2
– Знакомьтесь, мистер Токура-сан, торговый представитель Японии в Гонконге. – Американский консул, невысокий благообразный старикашка, немного похожий на увядающего Вольтера, запечатлённого в одном из бюстов работы Гудона, слегка подтолкнул Ричарда в плечо по направлению к грузному лоснящемуся японцу в пенсне и с тростью.
– Ричард Воскобойникофф, – корреспондент протянул руку.
(Бульдог Билл настоятельно советовал ему не представляться репортёром Агентства, а просто называть своё имя и делать многозначительное лицо).
– О, я слышал мистер Воскобойникофф – большой либерал, – насмешливо поприветствовал его японец, кивая своей, по-военному коротко стриженой головой на жирной шее.
"Ну, началось!" – с досадой подумал Ричард.
– В тех кругах, которые я представляю, либерализм вовсе никакая не экзотика, а политическая норма, – он, как полагалось, сделал многозначительное лицо, – к тому же, я думаю, уважаемый Токура-сан согласится с тем, что политический либерализм – это наилучшее, а возможно и единственное условие для свободной взаимовыгодной торговли, которой в иных условиях всегда грозит некая опасность.
Японец снова закивал головой, только теперь уже совсем серьёзно, без насмешки. "Сработало!" – похвалил себя Ричард.
Третьим по счёту знакомств шёл тот самый Изаму Такагоси, официально второй консул Японии в Британском Гонконге, а неофициально, согласно досье Бульдога Билла, офицер японской военно-морской разведки. Такагоси встретившись взглядом с корреспондентом, напрягся, как будто припоминая, где он мог видеть стоящего перед ним человека, и заодно соображая, стоит ли его немедленно убить. Но видимо, не найдя ничего определённого в своей памяти благодушно рассмеялся, как будто был он не дипломатом или разведчиком, а простым торговцем на рыбном рынке. "Вот сволочь!" – думал Ричард, вежливо улыбаясь и пожимая крепкую почти квадратную ладонь Такагоси.
Американский консул хотел было уже предоставить корреспонденту осваиваться в обществе самостоятельно, но пару секунд поразмыслив, решил всё-таки немного подождать и представить его ещё кому-то. Он, как выпь на болоте, высматривающая лягушек, выискивал глазами нужного человека среди присутствующих, но не находил, чем, по всей видимости, был немало раздосадован. Ричард только отвернулся, чтобы раскурить предложенную ему проходящим мимо разносчиком напитков сигару, как тут же ощутил лёгкий толчок в бок. Это был костлявый кулачишка консула. Ричард тут же услышал его особенно приветливый голос и краем глаза заметил, что "Вольтер" заговорил, слегка распахивая руки для объятий: "Мистер Кроуз! Как я рад!".
Корреспондент с силой сжал зубами сигару и сглотнул горьковатую табачную слюну. Когда он повернулся, то увидел перед собой дежурно улыбающегося консулу Джозефа Кроуза, стоящего под ручку с Клеопатрой. Она, узнав Ричарда, неопределённо стрельнула глазами в пространство, но мгновенно взяла себя в руки и смотрела теперь на него с некоторой недоумённой холодностью.
– Живём в одном городе и так редко видимся, – продолжал ворковать консул, в то время как Кроуз весело наслаждался застывшим удивлением на лице репортёра. – Но, видит Бог, не я тому виной! Это Вы, мистер Кроуз, отчего-то по большей части избегаете нашего общества. Может быть, просто прячете от нас свою прелестную супругу, – с этими словами консул галантно поцеловал руку Клеопатре.
– Она сама кого угодно спрячет, – спокойно отпарировал Джозеф Кроуз, продолжая неотрывно и испытующе смотреть в лицо Ричарду.
Заметив его интерес к своему спутнику, консул поспешил представить репортёра супружеской чете, как молодого, но весьма перспективного американского дипломата (?), отчего корреспондент мгновенно вспотел по всему телу.
– Не сомневаюсь, – усмехнулся мистер Кроуз, пожимая мокрую ладонь своего молодого приятеля.
– Очень приятно, – светски улыбнулась миссис Кроуз своему ночному пленнику.
