* * *
Взяв пульт, Жильбер чуть прибавил громкость на укрепленном над спинкой кровати телевизоре. Теленовости были прерваны появлением сестры. Заглянув в палату, Патрис проговорила:
- Месье Ткела, к вам гость.
Сообщая ему это, она буквально лучилась улыбкой. Подумав, что это неспроста, Жильбер спросил:
- Что же это за гость?
- Та самая дама.
- Та самая дама?
- Да. Которая приносила розы. Ведь я говорила, что она еще придет.
Неужели это Нгала? - подумал Жильбер. Конечно, он будет рад ее видеть, и все же…
- Где она? спросил он.
- Здесь, у двери. Она может войти?
Прежде чем что-то сказать, Жильбер выключил телевизор. Конечно, он помнил все, что было связано с разыгравшимися три дня назад событиями. Смертью мужа Нгалы, призом Дерби и выступлением в этом призе Анри вместо отца.
- Так она может войти? - повторила сестра.
- Конечно, пусть войдет.
Войдя, Нгала молча подошла к окну, положила на подоконник букет свежих роз. Налила в вазу воды, поставила цветы в воду и только после этого, усевшись на табуретку рядом с Жильбером, посмотрела на него. Встретив его взгляд, вымученно улыбнулась. Сказала тихо:
- Как ты? Выглядишь ты лучше, чем я думала.
- Да я уже почти здоров. Он помолчал. - А как ты?
- Что ты спрашиваешь? В больнице же лежишь ты.
- Я знаю, у тебя неприятности.
- Ну… - Она помолчала. - Что об этом говорить.
- Смерть мужа, вся история с Анри. Я ведь смотрю телевизор.
- Д-да… Знаешь, на меня вдруг все это свалилось… как-то скопом.
- Газеты и телевидение сообщают, что причины смерти твоего мужа до сих пор не выяснены. Правда, в одной из газет я прочел, что полиция считает: твой муж умер от сердечного приступа.
- Не знаю, зачем только полиция выдумала эту чушь про сердечный приступ. Это полная чушь. Полная.
- От чего же умер твой муж?
- Его убили. - Нгала сказала это еле слышно.
В версию естественной смерти Дюбуа Жильбер не верил с самого начала, и слова Нгалы подтвердили: он был прав. Все же, чтобы выяснить все до конца, он спросил:
- Каким же образом его убили?
- Его отравили леденцами. Эрнест сосал леденцы, чтобы легче было бросить курить.
Отравился леденцами… Интересный способ убийства, подумал Жильбер. Главное, безупречный в данной ситуации, когда убийцы Дюбуа заранее знали, что его смерть будет проходить на глазах миллионов телезрителей. Ведь и он сам, лично наблюдавший события в день Дерби по телевидению, мог бы сказать: все, что происходило на экране телевизора со старшим Дюбуа, никак не было похоже на убийство. Во всяком случае, внешне. Эрнест Дюбуа упал. К нему бросились телохранители. Затем его внесли на носилках в машину "скорой помощи". Если бы он был обычным телезрителем, он бы точно подумал: человеку просто стало плохо.
Обдумав все это, он спросил:
- Где твой муж держал эти леденцы?
- Он носил эти леденцы в жестяной коробочке, в кармане. И сосал их каждый день, практически все последние месяцы с момента, когда выкурил последнюю сигарету. Анри хорошо видел, что Эрнесту стало плохо, когда он разгрыз один из этих проклятых леденцов. Это случилось перед самым взвешиванием. Потом, когда Эрнест упал, он, уже умирая, сказал Анри: "Они отравили меня леденцами". Да и врач в больнице сказал, что Эрнест умер от сильного яда.
- Почему же полиция скрывает это?
- Не знаю. О том, что Эрнеста отравили, я сообщила в редакцию сразу же, из больницы. Позвонила прямо шефу и все ему рассказала. Но перед самой сдачей номера в набор полиция попросила придержать мое сообщение якобы в интересах следствия.
- Кто именно в полиции это сделал, не знаешь?
- Сначала шефу позвонил тот мерзавец, который мучил Анри на допросе, комиссар Ланглуа. Потом, когда шеф все же решил включить сообщение в экстренный выпуск, ему снова позвонили, на этот раз сам заместитель министра внутренних дел. Тут же последовал звонок владельца газеты. Ясно, тягаться с ними шеф не мог.
