, но почему-то больше всех ненавидел Клима из АСУ.
Тот в лицах умел рассказать и показать эту и другие истории. Федя всегда в них выглядел полным дураком, алкоголиком, импотентом и мелким подхалимом.
– Почему мелким? – задыхался от негодования Галушкин. Ничто другое его так не угнетало, как обвинения в холуйстве, и мелочности.
– Сам посуди! – начинал, как обычно загибать пальцы Клим, – тещу, родную тещу подложил не директору, а его заму. А если бы замов у нас было семь? Замучился бы подтаскивать и оттаскивать!.. Пошли дальше!.. Денег не брал?…Не брал!.. Спрашивается почему?… В чем корысть?
– В чем? – хохотали слушатели.
– А тут два ответа! Или мелкий подхалимаж, или кхе…кхе… в одном месте полный демонтаж!
А весь этот треп начинал обычно сам Галушкин Федор, живописуя себя как неслыханного сексуального чудо-героя, и нарывался на моментальный отпор. Казалось бы жизнь должна была его чему-нибудь научить. Тщетно! В одном лишь Федя преуспел.
– Он фокусник у нас! – смеялся Клим. – Поставит на стол пять бутылок, ты только оглянешься, осталось – две, а завтра по отчету спишет все десять. Кио иллюзионист по сравнению с ним – мальчик в коротких штанишках.
Поэтому Федор обижался на Клима сильнее всех. Кусал тот со злым смешком, никогда не жалел для красного словца Федора-молодца.
Вот и теперь, после того, как Федя заявил, что собирается ездить на призовой иномарке, он ожидал подвоха со стороны Клима. Естественно моментально дождался.
– Ты знаешь, Федя, что я на подводной лодке служил? – с простодушным видом спросил Клим.
– Знаю! Ну и что?
– Ты плавать умеешь?
– Нет! А что?
– Да ничего! Должен просто тебя предупредить, что если мне не достанется автомобиль, я этот белоснежный лайнер, который ты зафрахтовал, и на котором мы поплывем, пущу ко дну!
– Шутишь! – недоверчиво посмотрел на Клима Федор Галушкин. – Как ты его на дно отправишь?
– Элементарно! Я с подводной лодки, когда на дембель уходил, торпедой разжился. И пойдешь тогда ты, Федя, ко дну рыбам на корм. Гы…гы… – заржал довольный собственной шуткой Клим. Федор Галушкин скептически улыбнулся.
– Торпеда бывает длиной шесть метров. Я в кино видел. Ее никак не утащишь.
– Чудак человек. Я же не межконтинентальную купил, а мухобойку. В сумку спортивную умещается. Если надо катерок сшибить или пловца, предположим. И на твой лайнерок хватит, в самый раз, через три минуты будет лежать на дне. Так что ты подумай сначала, стоит ли тебе участвовать в конкурсе.
– Да пошел ты…
Веселой толпой они вошли в Президент-отель. Лизины переживания насчет дороговизны оказались никчемными, Федор Галушкин оказался молодцом. Питались они не в дорогом ресторане, на втором этаже, а в столовой для персонала. Глянув на цены в меню. у Лизы отлегло от сердца.
– Правда, смешные цены? – хвастался чем-ничем Федя. – А кормят как президентов СНГ. Кухня здесь, одна на всех, и на рестораны, и для нас.
Злоязычный Клим уел его и здесь.
– Лиза, обрати, пожалуйста, внимание. Чисто плебейская психология. Так может рассуждать только лакей на господской кухне. Я, мол, ем тот же суп претаньер, что и мой господин. И не понимает ведь того он, что наверху в ресторане едят господа, а внизу их обслуга.
– А кто об этом знает? – удивился Федор Галушкин. – Странный человек. Имидж– все, деньги– ничто. Ты главное говори всем, что обедаешь в Президент-отеле. Банк договор заключил. В голову никому не придет тебя проверять.
– Ты за кого меня принимаешь?
– На тебя, Клим, сроду не угодишь.
Разговор непроизвольно оборвался. Выдержав непродолжительную паузу, Клим стал снова клевать Федора Галушкина.
– Стыдно! Стыдно, дорогой товарищ. Привык, как холуй всем угождать, а мне угождать, представь себе, не надо. Хочу я, Федя, чтобы ты стал личностью, поднялся духом до свободного человека, но, видимо, зря рассыпаю перед тобою бисер. Не видать тебе неба, чревоугодник!
