– Завтра, – отрезал я и положил трубку.
Телефон снова затрезвонил, пришлось его выключить. Так, на чем мы остановились? Ни на чем, просто остановились. В дверь забарабанили. Тяжело вздохнув, пошел открывать.
– Как это понимать? – взревел Денис, врываясь в номер.
– Что понимать?
– Ваше поведение.
– Да, как хочешь, так и понимай, – усевшись на стул посреди комнаты, я закурил и приготовился к продолжению семейной сцены.
– Где вы были?
– Работал.
– Чем занимались?
– Повторяю для слишком накачанных, работал, выполнял поставленные передо мной задачи.
– Почему не взяли меня с собой?
– А на фиг ты мне там был нужен? – ответил я в лучших традициях Жмеринки, то есть, вопросом на вопрос. Товарищ что-то уж слишком раздухарился, нора его остудить. А перед этим стоит еще чуток распалить.
– Так дело не пойдет, – он остановился прямо передо мной и глянул о-о-очень сурово. – Мы, если вы не забыли, напарники и...
– Ты, Дэн, всего-навсего мой охранник, вот и начнешь охранять, когда надо будет. А пока твои бицепсы без надобности.
– В этом деле, – он сдержанно нахмурился, – у меня личный интерес. Пропал мой друг, и я должен его найти.
– Фотография друга есть? – хамским тоном поинтересовался я. Пришло время еще немного раскачать ситуацию.
– К завтрашнему дню достану.
– Отлично. Вот, завтра возьмем фото и пойдем по городу, будем показывать прохожим, глядишь, кто и узнает... – договорить не удалось, потому что Денис врезал мне ногой в грудь.
Если честно, я ожидал чего-то в этом роде, поэтому откинулся назад на стуле, смягчая удар. Грохнулся вместе с ним на пол и, перекатившись через плечо, затих. Юноша подскочил ко мне и несколько раз пнул ногой под ребра. Не то, чтобы, очень сильно, все-таки, на ногах у него были кеды, а не горные ботинки, но, все равно, достаточно обидно для самолюбия. Поиграв в футбол, схватил меня обеими руками за горло и поднял на ноги.
– Ой, – сказал я, – немедленно прекрати.
– Слушай сюда, – прорычал он, – внимательно слушай, – приподнял и приложил об стену. – Я принимаю на себя командование группой.
– Как это? – прохрипел я.
– Из гостиницы без меня – ни ногой, ты понял? – он свирепо глянул на меня и выдвинул вперед челюсть. Еще раз треснул мною о стену. – Действовать только с моего разрешения, понял, спрашиваю? – с восторгом посмотрел на собственные мускулистые руки. Наверное, он очень в этот момент себе нравился.
– Понял, как не понять, – я примирительно развел руки в стороны и тут же нанес резкий удар одновременно ими двумя.
Не такой, кстати, и сложный. Наносится ребрами ладоней по бокам противника. Вся хитрость заключается в том, чтобы попасть в строго определенные места на теле. Ударишь чуть выше, поломаешь ребра, чуть ниже, противник просто хрюкнет и спросит удивленно: "Ты че?" Я попал куда надо. Мой несостоявшийся шеф, подобно осеннему листу, плавно и печально опустился на ковер, так и не успев стереть с личика грозное выражение. Очень хотелось выставить навстречу этому личику коленку, но я уговорил себя этого не делать.
Я успел попить чайку и выкурить сигарету, когда он пришел в себя, охнул и скрючился от боли.
– Не надоело валяться? – поинтересовался я.
Он с видимым трудом встал на четвереньки и попытался подняться. Не получилось.
– Вставай, говорю, не на пляже!
– У-у-у, о-о-о, м-м-м... – он с видимым трудом поднялся, добрел до кресла и рухнул на него.
Я подлил в чашку чаю из чайника, добавил рома и с удовольствием сделал глоток. Денис заворочался в кресле и нехорошо посмотрел на меня.
– Оклемался?
