Я составил список и задумался, какую цену могу за них предложить. В самый разгар этих размышлений в магазине появился Генри Уолден. Выглядел он так, словно накануне вечером медитировал в дзен-буддийском храме, а не пьянствовал в "Бам Рэп". На нем был пиджак спортивного покроя и свежая рубашка, глаза ясные, а лицо гладкое. Серебристая бородка и усы, как всегда, ухоженны, а коричневый берет щегольски сдвинут набок.
- Доброе утро, - поздоровался он. - Отлично вчера посидели.
- Мне тоже понравилось, - откликнулся я. - По крайней мере, насколько я помню. Похоже, я выпил лишнего.
- Правда? По вас и не скажешь.
Звучит приятно, но я не стал придавать его словам большого значения. Так всегда говорят. "В самом деле? И собаку, и тещу? Забавно, ты совсем не выглядел пьяным". Да, конечно.
Мы немного поболтали, потом он взял полистать несколько книг, а мне нужно было сделать пару звонков. Марти Гилмартина я застал в его офисе и сказал, что книги, которые он искал, - мне не хотелось упоминать рубины, - в надежном месте. Я не стал уточнять, что это надежное место - на дне пакета с кошачьим кормом, который стоит у меня в задней комнате.
- Только ничего не говори, - предупредил я. - Никому из них.
- Джону и Айзис, - уточнил он. - Нет, не скажу, пока мы не решим, что делать с этими… э-э… книгами.
Я нажал на рычаг и набрал номер Элис Котрелл, или, по крайней мере, тот номер, который она дала мне, хотя теперь он выглядел не более правдоподобным, чем все остальное, о чем она мне рассказывала. Никто не ответил, и это меня почему-то не удивило.
Женщина, оставившая сумку с книгами, до полудня так и не появилась. Я повесил на окно картонный циферблат и выставил стрелки, означающие, что вернусь в час. Спросил Генри, не может ли он помочь мне занести стол в магазин. Но в итоге стол я оставил на улице, а картонный циферблат снял.
- У моего магазина появилась сиделка, - пояснил я Кэролайн. - Один посетитель, у которого уйма свободного времени. Платить ему я не могу, да он, похоже, и не хочет. Ему у меня нравится, и он говорит, что так он знакомится с книготорговлей.
- У меня был один такой, - ответила она. - Кейт, помнишь? Хотел стать моим учеником. Был рад исполнять любую собачью работу, чтобы я научила его стричь собак. Выгодная сделка, только я его терпеть не могла. Он действовал мне на нервы.
- Не скажу, что Генри действует мне на нервы, - признался я. - Утром не подействовал, а они сегодня не в лучшей форме.
- Твои нервы?
- Тяжелая ночь, - кивнул я.
- У меня тоже.
- Я думал, ты была с Эрикой.
- Была.
- Мне казалось, с ней ты ограничиваешься кампари с содовой.
- Мне тоже так казалось, - сказала Кэролайн. - Так что на ланч, Берн? Я не завтракала, так что уже проголодалась.
- Я тоже. А что на ланч - не знаю.
- Ты купил сам не знаешь что?
- Я ходил к узбекам.
- К тем двоим из Ташкента?
- Ну да, сама знаешь, как там у них. Меню вывешено, но кто поймет, что означают все эти слова? Я ткнул пальцем наугад и дал им деньги, один дал мне еду, а другой - сдачу.
- Значит, их действительно двое. - Она распечатала контейнер и понюхала. - Не похоже, что это что-то легкое.
- О, черт, - воскликнул я. - Совсем забыл!
Она положила полную вилку в рот, и глаза у нее стали круглыми.
- Ну совсем не легкое!
- Брось. Принесу что-нибудь еще.
- Нет-нет, не надо. Может, в таком состоянии как раз и неправильно есть что-то легкое. А что, если острая пища - именно то, что требуется?
- И правда острая. Похоже, ею можно ржавые трубы прочищать.
- На мои трубы уже подействовало. Вкусно, правда? Кажется, мне уже лучше.
- Здорово.
- А если потом станет хуже, пойду домой. И это тоже будет правильно. Как думаешь, Берн, что это такое?
