Она повернулась и увидела специального агента Билла Джеффриса, который стоял неподалёку и ухмылялся. Она улыбнулась ему в ответ. Райли прекрасно поняла, что он имел в виду под словом "старомодный". Несколько лет назад ФБР поменяла правила боевой стрельбы для сдачи на ношение оружия. Стрельба из окопа была частью прежних тренировок, которая больше не требовалась. Теперь больший упор делался на стрельбу с близких расстояний, от двух до трёх метров, которая дополнялась тренировками в виртуальной реальности, где агенты принимали участие в сценариях, включающих вооружённый ближний бой. Помимо этого стажёры проходили небезызвестную аллею Хогана – модель города площадью десять акров, в которой им приходилось сразиться с имитациями террористов при помощи пейнтбольного оружия.
– Иногда приятно побыть старомодным, – сказала она. – Я решила, что однажды мне может понадобиться использовать оружие на расстоянии.
Хотя из личного опыта Райли знала, что на деле всё обычно происходит и часто неожиданно. На самом деле, в последних двух расследованиях ей вообще приходилось вести рукопашный бой. Она убила одного из противников его собственным ножом, а второго – подвернувшимся под руку камнем.
– Ты думаешь, что что-то может подготовить этих детей к реальности? – спросил Билл, кивая в сторону стажёров, которые уже закончили подготовку и теперь покидали полигон.
– Вряд ли, – ответила Райли. – В виртуальной реальности мозг воспринимает происходящее, как реальность, но там нет неизбежной угрозы, боли, ярости, которую нужно контролировать. Что-то внутри тебя всегда знает, что для жизни нет никакого риска.
– Верно, – сказал Билл. – Им придётся познакомиться с реальностью на собственной шкуре, как и нам много лет назад.
Райли искоса взглянула на него, когда они пошли от линии огня.
Как и ей, ему было за сорок, в тёмных волосах пробивалась седина. Интересно, почему она мысленно сравнивает его с более худощавым и подтянутым соседом?
"Как там его звали? – спросила она себя. – А, точно, Блейн".
Блейн был симпатичным, но она не была уверена, что он даст фору Биллу, который сам был большим, крепким и вполне привлекательным.
– Что привело тебя сюда? – спросила она.
– Я узнал, что ты здесь, – ответил он.
Райли тревожно прищурилась, глядя на него. Вероятно, это был не просто дружеский визит. По его выражению она поняла, что он ещё не готов рассказать ей, что ему нужно.
Билл сказал:
– Если тебе нужно закончить тренировку, я подожду.
– Было бы здорово, – ответила Райли.
Они отошли в отдельную секцию полигона, где не было риска получить случайную пулю от стажёров.
Пока Билл настраивал таймер, Райли наскоро проделала все стадии курса подготовки к ношению оружия, расстреляв цель с расстояния трёх, затем пяти, семи, пятнадцати метров. Только на последнем, пятом этапе она встретила то, что показалось ей хоть немного сложным – стрельба из-за баррикад с расстояния 25 метров.
Закончив, Райли сняла наушники. Они с Биллом подошли к цели и оценили её работу. Все следы от выстрелов находились в одной куче.
– Сто процентов – отличный результат, – сказал Билл.
– Модно быть лучше, – сказала Райли. Она терпеть не могла быть в плохой форме.
Билл показал на холм, к которому были прикреплены мишени.
– Выглядит фантастически, – сказал он.
На холме довольно паслись несколько белохвостых оленей. Они собрались там, пока она стреляла, и находились довольно близко, даже на расстоянии выстрела её пистолета. Но тысячи врезающихся в мишени прямо под хребтом, по которому они гуляли, пуль нимало не беспокоили их.
– Да, – ответила она, – и красиво.
В это время года здесь часто можно было встретить оленей. Стоял сезон охоты и они почему-то понимали, что здесь будут в безопасности. На территории Академии ФБР вообще царила дикая природа с множеством животных, включая лис, диких индеек и сурков.
