– Простите. Я просто хотела сказать, что сегодня всё выполняется специальным устройством, действующим по принципу взбесившегося музыкального автомата. Участвующие в поединке вводят свой порядковый номер и получают случайно выбранную "пластинку", на которой может оказаться Дюк Элингтон, а может похоронный марш. Сколько купонов, и какого цвета заготовлено у автомата на определённый день – об этом не знает никто.
– Но ведь этот ваш игровой автомат тоже нужно заправлять, обслуживать. Кто-то должен, если что, проверить данные об исходе того или иного поединка.
– Да, всё верно, – подтвердила она. – За всем этим стоит Высший Совет Судий, они же и выступают в качестве арбитров всех спорных ситуаций, если таковые возникают. Судьи не участвуют в Игре, и кто они – мне неизвестно. Их личности держатся в строжайшей тайне, чтобы исключить любую возможность сговора или давления на них. Ходят слухи, что новые поправки вносятся тоже через них, но об этом никто из игроков ничего не сможет вам сказать наверняка.
"Хорошенькое дело! Неглупые взрослые люди отдали себя на откуп кучке сумасбродов без лиц, которые ставят над ними свои психологические опыты. А главное – все довольны!".
– И как часто проводятся поединки?
– Сначала поединки проводились один раз в начале каждого лунного месяца. Теперь же, когда игроков заметно прибавилось – раз в неделю.
– Но тогда, насколько я понимаю, ложа должна активно рекрутировать в свои ряды новых членов.
Клеопатра брезгливо поморщилась, как будто увидела пробегающего по полу чёрного скорпиона.
– Ложа давно разорена Игрой, как осиное гнездо. И теперь есть только Игра, которая для своих целей позаимствовала у ложи её одежды таинственности. Разумеется, всякий вовлекаемый в игру пребывает в полной уверенности, что он теперь избранный с особым градусом посвящения. Что касается привлечения новых игроков, об этом я расскажу чуть позже. Сначала обещанные нюансы.
Как я уже сказала, вскрытие купонов, действительных в течение недели, происходит тайно в момент поединка в особой комнате. Для этого "дуэлянтам" нужно снова ввести свои купоны в автомат, который определит победителя и зафиксирует в своей памяти результат.
– Забавно, – хмыкнул Ричард, – а перетасовка купонов происходит после каждого поединка?
– Нет, в конце каждого игрового дня, – это даёт возможность Игре обрастать новыми стратегическими возможностями. Скоро Вы это поймёте…
Если вызванный вами на поединок соперник окажется игроком меньшего цветового достоинства, он становится вашим рабом, по крайней мере, до следующего недельного розыгрыша. Если же большего или равного, то в рабство попадаете вы. Таким образом, например, игрок красного достоинства может победить только в том случае, если его на поединок вызовет кто-то из "красных". Естественно, возникает вопрос, зачем же тому, другому "красному" делать вызов, если это приведёт к неминуемому поражению?
– В самом деле, зачем? – согласился корреспондент.
– Всё дело в том, что если "красный" вызовет "фиолетового", то он будет признан победителем. Но в случае, когда инициатором поединка окажется игрок с фиолетовым купоном, он выиграет у "красного" согласно своему высшему цветовому достоинству.
Она заметила, или ей показалось, как в глазах Ричарда впервые за всё время промелькнул неподдельный интерес к тому, что она рассказывала.
– Думаю, Вы понимаете, что это открывает широкие возможности для блефа красных игроков. Ведь если ты никого не вызываешь на поединок, остальные игроки склонны будут думать, что ты "красный", который не рассчитывает на счастливое выпадение фиолетового соперника. Многие новички, получившие красный купон привлекают к себе внимание и проигрывают именно потому, что пытаются остаться незамеченными. Игроки более опытные ведут себя иначе: с одной стороны, они пытаются вычислить среди присутствующих "фазана"…
– Фазана? Ах, да – фиолетового игрока, – догадался корреспондент.