- Понятия не имею.
- Тогда лучше и не знать. Легкая еда для расстроенного желудка - это все ерунда. Как и диета при язве.
- У тебя нет язвы.
- Будет, - заявила Кэролайн, - если каждый день есть узбекскую пищу. А с чего у тебя тяжелое утро?
- Я пил с Марти. А потом пил с Генри.
- С Генри-сиделкой?
- С ним. С Марти мы пили "Кесслер", а с Генри - "Олд Оверхолт". Они оба любят ржаное виски, и оба профи в этом деле. А вот я надрался.
Я поведал ей, как закончился вечер - чтобы начаться снова в половине четвертого и завершиться вторично, когда примерно часом позже я вернулся в постель.
- Ого! - воскликнула она. - А я-то думала, что безумный вечер был у меня!
- Что произошло?
- Эрика решила отпраздновать деловой успех, - сообщила Кэролайн. - Поэтому повела меня в "Лорелею".
- На шестидесятом этаже? Круче некуда? Неописуемые виды? В ту самую "Лорелею"?
- В ту самую. Я нарядилась в то, что Эрика заставила меня купить, и чувствовала себя очень неловко, но она твердила, что я прекрасно выгляжу, и к концу второго "Роб Роя" я начала ей верить.
- Откуда взялся "Роб Рой"?
- Официант принес. А-а, ты спрашиваешь, почему "Роб Рой", а не кампари? Так ведь это был праздник. Особый случай, и мы имели право слегка набраться.
- Набраться.
- И виды превосходные. Оттуда видно и Джерси, и Квинс. Хотя что такого особенного - увидеть места, куда ты и не думаешь поехать? - Она пожала плечами. - Тем не менее, Берн, это действительно шикарно. С мытьем ротвейлеров никакого сравнения.
- И все это - Нью-Йорк.
- Ротвейлеры, зал "Лорелея", ребята из Ташкента. - Она выбрала маленькую жареную пышку, сунула ее в рот, прожевала и потянулась за чаем со льдом. - Люди не из Нью-Йорка могут прожить всю жизнь, так и не узнав вкуса узбекской еды. Они не понимают, чего лишаются.
- Бедняги.
- Впрочем, с другой стороны, мы тоже не знаем, что едим. Берн, на чем я остановилась?
- На шестидесятом этаже, не считая двух бокалов "Роб Роя".
- Все верно. Мы потеряли счет "Роб Роям". Но я собиралась рассказать тебе о другом. К нам стали клеиться двое парней.
- Ух ты!
- "Ух ты"? Это все, что ты можешь сказать?
- А что ты хочешь, чтобы я сказал? Вы - две привлекательные женщины, легко представить, что парни к вам клеятся.
- Берн, парни ко мне не клеятся.
- Никогда?
- Ну, примерно раз в два года, - призналась Кэролайн, - какой-нибудь алкаш забредает в "Уютное местечко" или к "Генриетте Хадсон", не подумав, что это лесбийский бар, и если я попадаюсь ему на глаза, а он достаточно набрался, он пытается ко мне приставать. Но обычно парни меня обходят. Потому что совершенно ясно, что я лесбиянка.
- Вчера же ты была не в "Уютном местечке".
- Да, и на мне были не брюки со свитером. И волосы длиннее, чем я обычно ношу с тех пор, как перестала быть девчонкой с косичками. А еще я воспользовалась помадой и карандашом для глаз…
- Серьезно? Карандашом для глаз?
- И еще какой-то дрянью, даже названия не знаю. Эрика сделала мне макияж. Мы были у нее дома и вели себя как девчонки на девичнике, раскрашивая друг друга. Только она сама себя красила, потому что я не умею.
- Карандаш для глаз, - повторил я. - Значит, они предложили вас угостить, вы им посоветовали проваливать, и…
- Нет.
- Нет?
- Я только заговорила, как Эрика пнула меня под столом. Потом она посмотрела на них, хлопая ресницами, и сказала: ну конечно, с удовольствием, они вполне могут нас угостить. Они присели за наш столик, мы быстро допили "Роб Рой", чтобы освободить место для угощения.
- Действительно странно, - признался я. - Что это на нее нашло?