Нгала сидела, сжав кулаки и закусив губу. Судя по всему, весь этот разговор был ей неприятен. Заметив это, Жильбер сказал мягко:
- Прости, Нгала. Я знаю, тебе не очень весело. Вряд ли стоило затевать этот разговор.
- От этого разговора все равно никуда не уйдешь. Наоборот, я даже рада, что все тебе рассказала.
Некоторое время оба молчали, вслушиваясь в тишину. Наконец Нгала улыбнулась:
- Вообще я хороша. По идее я должна за тобой ухаживать, а вместо этого плачусь в жилетку. Сделать тебе кофе? Настоящий?
- Ну… если разрешит сестра. У меня же диета. Но думаю, кофе можно.
- Конечно. Кофе тебе не помешает. Сестру я уговорю, у нас с ней неплохие отношения.
- Ты не заметила, кто сидит в коридоре?
- Полицейский и один из наших.
- Хорошо, жду твой кофе.
- Сейчас. - Улыбнувшись, Нгала вышла. Вернулась она минут через двадцать, с подносом, на котором стояли кофейник и две чашки.
После того как его счастье кончилось и Нгала ушла, Жильбер долго лежал, вспоминая каждое ее движение и каждое слово. И сам не заметил, как заснул.
* * *
Проснувшись, он понял, что уже вечер. В палате было темно. Полежав немного, он наконец обнаружил, что рядом с его кроватью кто-то сидит. Вглядевшись, узнал Марселя.
Заметив, что он проснулся, Марсель тронул его за плечо:
- Как дела?
- Отлично. Знаешь, я чувствую себя почти здоровым.
- Ты спал, как сурок. Мне даже жалко было тебя будить.
- Ты давно здесь?
- С полчаса. Зашел сразу после дежурства. Честно говоря, меня волнует только одно - Барт не проявлялся?
- Нет. И думаю, уже не проявится.
- Будем надеяться. Но после больницы он постарается тебя достать.
Полежав немного, Жильбер сказал:
- Начнем с того, Марс, что достать Барта постараюсь я. Ты меня знаешь, сносить обиды я не привык.
- Все правильно. А я тебе помогу.
- Меня же люди Барта так легко уже не возьмут. В тот раз я засветился на красном "фольксвагене", так вот, сразу же по выходе из больницы я сменю машину. Заодно поменяю и квартиру, затеряюсь где-нибудь в Париже, как в стоге сена, навык у меня есть.
- Правильно. Вообще, малыш, насчет Барта я тебе сказал на всякий случай.
- Спасибо. Слушай, что там со смертью Эрнеста Дюбуа?
- Я как раз хотел с тобой об этом поговорить.
- Я тоже. И прежде всего о версии о сердечном приступе, который его якобы свалил.
- Сердечный приступ отменяется.
- Отменяется?
- Да. В том, что Дюбуа умер от сердечного приступа, меня да и всех в полиции убедил папа Пикар. На самом же деле Дюбуа отравили. Ты знаешь об этом?
- Знаю.
- От кого?
- От вдовы Дюбуа, Нгалы, она была у меня сегодня. И все же я хотел был послушать, что знаешь ты.
- Немного. Вообще обо всем этом мне рассказал папа Пикар, ведь меня в тот день на ипподроме не было.
- И что он рассказал?
- Эрнест Дюбуа бросил курить, вместо сигарет он примерно с полгода сосал леденцы. В день Дерби кто-то ухитрился подменить эти леденцы. Вместо лежащей в кармане куртки Дюбуа жестянки с леденцами какой-то ловкач подложил другую, точно такую же. Леденцы в этой другой коробочке были отравлены. Как только Дюбуа сунул один из этих леденцов в рот, ему тут же пришел конец. Вот, собственно, и все. А что тебе рассказала вдова Дюбуа?
- Примерно то же самое. Интересно только, почему Пикар выдвинул эту свою версию о сердечном приступе? Может, он все же связан с Сен-Клу?
- Нет. Пикар на нашей стороне.
- На нашей?
- Да. Сегодня у нас с ним состоялся тайный разговор, на набережной.
