В авторский сборник Николая Томана включены четыре произведения. На прифронтовой станции (повесть) Что происходит в тишине (повесть) Взрыв произойдет сегодня (повесть) Секрет "Королевского тигра" (рассказ). В них рассказывается о смелых и самоотверженных людях противостоящих вражеским проискам
Содержание:
На прифронтовой станции 1
Задание группенфюрера Кресса 1
Заботы майора Булавина 2
На тормозной площадке 3
Расценщик Гаевой 4
Кто же такой Гаевой? 4
Никандр Филимонович сообщает важные сведения 5
Три с половиной тысячи тонн 6
Квартирант тети Маши 7
Диспетчер Анна Рощина 7
Разгадка крапленого письма 8
Решение Военного совета 9
Доклад капитана Варгина 9
На следующий день вечером 10
Жизнь подсказывает майору решение 11
Письмо Глафиры Добряковой 11
В ожидании решения 12
Агент номер тринадцать дает указания Гаевому 13
Поздравительная открытка 14
Первый рейс по уплотненному графику 14
Тринадцатый запрашивает Гаевого 15
На диспетчерском участке Рощиной 15
В ожидании 16
Четыре тысячи тонн 16
Нерасшифрованное донесение Гаевого 17
С двойным составом 18
На крутом подъеме 18
Точка зрения майора Булавина 19
Анализ предполагаемых действий Гаевого 20
План генерала Привалова 20
Гаевой посещает паровозное депо 21
Еще одна шифровка Гаевого 21
Мария Валевская 21
Решение Сергея Доронина 22
Замысел командования остается в тайне 23
Смятение группенфюрера Кресса 23
Эпилог 24
Что происходит в тишине 24
Взрыв произойдёт сегодня 36
Секрет "Королевского тигра" 45
Николай Томан
На прифронтовой станции
Задание группенфюрера Кресса
Генерал-майор фон Гейм, хмурясь, перелистывал документы в объемистой коричневой папке, лежавшей у него на столе. Продолговатое желчное лицо его то и дело подергивалось нервной судорогой. Просмотрев последнюю страницу, отпечатанную на машинке, он раздраженно захлопнул папку и решительно встал из-за стола. В длинном, костлявом теле его от этого энергичного движения послышался сухой хруст.
Донесения тайных агентов за последнее время не удовлетворяли фон Гейма. Их разрозненные и во многом противоречивые данные не позволяли генералу построить более или менее достоверную догадку о намерениях противника, а фон Гейму предстояло сегодня доложить свои соображения группенфюреру Крессу. При одной только мысли об этом по тощему телу фон Гейма пробегала легкая дрожь и ощутимее давала себя знать щемящая боль в желудке, разъедаемом язвой.
Чорт знает, до чего эти оптимисты вроде группенфю-рера Кресса могут действовать на нервы! Они всегда полны радужных надежд, им все кажется чрезвычайно простым и ясным, хотя никто не заблуждается больше их и никто не совершает больших глупостей, чем они. И ведь всего досаднее, что почти все сходит им безнаказанно.
Вот взять хотя бы почти сказочную карьеру этого Густава Кресса. Начав свою службу в разведке со скромного поста в "Отделении III Б" Вальтера Николаи, прозванного "Молчаливым полковником", и ничем особенным не блеснув там, он, по протекции Гиммлера, возглавил вскоре один из отделов стратегической разведки главного штаба вооруженных сил и дослужился до высокого чина группенфюрера, равного армейскому званию генерал-лейтенанта. И вот теперь этот выскочка будет поучать его, генерала фон Гейма, прослужившего более тридцати лет в различных разведывательных органах германской армии!
Минут пять генерал торопливо вымерял своими длин-ными ногами мягкий ковер кабинета, затем энергично распахнул дверь в комнату адъютанта и повелительно произнес:
- Приготовьте всю необходимую документацию для доклада группенфюреру Крессу.
- Все уже сделано, господин генерал.
- Я выезжаю через пять минут. Приготовьте машину.
- Машина готова, господин генерал.
У этого капитана Геппеля всегда все было готово, и фон Гейму никогда не удавалось сорвать на нем злость, отчитав За нерасторопность.
Полчаса спустя фон Гейм уже входил в огромный кабинет группенфюрера, обставленный мебелью, вывезенной из Парижа. Густав Кресс снисходительно улыбнулся ему, небрежным кивком головы приглашая в кресла.
