- Что надо? Я не посмотрю, что вы менты. Огрею монтировкой.
- Да? - Свиридов усмехнулся. - Встань сначала.
- Зачем?
- Встань, говорят.
- Не встану. У меня срочный заказ. - Парень попытался опять залезть под машину. Не вышло: Свиридов железной хваткой ухватил его за куртку. Парень застыл. Да, подумал Ченчин, если Свиридов схватит - можно испытать некоторые колебания. Хватка у него стальная.
- Пусти, - сказал парень.
- Сейчас пущу. - Свиридов посмотрел на Ченчина. - Коль, где у тебя наручники?
- В машине, - быстро сказал Ченчин.
- Сгоняй, а? Только побыстрей. Наденем на него. Похоже, буйный.
- Зачем наручники-то? - Парень криво усмехнулся, тем самым выдав собственную неуверенность. - Я ничего не сделал. Попробуйте только возьмите. Меня ребята не отдадут. Кто вы вообще такие?
- Моя фамилия Свиридов, - сказал Свиридов. - Если нужно звание, майор милиции. Ты меня ударил монтировкой, сявка. И ответишь.
- Я? - Парень повернулся к Ченчину. - Что вы мне шьете? Кого монтировкой? Да отпусти плечо, ты!
- Не ты, а вы. Не усугубляйте, Савченко. По-хорошему предупреждаю. Я пока еще добрый. Но могу и разозлиться.
- Что не усугублять-то? - Савченко попытался еще раз вырваться. - Да отпустите, вы. Я же не убегаю.
- Кто тебя знает. Значит, выбор: ты нам сейчас называешь номер этой девятки. Этого никто не слышит. Мы уходим. Все. Вариант: мы увозим тебя на Петровку. Бывал когда-нибудь на Петровке?
Покосившись на все еще удерживаемое Свиридовым плечо, парень затравленно оглянулся.
- Глупый, - сказал Свиридов. - Мы знаем этот номер, парень. Нам нужно подтверждение. Не может быть, чтобы ты его не запомнил, этот номер. Машину вы ремонтировали сутки. - Неожиданно прижав свое лицо почти вплотную к лицу Савченко, прошипел злобно: - Я же всю вашу шарагу разгоню сегодня же…. Понял меня, подонок? От первого до последнего. Всех лишу халявы, просекаешь?
Парень молчал. Свиридов вздохнул:
- Ладно. Чтобы ты убедился, что мы знаем этот номер, называю цифры. Первая четверка, да?
Парень ничего не ответил.
- Значит, четверка. Молчание знак согласия. Вторая цифра - тройка. Или я ошибаюсь? Мы же спрашиваем тебя без протокола, дурень. Без протокола что? Сказал - а потом можешь отказаться. На Петровке, с протоколом, будет по-другому.
- Да кончайте вы… Отпустите плечо…
- Значит, скажешь?
- Ну… скажу… - выдавил Савченко.
Свиридов отпустил плечо. Усевшись, Савченко сделал вид, что отряхивает брюки. Оглянулся. И лишь после этого назвал номер машины.
16
День был солнечным. Выйдя из такси, Миша двинулся вместе с Галей, Лизой и Лукой к портовой таможне. Подумал: пока все для них складывается благоприятно. Загранпаспорта на всю четверку они оформили без особого труда, ценности спрятали в надежных тайниках на "Украине". Он же спрятал еще кое-что. Что касается мелких трат - он сейчас может расплачиваться за все по полученной от Масуда кредитной карточке. Но главное: у него есть то самое "кое-что", о чем знает только он. И место, где спрятано это "кое-что", тоже может найти только он. В этом-то и заключается весь секрет.
Подходя вместе с Мишей к турникету, Галя улыбалась. Он улыбнулся ей в ответ. Таможенную смену, которая вела досмотр, Миша на всякий случай, чтобы все прошло гладко, подкупил, так что никаких неожиданностей сейчас не боялся.
Миша следил, как таможенники наспех, небрежно проверяют вещи Луки, сумки Лизы и Гали. После того как таможенник, проверив его сумку, сказал: "Следующий", - Миша вместе со всеми вышел на причал.