– Лиза, ты когда-нибудь была в Афинах? – подняв голову от тарелки, спросил Федор Галушкин.
– Нет!
– Ну, тогда посмотри на демагога! Раньше они были вождями, а теперь во что их семя выродилось. Клим – их прямой потомок.
Федя, сытно икнув, встал из-за стола.
– Лизавета! Поехали со мной машину выбирать. Я ее выиграю!
– Выбирай. Выбирай! – засмеялся Клим, – не видать тебе ее, как своих ушей.
– Это почему же?
– А потому, что у меня инженерный склад ума, а у тебя и на слесаря не хватит. Куда тебе со мной тягаться.
На этот раз Федор Галушкин не обиделся. Он лениво огрызнулся, пропуская вперед Лизу.
– Слепой, сказал, посмотрим!
* * *
Машину они выбрали быстро. Федор Галушкин имел представительный вид. Высокий рост, барская осанка, громкий, властный голос сразу привлекли к ним внимание, как только они вошли в торговый центр "Тойота". В зале почти никого не было. Несколько покупателей ходило неприкаянно в дальнем конце зала, а три продавца тихо беседовали у конторки. Время от времени от них доносились громкие восклицания и смех. Федя остановился посреди зала и даже попридержал за руку Лизу.
– Кто здесь менеджер по продажам? – громко, так что даже Лиза вздрогнула, спросил он.
Продавцы лениво ответили:
– Ну, мы!
– Подойдите сюда!
Лиза готова была прыснуть со смеха. Трио на минуту смолкло, разглядывая капризных посетителей их салона. Наконец, один из них, достаточно громко, так чтобы слышно было Федору с Лизой, сказал:
– Сходи, Петр узнай, чего им надо?
Федя, по всей видимости, отыгрывался в таких местах за те насмешки, что получал в банке от Клима. Когда продавец подошел, Федя заставил опустить его глаза к долу и только после этого спросил:
– Где у вас самый дорогой автомобиль?
Однако продавец был не лыком шит, его трудно было смутить. Будто и не слыша вопроса обращенного к нему, он сам спросил:
– Вы как будете платить? Наличными, карточкой, или в кредит оформлять?
– Как быстрее, так и будем платить! – грубо сказал Федя. – Показывай!
Лизе стало неудобно. Она не любила амикошонства и на "ты" обращалась исключительно к своим ученикам в школе. А здесь продавец "выкал", а Федор "тыкал". Но и продавец был гусь еще тот лапчатый.
– Что за спешка! – пробормотал он, предлагая пройти в дальний конец зала. Федор Галушкин пропустил вперед Лизу и важно заявил:
– Пока есть настроение, надо купить! Кому твоя тачка в старости нужна будет? Танцуй, пока молодой! Правда, Лиза?
Пришлось ей поддакнуть:
– Правда!
– Мы к туфлям твоим будем выбирать машину или к платью?
Елизавета сначала подумала, что он шутит, но тот апломб с каким это было сказано, говорил о том, что Федя лепит из себя крутого мачо.
– А где же старая? – не унимался продавец. Он, как и Клим в банке с первого взгляда невзлюбил самовлюбленного и спесивого покупателя.
– Старая кирдык! – сказал Федор, – в лепешку!
Продавец стал более расторопен. Раскусив покупателя, он решил ему подыграть.
– Новинка этого сезона – Тойота Авенсис (Toyota Avensis). Кузов седан. Максимальная мощность сто шестьдесят три лошадиные силы. Коробка передач пятиступенчатая автоматическая. Разгон до ста километров в час за девять с половиной секунд. Заводская гарантия три года.
Продавец свое дело знал.
– А цена?
– Тридцать четыре тысячи девятьсот долларов.
– Молодец! – похвалил его Федор, – дело свое знаешь! А не взять ли тебя к себе в помощники?
– А вы где работаете? – проглотил наживку вместе с грузилом продавец.
– В "Нью-Строй-Банке", слышал про такой?
