- А никого не колышет. Аксенов, пристально наблюдая за ним, заметил, что у Ханыгина дрожат руки. А еще - заметил кольцо на безымянном пальце правой руки.
- Трое ментов за раз, - напомнил Аксенов, не сводя с Ханыгина глаз. - Такого у нас не было лет 15, наверное. Это будет показательный суд. Чтобы остальным неповадно было. Ты это понимаешь?
Ханыгин не ответил, лишь опустил глаза.
- Значит, понимаешь, - кивнул Аксенов. - А теперь послушай меня… Как тебя зовут?
- Павел.
- Послушай меня, Паша. Вас было четверо. Но ствола не было только у тебя. Ты не оказывал сопротивление. И плюс ты не принимал участия в самом налете. Ты просто водила. Ты даже внутрь не заходил. У тебя офигительные шансы отмазаться. Только у тебя. У тебя одного из всей банды. Ты женат, да? - Ханыгин бросил на Аксенова быстрый взгляд. - Давно женат? Любишь, наверное, жену, а? Паша, ты можешь получить условку. Ваш главный получит максимальный строгач. Те двое лет по 10–15. Но ты можешь отделаться условкой. Понимаешь?
Ханыгин помолчал.
- Условкой - если…?
- Если ты сдашь этого упыря. Не когда-нибудь, уже в СИЗО, а прямо сейчас. Урод подстрелил троих ментов, Паша. Один из них мой друг. Больше, он мне как отец. И я тебе обещаю. Сдаешь его прямо сейчас - я этого не забуду. И я сделаю все, чтобы помочь тебе. Просто скажи, куда могла пойти эта сука.
Ханыгин ответил не сразу. Взвешивая за и против - с одной стороны страх, с другой желание быть на свободе - он протяжено выдохнул. И наконец отозвался:
- Он у Светки. Это его баба. Она живет на Краснознаменной.
Меньше чем через час группа спецназовцев уже штурмовала квартиру. Учитывая, с кем они имели дело, задержание решено было провести с размахом. Двое бойцов на веревках спустились с крыши на уровень шестого этажа, где располагалась квартира Кибиревой, один из них заглянул в освещенное окно. Подал знак второму. Бесшумно переместившись к другому окну, второй боец также заглянул внутрь. После чего тихонько бросил в эфир:
- Кухня. По коридору налево. Он один.
А потом начался штурм.
Жила глушил водку, стараясь залить стресс после западни, из которой вырвался чудом. Голый по пояс, он сидел около бутылки водки и просто курил и пил - одну за одной. Услышав мощный грохот в прихожей и одновременно с этим визг Светы, Жила подорвался. Но в ту же секунду окно за его спиной разлетелось вдребезги, и в комнату ногами вперед влетел спецназовец с автоматом.
Реакция Жилы была чудовищной. В мгновение ока он успел отскочить в сторону и разнести бутылку водки об голову спецназовца. Тот свалился вниз, в груду осколков. Рыча от ярости, Жила врезал ему кулаком в лицо, добивая, после чего дернул на себя автомат…
Ничего больше он сделать не успел - на кухню влетели трое бойцов и сразу открыли огонь над головой бандита. Жила плюхнулся на пол, в осколки оконного и бутылочного стекла, которые сразу же до костей впились в его тело, и заорал:
- Я без оружия! Без оружия!
- Руки за голову! Ноги расставил, сука! - кричали спецназовцы. Заламывая ему руки до хруста в суставах, они не церемонились: несколько ударов тяжелыми армейскими сапогами пришлись по ребрам, пара ударов по лицу, ломая нос и разбивая рот в кровь. Скрутив окровавленного и избитого Жилу, они поволокли его к выходу. Когда они проводили его мимо гостиной, краем глаза Жила увидел лежащую на полу перепуганную насмерть Свету, которая верещала:
- Я ничего не делала! Артем! Отпусти! Артем!..
В двери Жилу встретили опера. С ненавистью глядя на скрюченного пополам могучего телосложения бандита, Аксенов бросил:
- Пакуйте. Его бабу тоже.
Когда спецназовцы поволокли Жилу к лифту, он успел повернуть окровавленную голову и увидеть лицо Аксенова перед тем, как он скрылся в дверях квартиры.
