Твилли затормозил, съехал на обочину и дождался просвета в транспортном потоке. Потом выскочил на дорогу, подобрал весь мусор и положил в кузов пикапа. Через несколько миль он догнал эту свинью в "рэнджровере". Твилли пристроился сзади, еще не зная, как дальше поступит. Он раздумывал, что посоветовали бы его психиатры, что сказали бы прежние учителя, что предложила бы мать. Бесспорно, они зрелые и здравомыслящие люди, но их советы часто бесполезны. Твилли не понимал их взгляда на мир, а они не понимали его.
Твилли видел лишь плечи и голову пачкуна. Голова казалась невероятно большой - может, из-за ковбойской шляпы. Вряд ли настоящий ковбой рассядется в перламутровой, заграничной сборки машине за пятьдесят тысяч долларов с табличкой, на испанском прославляющей размер его яиц. Подлинный ковбой никогда не выбросит в окошко упаковки от гамбургеров. Скорее это дело рук засранца-огородника...
Внезапно джип обогнал и подрезал медленно ехавшую перед ним фуру и резко свернул с автострады к развязке Йихо. Твилли доехал до будки контролера, а потом по развязке двинулся дальше. Он пересек 60-ю магистраль и по шоссе И-95 на бешеной скорости помчался к Форт-Пирсу, где опять выехал на южную автостраду. Твилли припарковался в тени эстакады, поднял крышу пикапа и стал ждать. Через двадцать минут мимо промчался "рэнджровер", и Твилли возобновил погоню. Теперь он сохранял дистанцию. План действий все еще не сложился, но миссия была совершенно ясна. Когда пачкун выбросил из машины окурок сигары, Твилли не остановился. Табак - биодеградируемое вещество, подумал он. Вперед и выше!
2
После трех бокалов вина Дези уже не могла притворяться, будто следит за мужними живописаниями охоты на заготовленного носорога. Сидящий напротив Палмер Стоут казался мимом. У него двигались руки и губы, но Дези его не слышала, он воспринимался как двухмерная телевизионная картинка: мультяшный мужчина средних лет, с брюшком, жидкими светлыми волосами, рыжеватыми бровями, бледной кожей, кривым ртом и щеками в красных прожилках (от солнца или неумеренного потребления спиртного). Дряблая шея и решительный, рубленый подбородок - шрамов от косметической операции в полутьме не разглядишь. Губы кривились в вечно скептической усмешке, открывая ровные белые зубы. Нос мужа всегда казался Дези слишком мелким для его лица, этакий девичий носик, хотя Палмер уверял, что с таким родился. И голубые глаза казались маленькими, но взгляд быстрый и светился самоуверенностью. Лицо процветающего бывшего спортсмена, округлившееся, чуть обрюзгшее и дружелюбное. Красавцем Стоута не назовешь, но в нем привлекала общительность южанина, этакого рубахи-парня, и он заваливал Дези подарками, комплиментами и постоянным вниманием. Позже она поняла, что неистощимая энергия его ухаживаний - не страсть, а скорее привычная настырность, с какой он добивался всего, чего хотел. Они встречались четыре недели, а затем поженились на острове Тортола. Дези казалось, она была как в тумане, но теперь туман рассеивался. Что же ты наделала? Она отбросила гадкий вопрос и вновь услышала голос Палмера:
- Какой-то подонок сидел у меня на хвосте, наверное, сотню миль, - говорил он.
- Зачем?
- Отодрать мою белоснежную задницу, вот зачем! - фыркнул Сноут.
- Он чернокожий? - спросила Дези.
- Может, кубинец. Я не рассмотрел. Но уж приготовился, милая моя, встретить сукина сына! На коленях у меня лежал сеньор "глок", заряженный и взведенный.
- Ты бы стрелял на автостраде?
- Уж он бы, мать его, и не пикнул.
- Как твоя носорожиха, - сказала Дези. - Кстати, тоже сделаешь чучело?
- Только голову повешу.
- Чудно. Можно повесить над кроватью.
- А знаешь, что делают из носорожьих рогов?
- Кто делает? - спросила Дези.
