- Не скажет.
- Точно?
- Точно.
- Почему?
- Не забивайте себе голову.
- Есть.
- Значит, так - звоните завтра, договариваетесь о встрече, затем докладываете. Про меня ни слова, про деньги - тем более. А все остальное - четко, искренне, от начала и до конца. Ясно?
- Так точно.
- Все, - Волков поднялся из-за стола.
- А телефон?
- Ах да! - Петр вынул из кармана записную книжку и стал ее листать. - А если спросят, откуда у вас этот телефон, что скажете?
- Скажу, что особист наш, Шарудило, по пьянке дал на всякий случай, еще в прошлом году. А потом забыл об этом.
- Это правдоподобно?
- Вполне.
- Ну что ж… правильно мыслите. Записывайте. - Волков продиктовал номер телефона. - Значит, завтра, с самого утра. Все понятно? Вопросы есть?
- Никак нет. Спасибо вам, Петр Сергеич.
- Не за что, - Волков направился к выходу из комнаты.
Седов встал и вышел вместе с ним в переднюю.
- Вот, возьмите, - протянул он Петру в дверях два ярко-красных пасхальных яйца. - С Богом.
- Спасибо, - Волков положил яйца в карман куртки и шагнул за порог.
Дверь за его спиной закрылась, он стал спускаться по лестнице и невольно вздрогнул, когда из-за закрывшейся двери кавторанга на всю парадную гулко разнеслось:
- А ка-агда уста-а-алая-а падло-одка-а!..
38
Волков вышел из лифта, подошел к квартире Германа и позвонил в звонок. Раздалось звонкое тявканье, затем дверь открылась.
- Привет, - сказал Герман, - заходи. Петр вошел и протянул ему ключи от машины. Потом распахнул куртку и вынул из-за
- пояса обрез.
- Тачка под окном. Ас этим… не надо бы тебе с ним по улицам шастать.
- А я и не шастаю, - Герман запер дверь, взял обрез и положил его на вешалку. - По улицам.
- Через открытую дверь Волков увидел сидящих на кухне у стола Элис, Адашева-Гурского и Жаклин.
- Ну как там у вас? - взглянул Петр на Германа. Как она?
- Да как… а никак. Только на Лизу и откликается пока. Кто ей это в башку вбил?
- Леон. Эффект запечатления. Она же как цыпленок новорожденный там, около метро, была. Тот, когда из яйца вылупится, кого первого увидит, с тем себя и отождествляет. Увидит утку, считает, что он утенок. Увидит собачку, считает, что тоже собачка, бегает за ней как щеночек. Леон, очевидно, первый с ней заговорил после того, как у нее мозги включились. Вот она теперь и Лиза.
- Если .так и дальше будет, ей же там в Америке даже гринкарту не выдадут.
- Ну вот еще. Отождествят уж как-нибудь, идентифицируют. Ее нужно в привычную среду засунуть, и чтоб на ее родном языке все вокруг говорили. Глядишь, и вспомнит себя.
- Да ладно, шучу я. Пойдем? За Светлое Христово Воскресенье? Они вошли на кухню.
- Держи, - Петр подал Гурскому его бумажник и ключи от квартиры.
- Слава Богу… Наконец-то хоть домой можно попасть, - Александр убрал их в карман. - А то мотаюсь по чужим углам. Аж с четверга. Просто как лишенец какой-то.
Герман открыл холодильник и достал из него бутылку водки.
- Присаживайся, - кивнул он Волкову на стул.
- Да я, в общем-то, на минутку.
- Но рюмашку-то всяко хлопнешь?
- Ну давай, - Петр присел к столу.
- Видишь, как у нас все ловко совпало, - Герман отвинтил пробку, - и праздничек сегодня, и Жаклин нашлась. Все живы и… почти здоровы. Все в порядке. Грех не выпить. Разве нет?
- Мне глоточек, Гера, - сказал Гурский, - чисто символически.
- Как скажешь, - Герман плеснул ему на донышко и взглянул на Жаклин: - Джеки, вам я тоже чисто символически, да? Мало ли что… а мне отвечать потом.
Она задумчиво тронула рукой свою рюмку, вздохнула и подняла на Германа скорбный взгляд громадных синих глаз:
- Не надо маму парить…
Элис подавилась бутербродом и закашлялась. Гурский переглянулся с Германом и похлопал ее ладонью по спине.
