- Альпинист, альпинист. - Обитатель пещеры раздраженно смял и отшвырнул от себя карту. - Еще какой альпинист. - Карта упорхнула в угол и упокоилась на искрящемся льду. - Вот поймаю того урода, который мне в Лукле за семьсот рупий продал эту бумажку, он у меня пешком до Москвы пойдет. "Самая точная карта! Самая подробная карта!" Гад нерусский. Хрен по ней разберешь, где тут Эверест, где Джомолунгма…
Коллега выбрался из воды и обстоятельно вытер ступни сложенными на стоящие неподалеку сапоги полосками материи. Потом одну за другой обмотал этими самыми полосками ноги и сунул в сапоги. Притопнул каблуками, вытащил из озерца за провод кипятильник, сварганенный из двух обыкновенных бритвенных лезвий и сунул в карман. Пар над водой растаял.
- Да вы проходите, ребята, садитесь. Как там, снаружи, не потеплело?.. Э, э а ты куда?!
Голубой сгусток огня под потолком опять поплыл в сторону, и небритый погнал на него рукой воздушную волну. Шаровая молния нехотя, словно в раздумье, поболталась из стороны в сторону, но снова заняла прежнее место между двух сталактитов.
В пещере было даже не тепло - жарко. Заледенелый снег, вечной мерзлотой облепивший куртки шведов, начал помаленьку таять и отваливаться кусками. Кнут Юргенсен почувствовал, как кровь растопила замерзшие сосуды в руках и ногах, согрела их, весело зажурчала по жилам и капиллярам, и понял, что ампутации, пожалуй, еще удастся избежать. А вместе с этим понял, что устал - страшно, нечеловечески устал, и сейчас позорно потеряет сознание.
Судя по всему, Курт Йоханнсон понял это раньше напарника, поскольку первым сделал два нетвердых шага вперед и мешком опустился по другую от небритого незнакомца сторону озерца.
- У, мужики, да вас колбасит-то реально, - укоризненно покачал головой человек в безрукавке, глядя, как двое отмороженных альпинистов с грацией марионеток усаживаются перед ним. Он пошарил за спиной и выудил пузатую бутыль темного стекла. Поболтал. Поглядел на просвет. С чпоком извлек пробку. Заглянул внутрь. Понюхал. Перевел взгляд на отмороженных. Вздохнул и, наконец, протянул бутылку им, - Держите. Вам это сейчас нужнее. Давайте-давайте, я себе еще достану.
Юргенсен взял бутылку непослушной рукой, под кожей которой суетились злые мурашки, и понес ко рту, но, перехватив предостерегающий взгляд Йоханнсона, просто понюхал содержимое.
Кукри. Вроде бы настоящее. Кнут с сожалением опустил руку.
- Вы, ребята, тоже альпинисты? - для поддержания разговора поинтересовался небритый.
- А почему вы спгашиваете? - тут же насторожился Йоханнсон.
- Просто интересно, - беззаботно пожал округлыми плечами тот. - Если мы коллеги, может, вместе двинемся дальше? А то я тут заплутал малость. Втроем как-то веселее…
- И где же ваше снагяжение, господин альпинист? - продолжал давить Йоханнсон, не веря ни единому слову собеседника.
- Потерял. В пурге, - честно глядя в глаза шведу, ответил небритый. - А ваше?
- Ну… Мы тоже потегяли… - Йоханссон нехотя опустил взгляд. Как будто соврал, а не чистую правду сказал.
- Вот и я говорю: вместе-то сподручнее. Меня Ильей зовут. А вас?
- Кугт, - поколебавшись, буркнул Йоханнсон.
- Кнут, - представился Юргенсен, тоскливо глядя на бутылку в своих руках.
Запах содержимого манил приникнуть к горлышку обмороженными губами… но Йоханнсон, возможно, прав: вдруг кукри отравлено?
- Шведы, стало быть, - констатировал хозяин пещеры. - Так в какой стороне Эверест, не знаете?