"Этот человек может в Гонконге всё! И очень осведомлён! Советую тебе найти возможность сблизиться с ним, хотя, предупреждаю, это будет совсем не просто и, более того, весьма опасно – цедил сквозь зубы консул, когда они отошли в сторонку. – Но я видел, что ты чем-то его заинтересовал. Используй этот шанс, – "Вольтер" с силой сжал локоть Ричарда. – Только не вздумай спутаться с его женой. Та ещё стерва! Она погубит тебя раньше, чем ревность Кроуза успеет свести с тобой счёты. И всегда помни, для чего ты здесь".
После этого консул преувеличенно громко рассмеялся, похлопал Ричарда по плечу и оставил стоять его с бокалом шампанского в руке в неуютном людном одиночестве.
"Значит, миссис Кроуз! Хорошенькое дельце" – корреспондент нервно промокнул салфеткой лоб. Это что же получалось! Едва, совершенно случайным образом, он оказался приятелем одного из самых таинственных и могущественных людей Гонконга, а теперь по прихоти его жёнушки – неотразимо притягательной стервы, он должен срочно переквалифицироваться в его недруги, хуже того – стать его врагом? Иначе… "Иначе, что? Что она мне сделает?". Ричард залпом допил шампанское. Рассказать обо всём мистеру Кроузу? И как это будет выглядеть? "Вы представляете, мистер Кроуз, прошлой ночью меня похитила Ваша жена с целью ниспровержения Вас с трона Белого Господина". Чушь какая-то… Может, она вообще всё выдумала и преследует какие-то свои, ведомые только ей цели, а никакой Игры вовсе не существует! Но Ричард тут же вспомнил как всполошился Бульдог Билл, едва только он заикнулся ему о сенсационном материале, касающемся местной масонской ложи. "Нет, выдумать она такое не могла…". Что бы ни хотелось ему думать теперь о миссис Кроуз, но Игра, похоже, и вправду была странной и зловещей реальностью Гонконга.
Пока Ричард размышлял о дурацкой неоднозначности своего нынешнего положения, бесцельно рассматривая картины в малолюдной извилистой галерее, к нему незаметно сзади как пума (она была в бежевом платье) подкралась Клеопатра.
– Муж сел играть в покер, – тихо сказала она, легко тронув его за руку, и оглядевшись по сторонам. – Я всё продумала.
Ричард тоже озабоченно завертел головой.
– Что всё?! Ставлю десять против одного, что мистер Кроуз уже осведомлён относительно моего вынужденного ночного визита к Вам!
– Не преувеличивайте. Он умный и могущественный человек. Но у меня тоже есть кое-какие собственные возможности, – Клеопатра явно укоряла его за малодушие.
– Нас могут увидеть здесь, – взмолился Ричард.
– Пойдут сплетни об очередной моей мелкой интрижке, не первой и не последней, только и всего, – ледяным тоном возразила она. – Неужели Вы думаете, что я не в курсе того, что здесь можно, а что нельзя? – Клеопатра говорила с вызовом, делая ударение на "Я".
– Ну, хорошо, говорите, только скорее, – корреспондент старался не смотреть ей в глаза.
Женщина презрительно фыркнула.
– У меня есть надёжные сообщники, которым я вполне доверяю, и они не один раз доказывали мне свою лояльность, – заговорила она, не смотря на всё своё показное бесстрашие действительно нервно и торопливо. – План очень прост. Сначала при помощи одного или двух поединков с моими сообщниками Вы понижаете своё цветовое достоинство до "красного". Они будут вызывать Вас сами. На втором этапе Вы вызываете на поединок меня и почти наверняка проигрываете. Если Вам сразу выпадает красный купон, то Вы, проиграв мне, быстро покидаете игровой зал, дабы не попасть в "рабство" к кому-нибудь ещё. Если у меня окажется "фиолетовый", я сама вызову Вас на поединок. На крайний случай, я привлеку ещё одного сообщника. Он всегда сможет, если что подстраховать Вас от непредвиденных вызовов со стороны других игроков, сказав, что ангажировал Вас раньше. В таком случае, наложенный вызов непрошенного гостя будет считаться ничтожным. Проиграв, в таком случае, этому сообщнику, Вы опять же быстро выходите из Игры и удаляетесь.
