Глеб поднял стакан, отсалютовал соседке и сделал большой глоток.
Струя холодного огня ударила в желудок. Смесь взорвалась внутри, по венам хлестнул витаминный удар.
Глеб зажмурился. Задержал дыхание. В желудке, как в топке, загудело пламя, жар хлынул по всему телу, докатился до головы, щеки сразу же загорелись, будто натер их снегом. Вся гадость, что образуется в организме при стрессе, сгорела без следа. Он с удовольствием ощутил, как каждая клеточка тела наполнилась упругой силой.
Как всегда бывало, прилив бодрости обострил до звериного обоняние и слух. Запахи сейчас только мешали сосредоточиться. Глеб сложил ковшиком ладони и уткнул в них нос. Глаз не отрывал. Весь превратился в слух.
Сначала какофония звуков залепила уши и тупой болью ударила в мозг. Глеб сфокусировал все внимание на дыхании соседки, и остальные звуки сделались глуше. Послушав мерное, с легкой табачной хрипотцой дыхание, он перевел "фокус внимания" на бармена. Парень, оказывается, думая, что его никто не слышит, считал в кармане купюры. Глеб отчетливо различил двенадцать шелестящих, слоящихся звуков. "Сто сорок пять", - свистящим шепотом закончил подсчет чаевых бармен. Влажно цокнул языком.
Глеб с брезгливостью оторвал "фокус внимания" от его губ и направил в зал.
- Прикинь, облом, да? Час как познакомились, а она сразу залепила: "Ой, забыла, мне за мобильник заплатить надо". Ну, типа, телефончик дам, но один хрен не дозвонишься. Прикидываешь? Мне не в падлу двадцать баксов ей на счет кинуть… Но не в первый же час бабло из меня сосать!
- Ноги-то у телки ничего?
- Ноги ничего, сиськи тоже нормальные. Мозгов, блин, нету.
- Ну ты ей хоть вдул?
- Само собой. Но на душе как-то хреново.
- Слушай, и как ты его терпишь?
- А что терпеть, что терпеть-то? У него как… Вот как эта креветка. Я не вру! Ха! Сейчас в сауну поедем, сама убедишься. И всего раз в неделю по две минуты.
- Дура, я про характер!
- Бросьте, даже Чернобыль не стоил Горбачеву власти. А вы говорите - дефолт! Пока нет реального конкурента, Ельцин всю страну может керосином залить и поджечь, ни одна шавка не тявкнет. Ваше здоровье!
- Лучше через Брест. У меня там таможенник "на подсосе".
- Нравится? У меня к ним еще кулон есть. Тоже с сапфирчиками.
- Ну, значит, вытащили мы того лоха, приложили пару раз об капот, он и потек. Ключи от тачки, барсетку, мобилу - все отдал. Только отъехали, я в барсетку за документами сунулся, гляжу, блин, а мы не того обули! Вернулись назад, а он уже ноги нарисовал. Прикинь, да?
- У меня принцип, хоть под негром меня застукай, все равно все отрицать буду. Хоть режь!
- Ага, тебе легко. А мой вместе с негром грохнет и в одной могиле закопает.
- М-м, кстати, хочешь негра попробовать? Есть хороший мальчик из "Лумумбы".
- Считайте сами: армия, МВД, ФСБ с МСЧ, лужковские строители, железнодорожники, сантехники, дворники, электрики и прочая срань из ДЭЗов. Кто еще? А - бюрократия вся поголовно. Им как прикажут, так и проголосуют. А сколько их? Минимум половина населения! Так что за выборы можно не опасаться. Хоть меня назначьте - выберут! Еще по одной?
- Не туда смотришь. Вон у стойки кадр стоит. Класс, да?
- Да ты чё, заяц беззубый, гонишь? Он мне хлебником был по первой ходке, понял, да!
- Обожаю "Кюросао"! Котик, я что-то не так сказала?
- Из бюджета берешь, сколько хочешь, и можешь вообще не отдавать. А из "общака" берешь, сколько надо, и отдаешь до копейки. Мне удобнее работать с бюджетом.
- Как эта гадость называется? Трепанг…. Мудацкое какое-то название. Но, ничего, вкусно.
- Жена с детьми в Германии. И им, и мне так спокойнее. Выпьем, девочка моя?
- Последний раз жирую, завтра на кичу. Папа дал команду всем сесть.
- Посмотри, она же вся в складках! Как ее Леопольд бросил, так и развезло.
- Что ты хочешь, нервы. Он ей квартиру, кстати, оставил? Нет?! Так ей, кобыле, и надо.