- Вы на Эверешт вошходите? - Теперь насторожился и Юргенсен. Что это? Случайная встреча? Совпадение? Или ловушка?.. Он поставил бутылку на лед и похвалил себя за то, что не добавил слово "тоже". Все-таки агентурные навыки не до конца оказались выморожены высокогорьем.
- Туда, - помрачнел небритый.
Вообще, старшина Илья Кучин не нравился самому себе с самого начала. С самого начала все пошло как-то наперекосяк. На дорогу до этих богом проклятых Гималаев он угрохал неоправданно много времени. Решил не заморачиваться, разрабатывая наиболее благоприятный маршрут движения, и в Непал отправился на поезде. И вот результат. Теряешь солдатскую смекалку, старшина. Любой килотонник нашел бы путь пооргинальнее. Ну, Зыкин - тот понятно. Тот бы не мудрствовал и наверняка забрался бы в багажное отделение банального пассажирского самолета "Москва - Катманду". Салага, что с него возьмешь… А вот прапорщик Доровских, например, арендовал бы "1-44" или, на худой конец, какой-нибудь новомодный конвертоплан и уже через три часа был бы на Эвересте. Про десятимегатонника прапорщика Хутчиша даже подумать страшно, чтобы он сотворил на месте старшины Кучина. Угнал бы баллистическую ракету, не меньше.
А Кучин, как простой командировочный, поехал на поезде. Подумаешь - на сверхсекретном литерном дизельэлектроходе "Россия - КС 3", подумаешь - мчал на организованной посредством кодированной правительственной связи "зеленой волне" со скоростью триста семьдесят кэмэ в час. Все равно двое суток коту под хвост.
А штабисты тоже хороши. Кто там такие задания выдумывает?
"Участившиеся в последнее время случаи скачкообразных и не поддающихся прогнозированию изменений погодных условий на территории РФ позволяют сделать однозначынй вывод: налицо результат не просто стохастических отклонений в окружающей среде, но действий разумных, направленных и планомерных.
Погодные колебания имеют дискретный, но регулярный характер (с тенденцией к нарастанию) и вероятно свидетельствуют о том, что либо неизвестным лицом (лицами), либо неустановленной организацией (см ч. 2) производится крупномасштабная провокационная (варианты: террористическая, военная, диверсионная, научная) акция. Анализ погодных карт и созданого пакета ориентировочных сценариев развития ситуации указывают на эпицентр означенного воздействия: вершина г. Эверест (8848 м над у. м.)…"
Вот и все, что было в боевом задании, найденном Кучиным в банке со сгущенкой. А как прикажете мне добираться до этого Эвереста? Как искать эту установку, когда доберусь? И что с ней делать, когда найду? И что это за ч. 2, которую надо см.? Из теплых кабинетов легко боевые задачи мегатонникам ставить. Умники, блин…
"Странно, очень странно", - подумали хором Йоханнсон и Юргенсен, за чем ход их мыслей разделился.
"Один… без снаряжения и специального костюма… - подумал Курт. - И тоже идет на Эверест. Он не мог забраться так высоко. Но собирается лезть еще дольше. Значит, он не один. Значит, где-то непаделку их база. Но кого - их?"
А Кнут подумал: "Милая моя Ингрид, как здесь пусто и холодно без тебя, вдали от Родины. Увижу ль я когда-нибудь снова твои проникновенные голубые глаза?"
- Эвегест в той стогоне, - махнул рукой на север Йоханнсон. - Только здесь не подняться - надо двигаться по восточному склону… А зачем вам туда?
- Ну… - на миг вроде бы смутился назвавшийся Ильей, - покорять, зачем же еще?
"Врет, - окончательно понял Йоханнсон. - Как он догадался, что мы шведы?"
Юргенсен посмотрел на отставленную бутылку с кукри. Бутылка смотрела на него. Звала. А ведь всего один глоток - и, наверное, не придется ампутировать пальцы. Вдруг ром не отравлен?