- Почему именно на набережной?
- Пикар признался мне, что теперь не верит в полиции никому. Мне же он доверился лишь из-за того, что давно уже догадался: мы с тобой работаем на пару.
- Догадаться было нетрудно.
- Естественно. Именно поэтому он и решил поговорить со мной начистоту.
- И что же он тебе сказал?
- Как я понял, старик решил заняться этим делом всерьез.
- Неужели?
- Да. Пикар поклялся мне, что выявит убийц Дюбуа, чего бы это ему ни стоило.
- Приятно слышать. Вот только никак не возьму в толк: что это его так завело?
Помолчав, Марсель усмехнулся:
- Простая вещь. Деньги.
- Деньги?
- Да, деньги. В день Дерби наш папа включил в свою игру лошадь Дюбуа, Гугенотку. И выиграл на ней чудовищную сумму. Что-то около миллиона франков. Представляешь?
- Не представляю. Жильбер каким-то чудом ухитрился не выдать себя интонацией. Зато мотивы папы мне теперь понятны.
- Мне тоже. Да и нам ведь с тобой это на руку.
- Конечно. Интересно, есть ли у Пикара какая-нибудь версия?
- Жиль, ты знаешь Пикара не хуже меня. Старик осторожен, как лис, поэтому с версиями пока не торопится. Но за расследование взялся довольно рьяно. И многое уже выяснил.
- Например?
- Например, ему удалось установить, что в день Дерби около жокейской дежурила липовая машина "скорой помощи".
- Липовая машина "скорой помощи"… - Жильбер помолчал. - Любопытно.
Еще как любопытно. Эта машина опоздала, и именно поэтому Дюбуа успели погрузить в настоящую "скорую", ну а так бы - сам понимаешь. Липовая "скорая" повезла бы Дюбуа в больницу, где его ждал бы заранее подготовленный врач. Который уж точно поставил бы нужный диагноз. Вроде того же сердечного приступа. И все было бы шито-крыто.
- Засечь, откуда взялась эта "скорая помощь", не удалось?
- Удалось только выяснить, что номера, под которым эта "скорая" дежурила у ипподрома, в природе не существует. И все.
Они помолчали в тишине. Наконец Жильбер сказал:
- Ладно, Марс, иди. Представляю, как ты устал после дежурства.
- Что есть, то есть. Чао, Жиль, завтра у меня выходной, я зайду. Пока.
- Пока.
Марсель ушел, Жильбер же после его ухода еще долго лежал, вглядываясь в темноту.
* * *
Проснувшись, Анри сразу же вспомнил все. И прежде всего то, что отца уже нет. Полежав немного, понял: державшее его все эти дни за горло ощущение тяжести и пустоты не уходит. И не уйдет. И вряд ли он сможет когда-нибудь от него избавиться.
Все же, сделав над собой усилие, он заставил себя встать. Превозмогая себя, принял душ. Затем, достав из холодильника еду, позавтракал. Посмотрел в окно флигеля: на дорожке уже идет работа.
С трудом заставив себя выйти на дорожку, он проработал с лошадьми около часа. После этого, осознав, что толку от его работы все равно не будет, снова вернулся в свою комнату. И снова лежал, бессмысленно разглядывая стены и потолок. Он осознавал, что должен, обязан хоть чем-то заполнить вызванную смертью отца пустоту, но не понимал, каким образом сможет избавиться от нее… Не понимал, и все…
Из транса, в котором он пребывал, его вывел заглянувший в дверь Себастэн:
- Анри, прости, пожалуйста, но этот Ричардс подъехал прямо к депо.
- Ричардс? Какой еще Ричардс?
Удивленно уставившись на него, Себастэн выдавил:
- Как какой? Ричардс, представитель братьев Мухаммедов. Он же ходит к нам каждый день, как на работу. Хочет с гобой поговорить.
- Да? И… что, ты мне уже говорил о нем?
- Конечно. Я говорил тебе о нем каждый день. С самого дня Дерби. Но ты не обращал на мои слова никакого внимания. Вот и все.