– … С другой стороны, они хорошо понимают, что качественный блеф может заставить отказаться от поединка соперника с невысоким цветовым достоинством, скажем, "жёлтого" или "оранжевого".
– Выходит от поединка всё-таки можно отказаться?
Ричард подумал, что возможность отказа должна сводить всю интригу Игры на "нет". Но Клеопатра быстро опровергла его предположение:
– Отказаться можно, но только со штрафным понижением цветового достоинства игрока на один или несколько цветов. Так, оранжевые, жёлтые и зелёные игроки после штрафных санкций становятся "красными", голубые – оранжевыми, синие – жёлтыми, ну, а фиолетовые – зелёными. "Красные" отказаться от поединка не могут, так как им некуда понижать своё цветовое достоинство. Но, с другой стороны, им с самого начала нечего терять. А тем, кому нечего терять, порой, ведут себя отчаянно, и это приносит свои плоды. Мне не раз приходилось, имея на руках красный купон, заставить отказываться от поединка своих соперников, и тем самым избегать рабства.
"Неужели? Я бы не отказался, рискнул". Ричарду пришла в голову мысль, что ей, должно быть, приходится очень трудно, в силу того обстоятельства, что многие соперники-мужчины, вероятно, расценивают своё поражение ей, как своего рода победу, как некий не менее желанный для себя исход. Он ещё раз удивился многообразию возможных психологических нюансов Игры.
– А как Вы попали туда? – корреспондент, чтобы ненароком не обидеть её, спросил как можно более неопределённо.
Женщина ответила не сразу.
– Видите ли, Ричард. Вам может показаться, что каждого нового игрока привязывает к Игре ожидание будущих грандиозных побед, предвкушение почти неограниченной власти над другими людьми, но это не совсем так, хотя и не берусь судить за всех. Тебе очень трудно остановиться после того, как ты хотя бы один раз побываешь "рабом", – последние слова дались ей с большим трудом.
Ричард не перебивал, понимая, что возможно сейчас Клеопатра отважится рассказать ему то, о чём никому никогда не рассказывала. "А как же муж? Интересно, он знает? – репортёр снова покосился на её обручальное кольцо".
– "Кодекс Господства", подписываемый всеми участниками Игры строго запрещает лишать "раба" жизни, подвергать его жестоким телесным наказаниям и завладевать принадлежащим ему имуществом. В остальном "раб" в течение недели полностью принадлежит "Господину". Конечно, всегда существовали люди, склонные к мазохизму, но не подумайте, я сейчас говорю вовсе не об этом. – Поспешила упредить неверное истолкование своих слов она. – Вам это наверное трудно понять, но между "Господином" и "рабом" возникают особые отношения, странная иррациональная связь, заставляющая их снова и снова искать встречи, неважно, в какой роли. Игра это прекрасно знает и ловко пользуется этим…
Он невольно съёжился, упоминание Игры, как какого-то личностного, мыслящего существа, обладающего собственными целями, желаниями, способного на коварные ходы и уловки, в который уже раз порождало в нём неприятное, пугающее чувство. "Может ли такое быть в самом деле? – спрашивал он себя, вспоминая о том, что в своём Самоучителе Ся Бо уже писал о чём-то подобном. – Кстати, она ни разу не заговорила о папке. То есть возможно она вообще ничего не знает о рукописи, а я здесь не из-за неё, а совершенно по другой причине. Ну, тогда стоит продолжать делать вид, что содержимое папки меня вообще мало интересует".
– …Среди игроков существуют "семейные парочки" со своей ревностью, изменами, скандалами, разводами и воссоединениями.
– Как у вас тут всё, однако, запутано, – Ричард потёр подбородок. – Но я так и не понял, что в этой Игре, собственно, такого ужасного, если в ней с людьми не случается ничего, чего бы с ними не могло произойти в обычной жизни? Разве почти рабская зависимость друг от друга по обоюдному согласию или без согласия – это не то, с чем каждый человек сталкивается постоянно с самого рождения? Вряд ли в этом есть что-то экстраординарное. Мне не кажется также удивительным и то, что как в жизни, так и в Игре это многим нравится. Ну, а что касается различных соблазнов, то их в мире и без всякой Игры предостаточно, только успевай уворачиваться.