– Всё?
– Нет, не всё, – в голосе Клеопатры послышалось раздражение. – Мой человек завтра с утра завезёт Вам карнавальный костюм.
– Что, простите? – Ричард не поверил своим ушам.
– Чему Вы удивляетесь? Многие стараются сохранить своё участие в Игре инкогнито. А впрочем, это уже скорее дань традиции, – Пояснила она теперь устало и с безразличием.
"Ещё и шута из меня собирается сделать" – со злостью подумал корреспондент.
– И как же тогда мне узнать Вас на этом карнавале?
– Об этом не беспокойтесь. Я буду в восточном одеянии и в чадре.
У Ричарда вдруг возник вопрос, и он, позабыв про осторожность, взглянул Клеопатре прямо в лицо. О том, чтобы сдать её с потрохами мистеру Кроузу не могло быть и речи!
– Но, как тогда определяются итоговые результаты поединков? – произнёс он, как заговорённый, проваливаясь в её зовущие в бездну бесконечной египетской ночи глаза.
– Не беспокойтесь, это всего лишь техническая деталь. Все игроки имеют определённые порядковые номера, а кроме того, за этим следит Высший Совет Судий.
Клеопатре, несомненно, доставляло удовольствие видеть на лице Ричарда эффект, производимый её женскими чарами. Но за мягким изгибом галереи послышались шаги и она, более не говоря ни слова, направилась прочь, чуть подбирая полы своего длинного, с глубоким вырезом на спине, бежевого платья.
Корреспондент, ещё немного потоптавшись у масляной картины, написанной каким-то неизвестным ему абстракционистом, тоже проследовал в гостиную.
Не смотря на предупреждения бульдога Била, Ричард к концу приёма изрядно надрался с секретарём японского военно-морского атташе и одним из членов американской дипломатической миссии. Это привело к неожиданным и далеко идущим последствиям.
В пьяном запале американцы на пару, со знанием дела, доказывали узкоглазому собутыльнику, что "Лексингтон" гораздо лучше "Акаги". А если они, японцы, захотят переделывать свои, только начинающиеся строиться на верфи Йосука линкоры типа Ямато в авианосцы, то те сильно потеряют в огневой мощи, но всё равно не сравняются по своей авианесущей способности с лучшими американскими образцами. Сами не подозревая того, янки подбросили японцам идею, которой те и воспользовались в самом начале Второй мировой войны. А секретарь военно-морского атташе, красный от горячительного и от возмущения низкой оценкой императорского флота, в свою очередь, проболтался о планирующейся в следующем году закладке линкора "Синано". (Этот третий из четырёх линейных кораблей типа Ямато после битвы за Мидуэй, действительно, как и предрекали американцы, был переделан в авианесущей крейсер).
3
Воскресным утром голова Ричарда неимоверно трещала. В черепной коробке периодически раздавались залпы 138-миллиметровых орудий корабельной артиллерии. А в распахнутое настежь окно щебетали птицы. Птицам было хорошо, они вчера не употребляли спиртного, и теперь беззаботно радовались жизни.
Корреспондент с отвращением курил лёжа в постели. Неужели всё это не сон, и ему сегодня предстоит участвовать в этом идиотском маскараде по прихоти взбалмошной Клеопатры? "Нет, Кроуз точно поджарит меня на вертеле". Он отчётливо представил своё голое тело со скрюченными конечностями, медленно вращающееся над рыжим с голубыми всполохами высоким пламенем. В этот момент в дверь решительно постучали. "Не портье" – с сожалением подумал Ричард. Ему нравился этот предупредительный и вежливый человек небольшого роста и с залысиной, которая всегда как-то особенно блестела, будто каждое утро он натирал её полиролью.
В коридоре стоял знакомый ему крепыш из "Бьюика", картинно державший на одном пальце за крюк деревянную вешалку, на которой покоилось нечто пропахшее пудрой и нафталином. Запах был такой явный, что разносился не смотря даже на мутную целлофановую упаковку, накинутую сверху. "Маскарадный костюм, – догадался Ричард, – нашла, кого прислать".