– Я это запомню, – не без труда выговорил он.
– Буду рад. В следующий раз, если посмеешь поднять хвост, покалечу.
– Ответишь...
– Sorry?
– Ответите, – знал бы он, какую разъяснительную работу провели с его дружком.
– Без проблем, – успокоил я его, – ладно, проехали. На первый раз прощаю... – он аж задохнулся от злости.
Я подумал и откушал рома без всякого чаю, понравилось. Повторил упражнение и с удовольствием закурил.
– Кстати, а чего это ты приперся на ночь глядя? – хороший вопрос, аж самому понравилось.
– Получить задание.
– Так бы сразу и сказал, – достал из кармана куртки фото и положил на стол перед собой. – Иди сюда, командир хренов.
Он подошел и встал передо мной, держась за бока.
– Вот этого человека, – я протянул ему фото, – завтра и послезавтра надо пропасти.
– Кто это?
– Неважно. Значит, подхватишь его с утра, и весь день будешь за ним гулять. Вечером доложишь о результатах. В том ПТУ для слабоумных, что ты заканчивал, наружку преподавали?
– Преподавали, – буркнул он.
– Вот и отлично. Домашний адрес на обороте, начало работы в семь тридцать – махнул рукой. – Свободен.
Запер за ним дверь, повернул вправо-влево голову и осторожно помассировал шею. Здоровый черт, к таким мускулам еще бы мозгов чуток, цены бы парню не было. Впрочем, черт с ним, с этим бешеным качком, обидно другое. Есть у меня такая старая примета: если в самом начале командировки получаю звездюлей, пусть даже слегка, бить будут потом на всем ее протяжении, иногда очень даже больно.
Да, и еще. Когда этот облом первый раз погладил стену моим хилым тельцем, я вдруг вспомнил, что кое-что в своих рассуждениях упустил. Тот опер, Ник, оставил мне не три сообщения, а целых четыре.
Глава 8 Немного грустная...
– Неудачный перелом, – констатировал врач, молодой темнокожий мужик с прической в стиле "афро", выписывая рецепт. – Как это вы так умудрились?
– Поскользнулся, упал... – словами старой комедии ответил он. Вряд ли этот парень видел тот фильм, собиравший полные залы на территории одной шестой мировой суши.
– Понятно, – безразлично молвил врач, и пациент понял, что он не поверил ни одному его слову. Если честно, ему было глубоко на это наплевать. – Значит, решили продолжить лечение в домашней обстановке?
– Совершенно верно, – человек, которому сломали руку, не привык оставаться в долгу и в самое ближайшее время рассчитывал поквитаться за поврежденную конечность. По полной и со сложными процентами.
– В принципе не возражаю, – врач поставил на рецепте подпись и скрепил ее печатью. – Думаю, за месяц-полтора кости срастутся. Главное, старайтесь не шевелить рукой.
– Я понял, док.
– Вот эти таблетки рекомендую принимать на ночь, эти в случае возникновения боли.
– Спасибо, – он сгреб бумажки со стола здоровой левой рукой и засунул в карман. – Прощайте, док... – повернулся и пошел к выходу.
Несколько дней назад его отправили в аэропорт, встретить, как сказали, какого-то лоха из Москвы. Старший команды приказал аккуратно его вырубить и доставить на базу для беседы.
– Помощь нужна? – деловито спросил Назим. – Или сам справишься?
– Как-нибудь, – буркнул он в ответ, – делов-то.
Он примкнул к команде совсем недавно и очень хотел в ней закрепиться. Здесь занимались серьезными делами и получали такие деньги, о которых, заделавшийся "солдатом удачи", бывший командир десантно-штурмовой роты раньше мог только мечтать.
– Точно? Смотри, Гена, не лоханись.
– Все будет нормально, шеф... – ему предоставили шанс, который грех было упустить.
– Постарайся его не покалечить, этот мужик может быть полезен.
– Будет сделано, – уверенно ответил он, – быстро и надежно.