- А потому, что так приучены. Раз начальник, лобызай в задницу. Кириенко, кто его знал? Месяц как вытащили, а рейтинг вырос на сорок процентов. С полного нуля - до сорока! Вот вам и Россия, наш дом! Повторим?
- Вадик, мне скучно! Мы с Людой хотим в сауну.
- Замерзла? Попрыгай, согреешься.
- Триста "налом" и дом в Баковке. Считаешь, этого мало?
- Я что, клюкнутый на всю голову? Против папы не попрешь. Или тут под джипешник положит или на зоне под лесовоз бросят.
- Убери лапы, люди смотрят.
- Это менты его заколбасили, бля буду.
- Мясо жестковато. У вас как?
- Что мы все о политике, ей-богу! Стриптиз у них тут бывает?
- Отпад! Сверху вот так. И разрез - до попы. Всего пятьсот "баксов".
- Евреи устриц не едят. Им Коран запрещает хавать все, что в грязи лежало. Ну не Коран… Как ее? Первая часть Библии, блин. Как она называется, Жижа?
- Библия и называется.
- Руку убери. Серж увидит, убьет обоих.
- Между пятой и седьмой - промежутка нет совсем! Га-га-га!
Глеб направил "фокус внимания", представив его сияющим шариком, через зал к нише. "Шарик" пропрыгал по ступенькам и вкатился в бильярдную…
Модный старался говорить уверенным, не терпящим возражений тоном, но в голосе слышалась трещинка.
- Как, как? Берешь десяток лохов, сажаешь их, на фиг, в гараже, стеклорезы в руки - и вперед! За ночь чтобы все мониторы раскурочили.
- Ты представляешь, Модный, сколько в фуре тех мониторов? Проще у Глешки номера узнать.
- Обойдемся! Сказал, резать, значит, резать. Что буркалы выпучил?
- Модный, Басурман прав, это стрем.
- А тебя никто не спрашивал!
- Ты бы хоть с батей перетер, - прогудел голос Басурмана. - Про Глешкину "крышу" только он знает.
- Вот где я видал твоего Глешку! - Модный задышал нервно, с присвистом. - То же мне, положенец нашелся! Я таких из параши жрать заставлял.
- Если Глешку без спроса кинем, батя всех в параше перетопит.
- Что-то ты, Басурман, базарить не по делу начал. Зассал, так и скажи. Вон, Родик вместо тебя поедет.
- А что, поеду! Ночь туда, день обратно. Три "лимона" - ходка.
- Губу закатай, родимый! Ты на первом же посту ГАИ спалишься.
- Не понял?
- Цыц! Короче, Басурман, ты едешь или нет?
- Еду. Но только за товаром. Остальное меня не колышет. Хочешь кидать Глеба, твое дело. Я не подписываюсь. При всех заявляю.
- Мал ты еще заявы объявлять. - Туфли Модного проскрипели к углу, где жарко дышал пес. - Башли на дорогу я дам. Сколько надо?
Глеб резко, словно выплюнул команду, выдохнул.
Из ниши вырвался истошный рев. Заглушил шум в зале. В миг сделалось пронзительно тихо, все звуки умерли. Остался только этот крик раненого животного. Потом к нему подключился еще один, сначала низкий, животный, он в секунду взлетел до свербящего поросячьего визга.
Глухо бабахнул выстрел. Взвыл пес. Второй выстрел - и он затих. Только две человеческие глотки продолжали исторгать боль и ужас.
Мутный поток страха, тошнотворный и теплый, как из прорвавшейся канализации, хлестал из ниши в зал.
Крики разом оборвались. Но страх остался. В зале все еще висела плотная тишина.
Соседка, нервно дрогнув спиной, повернулась к Глебу.
Он усмехнулся в ее вытянувшееся лицо и тихо произнес:
- Предмет для игры в шары из трех букв? - Ответа в таком состоянии, само собой, она дать не могла. И он добавил: - Кий. А ты что подумала?
- Идиот! - выдохнула Наташа.
Зал ожил и забурлил. Дрелью в бетон засвербил бабский визг, но после звонкой оплеухи заткнулся. Сразу несколько человек сорвались со своих мест и бросились к нише. В бильярдной заметались возбужденные голоса.
Глеб краем глаза отметил, что пара-тройка солидного вида фигур сквозь полумрак заскользили к выходу.
Кто-то из обслуги с перепугу врубил динамики на полную мощь и включил цветомузыку. Огненные блестки заплясали на стенах. "Чао, бамбино, синьорита!" - мартовскими кошками затянули "Блестящие".
- Шапито! - Глеб покачал головой и одним глотком прикончил коктейль.
Мята, лайм и замороженный спирт, царапнув горло, ухнули в желудок. Взорвались бесцветным огнем.