Поднявшись по парадному трапу на борт дизель-электрохода, они зашли в свои номера на пять минут, чтобы бросить сумки, а заодно убедиться, что это действительно люксы высшего класса.
Лука, плававший раньше на "Украине", знал здесь все. Поэтому предложил Мише, Гале и Лизе подняться в бар на верхнюю палубу, чтобы скоротать время до отхода.
В баре на палубе они провели около часа. Затем, после того как "Украина" под звуки бравурного марша отошла от причала, вместе со всеми подошли к борту, чтобы полюбоваться медленно тающей в солнечном мареве Одессой.
17
Серую "Волгу" и стоящего рядом майора Бойко в тенниске и джинсах Ченчин, Железняков и Свиридов увидели сразу, как только вышли на поданный к самолету трап.
Пожав всем троим руки и подождав, пока они сядут в машину, Бойко, устроившийся за рулем, дал полный газ. Затем, как только "Волга" вышла на ведущую к Одессе трассу, сообщил:
- Боюсь, Володя, мы все проморгали.
- В смысле? - отозвался Ченчин. - Что именно проморгали?
- То, что оба ваших подопечных, Михаил Каменский и Виктор Лукашов, уплывают сейчас в Европу. - Майор посмотрел на часы. - Да, точно. Ровно пять минут назад "Украина" отошла от причала.
- Не может быть!
- Увы, это так. "Украина" ушла в круиз вокруг Европы. Вместе с этими двумя симпатичными молодыми людьми.
- Но… что же ты мне не сообщил? - выдавил Ченчин.
- Каким образом? То, что у них билеты на "Украину", мы смогли выяснить только вчера ночью. Я звонил тебе по всем твоим телефонам - ни один не ответил. В вашей дежурке сказали: ты улетел. Кстати, я поверил твоей телеграмме, что вы прилетите вчера. Так что эта "Волга" подъезжает сюда уже третий раз. Со вчерашнего вечера.
- Игорь, прости, так получилось. Сам знаешь, как сейчас с билетами. Даже для нас.
- Знаю. Но теперь ничего не изменишь. "Украина" - тю-тю.
- Слушай, а они точно на ней?
- Точно. Ребята в порту сами видели, как они поднялись по трапу.
- 4-черт… - Ченчин посмотрел на Железнякова. - Может, можно как-нибудь ее догнать, эту "Украину"?
- Как? - спросил Бойко.
- Ну… не знаю. На вертолете, например. Или на каком-нибудь катере.
- Вертолет отпадает, там нет посадочной площадки. На катере… - Бойко помолчал. - Думайте сами. Предприятие не из легких. Да и что у нас с вами есть, чтобы иметь право остановить круизный дизель-электроход? Насколько я понял, парни всего лишь подозреваемые? Так ведь?
- Так, - потерянно отозвался Ченчин. На этих Каменского и Лукашова они вышли классически. Их описали около десятка лиц. И вот - на тебе.
После этого они ехали, не проронив ни слова. Наконец Бойко сказал:
- Ладно, Володь, что не сделаешь для друга. Попробую договориться с пограничниками.
- Спасибо, - сказал Ченчин.
- Пока не за что. Пассажирские суда, идущие на Запад, первые два часа стараются держаться в виду берега. Если мы догоним их по-быстрому и пограничники придумают повод, может, и удастся поднять вас на борт.
18
Катер шел быстро, в лицо летели брызги, но Железняков не обращал на них внимания, вглядывался вперед. Пока тщетно: после того, как они вышли из порта, он в течение получаса так и не смог увидеть впереди ничего, кроме серо-зеленых волн.
С помощью Бойко ему удалось договориться с пограничниками и достать этот катер, который мчал его сейчас вслед за "Украиной". Как объяснил Железнякову стоявший за штурвалом старшина-пограничник, катер хоть и считается списанным, тем не менее имеет перед дизель-электроходом солидное преимущество в скорости. Так что, по мнению пограничников, если им повезет и "Украина" не станет отклоняться от обычного курса, они вполне могут ее догнать. Пограничников сейчас на катере представляли старшина-штурвальный и стоявший рядом с ним старший лейтенант, следственную группу - Железняков.
Подняв бинокль, старший лейтенант смотрел вперед. Не выдержав, Железняков спросил:
- Ничего?