Все, действительно, произошло очень быстро, только, с точностью до наоборот. Прилетевший из Москвы, никакой с виду мужичонка, сначала тупо шутил, потом принялся болтать и даже не дернулся, когда он остановил машину. А потом, потом, этот чертов москвич просто его вырубил. Быстро и надежно.
Он пришел в себя, немного для виду поохал, выбрал момент и попытался перекроить сюжет. Не получилось. Этот Радкин оказался вовсе даже не лохом, сначала он сломал Гене руку, а затем задал всего три вопроса, на которые тот, сам того не желая, ответил. В конце беседы он забрал у него трубку и со словами: "Чтобы я тебя больше здесь не видел", покинул машину, даже не отключив его на прощание. Гена вышел из автомобиля буквально следом за ним, но преследовать не стал, а отправился искать телефон.
Он подошел к висевшему на стене приемного покоя больницы таксофону и набрал по памяти номер. Согласно инструкции, после провала одного из бойцов команды, все остальные тут же поменяли "симки" в своих аппаратах. Этот номер назвал ему Назим, когда он кратко доложил ему о произошедшем.
– Езжай в больничку, – сказал тогда он, – придешь в себя, позвони... – и сообщил, как с ним связаться.
Милый женский голос сообщил ему, что абонент находится вне зоны действия сети. Он позвонил еще раз с тем же успехом. Гена вздохнул и отправился искать такси.
Томный юноша за стойкой при виде постояльца с загипсованной рукой в повязке отложил в сторону глянцевый журнал с фотографиями прекрасных, разной степени раздетости молодых людей и удивленно заморгал.
– Что случилось, сэр?
– Ключ, – постоялец протянул здоровую руку, преодолевая искушение треснуть ей по румяной мордашке.
Этот педик со дня приезда явно на него запал, принялся строить глазки, и даже разок предложил сходить попить вместе кофе. Порхал вокруг, как пчелка над цветком, совершенно не осознавая того, что до сих пор жив исключительно из-за строго приказа старшего команды не обижать аборигенов. Гена скрипнул зубами и собрался было идти к лифту.
– Сэр...
– Ну, что еще?
– Вам просили передать, – и протянул плотный желтый конверт так, чтобы коснуться его руки.
В номере он надорвал конверт зубами, а потом распотрошил его здоровой рукой и вытряхнул содержимое на столик. Тонкая пачка крон на общую сумму в три тысячи, банкнота в пятьсот евро, две по сотне и одна в пятьдесят. Авиабилет до Минска на его фамилию с открытой датой. Извещение об увольнении и выходное пособие в одном флаконе. Все, можно больше не волноваться и никуда не звонить.
Русской водки в магазине напротив не оказалось, пришлось взять две поллитровки "Absolut Kurant", "со вкусом черной смородины", в аккурат под цвет настроению.
– Не желаете чего-нибудь на закуску? – любезно поинтересовался продавец, безошибочно признав в нем русского.
– Не желаю, – этим вечером Гена собрался нажраться вдрызг, а не просто культурно выпить и плотно закусить.
Преград для русского человека, если уж он решил как следует принять на грудь, не существует. Даже, если у него работает всего одна рука. Вот, и он справился, сорвал пробку зубами и принялся пить прямо из горла. Оторвался от сосуда, поставил его на стол и закурил. Подошел к столу и еще раз пересчитал лежащие на нем деньги. Заныли поломанные кости, и он принялся глушить боль исконно русским методом, то есть, водкой и без всякой там закуски.
"Вот, значит, как" – он сделал еще один большой глоток, – "Три тысячи крон, семьсот пятьдесят евриков в зубы и большой привет. Негусто". Когда его приглашали присоединиться к команде, обещали три тысячи евро в неделю и сто тысяч долларов в случае успеха акции.
"Нет, ребята" – он загасил сигарету и принялся ходить взад-вперед по комнате – "Так дело не пойдет" – взял со стола бутылку и устроился в кресле у окна – "Вы немного не с тем парнем связались".