Пауза в разговоре затягивалась. В стену бился неуемный ветер, тщетно пытался забраться внутрь и отметелить посмевших вскарабкаться так высоко людишек. Курт прикинул, не предложить ли напарнику на секретном языке вроде бы безобидных жестов внезапно напасть на обитателя пещеры. Напасть, скрутить, связать и допросить всерьез. Долго ли умеючи? Один заходит справа, другой - слева… Но гнуть одубевшие пальцы в секретные позиции не представлялось возможным.
- Ладно, ребята, - наконец нарушил напряженное молчание человек, приютивший шведов, - вы тут располагайтесь как дома, а я схожу до ветра.
Он демонстративно глотнул из бутылки, шумно, с кряхтеньем поднялся, набросил на голые плечи шубу и двинулся к выходу, застегиваясь на костяные пуговицы и напевая под нос: "Лучше гор могут быть только горы…" Музыкальный слух у него был.
Шаровая молния под потолком метнулась было следом, будто желая сопровождать, но потом вернулась на место и обиженно выплюнула порцию желто-голубых искр. Курт посмотрел на могучую спину, на прирученную молнию и решил не поднимать тему "связать и допросить всерьез" вобще.
Ветер наотмашь ударил Кучина по лицу снежной пятерней, потом попытался забраться под шубу и пощекотать холодными пальцами. Старшина брезгливо повернулся к нему спиной, лицом к стоически переживающей эти напасти скале. Нет, положительно всем его начинаниям препятствует судьба. Теперь еще и приблудившиеся горе-альпинисты. Шведская внешняя разведка, не иначе. Может быть, даже отдел С-4.
Два дня назад Кучин приобрел кое-какую теплую одежку на базаре в городе Лукла, откуда восхождение на Эверест начинают все порядочные альпинисты, и начал взбираться в горы. Точнее, его взбирали. Справедливо полагая, что черную работу должны делать специально обученные люди, он нанял четырех оборванистого вида шерпов и одного яка. Обошлось без обычной для такого рода сделок торговли: узнав, что небритый клиент собирается налегке подняться на Сигарматху, они с каменными лицами покивали и подрядились стать проводниками за сумасшедшие деньги в долларах. Старшина легко согласился бы и на более сумасшедшую сумму, поскольку денег все равно не имел ни гроша. Ударили по рукам и немедля двинулись в путь.
До снегов все было хорошо: Кучин, покачиваясь на удобной и кучерявой, как генеральская папаха, спине яка, клевал носом, разморенный жарким горным солнцем. Шерпы, искоса поглядывая на сумку клиента, топорщащуюся углами некоего прямоугольного предмета, похожего на большую книгу - не иначе, чемоданчик с деньгами - раздували ноздри в предвкушении барыша и весело топтали жухлую траву с редкими островками грязного снега.
На высоте три тысячи двести метров, когда зеленая зона осталась далеко позади, и отряд обступили насупленные высокогорные скалы, тут и там торчащие среди белого безмолвия, шерпы веселиться перестали. Седоку пришлось покинуть теплую спину яка по причине глубокого снега и двигаться дальше пешком, как все. Температура падала на глазах, вместе с ней падало и настроение проводников. Обычные в таких случая отмазки (типа Радху ногу подвернул - надо возвращаться, начинается лавина - надо возвращаться, мы заблудились - надо возвращаться) не проходили: небритый клиент пер вперед и вверх, как снежный демон Алсу.
На высоте четыре пятьсот, у самой кромки гляциано-нивального пояса разгорелся бунт.
Древние мудрые склоны Гималаев оцепенело внимали грохоту высокогорной словесной баталии и едва сдерживались, чтобы не обрушить на головы спорщиков несколько тонн лавинного снега.