- Пока ничего, - опустив бинокль, пограничник посмотрел на Железнякова, - но если это случится, то довольно скоро.
- Вы уверены?
- Уверен, не уверен, но по времени мы должны уже ее догнать.
- И тогда что?
- Тогда… - Старший лейтенант помолчал. - Тогда, если удастся договориться с капитаном и тот даст команду сбавить ход, вы сможете подняться наверх. Вместе со мной, в люльке. Такое у нас уже бывало. Ну а там - можете делать что хотите. Капитана я предупрежу.
Подняв бинокль, старший лейтенант застыл. Наконец, примерно через минуту, сообщил:
- А вот и она… Да, это "Украина"…
Железняков вгляделся в даль, но ничего не увидел.
- Можно посмотреть?
- Пожалуйста. - Старший лейтенант протянул бинокль.
Для того чтобы отыскать в окулярах белеющую на горизонте корму дизель-электрохо-да, Железнякову потребовалось несколько секунд. Затем, опустив бинокль, он воочию убедился, как быстро катер сокращает разрыв. Довольно скоро "Украину" можно было увидеть и без бинокля, если хорошенько вглядеться.
- Прибавишь, Петрович? - спросил старший лейтенант.
-: Прибавить-то я прибавлю… Только вот мотор постукивает. Рухлядь.
Сразу же после этих слов мощный мотор, до этого, как казалось Железнякову, работавший без перебоев, вдруг громко чихнул. Затем раздался еще более оглушительный звук, больше похожий на выстрел. Старшина забористо выругался, но это не помогло: раздалось еще несколько громких выстрелов после чего мотор замолчал совсем.
Пройдя по инерции несколько метров катер закачался на волне. Минуты три стар шина дергал всевозможные рычаги и руко ятки и, убедившись в тщетности своих усилий сказал:
- Все. Отплавались.
- Д-да? - Железняков все еще не мо поверить, что погоня закончилась.
- Ну да. Вы что, не знаете нашу технику? Полетел мотор. Катер-то списанный. Прежнего ухода за ним уже нет.
Некоторое время Железняков наблюдал, как старшина, сняв мичманку, устало вытирает пот. Наконец спросил старшего лейтенанта:
- И… что же теперь делать?
- Ничего. Рация у нас с собой, вызовем спасателей. Вы уж не обессудьте, мы сделали все, что могли. Но сами видите - не повезло.
19
Пока старший лейтенант вызывал по рации спасательный буксир, Железняков попытался сообразить, что же он может сейчас предпринять - после того, как Каменский и Лукашов в буквальном смысле слова уплыли прямо у него из рук. Допросить Каменского и Лукашова он сможет теперь после того, как они вернутся из круиза. Но если ему не изменяет чутье следователя и эти парни в самом деле являются участниками ограбления квартиры на Бережковской набережной, то они сделают все, чтобы никогда не оказаться снова в России или на Украине. Ушли навсегда… Конечно, он постарается предпринять все, что возможно, и прежде всего сразу же по возвращении на берег свяжется с Интерполом. Но, поскольку пока для всех, и для него в том числе, Каменский и Лукашов всего лишь подозреваемые, на Интерпол надежда слабая, поскольку Интерпол занимается преступниками, вина которых доказана без всяких сомнений.
Уже на обратном пути, вглядываясь в буксирующий их пограничный катер, Железняков подумал: самое реальное, что он может сейчас сделать, вернувшись на берег, связаться с капитаном "Украины". И попросить его установить наблюдение за двумя пассажирами, которые подозреваются в грабеже.
20
Подплыв к краю бассейна на верхней палубе, Миша положил обе руки на бортик. Одним коротким движением выпрыгнул из воды и тут же нагнулся, чтобы помочь выбраться из бассейна Гале. Протянув руку, вытащил ее легким рывком на бортик. Галино загорелое тело было усеяно мелкими каплями, еще больше оттенявшими загар.
- Сядем? - спросил он.
- Можно. - Фыркнув, Галя попыталась сдуть с носа и лба брызги. Белые пластиковые столики и стулья здесь, на верхней палубе, стояли прямо под палящим солнцем. Но это всех устраивало, поскольку давало возможность продлить удовольствие, заказав сразу после купания коктейль или охлажденный сок.