- Спасибо, - сдавленно выдохнула Элис Раен.
- М-да… - крякнул Волков. - Однако. "Вот оно, - Петр бросил взгляд на печальные черты сидевшей с потерянным видом девушки. - Вот оно, Петя, лицо врага. Господи ты Боже мой…"
- Все чокнулись и выпили.
- Ребяточки…- поднялся Гурский, - а пойду-ка я домой.
- Пошли, - присоединился к нему Волков. - Я тебя закину.
- Ну, как знаете, - Герман вышел из-за стола.
- Счастливо, - кивнул Адашев-Гурский Элис и Жаклин. - Не грустите тут, все обойдется.
- Да, конечно, - Элис взглянула на него и чуть пожала одним плечом.
- Пока, - кивнула Жаклин.
Гурский снял в прихожей с вешалки свою куртку, надел ее, и они с Волковым вышли из квартиры.
- Да, Гера! - обернулся на площадке лестничной клетки Александр. - Я чего приходил-то… Мы на рыбалку к Ваське в Лимовку едем или нет?
- Ой, Сань, даже и не знаю пока, - задумался тот. - Давай созвонимся, а?
- Ну давай. Всего доброго.
- Счастливо. Герман закрыл дверь.
39
- А что с тем хмырем, ну… который с Кирочной? - Гурский забрался в джип и достал сигареты. - Ты же так ничего толком и не рассказал. Почти.
- А что с ним… - Волков выруливал со двора. - Ничего. Отпустил я его. Что мне с ним делать? И потом, он, если уж так разобраться… ну что он такого сделал? А натерпелся…
- А не хрен с говном дружить.
- Да видишь ли… Он, собственно, ни с кем особо и не дружил. Ну принял у себя в доме Парфена некоего, приятеля, с которым сидел. Они с ним там, на зоне, что называется, "ели вместе". Ну так… а как не принять-то? Что ж он, пидарас какой? Все правильно. Жить у себя оставил. Это он вам грузил, что снимает, мол, у него кто-то комнату, а кто-что, дескать, он и знать не знает. А что ему, с другой стороны, вам еще говорить?
- Ну да.
- Вот. Парфена у себя оставил, а дальнейшее от него уже и не зависело.
- А как Джеки вообще к нему в дом попала?
- Как? Ну… - Петр остановился у светофора, - видишь ли… Она тем вечером, в четверг, на самом деле у Славы была. А потом… вышла, очевидно, на улицу, у нее там встреча была с одним… ну попросили ее, короче, посылку передать, а она города-то, видимо, не знает, вот и решила у Славиного дома встречу эту назначить. Вышла, в машину к этому, с которым встречалась, села. А тут в них бычара один отмороженный и впилился. Ну и… у братвы же обычай один, они же виноватыми не бывают. Короче, этот отморозок с них бабки, естественно, потребовал. Хотите, дескать, разойтись мирно - гоните лавэ. И видимо, настолько убедительно обосновал свою позицию, что даже Джеки поняла расклад и решила не усугублять конфликт. У того-то, которому она посылку передавала денег с собой не оказалось, и она решила, по доброте душевной, за него сразу, на месте, заплатить. Чтобы с быком этим разойтись, ну а потом… этот приятель ей бы компенсировал. Но у нее тоже то ли с собой не было, то ли было, но мало. И пошла она за деньгами к Славе домой, Может, сумка ее там лежать осталась, а может, и из Славиных решила взять, кто знает, какие у них там со Славой отношения были, если у нее свой ключ от его квартиры был. А отморозок этот хозяина с машиной отпустил и за ней поперся, чтобы не сбежала. Дальнейшее ясно?
- Примерно… - кивнул Гурский. - Она его в дом пустила.
- Ну да. Что там и как дальше вышло, в деталях только она сама рассказать может. Но… - Волков воткнул передачу и тронулся с места. - Увидел, видимо, браток, что квартира, упакована (Джеки, возможно, бабки еще, вдобавок ко всему, засветила) и решил не мелочиться. Решил он вынести из хаты вообще все, что можно. А Слава, вероятно, пришел неожиданно откуда-то и с ним и сцепился. Ну и… в процессе единоборства… Слава башкой о батарею, да и крякнул. А Жаклин - свидетель всего этого. Что с ней делать? По логике вещей, тоже валить надо. И уходить по-тихому. Но бычара этот - полный отморозок. Он решил на девке бабок наварить, чеченам ее продать.