Шерпы требовали причитающийся им гонорар немедленно и немедленно повернуть обратно. Кучин возражал, что деньги они получат, только когда доведут его до Сигарматхи. На это проводники отвечали, что в самоубийцы они не подряжались. В самоубийцы - не в самоубийцы, а уговор дороже гонорара, ругался Кучин, поэтому ноги в руки - и марш вперед, пока я добрый. Только джарви полезет дальше! - бесновались шерпы. - А мы - не джарви, джарви - не мы, и с места не сдвинемся! А может быть, у меня там дело! Какое может быть дело на вершине Сигарматхи?! А это не ваше дело! Гони деньги! Деньги гони! Вот вам шиш, а не деньги, без вас дойду!
В нарождающемся свете зари спросонья замигали вытащенные из складок одежд ножи, и безоружному Кучину пришлось пинками отправить зарвавшихся шерпов в долину - вместе с подвернувшимся под горячую руку яком Радху, который в бунте участия не принимал, а смотрел на поединщиков влажными добрыми глазами.
Когда ругань и проклятия скатывающихся по ледопаду проводников стихли где-то внизу, старшина плюнул им вслед и выругался. Оказалось, что подлые шерпы под шумок уперли у него сумку с томом Большой Советской Энциклопедии, найденным в библиотеке курительного купе дизельэлектрохода - Кучин коротал дорогу до Катманду, штудируя статью о Непале из этого тома. Из книги он, например, узнал, что совсем недалеко, в пустыне Шамо, китайцы периодически проводят ядерные испытания; и что в Непале кокосовые капли применяют при ушных болях у детей.
Впрочем, утере полезной книги он огорчился не очень, поскольку чуть раньше упер у шерпов равноценную торбу с ломтями вяленого мяса яка, головкой кислого сыра кулачной твердости, черствыми ячменными лепешками и бутылкой кукри - не простого, а грамотно настоянного, как он определил на запах, на женьшене, шиповнике, элеутеракоке и родиоле розовой. Гораздо больше мегатонника расстроило то, что он позволил себе сорваться, точно салага-первогодок, и затеял никчемную свару с аборигенами. Честь русского солдата уронил. Хорошо, что ребята не видят…
Едва шаркающие шаги стихли, Йоханнсон быстро оглянулся - действительно ли ушел человек в дохе - и наклонился к напарнику:
- Кагта! Надо посмотгеть, что у него на кагте!
Юргенсен в это время уже подносил горлышко бутылки к губам, но каркающий шепот Йоханнсона остановил его.
- Зачем? - шепотом спросил он.
- На всякий случай. Не смей пить эту гадость. Ты что, вегишь ему?
- Нет. Но шачем ему травить наш? Мы б и так жамержли, ешли б не он…
- Идиот, там может быть нагкотик, газвязывающий язык! Мы выложим ему все, что знаем об установке! А потом он убьет нас!
- Да? А что мы знаем об уштановке, Курт?
- Хотя бы то, Кнут, что она существует!
"Ну точно - агенты, - подумал Кучин. - Тоже эпицентр ищут".
- Ешли он хочет наш одурманить, жначит, ему об уштановке ижвештно! И, вероятно, больше, чем нам шамим! И кроме того, он шам пил иж нее! Иж бутылки!
- Кнут!..
- Курт, да пошел ты к дьяволу! Можешь подыхать в этих чертовых горах. А я хочу вернутьща домой! Меня Ингрид ждет!
И он храбро сделал глоток. Чуть не поперхнулся. Закашлялся. Но проглотил. Йоханнсон в ужасе смотрел на приятеля.
Юргенсен сделал второй глоток. Щеки его порозовели, блеск появился в глазах. Или это начинает действовать яд?..
- Кагта, Кнут… Надо посмотгеть кагту… - бессильно прошептал Йоханнсон, в памяти которого тоже всплыли проникновенные голубые глаза Ингрид, и даже мороз по коже пробежал.
- Да видел я такую карту. - Кнут наконец оторвался от бутылки и тыльной стороной ладони осторожно промакнул потрескавшиеся губы. Ром жегся. - Такие в Катманду на каждом углу туриштам вшучивают. По рупии за штуку. Отштань…
Третий глоток Йоханнсон напарнику сделать не дал. Вырвал уже занесенную над приятельским ртом бутылку и, боясь передумать, приложился и сам.