– Ещё парик, ленточка, туфли, гетры, чулки и маска, – бесстрастно, как начётчик, перечислял крепыш.
На вешалке Ричард увидел расшитый канителью камзол, простую белую рубашку без кружев и красные штаны-кюлоты.
– А жюстокор? Жюстокор где?! – издевательски поинтересовался корреспондент, что-то с трудом припоминая о французском костюме XVIII века.
Крепыш не оценил иронической шутки Ричарда и полез с серьёзным видом в карман своего пиджака.
– Такого не значится, – определённо сказал он, сворачивая бумажку, очевидно, данный ему список.
– И как мне всё это всё на себя напяливать? – с отчаянием в голосе спросил репортёр, держа в одной руке парик, а в другой маску.
– Разберёшься, – недобро усмехнулся крепыш. – Я заеду ровно без четверти 6, будь к этому времени готов.
Он захлопнул за собой дверь.
"И я в таком виде пойду через холл?! Они не могли придумать что-то менее дурацкое и вычурное?" – Американец представил выражение лица вежливого портье с залысиной, когда тот увидит его в маскарадном облачении, пропахшем нафталином и пудрой, и ему стало ещё хуже.
Ричард снова рухнул ничком на свою помятую постель и громко, в голос застонал.
Ровно в 6 вечера "Бьюик" подкатил к зданию собраний местной масонской ложи, с лестницей и колоннами. Там уже стояло два десятка разных дорогих авто. Корреспондент сразу заметил среди них знакомый "Паккард". Дверцу "Бьюика" открыл швейцар в зелёной суконной ливрее и безмолвным учтивым жестом предложил проследовать за ним. Ричарду казалось, что посмотреть на эти воскресные театрализованные проходы должна собираться, как минимум, половина жителей Гонконга. Но, к своему удивлению, оглядевшись по сторонам, он обнаружил, что окаймляющие здание собраний улицы были совершенно пусты. Уже поднимаясь по лестнице, он увидел, как вслед за их "Бьюиком" мягко пристроился гигантский чёрный роллс-ройс.
Проведя новичка по сандаловому коридору, швейцар открыл перед ним высокую дубовую дверь, ведущую в небольшую приёмную с рядами одинаковых викторианских стульев, расположенных по периметру. Кроме стульев и красного мелко-ворсистого ковра, под стать его штанам-кюлотам, в комнате не было ничего. Швейцар, так же безмолвно и учтиво указал Ричарду на возможность присесть, а сам остался стоять возле дубовой двери, вытянувшись, словно часовой на посту.
"Сейчас посвящать будут" – с тоской подумал корреспондент, разглядывая зачем-то свои ногти. А ещё он беспрестанно морщился от запаха пудры и нафталина, в который раз обнюхивая свой маскарадный костюм. Минут через десять-пятнадцать внезапно и торжественно распахнулась вторая дверь напротив, и другой швейцар, или бог его знает кто, в точно такой же зелёной суконной ливрее и с накрахмаленным воротником-жабо, громко объявил: "Совет Судий ждёт Вас!". Его слова подняли бы из гроба покойника. Ноги Ричарда непроизвольно спружинили в коленях и подбросили его с насиженного места.
Войдя в довольно просторную сумрачную залу, освещаемую лишь немногочисленными свечными канделябрами, репортёр оказался перед длинным столом, покрытым дорогой бархатной скатертью, за которым сидели 11 господ в строгих чёрных одинаковых сюртуках и в масках. Маски были тоже одинаковыми, белыми. Они полностью закрывали лица Судий и выражали своими гротесковыми личинами театрально-трагедийную скорбь.
Ричард, сам не зная отчего, вдруг сделал изящный реверанс в стиле века своего костюма в сторону почтенных господ. И тут же смутился искренней безотчётностью своего поступка. С масками ничего не произошло. Они остались такими же неподвижными, будто навсегда застывшими в своём немом бутафорском отчаянии.
– Назовите себя!
Было непонятно, какая именно маска это произнесла.