– Пару дней назад один из моих студентов видел медведя на парковке, – сказала Райли.
Она сделала пару шагов по холму, и олени подняли головы, уставились на неё и побежали прочь. Они не боялись выстрелов, но не хотели подпускать близко людей.
– Откуда они знают, как ты думаешь? – спросил Билл. – Я имею в виду то, что здесь безопасно. Разве не все выстрелы звучат одинаково?
Райли лишь покачала головой. Для неё это была загадка. Её отец брал её на охоту, когда она была маленькой. Для него олени были всего лишь ресурсом – источником пищи и шкур. Она много лет не воспринимала их убийства близко к сердцу. Но теперь это изменилось.
Теперь, когда она подумала об этом, ей показалось это странным. Она без сомнений стреляла на поражение в людей, когда это было необходимо. Она могла за доли секунды убить человека. Но убить этих доверчивых существ теперь казалось ей немыслимым.
Райли с Биллом пошли в зону отдыха неподалёку и вместе сели на скамейку. Что бы он ни собирался обсудить с ней, он всё ещё не мог решиться на это.
– Как тебе живётся в одиночку? – спросила она мягко.
Она знала, что это чувствительный вопрос, и увидела, как он вздрогнул. Его жена недавно ушла от него после того, как он несколько лет разрывался между работой и домом. Билл беспокоился о том, что в перспективе может потерять связь с двумя своими маленькими сыновьями. Теперь он жил в квартире в Квантико и встречался с мальчиками по выходным.
– Не знаю, Райли, – сказал он. – Не знаю, смогу ли я когда-нибудь к этому привыкнуть.
Он очевидно чувствовал себя одиноким и опечаленным. Она тоже прошла через всё это во время своего недавнего разрыва и затем развода. Она также знала, что время сразу после расставания самое хрупкое. Даже если отношения не были хорошими, ты оказываешься в мире незнакомцев, потеряв годы, проведённые в теплоте, не зная, что делать с самим собой.
Билл коснулся её руки. Его голос был переполнен эмоциями, когда он сказал:
– Иногда мне кажется, что единственное в жизни, на что я могу положиться, это… ты.
На мгновение Райли захотелось обнять его. Когда они были партнёрами, Билл много раз спасал её, как физически, так и эмоционально. Но она знала, что должна быть осторожной. И она знала, что в такие сумасшедшие периоды жизни люди могут просто сходить с ума. Однажды ночью она даже спьяну позвонила Биллу и предложила ему провести вместе ночь. Теперь ситуация была спасена. Она почувствовала, как он всё сильнее начинает зависеть от неё – теперь, когда она начинает чувствовать себя свободной и достаточно сильной, чтобы справляться в одиночку.
– Мы были отличными партнёрами, – сказала она. Это прозвучало неубедительно, но она не знала, что ещё сказать.
Билл глубоко вздохнул.
– Это я и хотел с тобой обсудить, – сказал Билл. – Мередит сказал мне, что он звонил тебе по поводу дела в Фениксе. Я работаю над ним. И мне нужен партнёр.
Райли почувствовала раздражение. Визит Билла внезапно стал ей казаться засадой.
– Я сказала Мередиту, что подумаю об этом, – сказала она.
– А теперь я прошу тебя, – сказал Билл.
Повисло молчание.
– Как насчёт Люси Варгас? – спросила она.
Агент Варгас была новенькой, плотно работавшей вместе с ними над их последним делом. Их обоих впечатлила её работа.
– Её лодыжка ещё не зажила, – сказал Билл. – Ей как минимум месяц нельзя возвращаться к оперативной работе.
Дурацкий вопрос. Когда она, Билл и Люси работали над делом Юджина Фиска, так называемого "цепного убийцы", Люси упала и сломала ногу; её чуть не убили тогда. Конечно, она не могла так скоро вернуться к работе.
– Не знаю, Билл, – сказала Райли. – Этот перерыв от работы пошёл мне на пользу. Я думаю о том, чтобы отныне заниматься лишь преподаванием. Всё, что я могу сказать тебе, это то же, что я сказала Мередиту.
– Что ты подумаешь над этим.
– Верно.
Билл недовольно простонал.
– Мы хотя бы можем встретиться и обсудить это? – спросил он. – Может быть завтра?
Райли на мгновение замолчала.
– Не завтра, – сказала она. – Завтра я буду смотреть, как умирает человек.
Глава пять
Райли заглянула через окошко в комнату, в которой вскоре должен был умереть Дерек Колдуэлл. Она сидела рядом с Гейл Бассет, матерью Келли Сью Бассет, первой жертвы Колдуэлла. Этот человек убил пятерых женщин, прежде чем Райли остановила его.
Райли долго колебалась, принимать ли приглашение Гейл на казнь. Она только однажды была на подобном мероприятии, в тот раз она была волонтёром и сидела среди журналистов, юристов, сотрудников полиции, духовных наставников и старшины присяжных. Теперь они с Гейл среди девяти родственников женщин, убитых Колдуэллом, забились вместе в тесное пространство и сидели на пластиковых стульях.
Гейл, сухонькая женщина лет шестидесяти, обладала утончённым, птичьим лицом, все эти годы она поддерживала связь с Райли. К моменту казни успел умереть её муж и она написала Райли, что ей не с кем посмотреть на такое важное событие. Так что Райли согласилась пойти с ней.
Смертная камера была прямо по другую сторону окошка. Единственной мебелью в комнате была кушетка для казни, перекрещенная ремнями. В изголовье кушетки висела голубая пластиковая шторка. Райли знала, что за ней находится капельница и смертоносная инъекция.
Красный телефон на стене соединялся с кабинетом губернатора. Он мог зазвонить лишь в случае, если в последний момент преступника решили помиловать. На этот раз никто этого не ожидал. Единственным украшением в комнате помимо этого были часы, висящие над дверью в комнату.
В Вирджинии осуждённые имели право выбирать между электрическим стулом и смертельной инъекцией, но гораздо чаще выбирали укол. Если осуждённый не мог сделать выбор, ему автоматически назначалась инъекция.
Райли немного удивило, что Колдуэлл не выбрал стул – он был нераскаивающимся монстром, который, казалось, даже приветствовал собственную смерть.
Когда дверь распахнулась, часы показывали 8:55. Райли услышала в комнате бессловесное бормотание, когда несколько членов команды казни ввели Колдуэлла в комнату. По бокам у него шло двое охранников, держа его за руки, а ещё один следовал сзади. Последним вошёл хорошо одетый мужчина – надзиратель тюрьмы.
На Колдуэлле были надеты голубые штаны, голубая рабочая рубашка и сандалии на босу ногу. Он был в наручниках и кандалах. Райли не видела его много лет. Во время своего недолго заключения в качестве серийного убийцы он носил буйно растущие длинные волосы и косматую бороду, с которыми он выглядел как представитель богемы, уличный художник. Теперь он был гладко выбрит и выглядел обычно.
Хотя он не сопротивлялся, выглядел он испуганным.
"Это хорошо", – подумала Райли.
Он посмотрел на кушетку, а потом быстро отвернулся. Он старался не смотреть на голубую пластиковую шторку в её изголовье. На мгновение он кинул взгляд в просмотровое окно. Неожиданно он стал более спокойным и собранным.
– Жаль, что он нас не видит, – пробормотала Гейл.
Их скрывало одностороннее зеркало, и Райли не разделяла желание Гейл. Колдуэлл и так уже однажды смотрел на неё ближе, чем ей того хотелось бы. Чтобы поймать его, ей пришлось работать под прикрытием. Она притворилась туристкой на пляже Бордволк, и наняла его, чтобы он нарисовал её портрет. Рисуя, он осыпал её витиеватой лестью, рассказывая о том, что она самая прекрасная женщина, каких ему не приходилось рисовать уже долгое время.
В этот момент она поняла, что она будет его следующей жертвой. Тем вечером она стала для него наживкой, позволив ему выследить её на пляже. Когда он попытался напасть на неё, агентам подкрепления не составило труда поймать его.
Трудно описать его поимку. А то, как они узнали, как он разделывал своих жертв и хранил их в холодильнике, стоило отдельной истории. Стоя перед раскрытым холодильников, Райли пережила один из самых шокирующих моментов в своей карьере. Ей всё ещё было очень жаль семьи жертв – в том числе Гейл – за то, что им пришлось идентифицировать расчленённых жён, дочерей, сестёр…
"Слишком красивые, чтобы жить", – так он говорил про них.
От мысли, что Райли была одной из тех, кого он считал таковыми, её пробирала дрожь. Она никогда не считала себя красивой и мужчины – даже её бывший муж, Райан, – редко говорили ей об этом. Колдуэлл был решительным и ужаснейшим исключением.
О чём это говорит, думала она, если патологический монстр нашёл её такой милой? Может быть, он увидел в ней что-то такое же ужасное, как он? Пару лет после того, как прошёл судебный процесс и было назначено наказание, ей снились кошмары о его восхищённых глазах, льстивых речах и холодильнике, полном частей человеческих тел.
Команда казни поместила Колдуэлла на кушетку, сняла с него наручники и кандалы, сандалии, и закрепила его на месте с помощью кожаных ремней – два поперёк его груди, два для ног и два на запястьях. Его босые ноги были направлены к окну. Лица не было видно.
Неожиданно просмотровое окно закрыли шторами. Райли поняла, что это сделано для того, чтобы скрыть этап казни, когда что-то могло с большой вероятностью пойти не так – например, команда не смогла бы найти подходящую вену. И всё же, ей показалось это любопытным. Собравшиеся в обеих просмотровых комнатах люди хотели видеть смерть Колдуэлла, но им не разрешалось стать свидетелями обычного укола. Шторки немного качнулись, видимо, задетые одним из членов команды, переходящим по другую сторону кушетки.
Когда шторки снова открылись, капельница была на месте, трубочки вели от рук осуждённого в дырки в голубых пластиковых шторках. Некоторые члены команды ушли за них, чтобы ввести смертельную инъекцию.
Один из членов держал красную трубку телефона, чтобы получить звонок, который, конечно, никогда не поступит. Другой разговаривал с Колдуэллом, из-за плохой акустики его слова были едва слышны. Он спрашивал Колдуэлла, хочет ли тот произнести свои последние слова.
Ответ Колдуэлла, напротив, прозвучал чётко и ясно:
– Агент Пейдж здесь? – спросил он.
От его слов Райли вздрогнула.
Мужчина не отвечал. Это был не тот вопрос, на который Колдуэлл имел право знать ответ.
После напряжённого молчания, Колдуэлл снова заговорил:
– Передайте агенту Пейдж, что мне жаль, что моё искусство не осуществило над неё правосудия.
Хотя Райли не видела его лица, она услышала его смешок.
– Это всё, – сказал он. – Я готов.
Райли захлестнула волна ярости, ужаса и смущения. Этого она точно не ожидала. Дерек Колдуэлл посвятил свои последние моменты жизни ей . И сидя здесь, за небьющимся стеклом, она ничего не могла с этим поделать.
Она привлекла его к ответственности, но в самом конце он осуществил свою странную, больную, но месть.
Она почувствовала, что её руку сжимает маленькая ручка Гейл.
"О Боже, – подумала Райли. – Она меня успокаивает".
Райли почувствовала приступ тошноты.
Колдуэлл сказал:
– Я почувствую, когда это начнётся?
Он снова не получил ответа. Райли видела, как по прозрачным трубочкам побежала жидкость. Колдуэлл сделал несколько глубоких вдохов и, казалось, заснул. Его левая нога несколько раз дёрнулась, а затем застыла.
Спустя мгновение члены команды поочерёдно сдавили обе его ноги, но никакой реакции не последовало. Странный жест. Райли поняла, что таким образом охранник пытался удостовериться, что успокоительное подействовало и осуждённый полностью без сознания.
Охранник крикнул что-то неразличимое людям за шторкой. Райли увидела, как по трубкам капельницы побежала новая жидкость. Она знала, что второе лекарство остановит его лёгкие. А третье, спустя какое-то время, остановит его сердце.
Дыхание Колдуэлла замедлялось, а Райли задумалась о том, на что она смотрит. Чем это отличается от того, когда она сама убивала людей? По долгу службы ей пришлось убить несколько серийных убийц.
Но эта смерть не была похожа на те смерти. По сравнению с ними, она была дико контролируемой, чистой, клинической, безукоризненной. Она казалась ужасно неправильной.
Райли безотчётно подумала:
"Я не должна была доводить до такого".
Она знала, что ошибается, что она схватила Колдуэлла профессионально, по инструкции. Но всё же…
"Я должна была сама убить его".
Гейл неотрывно держала её за руку десять длинных минут. Наконец, стоящий рядом с Колдуэллом работник сказал что-то, чего Райли не расслышала.
Из-за шторки вышел смотритель и достаточно чётко, чтобы его услышали все свидетели, объявил:
– Приговор успешно вступил в силу в 9:07 утра.
Затем шторки снова закрыли просмотровое окно. Свидетели видели всё, что должны были. В комнату вошли охранники и стали торопить присутствующих покинуть помещение.
Когда группа вышла в коридор, Гейл снова взяла Райли за руку.
– Мне жаль, что он сказал то, что он сказал, – сказала она ей.
Райли была поражена. Как Гейл могут беспокоить чувства Райли в момент, когда над убийцей её дочери наконец восторжествовала справедливость?
– Как ты сама, Гейл? – спросила она, пока они быстрым шагом шли по направлению к выходу.
Гейл какое-то время не отвечала. Её лицо ничего не выражало.
– Всё кончено, – наконец сказала она холодным и бесчувственным голосом. – Всё кончено.
Через мгновение они вышли на яркое утреннее солнце. Райли видела, что на улице стоят две группы людей, отграниченные друг от друга верёвками и тщательно контролируемые полицией. На одной стороне были люди, которые одобряли казнь, они размахивали плакатами со словами ненависти, некоторые из которых были довольно грубыми и содержали неприличные слова. Они, очевидно, торжествовали. А другая группа протестовала против смертной казни, используя для этого собственные плакаты. Они всю ночь продержали сбор со свечами и выглядели гораздо более покорными.
Райли поняла, что не может посочувствовать ни одной из групп. Эти люди пришли сюда ради самих себя, чтобы показать на публику своё возмущение и нравственность, потакая лишь собственным желаниям. Она считала, что им здесь делать нечего – среди людей, чья боль и скорбь слишком реальны.
Между входом и толпой роились журналисты, неподалёку стоял их транспорт. Когда Райли шла среди них, к ней подбежала какая-то женщина с микрофоном и оператором позади.
– Агент Пейдж? Вы – агент Пейдж? – спрашивала она.
Райли ничего не отвечала. Она старалась пройти мимо.
Журналистка упорно преследовала её.
– Мы слышали, что в своих последних словах Колдуэлл упомянул вас. Можете это прокомментировать?
На неё накинулись и другие репортёры, спрашивая одно и то же. Райли стиснула зубы и продолжала идти сквозь толпу, пока, наконец, не выбралась.
На пути к своей машине, она вдруг поняла, что думает о Мередите и Билле. Они оба просят её взяться за новое дело. А она избегает давать им хоть какой-то ответ.
"Почему?" – подумала она.
Она убежала от журналистов. Почему она бежит и от Мередита и Билла? Может быть, она пытается убежать от той себя, кем она является на самом деле? От всего, что делает?