Ричардс, подумал Анри. Представитель братьев Мухаммедов. Мультимиллиардеров братьев Мухаммедов, хозяев всего скакового спорта Великобритании. Наверняка в другое время, услышав, что им заинтересовались братья Мухаммеды, Анри решил бы, что все это ему мерещится. Каждый жокей, работающий на братьев Мухаммедов в Англии, мировая знаменитость. Но странно, сейчас, выслушав Себастэна, он вдруг понял: его сообщение не произвело на него никакого впечатления. Он знает точно: он ничего не хочет. Уж во всяком случае, не может и думать о каких-то переговорах, пусть даже с братьями Мухаммедами.
Уставившись на Себастэна, Анри спросил:
- И что хочет этот Ричардс?
- Он хочет поговорить с тобой. Насколько я понял, твое выступление в Дерби произвело на братьев Мухаммедов сильное впечатление.
- Себастэн, клянусь, сейчас я не могу говорить ни с кем. Я просто тряпка, понимаешь?
- Малыш, я бы на твоем месте все же с ним поговорил. Он от тебя не отстанет. Да и потом, неудобно, как-никак это братья Мухаммеды.
- Ладно. - Усевшись на кровати, Анри натянул кроссовки. - Скажи, я жду его внизу, в холле.
Джон Ричардс оказался высоким человеком лет тридцати пяти, с мягким приятным голосом и отличными манерами. Посидев несколько секунд молча, он сказал: - Месье Дюбуа, примите мои соболезнования, я знаю о вашем горе, но жизнь продолжается. Вы, конечно, знаете, кто такой мистер Саид Мухаммед?
- Конечно. Я жокей.
- Мистер Мухаммед видел ваше выступление в Дерби, и… - Ричардс не торопился, подбирая нужное выражение. И, насколько я понял, он оценил это выступление весьма высоко. В связи с этим мистер Мухаммед уполномочил меня сделать вам деловое предложение.
Анри никак не прореагировал. Сухо улыбнувшись, Ричардс продолжил:
- Как бы вы отнеслись, месье Дюбуа, к предложению мистера Мухаммеда переехать в Англию? И поработать там с ним?
Тупо вглядываясь в Ричардса, Анри подумал: а ведь он это всерьез. Если бы раньше кто-то сказал ему, что один из братьев Мухаммедов решил пригласить его в Англию, он бы точно знал: он вытащил счастливый билет. Но сейчас ему все равно. Абсолютно все равно.
Ричардс ждал ответа. Наконец, так и не дождавшись его, сказал:
- Как вам это предложение, месье Дюбуа?
Анри знал, что сейчас ему хочется только одного: остаться одному. Остаться одному, лечь на кровать и смотреть в потолок. И ничего больше. Все же, понимая, что он должен ответить хоть что-то, он сказал:
- Передайте мистеру Мухаммеду, что я очень польщен его предложением. Но что ответить ему сейчас, я просто не знаю. Я не готов к этому предложению. Честное слово, не готов.
С полминуты Ричардс смотрел на Анри так, как смотрит на неразумное дитя любящий отец. Мягко улыбнулся:
- Месье Дюбуа, фирма мистера Мухаммеда обязуется создать вам идеальные условия. Вам будет целиком отдана лучшая конюшня, вы сможете выступать не только на лошадях мистера Мухаммеда, но и на своих. И, главное, мистер Мухаммед уполномочил меня ознакомить вас с проектом контракта. Вот. - Ричардс достал из кейса, развернул и положил на стол несколько скрепленных между собой листков бумаги. - Вот контракт. В нем предусмотрено все. Естественно, сюда не входят ваши будущие заработки, которые, как вы сами понимаете, в случае, если вы согласитесь работать с мистером Мухаммедом, не заставят себя ждать. Основная суть контракта в том, что, если вы дадите согласие работать в фирме мистера Мухаммеда, фирма обязуется тут же перевести на ваш счет пять миллионов долларов. Включая страховой бонус, составляющий миллион долларов. Вот, здесь все это написано.
Черт, подумал Анри, даже если принять за основу, что ему сейчас все равно, ради таких денег было бы глупо не пожертвовать всем. И не переехать в Англию.
- Вас не устраивают условия? - Ричардс настороженно поднял бровь.
- Нет, мистер Ричардс, условия меня вполне устраивают, но… Но дело в том, что сейчас я к ответу не готов.