– Ричард Воскобойникофф, – негромкий его голос, тем не менее, отчётливо пронёсся по зале, многократно отразившись от стен и сводчатого потолка.
– Кто может поручиться за Вас? – почти с брезгливостью спросила другая маска.
– Я могу!
Ричард увидел, как откуда-то сбоку метнулась изящная тонкая тень. Он узнал Клеопатру. Маски, словно удивлённые небывалой и неслыханной дерзостью, синхронно развернулись в ту сторону, откуда появился возмущающий торжественное спокойствие звук. Но Ричард догадался, что это всего лишь представление.
– Назовите себя!
– Милинда Кроуз.
Клеопатра в костюме арабской принцессы, с прикрывающей до глаз её лицо чадрой встала рядом с Ричардом, напротив Совета Судий.
– Знает ли новичок наши правила? – недоверчиво проскрипела третья маска, откуда-то слева.
– О да, Ваша честь!
– Готов ли мистер Воскобойникофф подписать Договор благородного Игрока и поклясться соблюдать все правила настоящего Регламента, а также следовать всем, вносимым в будущем в Игру поправкам?
"Это что ещё за хрень?" – Ричард помедлил с ответом, и Клеопатре пришлось слегка дёрнуть его за рукав камзола.
– Да, готов.
("Боже, это я говорю?")
– Признаёт ли мистер Воскобойникофф непререкаемый авторитет Высшего Совета Судий?
– Да, Ваша честь, – на этот раз корреспондент ответил без промедления, окончательно смирившись со своим безнадёжным положением.
– Тогда следуйте сюда и подпишите договор.
Когда Ричард вписал своё имя в нужную графу и поставил подпись символическими красными чернилами, Председатель Высшего Совета Судий (маска, находившаяся в самом центре) поздравил его с Великим Посвящением и поручил Клеопатре провести новоиспечённого Игрока в "комнату жребия". Это там, где стоит сумасшедший "Jukebox", догадался он. Первый его купон оказался голубого достоинства…
Игровой зал Ричард примерно так себе и представлял. Он был похож одновременно на огромных размеров сцену оперного театра, на которой разворачивалось грандиозное массовое действо, и на крытый восточный базар, на котором странным образом торговались между собой участники ежегодного венецианского карнавала. Декоративные янычары, смуглые от грима индусы, опереточные джентльмены, до смешного галантные мушкетёры, не расстающиеся со своими чётками иезуиты, бравые молодящиеся драгуны и загрунтованные белой извёсткой гейши о чём-то переговаривались, смеялись, спорили, кучковались небольшими группами, сходились и расходились вновь. "Вавилонское столпотворение" – коротко заключил корреспондент об увиденном и затосковал ещё больше.
Клеопатра предусмотрительно вошла в зал чуть раньше, отдельно от Ричарда, и теперь он мог наблюдать как она, проходя между разноцветными островками маскарадных костюмов, легко приветствовала некоторых из игроков. "Очень скоро рядом со мной Вы увидите наших сообщников", – предупредила она и просила его издали внимательно наблюдать за ней. Корреспондент, стараясь не привлекать к себе ничьего внимания, притулился спиной к стенке в одном из тёмных уголков и старался не спускать с неё глаз. Но то и дело невольно отвлекался на разных особо колоритных персонажей в маскарадной толпе. И тогда приходилось снова отыскивать Клеопатру взглядом в этой расфуфыренном балагане.
– А Вы, очевидно, новенький, первый раз здесь? – весело спросил Ричарда немолодой "Адмирал Нельсон", отделившись из гомонящей пёстрой густоты и подходя к нему.
– А Вы, очевидно, хотите вызвать меня на поединок? – огрызнулся корреспондент.
По плану Клеопатры ему было всё равно с кем понижать своё "голубое" цветовое достоинство.
– Да, Вы, молодой человек, петушок! – рассмеялся Нельсон. – Ну, что ж, пожалуй, настоящих дуэлянтов здесь и в самом деле не так много. Что-то мне подсказывает, что Вас зафрахтовала женщина! – адмирал понимающе улыбнулся, а его единственный мутный глаз при этом хитро сощурился.