Аксенов вздрогнул, просыпаясь. На тумбочке вибрировал, озаряя темноту вокруг светом горящего дисплея, сотовый телефон. Протерев глаза, он торопливо вскочил. Ольга всхрапнула во сне и отвернулась. Хватая сотовый, Аксенов машинально посмотрел на часы. 3.51. Какого черта, мысленно выругался он и выскользнул из спальни. Лишь в прихожей, чтобы не будить жену, Аксенов ответил на звонок.
- Аксенов, слушаю.
- Капитан Аксенов? - голос был незнакомый. - Разбойный отдел главка?
- Кто это?
- 5-й ОВД, Корнеев, дежурный опер. Вы нам нужны.
- Я? - Аксенов был обескуражен. - Зачем?
- У нас мокруха. И вы… вы должны это видеть, капитан.
Аксенов понял все, когда услышал адрес, по которому его ждали коллеги. Наспех одевшись и прыгнув за руль, Аксенов сразу же отправился на место, несясь по пустынным ночным улицам. Его путь лежал в частный сектор.
Свернув на нужном перекрестке узких неасфальтированных улиц, Аксенов сразу увидел, что происходит. Перед наполовину выгоревшим и почерневшим домом стояли два пожарных расчета. Огнеборцы одного из них скатывали пожарные рукава, рукав другой машины все еще тянулся через распахнутые и уцелевшие при пожаре ворота в темноту двора. То, что еще недавно было домом, слабо курилось - дымок плясал в свете прожекторов, бьющих с крыш пожарных машин.
Когда Аксенов вышел из "пежо", к нему шагнул тип средних лет.
- Капитан Аксенов? Это я звонил.
- Комитет уже вызвали?
- Само собой. И комитет, и убойщики обещали подъехать, - опер хмуро посмотрел на дом. - Пожарные говорят, очаг возгорания был в прихожей. Там разлили горючую жидкость, бензин или что-то вроде того, и подожгли. А труп был в зале. Поэтому жмур выгорел не полностью, только поверхность тела, ну и…
- Показывай, - мрачно оборвал его Аксенов, первым шагая к воротам.
Они прошли во двор, пропахший мокрой сажей, и шагнули в темноту сгоревшего дома. Опер передал Аксенову фонарь:
- Не налетите ни на что, капитан. Зал вон там, налево…
Аксенов прошел мимо пожарного, который копошился в груде обгоревшего скелета того, что совсем недавно было прихожей. Под ногами чвакало - весь пол дома был залит водой и пеной. В доме воняло так, что дышать было почти невозможно - Аксенов невольно прикрыл нос рукавом. В гостиной их встретили еще двое пожарных, которые тихо переговаривались, глядя на пол.
Там лежал обгоревший труп. Полностью черный, обугленный, но ткани сохранились почти все - от этого мертвец выглядел еще более ужасно, словно восставший из ада некромант. Аксенов выругался себе под нос:
- Твою же мать…
- Женщина, - бросил один из пожарных, уходя. Опер, закрывавший рот платком, взглянул на Аксенова.
- Вот что было у нее в руке, капитан. Не сгорело каким-то чудом. Она, наверное, крепко сжимала… От боли или… не знаю.
С этими словами он протянул Аксенову полиэтиленовый пакет. Посветив на него фонарем, внутри Аксенов увидел остатки своей визитки - обгоревшая по краям, она все-таки сохранила фамилию, имя и должность, а также один из указанных на визитке телефонов.
Аксенов был подавлен и разбит, словно он налетел на бетонную стену.
"Я попытаюсь помочь вашему мужу, чтобы ему дали условный срок, - соврал Аксенов, вручая эту самую визитку тогда еще живой женщине. - А вы, если вспомните вдруг что-нибудь - позвоните, хорошо?"
- Знаете, кто труп? - спросил опер.
- Ее фамилия Ханыгина, - мрачно отозвался Аксенов. - Сегодня утром мы обыскивали этот дом. Сегодня утром…
Часть 2
- Как…?
- Уверен, что хочешь это знать?
- Как ее… убили?
Аксенов вздохнул.
- Ножом. Два удара. Выполненные профессионально. Она умерла сразу, Паш. Не мучалась.