- Понимаю, месье Дюбуа. Если честно, я и мистер Мухаммед и не ждали немедленного ответа. - Осторожно достав из портмоне визитную карточку, Ричардс положил ее перед Анри. - Вот мои телефоны на всякий случай. Помните, я и мистер Мухаммед будем ждать вашего решения.
Проводив Ричардса до двери, Анри застыл, глядя в окно. Проклятье, как же он не додумался до этого раньше. Пусть это всего лишь слабая надежда, пусть это всего лишь соломинка, ухватившись за которую он может выкарабкаться из навалившихся на него волн пустоты, но как же он не сообразил это раньше. Надежда на спасение у него есть, причем у этой надежды есть даже имя: ее зовут Ксата.
* * *
Пощелкивание будильника под ухом напомнило Жильберу, что уже утро. Полежав немного, он подумал: будильник напоминает еще и о том, что он уже несколько дней как вышел из больницы. И занял новую квартиру в районе Нейи. Квартиру ему помог найти Шарль, он же помог обменять "фольксваген" на новый темноголубой "форд-фиесту".
Нажав кнопку будильника, Жильбер встал. Мельком осмотрев свою новую квартиру, в которой все еще сохранялись следы переезда, а несколько стоящих на полу сумок так и не были разобраны, распахнул окно. Закрыв глаза, сделал несколько ровных вздохов и начал разминку. Отрабатывая удары и блоки но системе каратэ-до, он настороженно прислушивался к собственному телу. В конце концов он понял: после схватки в гараже ему удалось почти полностью восстановить силы. Конечно, реакция у него еще не та, да и левое плечо в месте ранения продолжает ныть после каждого резкого движения. Но это пустяки. Во всяком случае, он знает точно: еще день-два, и он будет в прежней форме.
Приняв после разминки ледяной душ, Жильбер сел завтракать. Омегву взял с него слово, что после ранения он несколько дней будет отдыхать. Но уже в первый день после выхода из больницы Жильбер понял: никакого отдыха у него не получится. Вот и сейчас, вспомнив, что ему нужно сделать сегодня, он понял: весь сегодняшний день расписан у него по минутам, с утра до вечера.
Закончив завтрак, Жильбер помыл посуду, и в этот момент раздался телефонный звонок. Номер его нового телефона могли знать только три человека: Марсель, Шарль и Нгала. Помедлив, Жильбер снял трубку и узнал голос Нгалы:
- Жиль, как хорошо, что я тебя застала. Прости, что так рано, но я звоню, чтобы сообщить: твою просьбу я выполнила. Помнишь, насчет фотоотпечатков?
Насчет фотоотпечатков. Действительно, он просил Нгалу достать через знакомых фотоотпечатки всей телехроники дня Дерби, приватный способ их получения он выбрал умышленно для того, чтобы не привлекать внимания полиции.
- Конечно, помню. Я могу их забрать?
- Подъезжай в редакцию, только скорей. У меня полно работы.
- Сейчас буду.
Через двадцать минут Жильбер уже входил в редакцию "Франс-суар". Здесь он был всего один раз, поэтому сейчас ориентировался с трудом. С немалым трудом он нашел наконец в редакционном зале место, где стоял рабочий стол Нгалы. Здесь почти впритык размещалось около трех десятков столов, за каждым из которых сидело по сотруднику. Как казалось Жильберу, каждый из этих сотрудников был сейчас поглощен работой. В помещении стоял шум. кто-то говорил по телефону, кто-то стучал на машинке, несколько человек недалеко от Жильбера о чем-то громко спорили. Две девушки, к которым он поневоле подошел почти вплотную, усевшись прямо на стол, подкреплялись кофе с бутербродами.
Заметив, как он растерянно оглядывает зал, одна из девушек спросила:
- Месье, вам что-то нужно?
- Я хотел бы разыскать Нгалу Дюбуа.
- Она здесь. - Оглянувшись и мельком осмотрев зал, девушка крикнула: - Эй, Пьер! Не знаешь, где Нгала?
Человек, отозвавшийся на имя Пьер, бросив печатать, несколько мгновений смотрел на девушку. Наконец, сказав: "Она у шефа", снова углубился в работу.