"Хотел бы я сказать этому толстяку что-нибудь такое, чтобы он потерял эту дурацкую охоту улыбаться!.."- мрачно подумал фон Гейм, опускаясь на мягкое кожаное сиденье.
- Ну, что удалось вам выудить из донесений ваших молодцов? - спросил Кресс, протягивая фон Гейму коробку с сигарами.
- Ничего путного, - отозвался фон Гейм, поджимая ноздри тонкого длинного носа и принюхиваясь к запаху сигар, в которых понимал толк.
- А ведь мы стоим у преддверия больших событий, - заметил группенфюрер, положив на стол руки с короткими, пухлыми пальцами, покрытыми рыжеватей щетинкой.
Фон Гейм, с сосредоточенным видом отрезавший кончик сигары, нахмурился.
- Наши друзья из американской разведки извещают нас, что русские намерены начать подготовку к операции большого масштаба. Скорее всего, события эти разыграются на участке армии генерала Боланда, - продолжал Кресс, небрежно откинувшись на спинку кресла и явно стараясь блеснуть своей осведомленностью.
- Стоит ли так полагаться на американскую разведку? - с сомнением произнес фон Гейм.
- Почему же? - удивился группенфюрер. - Нас снабжают информацией не только американцы, но и англичане и французы. Их сведения не расходятся с утверждением американцев. Да им и нет смысла вводить нас в заблуждение: они ведь жаждут истощения своего русского союзника.
Пристально' посмотрев на постную физиономию фон Гейма, группенфюрер торжественно заключил:
- Получается, мой дорогой фон Гейм, что представители чуть ли не всех европейских разведок обеспечивают нас информацией о действиях нашего противника. В достоверности сведений о подготовке советским командованием большой операции на участке генерала Боланда у нас нет никаких сомнений. Но, к сожалению, эти сведения носят пока самый общий характер. Ваша задача - уточнить их и определить район нанесения главного удара советскими войсками. Что вы можете доложить по этому вопросу?
Что мог доложить фон Гейм? Еще не так давно он не задумываясь изложил бы Крессу свой план. По наивности, он полагал когда-то, что цель стратегической разведки состоит лишь в определении количества людских ресурсов, состояния военной техники и промышленности врага. Этого, конечно, было бы вполне достаточно для оценки военной силы любой буржуазной страны. При оценке же мощи Советской Армии (в этом фон Гейм убедился на собственном опыте) всякий раз оказывалось, что разведка в чем-то просчиталась, хотя собранные ею данные не страдали большими погрешностями. Было, следовательно, что-то еще кроме этих данных, чем определялась мощь такого противника, как Советский Союз. Но разве мог фон Гейм открыто высказать все эти соображения группенфюреру Крессу, не рискуя поплатиться не только своей должностью, но, может быть, и чем-то еще более существенным?
Группенфюрер Кресс между тем упрямо смотрел на генерала, ожидая ответа, и фон Гейм решился наконец осторожно высказать свою точку зрения, готовый при первых же признаках недовольства со стороны группенфюрера перестроиться и согласиться с ним во всем.
- Мы располагаем надежной агентурой на некоторых прифронтовых железнодорожных станциях Советского Союза, - негромким, хрипловатым голосом начал фон Гейм, внимательно наблюдая за выражением холеного лица группенфюрера. - Имеем мы таких агентов и на двух важных станциях в районе предполагаемых действий Советской Армии.
- Надеюсь, это люди опытные в таком виде развел-ки? - спросил группенфюрер.
- Вне всяких сомнений, - уверенно подтвердил фон Гейм. - Агент номер тридцать три, например, долгое время служил в России еще до революции в дирекции одной из железнодорожных дорог. Во время первой мировой войны он аккуратно снабжал нас важными сведениями о военных перевозках и пропускной способности этой дороги. Однако вскоре после революции в России нам пришлось срочно перебросить его в Германию, так как Чека неожиданно напала на его след. У нас он прошел переподготовку в специальной школе полковника Шеффельвейса. Дважды после этого пытались мы снова забросить его в Россию, но лишь в первые дни войны нам удалось это сделать. - Фон Гейм тяжело перевел дух, прислушиваясь к ноющей боли в желудке, и продолжал - Агент номер двадцать семь, обосновавшийся на другом участке железной дороги, менее опытен, чем тридцать третий, но и он прошел специальную подготовку в школе Шеффельвейса. Связь с этими агентами мы осуществляем через агента номер тринадцать, о кого, ром я вам уже докладывал.