- Всякие там азиаты.
Дези знала, но позволила Палмеру рассказать. История закончилась невообразимыми слухами о двухдневной эрекции.
- Представляешь? - заржал Стоут.
Дези покачала головой.
- А кому это нужно?
- Вдруг тебе когда-нибудь понадобится? - подмигнул Палмер.
Дези поискала глазами официанта. Где же обед? Сколько можно варить пасту? Стоут подлил себе вина.
- Носорожьи рога! Надо же, господи боже! Что они еще придумают?
- Потому-то браконьеры носорогов и отстреливают, - сказала Дези.
- Да ну?
- Они на грани исчезновения. Господи, Палмер, ты где витаешь?
- Зарабатываю на жизнь. Чтобы ты могла сидеть дома, красить ноготки, смотреть канал "Дискавери" и узнавать о вымирающих видах.
- Почитай хотя бы "Нью-Йорк Таймс".
- Ах, пардон! - саркастически фыркнул Стоут. - Читал я нынче газетку, дружок!
Привычка пересыпать обыденную речь обрывками из старых роковых песен Дези претила, но Палмеру казалась остроумной. Дези, может, и примирилась бы, если б он вечно не перевирал слова. Она была гораздо моложе Стоута, но знакома с творчеством Дилана, "Битлз", "Стоунз" и других. В колледже Дези два лета работала дродавщицей в "Сэм Гуди". Желая сменить тему, она спросила:
- Что нужно Дику Артемусу?
- Новый мост. - Стоут куснул рогалик. - Ерунда.
- Мост - куда?
- К какому-то захолустному острову в заливе. Передай-ка масло.
- Зачем губернатору мост в захолустье?
Стоут хмыкнул, роняя крошки.
- А зачем губернатору вообще все, дорогая? Я просто откликаюсь на зов и творю чудо.
- "Повседневная жизнь".
- В самую точку.
Однажды Твилли Спри получил условный срок и приказ посещать курсы "Управление эмоциями". Класс состоял из мужчин и женщин, арестованных за вспышки ярости, - в основном в семейных скандалах. Там были мужья, избившие жен, жены, избившие мужей, и даже одна бабуля, поколотившая шестидесятидвухлетнего сына за богохульство на ужине в День благодарения. Другие одноклассники Твилли подрались в барах, устроили стычки в азартных играх и потасовки на трибунах во время матча "Дельфинов Майами". Трое стреляли в незнакомых людей в дорожных конфликтах, из них двое были ранены ответным огнем. И еще там был Твилли.
Преподаватель на курсах самоконтроля представился опытным психиатром. Звали его доктор Бостон. В первый день он предложил классу написать короткое сочинение на тему "Вот уж что меня действительно бесит". Пока слушатели писали, доктор Бостон листал присланные из суда желтые папки с делами. Прочитав дело Твилли Спри, доктор отложил его папку в сторону.
- Мистер Спри, - сказал он ровным голосом. - Мы будем по очереди рассказывать друг другу свои истории. Вы не против выступить первым?
Твилли поднялся из-за стола.
- Я еще не выполнил задание.
- Закончите потом.
- Понимаете, сэр, я только сосредоточился. Вы меня прервали на середине предложения.
Доктор Бостон помолчал и непроизвольно стрельнул взглядом на папку Твилли.
- Хорошо, найдем компромисс. Закончите предложение, а потом выступите перед классом.
Твилли сел и дописал абзац: "...по щиколотку в крови дураков!" Немного подумал и переделал: "по щиколотку в испаряющейся крови дураков!"
Засунул карандаш за ухо и встал.
- Закончили? - спросил доктор Бостон. - Хорошо. Пожалуйста, расскажите нам о своей жизни.
- Это довольно долго - всю жизнь рассказать.
- Начните с того, как вы здесь оказались.
- Я взорвал дядин банк. - Одноклассники подняли головы и повернулись к Твилли. - Филиал, - добавил он. - Не центральное отделение.
- Почему вы это сделали? - спросил доктор Бостон.
- Я кое-что узнал.
- О вашем дяде?