– Приятно иметь дело с умным человеком, – Клеопатра сделала вид, что своими холёными руками аплодирует ему.
Он не нашёл в её голосе и в выражении лица ни малейшей насмешки, и едва удержался от того, чтобы не расплыться в довольной улыбке. Но вспомнив, что как-никак находится в плену и до сих пор не осведомлён о цели его насильственного похищения, решил не терять бдительности.
– Но Вы пока что всё-таки слишком мало знаете об Игре. Поэтому мой Вам совет: не спешите с выводами. А я, с Вашего позволения, продолжу.
Через пару лет после начала Игры в её Регламент была внесена одна существенная поправка, открывающая путь принципиально новым игровым стратегиям. Суть поправки заключается в следующем: игрок, который одержал победу в поединках над противниками всех цветов от красного до фиолетового в произвольном порядке, не потерпев при этом ни одного поражения (победная серия должна быть непрерывной), получает титул "Белого Игрока".
Женщина сделала паузу, чтобы оценить мощь впечатления, произведённого её торжественным заявлением на Ричарда.
– И что это даёт? – он не сразу понял значение этого нововведения в Регламент.
А она явно ждала этого вопроса.
– "Белый" в поединке с любым "цветным" игроком окажется всегда в выигрыше. А случайная встреча между собой двух Белых Игроков считается ничьёй, в результате которой оба останутся при своих высших, белых достоинствах.
– Выходит, "белый" никогда не проигрывает, – соображал корреспондент, – а значит, с каждым новым поединком он будет только приобретать новых рабов?
– Совершенно верно, – похвалила его Клеопатра, – но есть ещё один не менее важный момент, или, как я говорю, нюанс: у Белого Господина невозможно отыграться. – Она плотоядно улыбнулась.
– Да, действительно, и что же делать? – Ричард непроизвольно спросил об этом так, как будто уже сам попал в рабство к Белому Господину (или, точнее сказать, к Белой Госпоже).
– В той же поправке говорится, что если "раб" Белого Игрока сам становится "белым", то через это он обретает свободу. Важно то, что никто не вправе, даже Белый Игрок, запретить своему "рабу" участвовать в поединке с другими игроками.
– Да, но если я не ошибаюсь вероятность стать вторым "белым" довольно мала, а вот у того, кто уже заимел беспроигрышный статус, имеется стопроцентная возможность приобретать себе новых рабов. В итоге, за довольно короткое время все должны стать его рабами. Или я не прав?
– А я в Вас не ошиблась, Ричард, вы всё схватываете на лету.
"Может быть, в моём положении это как раз самое худшее. Нужно было с самого начала строить из себя идиота". Он пожалел, что ещё в "Бьюике" поделился своим наблюдением о подвеске задней оси. А теперь косить под дурачка было явно уже поздно.
– Но Игра, как и сама жизнь, не может смириться с тем, чтобы кто-то спокойно почивал на лаврах, добившись определённого успеха. Всегда должна существовать возможность падения с небес на землю, не так ли? – она сардонически засмеялась.
И корреспонденту показалось, что в её смехе и метафорических намёках содержится скрытая угроза.
– Это справедливо, – неуверенно подбирая слова, заговорил он, – в этом смысле все должны находиться в равном положении.
– Сразу видно, что Вы не протестант. Кем были Ваши предки?
– Русскими.
– Ну надо же! – всплеснула руками Клеопатра, а потом её зрачки вытянулись вертикально, как у ядовитой змеи. – "Русская рулетка"! Как это символично.
"Она уже никуда не торопится?"
– Ещё один вопрос, Ричард. Если бы от Вас зависели правила Игры, Вы бы дали шанс кому-то стать Белым Игроком?