- А он ее… - Ханыгин помедлил, боясь сказать это слово. - Он с ней… делал что-нибудь еще?
- Нет, - соврал Аксенов. Он не был уверен, потому что вскрытия Ханыгиной еще не провели. Но ее мужу, внезапно ставшему вдовцом, знать об этом было не обязательно. - Просто убил. Он искал тебя, Паш. Не нашел и решил оторваться на жене.
Ханыгин сдавленно кивнул. Посмотрел на свои руки, словно на них была кровь супруги. Хотя отчасти - так оно и было. Но лишь отчасти.
- Ты боялся, что Жила придет за тобой, - мягко сказал Аксенов, отлично понимая, что сейчас чувствует задержанный. - Так оно и вышло, Паш. Поэтому я хочу спросить одну вещь. И ответь мне честно. Если ты, конечно, хочешь отомстить уроду за твою жену. Как ты узнал, что Жила вернулся? - видя, что Ханыгин колеблется, Аксенов продолжил: - Только не говори мне, что по телеку увидел. Я проверил. Вы совершили первый разбой за сутки до того, как ФСИН передала на местные каналы информацию о Жиле. А для работы нужна подготовка. Разведать обстановку, пути отхода… У вас с Сашко просто не было для этого времени. Как ты узнал про Жилу?
Ханыгин помолчал.
- Его баба, Светка… У нее есть брат. Родной брат, младший. Его зовут Толя. Мы с ним познакомились на суде.
- Тогда, пять лет назад?
Ханыгин кивнул.
- Жилу судили и по другим статьям. К этому времени суд по разбоям уже прошел. Мне дали условку, Шкету и Рыжему по семь лет. Само собой, я пошел на приговор Жиле. Хотел знать, сколько ему дадут… Там и познакомились с Толяном.
Это было что-то новенькое, о существовании брата Аксенов не знал. ФСИН им тоже по какой-то причине не интересовались.
- Значит, Толя?
- Он ко мне тогда подошел. Поблагодарил даже за сестру. Мол, спасибо, что помог закрыть эту суку. Он ненавидел Жилина. Толик любит сестру, а Жилу он боялся всегда. Знал, что он Светку под монастырь подведет… Но самому Жиле ни слова не говорил, сами понимаете.
- Еще бы, - Аксенов вспомнил могучую комплекцию Жилы.
- Толик мне позвонил. Недели полторы-две назад. Сказал, что Жила возвращается. Он Светке звонил. Сказал, что он будет меня искать. Вроде Жила даже Светке по телефону сказал, что хочет… предъявить мне хочет.
- И ты решил поднять денег и лечь на дно?
Ханыгин помолчал.
- Я хотел увезти Валю в Крым. Русское средиземноморье… Мы там были пару лет назад. Она влюбилась в Крым. И я хотел увезти ее туда, на море. Найти себе какую-нибудь работу. Снять квартиру, пока наш дом будет продаваться. А потом свой угол купить. Начать жизнь заново…
Ханыгин не выдержал и заплакал.
- Ничего не понимаю, - покачал головой Долгов. Капитан ФСИН действительно выглядел озадаченным. - Жила столько сил убил, чтобы свалить с зоны - ради чего? Отомстить Ханыгину? Ну отомстит, а дальше? Ему дали 25 лет строгача, хотя обвинение, кстати, пожизненное требовало. А теперь ему уже без вариантов пожизняк светит.
- Думаю, он в курсе, - отметил Фокин.
Они сидели в кабинете опера ФСИН. Каморка была похожа на кабинет обычного опера - и одновременно не похожа. Такие же стол и сейф, увешанные ориентировками и агитками стены, но ко всему этому примешивался какой-то неразличимый строгий, почти военный антураж.
- Сейчас Жиле 38 лет, - сказал Аксенов. - А куковать ему осталась целая двадцаточка. Выйдет уже стариком. Может, понял, что жизнь уходит.
- Да хрен его поймешь, - проворчал Долгов. Найдя на столе бумажку, пробежал глазами. - Значит, пожарные говорят, в доме бардак царил, все раскидано?
- Он что-то искал перед тем, как спалить там все, - кивнул Аксенов.
- Что?
- Думаю, деньги. Его сейчас ищет каждый мент в городе. По-хорошему, ему надо валить куда-нибудь, подальше отсюда. Но для этого нужны бабки.