За спиной, приближаясь, гулко затопали шаги. Дрогнула стойка, приняв тяжкий удар мощного тела.
- Слышь, жопник, полотенце и лед дай! - скрипя зубами, прорычал Басурман.
Бармен, ничуть не обидевшись, сноровисто выложил перед ним все требуемое. Глазами, лицом и всем телом спросил: "Чего еще изволите?" Получив в ответ тяжелый взгляд, испарился.
Глеб развернулся.
- Что там за бардак, Басурман?
Басурман прикручивал к левому запястью полотенце со льдом. Повернул голову. Удивленно уставился на Глеба.
- Ты еще здесь? - выдохнул он.
Глеб проигнорировал вопрос. Продолжал требовательным взглядом сверлить округленные глаза Басурмана. Пахло от Басурмана кислой нервной испариной, псиной и свежей пороховой гарью.
Басурман шмыгнул приплюснутым носом. От этого его глаза приняли обычный вид оплывших щелочек. Пальцы левой руки, торчащие из рулона полотенца, зашевелились, складываясь в распальцовки.
Глеб ждал, когда Басурман овладеет собой окончательно и с языка глухонемых, понятного только узкому кругу лиц, перейдет на общеупотребительный разговорный.
- Прикинь, бля… Эта падла на Модного бросилась! Вгрызлась в яйца, аж кость там какая-то треснула.
- Лобковая, - подсказал Глеб.
Мысленно представил тяжесть раны.
Получалось, Бакс Рваный, выражаясь протокольно, нанес хозяину телесные повреждения, не совместимые с жизнью.
- Родя, шестерка гребаная, сунулся, а Бакс его за ляжку… Полкило оторвал, я говорю! И опять на Модного кинулся. Вцепился в яйца и рвет, аж брызги летят.
- И ты его…
- А что делать? Не грызть же его зубами. Впаял между лопаток. Потом под ухо - и хана. - Он показал повязку. - Лягнул, сука. Когтем продавил до кости, прикинь. Хорошо, что кровь не идет.
- Но не оторвал же. Доехать сможешь.
Басурман тупо покачал головой.
- Бате нужно доложить.
- И что ты ему скажешь? Батя - не хирург, яйца Модному назад не пришьет. Но за товар открутит всем, у кого они еще остались.
Басурман сделал каменное лицо. В узких щелках затаились по-звериному напряженные зрачки.
- Не сиди, как приклеенный, Басурман. А то всю жизнь на подхвате будешь. Пока шестерки вокруг Модного кудахчут, сделай дело и доложи бате. Можешь верить, зачтется. - Глеб сполз с табурета. - Пора, а то сейчас менты со "скорой" завалятся.
- Не мандражируй. Мы Модного с Кикой через заднюю дверь выволокли, - сказал Басурман.
- М-да? Умен ты, Басурман.
Глеб наклонился, поднял с пола коробку. Взял под мышку.
- На дорожку дать? - спросил он, пробарабанив пальцами по картону.
На секунду глаза у Басурмана вновь раздвинули щелки век.
- Ну ты, блин, Глеб, фартовый! - слетело с его губ.
- Так дать или нет?
- Обойдусь.
- Как скажешь…
Глеб удобнее подхватил коробку. Свободной рукой достал из кармана две купюры, бросил на стойку.
Потом положил руку на талию соседки. Как раз туда, где между задравшейся рубашкой и поясом брюк золотилась легким пушком кожа. Ладонь сразу же впитала особенный, острый жар возбужденного тела.
Наташа рефлекторно выгнулась в пояснице. Оглянулась через плечо. В глазах не было удивления. Они ждали.
Глеб наклонился и прошептал в пахнущую духами шею.
- Машина подана. Жду ровно две минуты.
Он пошел к выходу. На спине чувствовал булавочные уколы от двух взглядов. Сиамской кошки и стаффордшира.
Глеб ни на секунду не сомневался, все будет, как он захотел. Пес останется на месте, а кошка побежит следом.
* * *
Молния прошла по позвоночнику и бесцветным огнем лопнула в голове.
Глеб зарычал и, выгнувшись дугой, закинул голову на кожаный подголовник сиденья. Сведенные судорогой пальцы запутались в тугих и жестких жгутиках волос.
- Пусти, больно! - выдохнула Наташа.
Глеб расслабленно осел в кресле, разжал мертвую хватку. Наташа сразу же оторвала голову от его коленей, резко выпрямилась и забилась в угол кресла, прижавшись спиной к дверце. Дрэды хлестнули по запотевшему стеклу, оставив витые дорожки.
Над входом в клуб мигала лампочками вывеска - оранжевая обезьяна, забравшаяся на зеленую пальму. Цветной свет отражался в расширенных зрачках Наташи.