В тачку свою засунул и вот к этому самому хмырю, на Кирочную, они ее и приволокли. Там и спрятали.
- Они?
- Двое их было. Второй-то как раз Парфен и был. У него-то там, в башке, еще кое-что, кроме мозжечка, присутствует. Он ситуацию под контроль и взял. Ну, там, что-как… не суть важно. Короче, утром они ее чем-то там по вене втрескали и… возле метро и оставили. Хорошо еще, что Леон твой глаз на нее положил. Бывает же… - Петр качнул головой.
- Да он не просто глаз положил, - закурил сигарету Адашев-Гурский. - Он совершенно искренне обознался. У него накануне гости были. И некая Лиза среди них, похожая на Джеки, судя по всему. Она ему просто, как факт своего наличия в интерьере, в память запала. Он уже для себя, видимо, решил, что с вопросом пальпирования предмета все решено, а ее вдруг из ситуации как ластиком стерли. Ну… он с вечера, по пьяному делу, к ней не сильно-то и приглядывался. Девка и девка. Хорошенькая, следовательно, функциональна в своем предназначении. Чего еще ее разглядывать? Куда денется? Потом, дескать, разберемся, какие такие у нее подробности и насколько непротивные на ощупь. А она свалила. Ну и дай ей Бог здоровья… Меньше хлопот. А утром, я так понимаю, не особо и протрезвев, видит он возле метро - беленькая, молоденькая, глазки синенькие. Ба! Лиза! Етит твою мать! Какими судьбами? Где же ты была все эти годы? Ну а эту, на тот момент времени, уже хоть Матреной назови. Говорят ей, что она Лиза, значит, так оно и есть. Тем более что русский она прилично знает. А акцент и странность поведения Леон ничтоже сумняше-ся шишкой на затылке объяснил.
- Это ей отморозок ногой приложил.
- Да?
- Мне тот, который с Кирочной, рассказал. Это в его доме было.
- Ну вот.
- Слушай, а чего это Леон твой заполошничал?
- В смысле?
- Ну она-то ладно, с ней все ясно. С нее спросу нет. А он: "Доченька! Не отдам!" И, главно дело, совершенно натурально рыдает.
- Ну?
- Что "ну"?
- Что тебе не понятно?
- Зачем?
- Так ведь скучно же жить на свете, Петя…
- В этом смысле?
- Ну да, - пожал плечами Адашев-Гурский. - А что, нет?
- Ну… с этим спорить трудно. Это мы понимать можем, - Волков въехал во двор и остановился возле парадной Адашева-Гурского.
- Зайдешь? - повернулся к нему Александр.
- Пошли.
40
Поднявшись пешком по лестнице на пятый этаж старого петербургского дома, Гур-ский, тяжело дыша, возился ключом в дверном замке.
- Полная разруха, - вздохнул он, - лифт не работает, замок барахлит.
- Поменяй замок, - пожал плечами Волков. - Разнеси к чертовой матери этот пункт во дворе, в который из твоего лифта ханыги всякие запчасти таскают. В чем проблема-то?
- Даже уж и не знаю. Хлопотна
- Тогда и не стони. Пребывай в христианском смирении. А то ты хочешь и ничего не делать, и чтобы все было. Так не бывает.
- Да иди ты. Ты, прямо как Ванька Чежин становишься, тот последнее время совсем с ума сошел. Всех жить учит. Спасу от него нет никакого.
- Да?
- Звонил как-то мне тут… ну… часов, наверное, в восемь утра. Или даже раньше.
- Что сказал?
- Да ничего. Пора вставать, говорит.
- И все?
- И все. - Гурский отпер, наконец, замок и открыл дверь. - Проходи.
Волков вошел в переднюю, поставил черную спортивную сумку на тумбочку под зеркалом, снял с себя куртку и повесил на вешалку.
Александр вошел следом, запер дверь и тоже стал раздеваться.
- Господи, - вздохнул он, - хорошо-то как! Наконец-то дома. Сейчас разденусь догола, залезу под душ, потом надену халат и идет оно все-о… Лежать буду. Лежать и лениться в свое удовольствие.
- Ну вот, - Волков зашел на кухню. - А по стакану? Праздник же.