- Так-с, - одобрительно кивнул головой Густав Кресс, хлопнув пухлой ладонью по столу. - Надеюсь, что их информация об интенсивности работы прифронтовых железных дорог раскроет нам все карты русских. Крупная переброска войск по железной дороге не ускользает ведь от внимания ваших агентов? Видимо, это достаточно ловкие ребята, раз им удалось уцелеть до сих пор.
- Да, конечно, - поспешно согласился фон Гейм. - Но тут я должен раскрыть вам секрет их неуязвимости. Дело, видите ли, в том, что до сих пор перед ними ставилась очень узкая задача. Они сообщали нам только те данные, которые получали в порядке, так сказать, выполнения своего легального служебного долга.
- Уточните, - коротко приказал группенфюрер.
- Один из наших агентов, например, - ответил фон Гейм, - устроился в паровозном депо и сообщает нам только номера паровозов, проставленные на проходящих через его руки документах. Это дает нам возможность знать численность всего паровозного парка депо. Агенту приказано пока ничем больше не интересоваться, чтобы не вызывать у советской контрразведки ни малейших подозрений. - Фон Гейм сделал короткую паузу. - Этот метод, - продолжал он уже менее уверенно, - хороший с точки зрения маскировки агента, имеет и свои недостатки. Я бы назвал его пассивным методом, в том смысле, что он дает только ограниченные, формальные сведения о противнике.
- А вы считаете, что этого недостаточно? - слегка прищурив маленькие, ставшие вдруг колючими глазки, спросил группенфюрер.
- В какой-то мере, видите ли… - начал было фон Гейм.
Но Кресс решительно перебил его:
- Нет, нет, генерал! Метод этот - лучший из возможных. Вы что же, хотите, чтобы ваши великолепно законспирированные агенты занимались еще и прощупыванием настроений русских рабочих или, может быть, даже пропагандой в нашу пользу? Да ведь стоит им только задать один неосторожный вопрос, как их тотчас же сцгпает советская разведка! Да и что, собственно, представляет собой этот советский дух, советская идеология? Разве не материальными факторами объясняется она? А мы ведь и ведем как раз разведку этих материальных факторов. Не так ли, генерал?
Фон Гейм мог бы ответить на это, что нельзя забывать и обратного явления - влияния идеологии на мате-риальные факторы, но у него хватило благоразумия не говорить подобных вещей, ибо это значило бы признать почти марксистскую точку зрения. И фон Гейм поспешил согласиться во всем с Крессом.
- Совершенно верно, господин группенфюрер, - покорно произнес он.
- Мой вам совет, генерал, - продолжал Кресс, повышая голос: - не мудрите, не ищите лучших методов. Этот вполне нас устраивает: он объективен, так как дает только строгие статистические данные, которые позволят нам сделать безошибочный вывод.
Группенфюрер говорил теперь жестко, отрывисто. Все сказанное им фон Гейм понял как строжайшее предписание.
- Слушаюсь, господин группенфюрер, - произнес он.
- Пусть ваши агенты делают только то, что делали до сих пор, - продолжал Кресс. - Им незачем ходить на станцию и подсчитывать количество проходящих составов. Это только вызовет подозрения советской контрразведки, а нам вполне достаточно сведений и об одном только паровозном парке. Мы-то ведь знаем мощности всех советских паровозов и нормы их коммерческих скоростей.
- Да, конечно, господин группенфюрер, - не очень уверенно поддакнул фон Гейм.
Кресс встал из-за стола, давая этим понять генералу фон Гейму, что аудиенция закончена.
- У вас, значит, нет больше никаких сомнений?
- Нет, господин группенфюрер, - теперь уже уверенно ответил фон Гейм, решив, что лучше все-таки выполнять чужие приказы, чем предлагать собственные рискованные эксперименты.
- Желаю успеха, в таком случае. Пусть вас поддерживает в борьбе с врагом сознание, что мы не одни, что нам помогают и даже, если хотите, на нас работают разведки некоторых союзников Советской России. А русские совсем одиноки (мы-то знаем истинную цену этим союзникам!). У нас не должно быть сомнения в исходе борьбы; нужно только предусмотреть всякую случайность. Ну, вот хотя бы возможность ареста кого-нибудь из наших агентов. Их участки не должны оставаться оголенными. На место ликвидированных агентов немедленно высылайте новых. Мы не можем ни единого дня оставаться без информации.