Долгов нахмурился.
- Но бабок в доме он не нашел?
- Их нашли мы, - отозвался Фокин. - Тридцать штук и техника, которую Ханыгин еще не успел толкнуть. Так что в доме Ханыги Жила не смог вообще ничем поживиться.
- Ладно, - перешел к делу Аксенов. - Брат Кибиревой. Что у вас есть на него, Вась? Вы вообще по нему работали?
Долгов достал из открытого сейфа тонкую папку.
- Обижаешь. Анатолий Кибирев, 24 года. Работает сварщиком на стройке газопровода. Ни в одну неприятную историю никогда не влипал, не задерживался. Полностью законопослушный гражданин.
- Наружку к нему не приставляли?
- Жила спал с его сестрой, а не с ним. Если к каждому ее родственнику приставлять наружку, никакой наружки не хватит… - Долгов порылся в бумагах. - Да и вот данные по наружке за самой Кибиревой. За неделю брат ни разу у нее не показывался. Хотя они пару раз созванивались.
- За неделю, - отметил Аксенов. - Братец еще до этого знал о Жиле. И предупредил Ханыгина, чтобы сматывал удочки.
- Может, Жила у него затихарился?
- Вряд ли. Жила не станет доверять пацану, который, к тому же, терпеть его не может. Скорее всего, Толя узнал о Жиле от сестры.
- Но проверить Толю все равно надо, - сказал Долгов. - Кто займется?
- Ясен перец, вы, - развел руками Аксенов. - Наша работа - разбойные нападения.
Двое оперов ФСИН взяли на себя слежку за Толиком. Когда на следующий день утром парень отправился на работу, неспешно выходя из подъезда с сумкой на плече, один из оперов сразу набрал телефон Долгова.
- Кибирев ушел. Что нам делать, вести его?
- Разделитесь. Один пусть следует за пацаном, а второй начинает опрос соседей.
- Понял.
- Только по-тихому! Я не хочу, чтобы потом весь дом гудел, что пацаном силовики интересуются.
Опер вышел из машины, которая завелась и покатила вслед за Кибиревым.
Для опроса соседей ФСИН подтянул местного участкового, который знал свою территорию и мог подсказать, в какую дверь лучше не стучаться. Опер и полицейский показывали жильцам фотографию Жилы, но каждый качал головой.
- Никогда не видела. Я бы запомнила такую рожу, честное слово. А Толик хороший парень. С девушкой какой-то встречается. У них всегда тихо, спокойно. К нему никакие бандюганы не ходят, особенно такие, - соседка с негодованием ткнула в фотографию. А вот второй сосед при виде снимка удивился:
- Конечно, видел.
- Серьезно?
- Ну да! По телевизору. Говорят, этот громила из тюрьмы сбежал, да?
- По телевизору это понятно, - вмешался участковый. - Здесь вы его видели? Например, с вашим соседом из 36-й квартиры, с Толей Кибиревым?
Сосед, как и остальные, покачал головой.
А Аксенов и Фокин вовсю занимались закреплением материала по делу Ханыгина. На второй день, когда основные бумаги были переданы следователю, Аксенов выкроил время для встречи с Гулливером. Он был хозяином крохотной пивнухи, расположенной в темном полуподвале. Открывая пивную, Гулливер над названием думал не долго - и назвал пивную просто и со вкусом - "Гулливер".
Когда Аксенов спустился в пивнуху, внутри сидели лишь двое забулдыг, тоскливо похмеляясь после вчерашнего. Гулливер кивнул Аксенову, усевшемуся за крохотную стойку.
- Как жизнь, Гулливер?
- Все спокойно, Саныч, спасибо.
- Можешь говорить? - понизив голос, Аксенов покосился на забулдыг. Гулливер отмахнулся:
- Это левые, не из блатных. Все пучком, Саныч.
- Хорошо. - Аксенов положил перед осведомителем фотографию Жилы. - Видел такого?
- А должен был?
- Кликуха Жила, - тихо поведал Аксенов, закуривая. - Зовут Артем. Шкаф два на два метра. Отморозок конченный. Сбежал с зоны.
Гулливер присвистнул.
- Типа серьезный поц?