Никто и никогда, никогда и никто со времен не самого сытого хулиганского детства не мог обидеть Генку Сазонова и не получить взамен кучи неприятностей. Начиная с десяти лет, он держал в страхе класс, с пятнадцати его стали бояться в школе, потому что он рос крепким и упорным в драке. Несколько раз, когда противников оказывалось в разы больше, ему крепко перепадало, но, отлежавшись, он обязательно отлавливал каждого из них и зверски избивал. В семнадцать с ним старались не связываться здоровенные взрослые мужики, а потому, день, когда до него добрался военкомат, стал настоящим праздником для всего района. Никто не верил, что армия исправит Генку, все ожидали, что его там или убьют или, наконец, посадят.
Вышло совершенно иначе. Попав сразу после карантина в Чечню, рядовой Сазонов умудрился не только не словить пулю от гордых нохчей, но и в считанные дни повзрослеть и нахвататься боевого опыта. Как выяснилось, он относился к тому редкому типу людей, которые комфортно чувствуют себя на войне и абсолютно неуютно в мирное время. Он остался в армии, немного подучился и очень скоро получил под командование роту. Впереди, как считали многие, старшего лейтенанта Сазонова ожидала прекрасная военная карьера.
Не сложилось. По окончании очередной командировки на войну, его направили черт знает куда, к свинье на рога, короче, в Сибирь. Там он с треском провалил первое же ответственное задание командования: руководство строительством дачи для одного серьезного чина из штаба округа, и впал в немилость. Послужил немного в армии мирного времени, осмотрелся, заскучал и быстренько оттуда уволился. С голоду не умер, очень скоро выяснилось, что в гражданской жизни существует спрос на людей с боевым опытом. Им, правда, не доверяют строительство дач и, вообще, именуют наемниками, зато хорошо платят.
В новую работу он вписался с точностью патрона в патронник. Удачно несколько раз сработал, а потому приглашению в команду Сулейманова не удивился, хотя, и порадовался. Назим считался среди своих человеком серьезным, по пустякам не суетящимся. Гена воспринял предложение поработать вместе, как когда-то повышение по службе. А тут такое... Развели и обули, как демократы Россию. А, раз так, придется с бывшим шефом посчитаться. Никто и никогда не мог просто так обидеть Генку Сазонова.
Он отхлебнул еще, поднял бутылку и посмотрел на свет: как и следовало ожидать, водки в ней осталось на донышке. Сходил в ванную, напился воды из-под крана, вернулся, остановился у окна и принялся без всякого интереса наблюдать, как шляются по улице "мирные", пьют пиво в летнем кафе через дорогу, играют в шахматы на скамейке в скверике. Вздохнул и опять уселся в кресло.
С Назимом все понятно, он заплатит, сколько должен и даже больше. А добавит он, не торгуясь, за этого самого Радкина. Он снова приник к бутылке. Радкин... с виду лох лохом, а подловил тогда его в машине очень даже неслабо. Только, вот, напрасно оставил в живых, теперь этот самый майор у него попляшет. Не все так страшно, среди "чехов" тоже встречались крепкие бойцы, но он все равно справлялся. Он обязательно разыщет этого ловкача, устроит засаду у посольства и дождется, когда он там появится. К засадам он, Гена Сазонов, человек привычный. Прихватит этого Радкина, сделает ему больно, как тот ему, а потом продаст Назиму. Правда, с одной рабочей клешней это будет трудновато, майор парень не промах, но против ствола и у него ничего не выйдет. Значит, надо доставать ствол. Страна, конечно же, тихая, народец сплошь и рядом – до тошноты законопослушный, но если как следует поискать, всегда можно найти тех, кто поможет. В каких-то сорока минутах езды от его гостиницы находится Христиания, как его называют здесь, "нарыв на теле государства". Раньше там селились исключительно мирные хиппи, потом подъехал народец посерьезнее. Вот там-то он и прикупит все, что надо. Все будет нормально, никто еще и никогда...