- Об этом я как раз и думала. Может, ей алкоголь в голову ударил? Знаешь, как бывает с людьми, которые обычно пьют очень мало и вдруг позволяют себе лишнего?
- И вот что из этого получается.
- Ну да. Я подумала, может, тут как раз такой случай и мне надо попытаться увести ее оттуда. Но потом ей понадобилось в дамскую комнату, и она позвала меня с собой. - Кэролайн нахмурилась. - Мужчины ведь так не делают? Не ходят в туалет парами?
- Те мужчины, с которыми я общаюсь, не ходят.
- Тут я на их стороне, Берн. У меня не возникает желания собирать компанию, когда мне нужно сходить в сортир. Я просто ухожу и возвращаюсь. Но Эрика задумала другое. Она хотела пообщаться без мужчин.
- И?
- И меня это устроило, потому что у меня были к ней вопросы. Типа "что мы будем делать с этими клоунами". И она попросила меня подыграть.
- Подыграть?
- Она сказала, что это будет забавно. Мы заведем их, повеселимся, а потом махнем хвостом.
- Так у нее есть хвост?
- Очень смешно, Берн. Я пыталась ее отговорить, но она сказала, что берет все на себя. Напомнила, что у нас праздник, а они вполне могут нам его оплатить, мы потом обязательно отметим это дело.
- Значит, вы вернулись к двум командированным…
- Метеорологам, Берн. Они метеорологи со Среднего Запада, приехали на съезд метеорологов.
- Я о таком и не слыхивал.
- Мы тоже. Могу развлечь тебя их профессиональными шутками, но это еще не все, что они сделали. Они пару раз заказали нам выпивку, а потом угостили ужином.
- В "Лорелее"? - изумился я. - Надо думать, это обошлось им…
- В небольшое состояние. Но их это не волновало. Все расходы включены, и деньги не брошены на ветер. Какая девушка устоит перед парнем, который только что потратил несколько сотен, чтобы ее угостить?
- Я обычно действую с меньшим размахом, но многих женщин это не остановило.
- Даже когда они слушали твою запись Мела Торме?
- Даже тогда. Наверное, ты беспокоилась, как вам от них отделаться?
- Я не знала, как продержаться хотя бы пять минут! Прямо впала в ступор. Хотя от меня ничего особого и не требовалось. Зато Эрика флиртовала напропалую.
- С обоими синоптиками.
- Для того чтобы понять, куда ветер дует, они не нужны, - продолжала Кэролайн. - Вообще-то они оказались очень приличными ребятами.
- Боюсь, жены их бы не поняли.
- Почему же? Я бы поняла, видит бог. Что тут понимать? Они завелись, им хотелось затащить кого-нибудь в постель… Мне тоже хотелось, правда с некоторой разницей.
- А Эрика продолжала с ними кокетничать?
- Не то слово! Она наклонилась вперед, чтобы Эд мог получше разглядеть, что у нее под платьем, и я уверена, что его рука лежала у нее на колене. Фил тоже положил руку на мое колено, и мне очень хотелось проткнуть ее вилкой.
- И что же ты сделала?
- Выпила еще вина. Разбавила им "Роб Рой", а с кофе пропустила еще рюмочку бренди с бенедиктином.
- Куда более женственно, чем чистый бренди.
- Я бы предпочла бренди, - призналась Кэролайн, - и не рюмочку, а бокал. Потому что у меня было жуткое предчувствие, что нам придется ехать к ним в отель или везти их на квартиру к Эрике, ну и так далее.
- И так далее?
- Именно, потому что уже бывали такие случаи, когда женщина, называющая себя лесбиянкой, оказывалась бисексуалкой. Еще до того, как к нам привязались эти парни, я уже беспокоилась из-за тебя.
- Думала, я окажусь бисексуалом, после того как поклянусь, что я лесбиянка?
- Эрика расспрашивала о тебе, - пояснила Кэролайн. - Интересовалась буквально всем - от того, как мы познакомились, до того, где ты живешь и что предпочитаешь на завтрак. Вполне достаточно, чтобы я забеспокоилась. А потом появились эти парни, и…
- И ты решила, что в итоге вам придется возвращаться домой с ними?