Заботы майора Булавина
Майор Евгений Андреевич Булавин, возвращаясь с совещания в Управлении генерала Привалова, добрался пассажирским поездом только до станции Низовье. Дальше, до Воеводина, где служил майор Булавин, местный поезд ходил только по четным числам.
На станции Низовье был конец участка, обслуживаемого паровозным депо, находящимся в Воеводине. Локомотивы этого депо доставляли в Низовье порожняк и забирали груженые поезда, направлявшиеся к фронту. С одним из таких поездов и намеревался теперь Булавин добраться до своего отделения, так как число сегодня было нечетное и пассажирского поезда следовало ждать ©коло суток.
Пасмурный осенний день был на исходе. Грязно-серые облака, похожие на дым далекого пожара, низко плыли над землей. Майор Булавин постоял немного ни платформе, рассматривая станцию, забитую составами, и подумал с тревогой, что будет с грузами, если прорвутся к Низовью немецкие самолеты.
Хотя этот участок дороги находился довольно далеко от фронта, авиация противника часто бомбила его. Следы недавних налетов виднелись в Низовье почти на каждом шагу. Вот несколько обгоревших большегрузных вагонов с дырами в обшивке, сквозь которые видны обуглившиеся стойки и раскосы, составляющие остов вагонов. Длинное, потерявшее свою форму от пятен камуфляжа тело цистерны, стоящей рядом, насквозь прошито пулеметной очередью. Тяжелая сварная рама пятидесятитонной платформы так исковеркана взрывом, что не могла уже держаться на рельсах, и ее опрокинули на землю в стороне от путей.
Заметил Булавин следы авиационных бомбежек и на вокзальном здании. Многие стекла в его окнах были выбиты и заделаны фанерой. Осколки бомб, как оспой, из-.рыли все стены станции и сильно изуродовали угол не работающей теперь багажной кассы.
Булавин с болью в сердце смотрел на эти разрушения, к которым все еще никак не мог привыкнуть.
Даже новые заботы, всю дорогу занимавшие его мысли, не заглушили в нем тягостного впечатления от этой картины. А заботы у Булавина были очень серьезные Они возникли после разговора с полковником Муратовым в Управлении генерала Привалова, и майор теперь напряженно думал о них, пытаясь найти решение поставленной перед ним трудной задачц.
Нужно было бы зайти к начальнику станции, спросить, скоро ли пойдет на Воеводино какой-нибудь поезд, а он все прохаживался по платформе - десять шагов в одну сторону, десять в другую. Давно уже потухла папироса, но он все еще крепко держал ее в зубах.
Булавин догадывался, конечно, что скоро начнется подготовка к наступлению. Разве только масштаб ее был неясен… Перехваченная радиограмма гитлеровской раз* ведки ее тайным агентам, о которой сообщил сегодня полковник Муратов, не была для него неожиданностью в связи со сложившейся обстановкой на фронте.
Враги всегда проявляли интерес к работе советских железных дорог, и майор Булавин не раз уже задерживал подозрительных субъектов на своей станции. Но сейчас на его участке все как будто было благополучно. Почему же полковник Муратов уверяет, что и на станции Воеводине непременно должен быть вражеский агент?
Мимо платформы прошел маневровый паровоз. Короткий, пронзительный гудок его заставил Булавина вздрогнуть. Майор остановился, выплюнул потухшую папиросу и торопливо закурил новую. Взглянув на небо, он заметил просветы в сплошном фронте облаков. Они шли теперь в два яруса: нижние быстро плыли на юг большими рваными хлопьями, верхние, казалось, двигались в обратную сторону.
На позициях зенитных артиллерийских батарей, расположенных за станцией, поднялись к небу длинные стволы орудий, вышли из укрытий наблюдатели с биноклями. Видимо, посты наблюдения за воздухом сообщили артиллеристам об изменении метеорологической обстановки и возможности неожиданного налета вражеской авиации.
Северный ветер все более свежел. Майор застегнул шинель на все пуговицы и зашагал в сторону помещения дежурного станции. У самых дверей он чуть было не столкнулся с пожилым железнодорожником, спешившим куда-то.
- Никандр Филимонович! - обрадованно воскликнул Булавин, узнав главного кондуктора Сотникова. - Не к поезду ли?
Сотников остановился, торопливо вскинул прищуренные глаза йа рослую фигуру Вулавйна и, улыбаясь, приложил руку к козырьку:
- А, товарищ майор! Здравия желаю. Если в Воево-дино собираетесь, то мы через пять минут трогаемся.