- О ссуде, которую он выдал. Очень большую ссуду весьма поганым людям.
- Вы пытались поговорить об этом с дядей?
- О ссуде? Несколько раз. Он не особо меня слушал.
- И это вас разозлило?
- Нет, обескуражило. - Твилли прищурился и сцепил пальцы на затылке. - Огорчило, расстроило, обидело, пристыдило...
- Но еще и разозлило? Ведь человек должен быть очень зол, чтобы взорвать здание банка.
- Нет. Человеку нужно решиться. Я решился.
Доктор Бостон поймал на себе удивленные взгляды слушателей, ждавших его реакции.
- По-моему, вы уходите от ответа, - сказал он. - Что думают остальные?
- Я ни от чего не ухожу, - встрял Твилли. - Купил динамит. Приладил запал. Взял на себя ответственность.
- Угрохал кого-нибудь? - спросил сосед по парте.
- Разумеется, нет! - рявкнул Твилли. - Все происходило в воскресенье, когда банк закрыт. Если б я реально взбеленился, устроил бы это в понедельник утром и удостоверился, что дядя в здании.
Некоторые условники согласно закивали.
- Мистер Спри, - сказал доктор Бостон. - Человек может терять рассудок без припадков и буйств. Злость - одна из тех сложных эмоций, которые легко выплескиваются, либо глубоко прячутся, так глубоко, что мы их зачастую не распознаём. Я хочу сказать, что где-то на подсознательном уровне вы были невероятно злы на дядю - и, возможно, по причинам, не имеющим никакого отношения к его банковской деятельности.
- По-вашему, одного этого мало? - нахмурился Твилли.
- Я имею в виду...
- Он дал ссуду в четырнадцать миллионов долларов горнорудной компании, которая теперь дырявит землю на Амазонке. Что еще требовалось?
- Похоже, у вас сложные отношения с дядей, - сказал доктор Бостон.
- Я его почти не знаю. Он живет в Чикаго. Там же и банк.
- А в детстве?
- Раз он сводил меня на футбольный матч.
- Ага! В тот день что-нибудь произошло?
- Угу. Одна команда победила другую, и мы пошли домой.
Класс посмеивался, и настала очередь доктора Бостона управлять сложной эмоцией.
- Послушайте, все просто, - сказал Твилли. - Я взорвал здание, чтобы в дяде пробудилась совесть, понимаете? Чтобы он задумался о своей жадности и неправильной жизни. Я все это изложил в письме.
- Да, письмо в вашем деле. Но вы его не подписали.
Твилли развел руками.
- Я что, похож на идиота? Закон не разрешает взрывать финансовые учреждения.
- И любые другие.
- Так мне сказали, - пробормотал Твилли.
- Но все же на подсознательном уровне...
- У меня нет подсознания, доктор. Я это и пытаюсь вам втолковать. Все, что происходит в моем мозгу, лежит на поверхности. Как на плите: я все вижу, могу попробовать, подрегулировать огонь. - Твилли сел и помассировал виски.
- Если у вас нет подсознания, мистер Спри, - сказал доктор Бостон, - вы - биологический уникум. Сны видите?
- Никогда.
- Вы серьезно?
- Серьезно.
- Совсем никогда?
- Ни разу в жизни.
- Не заливай, мужик! - махнул рукой другой условник. - Чё, и кошмары не снятся?
- Не-а, - ответил Твилли. - Я не вижу снов. Может, если б видел, здесь бы не оказался.
Он послюнявил карандаш и вернулся к сочинению, которое после занятия сдал доктору Бостону. Психиатр не сказал, ознакомился ли с этим творением, но на другое утро, как и все последующие четыре недели, стенку на задах класса подпирал вооруженный охранник. Доктор Бостон больше не вызывал Твилли Спри на разговор. По окончании срока Твилли получил нотариально заверенную справку о благополучном прохождении курса самоконтроля, и его передали куратору условно осужденных, который похвалил подопечного за успехи.
Видели бы они меня сейчас, думал Твилли. Готовясь к угону.