- Правильно, а утром мы проснемся, и Эрика скажет - "Мы вчера так надрались, что я ничего не помню", а мне придется сделать вид, что я тоже ничего не помню, но я-то все бы помнила. Я решила - ну их всех к черту, и даже придумала способ, чтобы смыться, но он не понадобился. Они расплатились по счету, мы спустились с ними вниз на лифте, а потом я помню, как мы с Эрикой сидим в такси, а Фил с Эдом стоят на тротуаре и наблюдают, как мы навсегда исчезаем из их жизни.
- Добро пожаловать в Нью-Йорк, - сказал я.
- Для разнообразия мы поехали ко мне. Эрика страшно возбудилась от всего этого. "Представь, что я мужчина", - сказала она. "Отлично, - сказала я. - Ты мужчина. А как насчет тех янки?" Но она заставила меня ей подыграть, и это было очень странно.
- Представляю.
- А потом настала ее очередь. "Теперь представь, что ты мужчина", - сказала она, и это тоже было очень странно. Мне даже не хочется говорить об этом, Берн.
- Мне тоже. Никогда не любил разговоров в раздевалке.
- Или разговоров в дамской комнате, что, впрочем, одно и то же. Но с Эрикой я больше не вела никаких разговоров, потому что сразу после этого отрубилась. Очнулась я довольно рано, но она уже оделась и уехала, так что я проснулась просто с похмельем.
- Как ты думаешь, к чему это может привести?
- Похмелье? Думаю, оно уже уходит, спасибо ребятам из Ташкента. Или ты имеешь в виду нас с Эрикой? Не знаю. Время покажет. А как у тебя с Элис?
- Думаю, уже все кончилось.
- А что насчет писем Гулливера Фэйрберна и тех рубинов, которые ты нашел? А с убийством Антеи Ландау? И со всем остальным, что сейчас происходит?
- Не знаю, - признался я. - Когда я понял, что те страстные вопли издает Элис, я подумал: какая странная случайность, что она оказалась именно в этом номере. Но это совсем не случайность, если это ее номер. А когда я хорошенько над этим поразмыслил, то понял, где здесь действительно случайность.
- И где же?
- В драгоценностях. Джон Консидайн украл их сам у себя и отдал Айзис.
- На время.
- По его словам. Но в любом случае они оказались у нее. А в итоге я нашел их в номере Элис Котрелл. Вот это - случайность.
- В итоге они оказались в твоем кармане, - уточнила Кэролайн, - а это уже не случайность. Это кража, и, возможно, таким же образом они попали в номер Элис.
- Она - специалистка по драгоценностям?
- Почему бы и нет?
- А поскольку она сама - законченная воровка, то решила подбить меня украсть какие-то письма, чтобы вернуть их Гулливеру Фэйрберну?
- Может, она не воровка, Берн?
- А кто она? И каким образом к ней попали драгоценности? И…
- И что, Берн?
- Не знаю, - сказал я. - Но все сильно усложнилось.
Глава 16
За время моего отсутствия Генри кое-что продал и договорился с женщиной, которая оставила сумку с книгами. Он заплатил ей наличными из кассы и попросил написать расписку, причем даже сэкономил - предложил ей на двадцать пять долларов меньше, чем я готов был отдать.
Снова звонил мистер Харкнесс из "Сотбис". Перезванивать ему я не хотел и не видел смысла снова пытаться дозвониться до Элис Котрелл, полагая, что этот номер к ней не имеет никакого отношения. Поэтому я просто беседовал о книгах с Генри, который стоял, облокотившись о прилавок, теребя свою серебристую бородку. Он рассказывал о том, какое впечатление произвел на него когда-то Томас Вулф.
- Мне казалось, - говорил он, - что "Взгляни на дом свой, ангел!" просто потрясающая книга. Но несколько лет назад я попробовал перечитать ее - и ничего не вышло.
- Что ж, домой возврата нет, - сказал я.
- Может и так, но есть ведь несколько книг, которые я перечитываю постоянно. А чтобы читать Вулфа, на мой взгляд, нужно быть молодым.
- То же самое с "Доктором Зюссом".