Он проснулся под утро оттого, что опять заныли кости. Поднялся из кресла, потряс головой. Из чего, интересно, эти буржуи делают водку, если от нее поутру совершенно не болит голова? Сходил в ванную, заодно и попил. Встал у окна, закурил и внезапно понял. Все и сразу.
Его направили в аэропорт как посылают ненужного и постороннего прогуляться по минному полю, чтобы выяснить, нет ли в нем проходов. Получается, что он и был этим самым, ненужным. Значит, ни принимать в свою команду, ни, уж тем более, платить ему Назим с самого начала не собирался. Это первое.
Тот самый Радкин, которого он поначалу принял за последнего лоха, оказался кем угодно, только не им. Расколол он, ясное дело, его, Гену, с самого начала, и прихватил играючи. Это второе.
Здесь, судя по всему, начинается большая игра с высокими ставками и участвовать в ней будут серьезные, обученные государством, люди типа того мужика из Москвы. Такие без проблем умножат на ноль что его, что Назима с его командой. Это третье.
А, потому, задерживаться, здесь не стоит. Уходя, тот мужик дал ценный совет, самое время ему последовать. В этой разборке ему ловить нечего. Это главное.
Он достал из-под кровати сумку и принялся, неловко действуя единственной здоровой рукой, забрасывать в нее вещи.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Пролог
То же время. Европа.
Ранним утром в парке было довольно-таки многолюдно. Кто-то пытался загорать, кто-то чинно прогуливался. Юная пара страстно целовалась. Полноватый брюнет в ярко-красном спортивном костюме на удивление ловко исполнял на лужайке серии формальных упражнений в стиле кун-фу. Никто не разговаривал матом, не горланил песни и не просил проходящих об оказании спонсорской помощи, потому что дело было в Европе.
Двое на мостике у пруда кормили уток, вернее, кормил один, а второй хмуро наблюдал за вялыми телодвижениями разъевшихся до неприличия пернатых. Толстый как боров, солидный, как депутат Европарламента, селезень, степенно приблизился к куску булки и лениво отщипнул кусочек.
– Зажрались, – хмуро бросил по-русски один из мужчин, белокурый, светловолосый здоровяк, вылитый скандинав по виду.
– Точно, – согласился собеседник, отщипнул еще кусочек и забросил в воду. – Ты, кстати, тоже, Назим.
– Что я?
– Кто тебя просил встречать его в аэропорту?
– Я подумал, что будет неплохо для начала немного его попрессовать, потом пообещать долю...
Парочка сорвалась со скамейки и с места в карьер помчалась в сторону ближайших кустов. Собеседники проводили их взглядами.
– Свободные нравы...
– Это точно, – согласился блондин с азиатским именем, – творят, что хотят. Сейчас он ее...
– Вот, то же и он сделал с вами. Что, говоришь, с твоим парнем?
– Он ему руку сломал, – плюнул в воду, – в двух местах.
– Дальше.
– На следующий день мы сели этому шустряку на хвост...
– Контакты были?
– В кафе встретился с каким-то азиатом, минут сорок с ним о чем-то терли...
– С каким-то, о чем-то... Что было дальше?
– Дальше он встал и направился в сторону центра. На перекрестке оторвался.
– Каким образом?
– Сел в машину и уехал.
– Просто так сел и уехал?
Тишину в парке разорвал дикий вопль. Собеседники дружно, как по команде, обернулись на звук: кричал брюнет. Эффектно закончив связку, он подпрыгнул козликом и присел на полушпагат. Встал на ноги, почистил коленки и засобирался прочь.
– Ты не ответил, Назим.
– Мой косяк, – блондин виновато потупился. – Больше не повторится. Мы же умеем, когда надо.
– Не спорю, в тот раз сработали оперативно. Что собираешься делать дальше с этим Радкиным?
– Встретиться и поговорить.
– Как?
– По максимуму жестко. И никуда он не денется, отвечаю.