– Нет, – он ответил быстро, не задумываясь.
– Я так и знала, – Клеопатра медленно покачала головой. А через несколько секунд продолжила:
– Вы правильно заметили, что появление "белого" – случай маловероятный, но в принципе возможный. Когда число игроков увеличилось примерно до семисот человек, многие стали беспокоиться, что, ввиду возросшего числа еженедельных поединков, опасность появления абсолютного Господина среди игроков стала реальной. Конечно же, всё это чушь собачья! Однако именно тогда в Игре возникла очередная поправка, которая гласила, что Белый Игрок, если таковой имелся, подвергался опасности потерять всё своё могущество, наткнувшись на "Чёрную Пустышку" или попросту "чёрного". Как вы полагаете, откуда мог взяться "чёрный"? – Клеопатра выжидающе посмотрела на него.
– Вы меня спрашиваете? – удивился Ричард.
– Ну да, откуда бы его взяли именно Вы?
Корреспондент, раздумывая, долго тёр сигарету о днище хрустальной пепельницы.
– Если следовать законам жанра… Это должен быть какой-то патологический неудачник… безнадёжный раб! – догадка осенила его как молния.
– Вот теперь я окончательно поверила, что Вы русский, – она с удовлетворением выхватила из вазочки какой-то особенно витиеватый крендель. – Всё верно! Чёрная пустышка – это "красный", которому его красный цвет доставался семь раз подряд. Если Белый Игрок нарвётся на "чёрного" он тут же становится "красным" с потерей всех своих рабов. Представляете, какое разочарование?
– Надо полагать. И что, такое уже случалось?
– Трудно сказать. Исходы поединков как я уже говорила, официально держатся в строжайшем секрете. – Клеопатра доела крендель и вытерла салфеткой свои длинные тонкие пальцы. – О многом можно только догадываться. Не смотря на то, что все победы и поражения в Игре строго индивидуальны, на деле мир игроков полнится слухами, сплетнями, всевозможными предположениями, складываются тактические коалиции…
– Коалиции? Как это, для чего?
– Хм, ну, простейший пример. Напрямую раскрывать исход поединка запрещает регламент. Но Игра не запрещает нечто во всеуслышание или приватно заявлять о своём цветовом достоинстве. Более того, придя в собрание в "Судный день", так называется день, в который происходит розыгрыш радужных купонов, – это происходит по воскресеньям, – я могу тем людям, которым по каким-то причинам доверяю, предложить "всплытие". Это похоже на добровольное открытие карт в преферансе, когда игроки "ложатся" пытаясь совместно действовать против своего общего противника. Обнаруживая свои радужные купоны друг перед другом, игроки как бы обязываются не вступать ни в какие поединки между собой, то есть внутри образовавшейся коалиции. Естественно, могут быть и "предатели", решившие вероломно воспользоваться представившейся информацией. Но, как правило, такого не происходит. Любой игрок понимает, что впредь он утратит доверие не только тех, кого обманул.
– И что даёт коалиция объединившимся игрокам? – Ричарду снова захотелось курить, но он решил переждать.
– Допустим, один из членов вашей коалиции – "фазан". Его вызывает на поединок некто, и вот когда поединок состоялся, Вы видите по его потерянному лицу, что он проиграл. Вам и говорить ничего не нужно для того, чтобы понять, что соперником "подстреленного фазана" был "красный". Я не беру сейчас в расчёт случай с Белым Игроком, вероятность такой встречи ничтожна…
– Да, а если он был "синим", то его обыграл наверняка "фиолетовый", – легко догадался корреспондент.
– Именно! – Подтвердила Клеопатра. – Коалиция – вещь тонкая, всего так сразу не объяснишь…
"Именно, именно… Она говорит совсем как Джозеф Кроуз!". От этой мысли у Ричарда сильно закололо в селезёнке. Пришлось срочно менять позу и просить воды.
– Вам плохо? – женщина заметила, что он побледнел.