Усевшись вместе с Галей за свободный столик, Миша заказал подошедшему официанту гранатовый сок со льдом. Положил на столик руки. Он чувствовал, как от соприкосновения с пластиком остывшая после купания кожа постепенно нагревается. Подумал, разглядывая Галю: он знаком с ней уже почти два года. А последний месяц вообще практически не расставался ни на минуту. Вроде бы должен к ней привыкнуть, но получается все наоборот. Он влюблялся в нее все больше и больше. Чертовщина какая-то.
Глаза Гали были полузакрыты, она сидела, обсыхая, подставив лицо солнцу. Почувствовав его взгляд, приоткрыла глаза, спросила:
- Ты что?
- Ничего. - Миша посторонился, давая возможность официанту поставить бокалы. - Просто… - Он усмехнулся. - Просто мне хорошо.
Взяв губами соломинку, Галя посмотрела исподлобья. Хмыкнула.
- Как ни странно, мне сейчас тоже очень хорошо.
- Почему "как ни странно"?
- Н-ну… - Она помолчала. - Потому что я не привыкла привязываться.
- Привязываться?
- Да. А сейчас, кажется, привязалась. Думаю, это не к добру.
- А по-моему, наоборот, очень даже к добру.
Выпив сок, Галя выпрямилась. Посмотрела на него.
- Все же, Мишенька, я чувствую, тебя что-то беспокоит.
- Н-ну… - Черт, как ему не хотелось говорить то, что он обязан сейчас сказать. Обязан, потому что они вот-вот должны подойти к Стамбулу. - Вообще ты права, есть некоторый момент.
- Да? - Поставив локти на стол, Галя оперлась подбородком о ладони. - И что же это за момент?
Миша промолчал. Помедлив, Галя улыбнулась:
- Впрочем, я знаю. Это касается Стамбула?
- Откуда ты знаешь?
- От Лизы. Витя, или, как ты его называешь, Лука, сказал ей, что вы хотите остаться. А заодно сделал ей предложение.
- Да, Галюш, ты права. Мы решили остаться. И… - Не договорив, замолчал.
- Да, и?.. - спросила Галя. Ему показалось, в глазах у нее мелькают смешинки.
- И… - Миша поставил бокал. - Скажу прямо: у меня есть все, чтобы нормально жить за кордоном.
- Любопытно. Только зачем ты мне это говоришь?
- Говорю, потому что должен сказать. Ты понимаешь, что такое "нормально жить"?
- Не совсем, - Галя тронула соломинку, - может быть, пояснишь?
- Ну… у меня есть миллион долларов. Пока. Во всяком случае, я рассчитываю на эти деньги.
Отпив сок, Галя подняла глаза, не отрывая губ от соломинки:
- Понятно. Очень интересная информация.
- Галя… - Сейчас Миша хотел говорить прямо и сказал, протянув руку и накрыв на секунду ее прохладную ладонь: - Я не знаю насчет предложений, которые Лука сделал Лизе. Но учти: я мечтаю, чтобы этот миллион был наш общий. И вообще, я мечтаю, чтобы все у нас было общим. Понимаешь?
- Более-менее. - Сказав это, Галя наконец-то оставила соломинку. - Только про деньги ты мог бы мне и не говорить.
- Наоборот, я обязан был тебе сказать. Так ты согласна сойти вместе со мной, чтобы остаться?
- Хорошо, Мишенька. В конце концов, не плыть же мне дальше в этот круиз одной. Без тебя.
Приподнявшись, Миша поцеловал ее в губы. После того, как он сел, Галя долго смотрела куда-то мимо него, за борт. Вдруг сказала:
- Смотри… Какая красота.
Обернувшись, Миша увидел вдали крохотные белые домики, подступающие к самому краю бухты. Затем из дымки выплыл гигантский ажурный мост. Это был Стамбул.
21
В пустом коридоре первого класса не было ни души. Миша быстро скользнул в боковой отвод, застыл, прислушался. Слежки он не боялся. Знал: "Украина" была слишком огромна, чтобы здесь можно было проследить за отдельным человеком. Но ведь он запросто мог засветиться из-за какой-нибудь досадной мелочи. Сейчас же, на его взгляд, наступил самый ответственный момент, поэтому он и решил застраховать себя от малейшей случайности.