- Не знаю, - ответил он. - Больше всего у него мне нравится "Кошка в шляпе". И еще одна, про мальчика со шляпами.
- Бартоломью Каббинс, - подсказал я. - Может, вам просто нравятся книги про шляпы? У меня где-то завалялась "Зеленая шляпа" Майкла Арлена. Она у меня уже несколько лет, и, если вы читали ее, может, подскажете, хороша она или нет. А как насчет "Ничьего ребенка"? Если вы прочитали его в семнадцать лет, вы, наверное, скажете, что он изменил вашу жизнь, хотя в этом я почему-то сомневаюсь.
- Мне было далеко за семнадцать, когда он вышел.
- Но вы его читали?
- Когда он вышел, и с тех пор еще несколько раз просматривал.
- Но я не думаю, что он изменил вашу жизнь. Я прав?
- Думаю, всё так или иначе меняет нашу жизнь, - задумчиво проговорил он. - Даже утренняя газета, даже реклама на упаковке. Прочитав ее, человек уже становится немножко другим.
Разговор перетек в приятнейшую философскую беседу. Я покупал книжный магазин в надежде на такого рода беседы и окунулся в нее с головой. Звук открывающейся двери прервал меня на середине фразы. Я обернулся и увидел на пороге женщину, которая показалась мне знакомой. Впрочем, я не вспомнил ее, пока она не произнесла:
- Привет! А вы что здесь делаете?
Это была Айзис Готье, и я не узнал ее, пока она не заговорила, потому что выглядела она на этот раз совсем иначе. Сегодня она была одета не как паддингтонский мишка, но выглядела очень привлекательно в синих джинсах и розовой кофточке от "Брук Бразерс". Ее тугие косички превратились в прямые волосы до плеч с красными прядями, в которых - какой я наблюдательный! - я распознал парик.
- Я бываю здесь регулярно, - объяснил я. - Это мой магазин. А вот что вы здесь делаете?
- Я не к вам обращаюсь, - ответила она, глядя на Генри, который выпрямился и опустил руку. - Ох, прошу прощения. Я обозналась. - Потом она обернулась ко мне: - Мне известно, что это ваш магазин. И мне также известно, чем вы занимаетесь в нерабочее время. И я считаю, что нам нужно поговорить. - После этого она повернула голову и снова посмотрела на Генри.
- Пожалуй, мне пора пойти перекусить, - дипломатично заметил он.
Она хранила молчание, пока за ним не закрылась дверь. Потом сообщила, что разговаривала с Марти, который сказал ей, что говорил со мной.
- Он уверен, что вы не убивали Антею Ландау, - сказала она. - Но то же самое говорил и тот полицейский. Вы приходили туда, чтобы что-то украсть, но вы этого не нашли.
- Мне не нравятся такие предположения, - ответил я. - Словно я какой-то мелкий жулик, полный профан.
Я одарил ее моей самой обезоруживающей улыбкой, но не заметил, чтобы она возымела хоть какое-то действие.
- Вы вор, - продолжала она, - и вы пришли в отель, чтобы что-то украсть. А кто-то проник в мой номер и украл мои рубины. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что вы приложили к этому руку.
- Я уловил вашу мысль, но…
- Марти говорит, что это не вы, - перебила она. - Но тут есть один нюанс. Когда я впервые сообщила ему о пропаже рубинов, я почувствовала, что он мне не поверил. Он решил, что я просто придумала способ оставить их у себя, не отказываясь их вернуть. "О, я бы и рада, не хочу, чтобы бедная миссис Консидайн страдала по моей вине, но что поделаешь, раз их у меня украли".
- Великолепно, мисс Скарлетт, но при чем тут я?
- Теперь он мне верит, - полыхнула она взглядом. - Он переговорил с вами, и теперь он мне верит. Вам это о чем-нибудь говорит, мистер Роденбарр?
- Полагаю, он образумился.
- Мне это говорит о том, - с нажимом произнесла она, - что он понял: пропажа рубинов - это не выдумка, раз вы признались в их похищении. Вероятно, вы приходили в отель еще раньше, когда я встретила вас в коридоре.
- А потом вернулся на место преступления?