- Вообще-то надо бы, - согласился Александр. - Но… что-то обморок меня этот мой неожиданный пугает. А? Как думаешь?
- Да ладно… - Волков открыл холодильник и скользнул скептическим взглядом по пустым полкам. - А чем разговляться-то? Что ж ты не позаботился?
- А когда мне было? Я же в четверг еще из дома вышел на минуточку и… будьте любезны, нате вам. И вообще, ты же не постился, чего тебе разговляться, какая тебе Пасха? Ты же ее не чувствуешь.
- Не скажи. Во-первых, благословляются все, и постившиеся, и не постившиеся. А во-вторых… знаешь, что-то все-таки есть такое… ну вот особенно в эти дни, самые последние, пятницу, субботу… как будто, и правда, бесовня разная уж и вовсе безо всякого присмотра гуляла. А сегодня вдруг все закончилось. Ну есть такое ощущение, серьезно. Правду говорю. Давай-ка я в магазин схожу, а ты тут пока…
- Ключ возьми, там, на тумбочке. Я под душ полезу.
- Хорошо.
- Петр надел куртку и вышел из квартиры.
- Петя!
- Чего? - Волков, вернувшись из магазина, запер за собой дверь и заглянул в комнату.
Адашев-Гурский стоял в халате возле секретера и недоуменно смотрел в выдвинутый ящик потайного отделения.
- Петь, а меня обнесли…- негромко сказал он и пригладил влажные волосы.
- Как это? - Петр поставил на тумбочку в передней принесенные из магазина пластиковые пакеты и вошел в комнату.
- Как… а вот так, - кивнул Александр на пустой ящик. - Я же чувствую, что кто-то здесь был… И ключ в замке вдруг заедает. Петь, как же это, а?
- Ну… - вздохнул Волков. - Не жил богато, не хер и начинать. Что еще тут скажешь?
- Я же сразу почувствовал, что здесь кто-то был.
- А как? - осмотрелся вокруг Петр. - Все вроде как и всегда. В меру аккуратный бардак.
- И ничего подобного. Это тебе так кажется. А обычно все на своих местах. Так, как мне нужно. А вот сейчас как раз и нет. Что же, я не вижу, что ли? Вот ведь… Ну лежали у тебя, и пусть бы и лежали. На фига, спрашивается, ты мне их принес? Специально, чтобы спиздили?
- Именно, - кивнул, усмехнувшись, Петр.
- Да ну тебя. - Гурский присел на корточки, задвинул ящик, который, встав на свое место, мягко щелкнул потайным механизмом, распрямился и прошел мимо Волкова к двери. - Лыбится он тут еще.
- А ты никому про тайник этот свой не рассказывал?
- Нет, - буркнул, обернувшись, Адашев-Гурский. - Я его вообще никогда и никому не показывал. Только тебе. А ты сам-то никому не брякнул? И ключи мои у тебя пропали, а потом, ты говоришь, опять нашлись… А?
- Да брось ты. Еще скажи, что это я тебя обнес.
- С тебя станется… - Гурский вышел из комнаты.
- Сань!
- Пошел в задницу.
- Са-ань… - Волков, захватив с тумбочки пакеты, вошел вслед за ним на кухню.
- Ну что?
- Да не расстраивайся ты. Все цело.
- Ты забрал?
- Ну… можно и так сказать.
- И что за игры? С материальными ценностями?
- Да тут… видишь ли, такая история… Давай наливай пока.
- Не буду я пить спиртного.
- Да ладно, не бойся.
- Ну поня-атно… Я сдохну, а тебе все и достанется. И делиться ни с кем не надо, да? Ты же ждешь не дождешься, когда я лыжи сдвину, я же вижу, - Гурский доставал из пакетов и раскладывал на столе принесенную Волковым еду. - У тебя же глаза завидуйте, руки загребущие… Небось хочешь, чтобы я и квартиру свою на тебя отписал, да? Не дожде-отесь… никогда не дождетесь вы этого от меня, гражданин Гадю-кин! Не буду я пить.
- Сань, это… не опасайся ты, короче, водку пить. Все у тебя в порядке со здоровьем.
- Да? А ты откуда знаешь? Тоже мне Склифосовский.
- Ну… знаю. Это я тебе… сыпанул чуть-чуть в рюмку, вот тебя и скрутило. Извини, а?