Наконец, убедившись, что поблизости никого нет, он вышел из своего укрытия. Пройдя несколько шагов, нырнул в проем люка. Лишь здесь, в давно облюбованном им закутке служебной палубы, облегченно вздохнул. Палуба была пуста, если не считать пожарного щита и закрепленной на высоких кранцах спасательной шлюпки. Об этом тайнике, который он сделал всего за сутки до выхода "Украины" в рейс, не знал никто, в том числе и Лука. Известно Витьке было лишь о тайнике в машинном отделении, из которого час назад они вытащили все, что там было спрятано. А именно: наличную валюту, золото и цацки Фаберже. Этот же тайник Миша оборудовал втайне от приятеля.
Еще раз оглянувшись, Миша быстро забрался на шлюпку. Распластавшись на закрывавшем шлюпку брезенте, достал из кармана джинсов плоский сапожный нож. Полоснул по брезенту. Судя по звуку, отверстие, которое образовалось после его удара, было вполне достаточным для того, чтобы проникнуть внутрь шлюпки. Убедившись, что вокруг, если не считать неумолчного шума машины, всё по-прежнему тихо и спокойно, Миша скользнул в широкую прорезь.
В шлюпке было темно. Однако темнота не помешала ему, приложив некоторые усилия, обнаружить свой отлично замаскированный тайник. Протянув руку и поводив ею минуты две по привальному брусу, Миша опознал заранее выбранное им место. В этом тайнике несколько дней назад, находясь на еще не занятой пассажирами "Украине", он спрятал оставшиеся после сделки с Масудом пять алмазов, поместив их в выдолбленное в привальном брусе отверстие. Затем он заклеил тайник куском плащовки и замазал под общий фон белой эмульсионной краской.
Не без труда отыскав еле заметные на ощупь натеки, Миша ткнул в найденное место ножом. Пробив слой краски и плащовки, нож ушел в глубину. Поработав им, Миша расширил отверстие.
Затем, сунув в щель пальцы, достал из тайника спрятанный там замшевый мешочек. Все пять алмазов.
Некоторое время после этого Миша лежал неподвижно, скрючившись под банкой. Подумал, вглядываясь в падающий на дно шлюпки узкий луч света: это он нашел их в квартире старухи, это его алмазы. Нашел в таком месте, где никому бы в голову не пришло искать. И поэтому никто, в том числе и Лука, не имеет к этим камням никакого отношения!
Вытряхнув сверкнувшие под лучом кристаллики на ладонь и убедившись, что алмазы на месте и их никто не подменил, Миша снова вложил алмазы в мешочек и спрятал в карман джинсов. Полежал немного, усмехнулся. Если все пройдет гладко и они останутся в Стамбуле, он со временем запросто сможет получить за каждый из этих пяти камней нормальную цену. Цену, которая в сумме как раз и должна составить примерно миллион долларов, о котором он сказал Гале. Сейчас же у него одна задача: выбраться отсюда тихо и по возможности быстрее.
Прислушавшись и убедившись, что вокруг по-прежнему все спокойно, Миша эту свою задачу выполнил без особого труда.
22
Таможенный контроль в стамбульском порту, как и ожидалось, они прошли без осложнений. Наскоро просмотрев заполненные Мишей, Галей, Виктором и Лизой таможенные декларации, полицейский кивнул. После этого они вчетвером вышли на припортовую площадь. Сразу же после этого им пришлось пройти сквозь толпу дежуривших у портовых ворот покупателей, умолявших на русском, турецком и ломаном английском всех сошедших с "Украины" туристов продать что угодно. При этом они клялись, что дадут за товар самую лучшую цену. Освободившись от приставаний настырных покупателей, все четверо оказались наконец на более-менее свободном пространстве.
Они стояли, щурясь от яркого солнца и разглядывая пеструю толпу, заполнившую площадь. По настоянию Миши, выходя в круиз, они взяли с собой минимум вещей, поэтому все, что у них было, легко уместилось в спортивные сумки.