Можно было на сто процентов быть уверенным, что продавец ни сном, ни духом не ведал об их банчке, банчечке. В одной Москве их две тысячи, а на слуху дай бог с десяток. Шельмовато стрельнув глазами, продавец заявил, что слышал. Федор Галушкин вельможно вытащил из толстенного бумажника похожего на маленький бочонок визитку и протянул ее продавцу.
– Я начальник управления. Нам твой автомобиль нужен с доставкой, франко-борт корабля.
– Доставим по желанию клиента в любую точку страны и ближнего зарубежья, – заявил продавец, – только платите.
– За этим дело не станет.
– Я, наверно, неясно выразился, – недовольно сказал Федор, – в договоре, который сейчас составим должно быть записано, что вы его поднимаете на борт круизного парохода "Степан Разин". Стоять автомобиль должен на верхней палубе.
– На палубе, так на палубе. Только платите, – еще раз подтвердил продавец возможности фирмы исполнить любую прихоть клиента, – на кого будем его оформлять?
А вот тут у Феди вышла небольшая заминка. Он ненадолго задумался и спросил?
– А нельзя ли так получить автомобиль, чтобы все документы были оформлены, а фамилию мы потом сами вписали?
Продавец отошел посовещаться со старшим продавцом и вернулся к Федору Галушкину.
– Понимаете, при нашем центре есть свой гаишник, но это вам будет стоить пару лишних тысяч.
Наверно именно ради таких моментов и надувался как индюк важностью Федор. Зря его не видел Луганский Клим, вот кому была бы пища для злословия. Федя вельможно похлопал продавца по плечу и достал из кармана стодолларовую купюру.
– Уважаю расторопных малых, – сказал он. Продавец заворожено смотрел на зеленую деньгу. Непроизвольно он сглотнул слюну и, покосившись по сторонам, нехотя заявил:
– Наша фирма не практикует чаевые. Уберите!
– Хозяин – барин. Была бы честь оказана! – сказал Федя с удовольствием пряча доллары в карман. – А я бы не отказался, если бы кто мне предложил!
Оформив все документы и взяв счет для оплаты, они покинули торговый центр. Лизе показалось, что провожал их расстроенный взгляд продавца. Только когда они сели в подержанный Фольксваген Галушкина, настроение у продавца улучшилось и появилось злорадное выражение лица. Как змей, которому наступили на хвост, он зашипел им вдогонку.
– Изображает из себя крутого, а сам костюмы с чужого плеча носит.
Как в воду глядел он, в отношении Федора Галушкина. Федя до сих пор предпочитал одеваться в комиссионке.
На обратном пути движок у Фольксвагена тихо урчал, в салоне было прохладно от кондиционера.
– Как представлю, что я для Луганского Клима старался, мне аж нехорошо становится, – пожаловался Федор Елизавете Беркут.
– Почему для Клима, вы для всего банка старались, для сотрудников и для пайщиков.
– Нет! – отрицательно покачал головой Федя, – Вдруг он вытянет самую большую рыбину? Или целый садок судаков натаскает. С него станется. Этот паразит обязательно, что-нибудь придумает, а потом еще смеяться будет. Я его знаю.
– Да не переживайте вы раньше времени!
– И то, правда! – согласился Федор. – Есть грубая пословица. На хитрый зад всегда найдется…
– А вот пословиц не надо!
– Извини! Еще посмотрим, кто кого. У нас тоже в заначке есть кое-какая задумка.
Искоса он посмотрел на Лизу, не сболтнул ли что лишнее, но та сохраняла абсолютное спокойствие. Лиза с Федором Галушкиным успели в тот же день вернуться в банк и отдать счет на оплату. Пока их не было, весть о конкурсе облетела все здание.
– Что выбрали? – первым делом спросил Клим, когда Лиза появилась на пороге отдела.
– Тойота Авенсис!
– Вот и отлично.
– По цене?
– Тридцать пять тысяч долларов и две гаишнику за оформление всех документов на месте. Фамилию надо будет только вписать.
– То что надо!
– Ну, слава Богу, хоть раз Галушкин поработал на народ.
Лиза видела, как удовлетворенно расхохотались Луганский Клим с Василием Становым. Петра не было видно. "А ведь, неспроста их подозревает Федор, – подумала Лиза, – наверно ребята действительно что-то придумали. К ним в отдел то и дело забегали сотрудники и бросали в сторону Лизы любопытные взгляды.
В конце работы к ней зашел Федор.