- Чего-о?
- Ну хочешь, ударь меня. Только несильно.
- Как это сыпанул? Чего это ты мне такого сыпанул? - уставился Александр на Волкова.
- Ну… так нужно было. Для пользы дела. - Петр сел за стол и достал сигареты. - Не обижайся.
- Петь, ты чего, совсем мозгами двинулся? Ты чего говоришь-то?
- Сейчас объясню, - Волков вынул из пакета литровую бутылку "Флагмана" и с треском отвинтил крышку. - Стаканы дашь?
- Вот ведь гад… - буркнул себе под нос Гурский, достал из шкафчика широкий стакан тонкого стекла и поставил на стол. - На. Пей, Хоть залейся, отравитель.
- А ты?
- Не буду я теперь с тобой вместе ни хлеб делить, ни выпивать, ни закуривать. До самого того момента, пока ты передо мной не оправдаешься. Понял? Убийца…
- Да ладно тебе, - Петр налил в стакан водки. - Я же все объясню. А на зубок?
- Обойдешься.
- Ну дай хоть колбаски кусочек.
- Ага, сейчас… у меня тут где-то средство от тараканов было, сойдет?
- Грубый ты. И совершенно неженственный, - Волков, закинув голову, выпил стакан водки и демонстративно занюхал собственной подмышкой. - Ох, ядрено…
- Ты этот каботинаж закончишь когда-нибудь? Я жду разъяснении.
- Докладываю, - Петр закурил сигарету. - Дед наш тут дело мне подкинул, с неделю, ну, может, чуть больше назад. Обнесли какого-то… не то чтобы его знакомого, но, в общем, не совсем постороннего ему человека. Он же со многими в контакте, с разными людьми. Ну а человек такой, что в менты со своими проблемами… ну не с руки, что ли, ему обращаться. Вот он к Деду и стукнулся. А тот его головную боль мне переправил. А дело - ну чистая головная боль, голимая. Мистика сплошная. Врагу не пожелаешь.
- Петя, не дави слезу, ты не Чехов. Что за дело?
- Обнесли его. И обнесли настолько чисто, что… У него там и сейф дома, да еще и припрятанный, и квартира на сигнализации, и… в общем, туши свет. А обнесли ну в какие-то минуты, так по всем подсчетам получалось. В общем, такое впечатление, что это он сам и сигнализацию отключил, и на сейф указал, и открыл его, и вообще… ну все сам сделал.
- Так сам и сделал.
- Вот это меня и насторожило. Слишком - понимаешь? - слишком чисто. Ну не бывает так. Не может быть! Стал я думать…
- Чем?
- Думать, спрашивать. И вот, представляешь, всплывает еще один эпизод. Тоже у терпилы сейф в доме, и тоже открыли его за какие-то секунды. Как будто код заранее знали. Ага, думаю! Ну-ка… Встретился я с ним, поговорил, и вот, что выясняется - оказывается и тот, и другой, ну, который мой клиент, понимаешь?
- Понимаю.
- Оба они незадолго до того, как их обнесли, отдыхали в больничке на Васильевском. Один - из номенклатуры бывшей. Ну, у них-то от трудов праведных на благо народа у всех печень посажена, а клиник ведомственных, видимо, уже и не осталось. Ну, он в платную и прилег. Раз средства позволяют, почему нет? А мой клиент - непьющий. Но тоже, знаешь, видать, жизнь потрепала… Вот ему свой человек эту клинику настоятельно и рекомендовал. Обслуга, дескать, комфорт, специалисты, анонимность. Посмотрят, подлечат.
- А на фига ему анонимность?
- Ну а зачем немощь свою афишировать? Очевидно, не хотел он этого. Вот в свою очередь и полежал там, несколько дней буквально.
- Ага. На Васильевском. В той самой?
- Ну да.
- И ты, гад, решил, значит, на меня… типа, как на живца…
- Саш, ты прикинь, одного после его пребывания в этой самой клинике обнесли - ладно, бывает. Двоих - ну, может, и совпадение, но уже… А уж если третьего…
- Ладно, чем кончилось-то?
- Чем… взял я их. У тебя на квартире. И все деньги нашел.
- Поэтому ты на той даче и оказался?
- Ну да. Это наводчика дача. Они там бабки прятали. Я за этими бабками туда и приехал.
- Очень кстати.