Она, загнанно дыша, вытерла губы.
- Что улыбаешься? - осипшим голосом спросила она.
- Кайф.
Наташа зло фыркнула и отвернулась.
Глеб закурил.
- Хочешь сигарету?
Она не ответила.
- Денег дать?
Наташа нервно дернула плечом.
- Как хочешь. - Глеб выпустил дым. - Извини, ошибся.
Она резко развернулась. Ноздри, хищно расширившись, резко втянули воздух. Встретившись глазами со взглядом Глеба, она сникла. Выдохнула, помотав головой. Тугие жгутики царапнули по стеклу.
- Сама не знаю, как получилось…
- Бывает. И тем не менее спасибо.
Он повернул ключ зажигания, мотор машины мерно заурчал.
- Могу подбросить до метро.
Наташа сузила глаза. Вцепилась в ручку на дверце. Дернула, но дверца не поддалась.
- Знаешь, кто ты? Ты - животное! - процедила она сквозь перекошенные губы.
Глеб затянулся, выдохнул дым, стряхнул столбик пепла.
- Нет. Животное - это ты. А я - зверь, - произнес он ровным голосом.
Нажал кнопку на панели, громко щелкнул электрозамок.
Наташа плечом выбила дверь, выпрыгнула наружу. Запахнув на ходу короткую шубку, прыгающей походкой пошла вдоль припаркованных машин.
Глеб, глядя в зеркальце, проводил ее взглядом.
- Иди, пожалуйся. Может, пожалеют, - прошептал он.
Поправил одежду. Загасил сигарету в пепельнице. И осторожно выкатил машину со стоянки.
Коробка с надписью "Мартини Бланко" покачивалась на заднем сиденье.
Активные мероприятия
Наташа купила в ларьке бутылочку "Спрайта", свинтила пробку, жадно глотнула. Прополоскала рот и, согнувшись пополам, выплюнула пенящуюся струю.
- Что, красотуля, не в то горло пошла? - с глумливым участием поинтересовался кто-то серый, стоявший в тени.
- Пошел ты на фиг, козел! - вместе с остатками колючей воды выплюнула Наташа.
- А за "козла" знаешь что бывает?! - сразу же завелся серый.
Он вышел на свет и оказался мужичонкой с испитой рожей.
Наташа выпрямилась. Резко взмахнула сумочкой.
Тугой бок сумочки, усыпанный металлическими клепками, прошелся по испитой роже. Острый мысок сапожка клюнул под колено; мужичок охнул и присел от боли. Твердый кулачок вошел под ребро, смяв печень; серый мужчинка сделался бледным, распахнул рот и стал заваливаться на спину. Последовал финальный удар по дуге локтем в отвалившуюся челюсть. Локоток был прикрыт рукавом шубки, но мужичку от этого легче не стало, удар получился нокаутирующим. Мужичка подбросило вверх, пролетев метр по воздуху, он громко стукнулся головой о стенку ларька и затих.
Наташа подумала, что такие уникумы существуют только по трое. На всякий случай спросила в темноту:
- Еще желающие есть?
Пахнущая мочой и пивом темнота не отозвалась.
- Ни и хрен с вами!
Наташа отшвырнула в темноту недопитую бутылку. Развернулась и подошла к обочине.
Сразу же рядом притормозила "девятка", водитель услужливо распахнул дверцу.
Наташа, подобрав полы шубки, нырнула в салон.
Водитель, мужчина, выглядящий молодо, но с седым бобриком волос, покосился на нее и покачал головой.
- Калечить людей в служебное время не разрешается, - сказал он.
- Да? А отсасывать в рабочее время разрешается? - почти выкрикнула Наташа. - Я в путаны не нанималась!
- Мы - не шлюхи. Мы в сто раз хуже. - Глаза у мужчины были холодные и равнодушные, как два стальных шарика. Под его давящим взглядом Наташа сникла. - Уже лучше, девочка. Запомни раз и навсегда, твои эмоции никого не интересуют. Нам платят за информацию. Из какого дерьма ты ее добываешь, там, наверху, никого не интересует. Информация должна быть чистой, без дезы, точной и полной. Что там стряслось?
- Дай в себя прийти. - Она потерла висок. - Гипноз какой-то.
- Ты о чем?
- Эта сволочь словно гипнотизирует.
- Занятно, - холодно обронил мужчина. - Подробнее, если можно.
Наташа раскрыла сумочку. Сунула руку внутрь.
- Черт, сигареты забыла на стойке. У тебя есть, Владислав?
Владислав достал из нагрудного кармана куртки сигарету, протянул Наташе.
- "Маячок" ему в салон посадить не забыла?
Наташа, закуривая, кивнула.