Кукри.
Настоящее кукри. Настоянное на травах.
По телу Курта Йоханнсона прокатилась волна искрящегося тепла, живительными родничками проникла в потерявшие чувствительность члены. Тонизирующая смесь женьшеня, шиповника, элеутеракока и родиолы розовой ударила по организму и включила скрытые резервы. Обледенелые стены пещеры брильянтово засверкали.
- Ну? - с вызовом поинтересовался Юргенсен. - Шкажешь, отрава?
Курт несколько секунд молчал, прислушиваясь к ощущениям. Потом негромко ответил:
- Скажу, что завтга с утга мы спустимся в ганклюфт и достанем снагяжение. А потом гванем отсюда. Очень быстго. Ты же знаешь, Кнут, я не люблю загадки. Задача ясна?
- Так точно. Оштавь глоток.
Упомянутая шведами установка Кучина не заинтересовала - судя по диалогу, они и сами не знали, что это такое. Важно было другое: то, что он на правильном пути, и то, что в ранклюфте находится альпинистское снаряжение шведов. Слова "ранклюфт" он не знал, но подозревал, что это нечто вроде ямы - раз туда придется спускаться. Ну, раз надо, значит, спустимся. Только один, без помощников. Первоначальный план втереться в компанию альпинистов и на их горбе влезть на Эверест отпал сам собой. На фига ему лишние друзья? Сами заберемся.
Закончив свои дела, Кучин облизнул палец и поднял его вверх. Различие в давлении воздуха с подветренной и противоположной сторон ощущалось меньше. Вроде бы, буря стихает. К утру должно распогодиться.
Запах надвигающейся непогоды старшина почуял еще на отметке шесть тысяч двести метров. На этой высоте было почти так же холодно, как в криогенной камере топливного завода в Иордании, - где два года назад его заперла зимбабвийская мафия во главе с небезызвестным Тер Новым, промышлявшая, царство ей небесное, воровством фреона для изготовления контрафактных кондиционеров, - но поднимался ветер, сумерки, наоборот, опускались, и Кучин решил переждать ночь и непогоду в укромной уголке. Заодно поужинать и вздремнуть.
Укромный уголок отыскался достаточно быстро - небольшая пещера в подветренном склоне полукруглой скалы. Правда, сначала пришлось выдворить оттуда другого постояльца - неизвестного Кучину зверя, то ли белого медведя, похожего на крупную обезьяну, то ли белую обезьяну, похожую на некрупного медведя. Зверюга покидать пещеру не хотела, а уставшему старшине было влом уговаривать. Стычка получилась короткой, но бурной. Человек победил, и прихрамывающий на три лапы зверь убрался куда-то в заснеженную темень, подвывая и скуля. Наверное, грозя отомстить.
У входа громко сбив снег с сапог, Кучин вернулся в пещеру.
- А вдгуг это йети, - громко предполагал в это время Йоханнсон.
- Ражговаривающее? Угощающее таким шлавным ромом? - вяло возражал Юргенсон. - Не может быть.
- Откуда ты знаешь? Много ты йети встгечал?
- А ты?
- Ребята, буря стихает, - доложил мегатонник, садясь на прежнее место и стряхивая снег с воротника. Давайте-ка спать.
- Илья, ты шпас нас в трудную минуту, - с чувством сказал Юргенсен, приветственно поднимая пустую бутыль. - Мы не жнаем, кто ты и откуда, но мы выражаем тебе нашу прижнательношть!
- От всех шведских альпинистов! - добавил Йоханнсон.
Шведы улыбались. Шведы были счастливы. Ром на пустые желудки вкупе с сочетанием женьшеня, шиповника, элеутеракока и родиолы розовой подействовали быстро и благоприятно.
- Чем богаты… - вздохнул Кучин, устраиваясь на холодном полу. Закинул руки за голову. Посмотрел в потолок, переливающийся, как звездное небо. И негромко затянул: