- Ну, чего тут размазывать… В общем, выбранная дата, конечно, не идеальна, но дальше тянуть нельзя. "Славянская булава" переполнена электричеством и может сработать самопроизвольно. Я как раз рассчитываю, к чему это приведет, и ничего утешительного не нахожу. С метеорологической точки зрения, понятно. Так что, мы просто обязаны управиться до первого января две тысячи второго года.
Теперь подробности. Озоновый слой в экваториальном поясе составит в этот день три-пять десятых сантиметра. Температура нижней тропосферы среднестатистическая - на большинстве участков. Так, что еще?.. Циклонов будет мало, волчков пятнадцать-двадцать, и геострофическое движение воздушных масс они не нарушат. А впрочем, вам, баранам, все это - пустой звук. То есть, на большинстве участков мы получаем что-то вроде метеорологической стены между Северным и Южным полушариями…
Он оторвал взгляд от бумажки и оглядел присутствующих. Присутствующие ждали продолжения с непроницаемыми лицами. Молодой человек нервно скомкал последнюю из исписанных бумажек и бросил ее в угол. На лице его появилось плохо скрываемое презрение к дилетантам.
- Ладно, короче: все у нас зер гут. Кое-какие ураганы, конечно, до наших побережий докатятся, но в общем и целом грядущие пертурбации в обоих полушариях не сопоставимы.
- Другими словами, вы гарантируете, что "Славянская булава" оправдает наши надежды? - робко подала голос Женевьев.
- Вы читали сводки из Венесуэлы? Нет? Напомню. В начале декабря на северную прибрежную часть Венесуэлы обрушились проливные дожди. К концу недели ливни усилились. Это привело к наводнениям и оползням, которые начали сходить с горной гряды Авила, расположенной к югу от Каракаса. Представьте себе в эти дни кладбище в Каракасе. С помощью спецтехники рабочие день и ночь копали бесчисленные могилы, чтобы похоронить задохнувшихся под оползнями или утонувших в потоках грязи людей. Перед входом на кладбище висели тысячи фотографий обезображенных человеческих тел. Это был единственный способ сообщить людям о гибели их близких. Бедствие получило название "Ника" и унесло жизни тридцати тысяч жертв. Помимо наводнений и оползней "Ника" стала причиной страшных холодов и массового голода: практически все запасы продовольствия были уничтожены стихией. В наших же руках сосредоточена мощь, превышающая потенциал "Ники" в сотни тысяч раз.
Не дожидаясь разрешающего кивка Бормана, докладчик сел и увлеченно застрочил дешевой ручкой, совершенно оставив без внимания, какую реакцию родили его слова у собравшихся.
Внешне предводитель никак не отреагировал на явное нарушение субординации. Еще с далекого сорок третьего, когда Декретом от девятого июня был создан Совет по научным исследованиям, в который вместе с Борманом вошли Гиммлер и Кейтль, Мартин привык не обращать внимание на свойственное ученым мужам фрондерство. Пускай молокосос потешится до поры, до времени. Лишь бы пользу приносил.
Мистер Альбедиль решил было высказаться по поводу услышанного, но промолчал. И это - мистер Альбедиль, про которого рассказывали, что на своей крокодиловой ферме он раз в неделю выбирает самый крупный образец, заходит в вольер и смотрит рептилии в глаза, пока та не отвернется.
Комрад Паплфайер открыл, было, рот, чтобы что-то переспросить, но тоже остерегся. Кому охота лишний раз прослыть кретином? И это - комрад Джеремея Паплфайер, за которым шла слава, будто если в любом конце Северной Америки грабители банка заперлись с заложниками, окруженные копами по самые стрит и авеню, комраду Паплфайеру достаточно позвонить отвязанным боям по мобильному телефону, чтобы обошлось без жертв. Или закончилось такой резней, по сравнению с которой выходки банды Мейсона выглядели бы воскресным благотворительным пикником монашек из Армии Спасения.
Даже застывший наподобие восковых соседей в альковой нише меднокожий Кортес не выдал очередную из своих сентенций. Лишь отступил глубже в тень, и жуткий шрам стал почти не виден.
Мартин Борман тронул рукоять управления креслом, и кресло рывком развернулось к вон Зеельштадту.
- А вы, мой друг? Как ваши успехи? - Глаза вождя блеснули могильным холодом, голос превратился в змеиное шипение. Или это барахлили динамики? - Как прошла нейтрализация Русской разведки?
- Как и должна была пройти, - заносчиво ответил Бруно, но в конце фразы, на последнем слове голос его предательски дрогнул. - Единственной реальной силой в России, способной помешать выполнению наших планов, являлся отряд мегатонников - так называемых бойцов последнего рубежа, расквартированных на сверхсекретном военном объекте У-18-Б. В ходе организованной мною операции объект и его личный состав были уничтожены под корень. Я тут показывал пленку…
Француженка не преминула позавидовать умению шведа в пиковой ситуации связно строить длинные предложения. "Все-таки есть что-то в этом "шведском социализме"" - решила она, с удовольствием следя за развитием сюжета.
- Знаю. Видел, - оборвал толстяка толстяк. И закрыл глаза. Помолчал, будто к чему-то готовясь. - Значит, со стороны русских нам ничто не угрожает?
- Мальчик дошел до берега, но там было пусто, - раздался голос Кортеса, и все снова вздрогнули. - Когда его послали во второй раз, он заметил отражение большой птицы Ам, летящей над водой.
Кортес беззвучно приблизился к столу, но на свободное кресло не сел. Его страшный шрам не мог помешать зрителям следить за разговором между Мартином и Бруно, но, тем не менее, добавлял сцене некую жуткую трансцендентальность. Вон Зеельштадт открыл, было, рот, чтобы ответить утвердительно на вопрос Мартина Бормана, но осекся. Не привиделась ли ему едкая издевка в голосе рейхсляйтера?
- Да, - наконец выдавил он, решив настаивать на своем до конца. - Отряд мегатонников уничтожен.
- Что ж, - протянул одетый в черную форму герр Борман и, словно совсем лишившись сил, откинул голову на подголовник, лоснящийся прекрасной выделки черной кожей. - Даст ист гут. Зер гут. А это, на столе, надо понимать, трофеи с поля боя? Бруно, майн фройнд, подайте-ка мне вон ту игрушку…
Вон Зеельштадт, заставив руку не дрожать, протянул Мартину Борману пистолет, который недавно рассматривала Женевьев Картье.
Рейхсляйтер пренебрежительно оглядел оружие справа и слева. Прищурившись, заглянул в дверной глазок смерти, прочитал дарственную гравировку, выполненную по-русски ("Генералу В. М. Евахнову от командования Северо-западным военным округом") и вдруг направил пистолет на Бруно вон Зеельштадта. Черный пистолет почти полностью утонул в отечной ладони рейхсляйтера, толстый сизый палец-сосиска с трудом протиснулся в скобу и коснулся спускового крючка.
Щелкнул предохранитель. Бруно вон Зеельштадт издал булькающий звук и попытался поглубже вжать расплывшиеся телеса в кресло. И это был тот самый Бруно, который не побоялся инициировать вытеснение русской мафии с испанского рынка недвижимости. Все за столом замерли. Даже дышать прекратили. Лишь шелестели зубья газонокосилки.
Так прошло айн, цвай, драй… десять секунд. Видя, что пауза затянулась, Джеремея Паплфайер прокашлялся и обратился к Мисиме-сан:
- А вот мне всегда казалось, что этот маза-фака вон Зеельштадт - пис оф буллшит. Какого хрена он участвовал в траханных благотворительных программах Джорджа Сороса для долбанных малоразвитых стран?
- Да-да, - торопливо встряла француженка. - По моим данным, он совершенно не укрывается от налогов. Разве можно доверять такому человеку?
Бенджамин Альбедиль, боясь опоздать, тоже ввернул - обращаясь к мистеру Лукино:
- И я еще сомневался, когда в прессу просочилась информация, что Бруно высказался против присоединения Эстонии к НАТО…
Внезапный шорох со стороны входа заставил всех замереть. Быстрым тычком пальца Борман выключил мотор кресла. И теперь уж точно заседателей было не отличить от застывших в самых причудливых позах восковых болванов.
Шорох приближался. Нет, не ребята из МИ-16, не "тюлени" и не йеменские бородачи с зелеными повязками "смерть неверным". По залу от фигуры к фигуре переходили два подростка, совсем мальчишки. Из форса один держал руки в карманах шорт и говорил подчеркнуто громко, но было видно, что ему также неуютно здесь, как и его товарищу.
- Эй, приятель, а вдруг красотку еще не успели распаковать? - спросил на португальском более робкий, не вынимая палец из носа. И его акцент выдал жителя района Барра.
- Не бзди. Мой брат не дерьмо дряхлого кондора, он знает, что говорит.
- Эй, приятель, а ты не задавайся, он у тебя всего лишь мусорщик.
- Иди ты в куст акации. Он начальник над уборщиками. С ним советовались, где кого поставить. Он сказал директору музея, что Колумба не потерпит в зале, и Колумба нет в зале. Ты где-то здесь видишь Колумба?
Рука человека из инвалидного кресла, в которой прятался пистолет, незаметно опустилась на распухшее колено. Почти неуловимым движением палец потянулся к кнопке, включающей стальные челюсти газонокосилки. Но нет, безумный огонек в заплывших глазах угас. И сидящие за столом заговорщики восприняли этот как приказ ничего не предпринимать.
- Иди убирай какашки за игуанами, я не верю, что их так классно лепили, - снова заупрямился более робкий. - Откуда твой poperti брат знает, что под трусами у белой червячихи все как у настоящей телки? Он что, сам проверял?
- Иди ты в куст акации, дерьмо собачье, мой брат никогда не врет.
- Ой, вот она!..
Непроизвольно каждый из заседателей самыми крешками глаз покосился туда, куда указывала немытая рука робкого парнишки. Там, на высоком постаменте, пыталась совладать с платьем восковая копия самой знаменитой фотографии Мерилин Монро.
Пацаны обошли кинозвезду по кругу. Более решительный потянулся к воздушному платью, но второй удержал его за рукав футболки:
- Сломаешь!
Первый тоже крепко трусил и потому, поколебавшись, отступил:
- Точняк, мы не в перчатках. На дело всегда надо ходить в перчатках - так меня учил Косой Запата из Шакальего тупика. Еще пальчики оставим на восковых ляжках… Ладно, пошли отсюда. Но давай договоримся в школе всем рассказывать, что мы…
- Ой, а это кто такие? - прервал робкий.
- Это… это… - Мальчишка почти вплотную подошел к столу с заговорщикам. - Что за бабуин, траханный анакондой на секвойе? А может, в трусы заглянем этой телке? - неожиданно указал он на старающуюся не дышать Женевьев Картье.
- Да ну. Она совсем старуха. В такой духоте скоро растает и на пол стечет. Дерьмо дряхлого кондора. Во, глянь, этот восковой толстяк уже плавится, - малец ткнул грязным пальцем в огромные капли пота на лбу Бруно. - А, я понял, кто это такие.
- Эй, приятель, кто? - Робкий от души высморкался на пол.
Вопрос сопливого подростка сделал неслышным чей-то скрип зубов.
- Это подписание Декларации Независимости янкесов. Помнишь, нам историчка трендела. Джакомо подглядывал - ее физрук после уроков трахал. Вон индеец, - рука указала на Кортеса. - Видишь, как скалится. Родину продал, падла. А рожа-то страшная, как настоящая. А это Линкольн, - удосужился персонального жеста лорд Кримсон.
Трубка в побелевших буквально до восковой бледности пальцах лорда чуть не хрустнула. Его предки получили дворянство, сражаясь, чтобы Новый Свет остался колонией. И теперь услышать такое!.. Одного внятного выдоха рейхсляйтера хватило бы, чтобы лорд сорвался с места и придушил бы на месте быдло. Но Мартин хранил неподвижность статуи.
- Ладно, приятель, пошли отсюдова. Там, на втором этаже, есть скелет динозавра. С во-от таким костяным початком.
И югенды, шаркая, как это делают только обитатели района Барра, направились к выходу и покинули зал.
- В Германии, - глухо и как бы обращаясь к самому себе просипел Борман, - я имею в виду старый добрый Фатерлянд, такое было бы невозможно. В старой доброй Германии никто не смел пробираться в закрытый музей. Нет, действительно, Бразилия - страна очень вредная для здоровья.
- А я говорил, - несмело и как бы сам к себе обратился мистер Лукино, - не с Бразилии - с Колумбии следовало начинать… Впрочем, я ни на что не намекаю.
И лорду Кримсону вдруг показалось, нет-нет, не показалось, он и вправду заметил не улыбку, а только намек на улыбку, причем на очень злую улыбку в уголках губ Кортеса. Улыбку, не имеющую никакого отношения к шраму.
Рейхсляйтер Борман вдруг ухмыльнулся и кинул пистолет на колени Бруно, плотно, до треска обтянутые брюками от "Marks & Spenser".
- Не бойся, мальчик мой, - просипели динамики, вмонтированные в спинку инвалидного кресла. - Я не буду стрелять. Но позволь спросить, что означает вот это?
Первой сориентировалась Женевьев и повернула худое лицо к мистеру Лукино:
- А впрочем, я сомневаюсь, что наш друг Бруно честно платил все налоги. Ведь у него на Джерси зарегистрировано то ли двадцать, то ли тридцать оффшорных компаний.
Мисимо-сан наконец ответил Джеремее Паплфайеру:
- Мало ли для чего человеку бывает нужно участвовать в благотворительных акциях Джорджа Сороса. Как минимум - это неплохая реклама…
В старческих, нездорово одутловатых веснушчатых руках Бормана появился лист бумаги.
Боясь опоздать, мистер Лукино доверительно сообщил Бенджамину Альбедилю:
- Главное, что наш приятель Бруно ничего не имел против вступления в НАТО Латвии и Литвы. А уж Эстония - дело десятое…
- Здесь написано, что "кровяное давление выше"… не то… - Прежнюю бумажку в руках Бормана сменила другая. - Так, где это… ага вот… "Специальная комиссия Генерального штаба под командованием генерала Гулина (досье N 416b/i) провела расследование факта нападения на объект У-18-Б (категория секретности 2). На месте происшествия было найдено 31142 гильзы"… так-так-так… "…а так же, после переклички, одиннадцать из тринадцати обитателей объекта без видимых физических, аутентичных и моральных повреждений. Два бойца (сержант Кучин и рядовой Зыкин) пропали без вести. До выяснения всех обстоятельств решено считать их находящимися в самовольной отлучке. Особое мнение: командир бывшего объекта У-18-Б Евахнов В. М. настаивает на том, что бойцы Пали Смертью Храбрых в бою с превосходящими силами противника, и ходатайствует о представлении означенных бойцов к званиям Герои России посмертно…"
При гробовой тишине рейхсляйтер Борман смял бумажку и бросил себе за спину.
- Значит, дорогой Бруно, обитатели объекта уничтожены под корень? А как тогда ты объяснишь перехваченный доклад?
На вон Зеельштадта было страшно смотреть. Лицо побагровело, толстые губы затряслись, как студень.
- Эк… эк… - выдавил он. - Как удалось…
- А что ты скажешь по поводу того, - не дал передышки Мартин, - что один из якобы убитых мегатонников получил от российского командования сверхсекретное боевое задание, сути которого мы не знаем?
- Горы выпускают родники наружу только в крайнем случае, - сказал Кортес, и в голосе его проскользнуло легкое недоумение. - Родники - кровь гор, сочащаяся из вскрытых вен.
Самый богатый человек Швеции, облаченный в сюртукоподобный пиджак от "Marks & Spenser" приподнялся в кресле с широко раскрытым ртом. Но рот пришлось захлопнуть. Глаза Бормана опять были закрыты. И, вполне вероятно, рейхсляйтер опять погрузился в сон. Огромное, еле помещающееся в карикатурном "фольксвагене" брюхо мерно вздымалось и источало особенно заметный, если не курить, старческий дух. Однако скоро, очень скоро, через минуту или две Борман проснется.
Мистер Сельпуко - владелец обширнейших пастбищ в Австралии, а заодно и транспортного флота, составляющего две трети ходящих под флагом Либерии сухогрузов, удовлетворенно закинул ногу на ногу и вполголоса нацелил вопрос прямо в подрагивающие губы шведа:
- Партайгенноссе, по-моему, настало самое время поговорить об уступке вами двадцатипроцентного пакета "Вольво". - Это был тщательно просчитанный удар ниже пояса. Чтоб еще больше вывести шведа из равновесия.
- Я думаю, - скромно потупив глазки, мурлыкнула Женевьев, - следует пересмотреть договор, кому после нашей победы будут принадлежать руины судостроительных верфей Гданьска. - И вид при этих, весьма жалящих словах был - сама кротость. - Ведь после катастрофы надо будет восстанавливать мировую экономику. А куда ж мы без Гданьска? - И мадам, как девочка, старательно оправила вызывающую юбку, купленную в последнюю прогулку по Риму, в магазине "Calamo".
- Фрау, оставьте руины в покое, - не менее дружелюбно улыбнулся даме английский лорд; когда дело касалось бизнеса он готов был взять в союзники хоть певичку, хоть прокаженного дьявола. - Мне кажется, при предлагаемом пересмотре речь должна идти минимум о Панамском канале, который уцелеет несомненно. - Как всегда, фраза лорда оказалась стилистически безукоризненна. К зависти так и не освоившей светский лоск Женевьев.
- Айн момент! - запротестовал низкорослый настолько, что ему было неудобно сидеть за столом, Мисимо Танака. - Я тоже имею право голоса!.. - Пока был жив Мао Дзе Дун, на каждый день рождения Мисимо-сан получал поздравительную открытку от Великого Кормчего. Злые языки пытались утверждать, что Китаю именно предки Танаки уступили Манчжурию… Впрочем, никто из злых языков долго не задерживался на этом свете.
Господину вон Зеельштадту захотелось как можно громче закричать: "Не отдам! Мое!!!", чтобы разогнать стаю стервятников, но он боялся разбудить главного хищника.
И тут Кортес очень тихо, тише всех, выдал свою очередную сентенцию:
- Пойду нарежу тростника, а то древки стрел делать не из чего.
И эта фраза вдруг заставила Бормана вернуться к действительности. И первым осмысленным движением было даже не поднятие век, а короткий тычок в кнопку, включающую ножи. Секунда - и шорох мечущихся туда-сюда лезвий боевой колесницы стал громче. Потом еще громче, потом еще…
- Я не люблю ротозеев, - тихо проговорил Борман, почти не слышимый за писком рассекаемого воздуха. Но голос постепенно набирал силу. - Из-за таких ротозеев мы просрали Третий Рейх. И на этот раз я не допущу, чтобы операция провалилась. Выбирайте смерть, герр Зеельштадт. Благородная пуля или острые металлические зубки моего коллекционного "Фольксвагена"?
Вон Зеельштадт вскочил, уронил кресло и пистолет. Но, кажется, этого даже не заметил. Остальные смотрели на происходящее, стараясь сохранить на лицах безучастие. Только пальцы у кого крутили трубку, у кого мяли сигарету, у кого вхолостую чиркали зажигалкой.
- Мартин, Мартин, - быстро заговорил Бруно, - я не знал… Мне доложили, что все прошло как по маслу… Дас ист ошибка… Прошу тебя, Мартин… Я все исправлю…
- Смерть сраному мазе-факе! - оттопыренный большой черный палец гарлемца патрициански указал в пол.
- …но Кашиндукуа не сгинул бесследно. Когда придет конец мира, он оживет, выскочит из пещеры и станет носиться от селения к селению, пожирая мужчин и женщин.
- Да, от селения к селению… - покачал головой Борман, с жалостью глядя на вон Зеельштадта. - Цвай шведских альпиниста пропали на штрассе к Эвересту. Почему они пропали - меня не интересует… Но почему они оказались именно шведскими, а, Бруно? И почему на подступах именно к Эвересту? Почему не Эльбрус? Не Пик Коммунизма?