- Он где-то затихарился. Но вечно эта фигня продолжаться не буду. Зуб даю, Жила сейчас собирает бригаду.
Гулливер поморщился.
- Саныч, все знают, что я завязал…
- … А я знаю, благодаря кому тебе получилось завязать, - сухо перебил его Аксенов. - И кто помог тебе, с твоими тремя ходками, пивнуху открыть.
- Так я что, отказываюсь помочь, Саныч?
- Слушай все, что происходит. Если услышишь, что кто-нибудь подтягивает пацанов для дела, или еще что-то мутит - сразу звони, понял? - вставая, Аксенов повторил: - Запомни, погремуха "Жила".
Опрос у соседей ничего не дал, и Долгову с его операми пришлось идти на непопулярные меры - они покопались в дверном замке Толи и вскрыли его. Но беглый осмотр показал, что ищут они не там.
- Пацан живет один, это точно, - развел руками опер. - Иногда баба бывает, в ванной на трубе лифчик висит. Но больше ничего.
- Значит, порожняк, - вздохнул Долгов. - Ладно, уходим, пока ментов никто не вызвал.
Фокин тоже не терял времени: разобравшись с самыми неотложными делами, он позвонил Ефимову и договорился о встрече. Пересеклись они в подворотне за зданием редакции, подальше от посторонних глаз.
- На этот раз у меня шикарная новость, - заявил Фокин. - Но деньги вперед.
- Серег, что за дела? - ухмыльнулся журналист. - Мы же так не работаем.
- Теперь работаем. Мне нужно пять тысяч за информацию.
Ефимов оторопел.
- Сколько? Да у нас весь фонд для покупки информации сорок штук в месяц, на всю редакцию.
- Это стоит того, - довольно хмыкнул Фокин и показал ему фото Жилы. - Знаешь, кто такой?
- Конечно. Мы о его побеге информашку давали.
- А теперь у тебя будет большая статья и фотка на первой полосе, гарантирую.
Ефимов был заинтригован.
- Черт. Ладно, по рукам. Что там?
Фокин выложил все. Особо опасный преступник с подготовкой спецназовца не просто сбежал из колонии, о чем итак все знали, но уже успел убить человека и сжечь дом, пока его ищет вся полиция страны! - Ефимов был в восторге.
Вечером Аксенов, вернувшись домой, обнаружил Ольгу радостной и воодушевленной.
- Я уже два дня объявления о работе ищу, - объявила она. - В основном фуфло всякое, но догадайся, что я сегодня нашла в интернете?
- Деньги?
- Рекламная фирма, им нужен менеджер по рекламе. Зарплату обещают 30–40 тысяч в месяц, представляешь?
- Серьезно? - Аксенов был удивлен. - С такими зарплатами - и они не могут найти человека, приходится в интернете объявления давать?
- Да что ты докапываешься до мелочей…!
- Работа такая.
- … Им нужен человек с опытом, а не абы кто со стороны. А мы когда с тобой познакомились, я как раз на радио агентом по рекламе была! У меня опыт два года, это уже кое-что, правильно? У меня хорошо получалось.
Видя, как Ольга сияет, Аксенов решил поддержать ее. Хотя бы, чтобы избежать скандала, которые в последние месяцы возникали у них все чаще - иногда практически на пустом месте.
- Если все получится… - он обнял жену. - Будет круто. Попробуй, конечно.
Утром по пути на работу Фокин заглянул в газетный киоск. Купив "Крим-вестник", он сразу же с довольной ухмылкой увидел фотографию Жилы на обложке. Страница пестрела громкими фразами: "Только у нас" и "Эксклюзив", а довершал картину заголовок аршинными буквами: "Убийца-спецназовец терроризирует город!".
- Фига се, ну ты загнул, Ефимов, - хмыкнул Фокин, на ходу листая газету.
Аксенов днем заехал на один из рынков, где в металлической коробке-ларьке с вывеской "Ремонт обуви" трудился Майорчик. Навыки в починке туфлей и сапог у Майорчика действительно был, но основной его бизнес состоял совершенно в другом - пожилой уголовник занимался скупкой краденого. Было у него и еще одно направление деятельности, о которой во всем мире знали лишь двое - сам Майорчик и Аксенов. Мастер-ремонтник был осведомителем опера.