Сначала Твилли сопроводил пачкуна до дома. Особняк располагался около пляжа на одном из престижных островков в конце бульвара Лас-Олас. Парень занимал недурные хоромы: старинный двухэтажный дом в испанском стиле с лепниной, круглой черепицей и увитыми лозой стенами. Дом стоял в тупике, и Твилли негде было спрятаться со своим грязным черным пикапом. Он укрылся на стройплощадке по соседству, где возводился особняк в киношном ("Лицо со шрамом") стиле колумбийской мафии: сплошь острые углы, мраморная облицовка, тонированные стекла. Грузовичок удачно затерялся среди экскаваторов и бетономешалок. В сумерках Твилли подошел к дому пачкуна и засел в густой живой изгороди фикуса. На подъезде к дому рядом с "рэнджровером" был припаркован "БМВ"-кабриолет с опущенным верхом, - кабриолетом, наверное, владела жена, подруга или дружок пачкуна. Твилли улыбнулся при мысли о дружке.
Спустя час пачкун вышел через парадную дверь. Стоя в янтарном свете под аркой с лепниной, он закурил сигару. Чуть позже появилась женщина - она попятилась, закрывая дверь, и нагнулась, словно прощаясь с ребенком или собакой. Когда пачкун с подругой шли к подъездной аллее, дама нарочито разгоняла воздух, демонстрируя, что ей не нравится табачный дым. Твилли опять улыбнулся, выбрался из кустов и прошмыгнул к пикапу. Верх автомобиля поднимут, подумал он. Чтобы тетеньке дышалось.
Твилли проследовал за парочкой к итальянскому ресторану, неживописно расположившемуся у федерального шоссе неподалеку от порта. Идеальное место для задумки. Пачкун запарковал кабриолет в самой жлобской манере - по диагонали на двух стояночных местах. Это делалось для того, чтобы простые смертные не парковались рядом, а то, не дай бог, поцарапают или помнут дорогое и роскошное импортное изделие. Увидев сей сволочной трюк, Твилли воодушевился. Когда любитель и ненавистница сигар вошли в ресторан, Твилли подождал минут десять, чтобы они наверняка сели за столик. После чего, не теряя времени, приступил к выполнению плана.
Ее сценический псевдоним был Тия. Мотая завязанными в конский хвост волосами (парик куплен в фирме "Товары - почтой"), она танцевала на столе гостей и уже стаскивала кружевной лифчик, когда в нос ударила волна страшной вони. "Черт! - подумала она. - Канализацию, что ли, прорвало?"
Сидевшие за столиком три мужика в синих спецовках с засаленными рукавами беспрестанно лыбились и орали: "Дай пять!" Они хохотали, курили, пили шестидолларовое пиво и выкрикивали: "Как звать-то? Тэ-ю? Ни хрена себе имечко!"
Все трое размахивали полусотенными! Воняли, как кошачье дерьмо, выпевали ее имя и засовывали под резинку ее трусиков хрустящие пятидесятидолларовые купюры! Тие нужно было принять важное решение и сделать выбор: перетерпеть невообразимую помойную вонь, либо отказаться от невообразимо легких денег. Она постаралась дышать ртом, и вскоре зловоние уже не казалось непереносимым, а парни выглядели довольно милыми. Они даже извинились, что всё тут провоняли. После нескольких танцев на столе парни пригласили Тию посидеть с ними - они хотели рассказать невероятнейшую историю. Тия сказала: "О'кей, вернусь через минутку", - и поспешила в гримерку. Отыскала в шкафчике носовой платок и спрыснула его дорогими французскими духами - очередной ненужный презент от очередного чокнутого завсегдатая. Тия вернулась к столику, где компания в грязных спецовках открывала самое дорогое клубное шампанское, почти годное для питья, и орала в чей-то адрес прочувствованный тост. Парни чокались и умоляли Тию присесть: "Давай, чё как неродная! Прими шипучки!" Им не терпелось рассказать о происшествии, и все трое разом гомонили, перекрикивая друг друга. Тия прижимала к носику надушенный платочек и от души веселилась, не поверив, разумеется, ни единому слову троицы, за исключением их профессии, которую нельзя было скрыть благодаря исходившему благоуханию.
- Почему не веришь, что у нас мусорку угнали? - орал один.
- Потому что это курам на смех! - отвечала Тия.
- Не, так оно и было, - вступил второй. - Молодой парняга, дает три штуки, оставляет свой пикап и договаривается встретиться здесь через час...
Тия вскинула брови.
- Совершенно незнакомый человек дает вам три тысячи баксов и уезжает...
- Все полусотенными! - закричал третий, размахивая пачкой купюр. - В каждой - тыща!
- Вы, парни, настоящие брехуны! - похихикала в платочек Тия.
- Не, мэм, мы не такие. От нас, может, и несет, но мы не трепачи.
Обладатель самой толстой пачки кричал громче всех:
- Да как на духу! Мы ж потому тута и глядим на ваши пляски! Не верите? Ладно, через четверть часа пошлите с нами на парковку, когда этот парень вернется!
- Может, и схожу, - сказала Тия.
Но потом ей пришлось развлекать столик с администраторами кабельного телевидения, и она пропустила момент, когда к залитому неоном стрип-клубу на громадном мусоровозе подкатил Твилли Спри. Он вылез из кабины, и один из парней в синих спецовках кинул ему ключи от пикапа.
- Что, ребята, все денежки растранжирили? -дружелюбно спросил Твилли.
- Нет, но уже скоро.
- И, наверное, каждый доллар окупился?
- Уж оно так!
Твилли пожал всем руки и распрощался.
- Погодь, дружище, пошли пропустим по пивку. Там дамочка желает с тобой повидаться.
- В другой раз, - сказал Твилли.
- Нет, ты пойми, она нам не верит. Думает, мы грабанули игральные автоматы или чё-то. Пойдем на минутку, скажи ей, все путем и ты забашлял нам, чтоб покататься на говновозе.
- Не понимаю, о чем вы, - улыбнулся Твилли.
- Э! А где мусор? Машина-то пустая.
- Правильно, - сказал Твилли. - На свалку везти нечего. Дуйте по домам, ребята.
- А куда он делся-то?
- Вам лучше не знать.
- О, господи! - прошептал один мусорщик приятелям. - Парень на хрен сдвинутый. И натворил какую-то хренотень.
- Нет, - успокоил Твилли. - Вам бы понравилось. Я уверен.
Он уехал, думая, как не прав доктор Бостон. Злость - не такая уж сложная эмоция.
Палмер Стоут заказал овощной салат, чесночные булочки, лапшу и тефтели. Дези отворачивалась, боясь, что ее стошнит. Стоут до пота трудился над едой, капли струились по скулам. Дези стыдилась своего отвращения - муж все-таки. Ведь он не изменился после свадьбы, и через два года был таким же во всех отношениях. Дези казнилась замужеством, своими подлыми мыслями, убийством носорожихи.
- Она была вот как отсюда до буфета, - рассказывал Стоут.
- Зачем же тогда оптический прицел?
- "Лучше перебдеть, чем недобдеть" - девиз Дургеса.
На десерт Стоут заказал тортони и выковырял вилкой кусочки миндаля из мороженого, аккуратно выложив их по краю тарелки. Дези наблюдала за этим ритуалом привередливости и еще глубже погружалась в меланхолию. Когда Палмер занялся изучением счета, Дези прошла в дамскую комнату и смоченным бумажным полотенцем стерла помаду и косметику. Она сама не знала, зачем это сделала, но ей полегчало. Когда Дези вернулась, Палмер уже вышел из ресторана.
Запах на улице чуть не сбил ее с ног. Она прижала руку к лицу и взглядом поискала Палмера. Тот стоял под фонарем на парковке. Когда Дези подошла, прокисшее зловоние усилилось, и стало ясно почему - оно исходило от мусорного кургана высотой футов в десять и весом в несколько тонн. Муж стоял у подножия зловонного холма и скорбно созерцал его пик.
- А где машина? - спросила Дези и закашлялась.
Стоут всплеснул руками и мяукнул, как потерявшийся котенок.