– Не беспокойтесь, всё в порядке… Пару глотков чистой воды, и всё пройдёт. Ну вот, мне уже лучше, – он попытался ей улыбнуться, отставляя бокал на скатерть. – Вы обещали рассказать, откуда берутся новые игроки.
– Да, действительно, обещала…
Ему показалось, что она и в первый раз, и сейчас неохотно касалась этой темы.
– Довольно долго Игра не выходила за пределы ложи. Я уже говорила, что она пропагандировалась Советом 12-ти в качестве действительного воплощения концепции Призмы.
– Я помню, – Ричард снова сделал глоток воды из бокала.
– Но с тех пор, когда ни у кого уже не осталось сомнений, что Игра – это только она сама, возник вопрос о её естественном расширении. Вы когда-нибудь встречали игру, которая не захотела бы иметь большее число поклонников?
– Есть элитарные игры для избранных, – засомневался корреспондент.
– А история пинг-понга Вам ни о чём не говорит? Помяните моё слово, когда-нибудь гольф станет доступным банковским клеркам в обеденный перерыв. – Клеопатра от души посмеялась то ли над будущими клерками, разносящими вдребезги окна своих опостылевших контор неловкими ударами, то ли над ним.
– Не стану спорить, возможно.
– Так вот, привлекать новых игроков могут только "рабы", – заговорила она вдруг неожиданно жёстко, – это делается с одной целью: раб может потребовать у привлекаемого им игрока вызвать на поединок своего Господина.
– Но ведь, если я не ошибаюсь, "раб" и сам вправе сделать такой вызов в ближайший "Судный день"?
– Может, но он также не застрахован от очередного проигрыша, а с "новичком" шансы избавиться от рабской зависимости удваиваются. Если "новичок" выигрывает, то он не только избавляет от рабства того, кто его привлёк, но и приобретает собственного раба. В противном случае, его самого ждёт, как минимум, недельное рабство.
– И Вы решили привлечь в Игру меня и поручить мне своё освобождение?
Он с удивлением обнаружил, что неожиданно для себя бросился играть ва-банк, и теперь ему ничего не оставалось, кроме как внимательно наблюдать за её реакцией, попутно осуждая себя за поспешность.
– Да, всё к этому и шло, – спокойно подтвердила Клеопатра и поправила лёгким движением руки свою причёску а ля Кэтрин Хеппборн, – но Вам, Ричард, я бы не стала, как Вы изволили выразиться, "поручать" своё освобождение из заурядного недельного рабства. Поверьте, у меня много влиятельных покровителей, и оно бы меня, в любом случае, не обременило.
– Так о чём же идёт речь? – корреспондент решил продолжать игру в почти елейную учтивость.
– А Вы ещё не догадались? У меня есть серьёзные основания полагать, что я попала в рабство к Белому Господину!
Ричард глазам не поверил, её голос на ровном месте сорвался, а по щеке весенним талым ручейком быстро потекла крупная слеза. "И когда она успела?".
– Я Вас умоляю, ради Бога успокойтесь… Вот, возьмите платок.
Стремительная перемена в её состоянии привела его в полное замешательство. Клеопатра? Жестокая и властная дьяволица, умело пользующаяся своей неотразимостью? Слабая женщина, жертва? Всё вместе и что-то ещё?
– Но я совершенно не понимаю, чем бы я мог быть в этой ситуации Вам полезен? И потом, с чего Вы решили, что он "белый"?
Женщина остервенело комкала в руках квадратный кусок ни в чём не повинной белой материи.
– Я уже четыре недели подряд не могу у него выиграть, – она снова дала волю слезам.
– Подождите, ну, в конце-концов, четыре поединка – это ещё не показатель. Однажды я играл в рулетку, упорно удваивая ставки на чёрное, – ну, знаете, есть такая стратегия, – но красное, как назло, выпало шесть раз подряд, а на седьмое удвоение у меня просто не осталось фишек. Я не предполагал, что мне в этот день так не повезёт. Представляете, чтобы шесть раз подряд…