- Во-первых, винопитие в пост не запрещается, а лишь не благословляется. И значит, немножко, для укрепления духа и возвеселения души, можно. А во-вторых, Алене там одиноко, она звонит раз в полгода, просит выпить с ней и поболтать. Я что, обманывать ее должен, пустым стаканом чокаться? Я вот тут намедни в дом один зашел, по делу, меня там люди котлетками угощали. Вкусненьким от всей души потчевали. Так я, опять же, что, по-твоему, нос должен был воротить? Дескать, мол, как же так, что вы себе в Великий пост позволяете… Я ел. И нахваливал. Потом, правда, с горшка сутки не слезал - организм-то на растительный рацион уже перестроился - но… Короче, гордыня не гордыня, может, ты и прав, но до Пасхи всего три дня осталось. - Гурский закрыл пробкой водочную бутылку и отнес ее в холодильник.
- Ты чего хотел-то? - вернулся он в комнату.
- Да… Тут вот что. - Волков вышел в переднюю, раскрыл стоящую под зеркалом кожаную сумку и вынул из нее небольшой, но увесистый сверток, плотно упакованный в черный пластиковый пакет и перетянутый скотчем. - Здесь - все твои деньги. Ну, твоя половина от всего.
- А…
- И брюлик твой тоже. Я его в пакетик запечатал, все аккуратно, не сомневайся.
- Да я не о том. Чего это вдруг? У тебя и сейф дома в стенке, и волына… Куда мне их девать-то? Меня же обнесут. И грохнут.
- Это если кто узнает.
- Да все узнают. Моментально.
- А ты не трепли. Есть куда схоронить-то?
- Куда… - задумался Гурский. - Ты же говорил, что мы их вложим. Я бы на проценты жил. Мне достаточно, я аскет, ты же знаешь.
- Ладно, это все потом. Просто у меня, понимаешь, ситуация сейчас сложилась такая, что… всякое может быть. Лучше, чтобы твои деньги у тебя пока полежали. На всякий случай.
- Так давай и свои тогда.
- Да ладно. Не нужно. Это мои проблемы. И… ну, в общем, так надо. Есть там момент один… короче, это мои заморочки, я сам решу.
- Ну надо так надо. - Гурский взял пакет и обвел взглядом комнату.
- Только в белье не прячь, как все.
- Ага… Ты еще про сливной бачок в сортире вспомни. - Александр подошел к массивному, темного резного дерева, секретеру и положил на него сверток. Из верхнего отделения вынул длинный узкий ящичек и поставил его рядом. Затем запустил руку куда-то в глубину оставшейся от верхнего ящичка пустоты и чем-то щелкнул. В нижней части секретера, прямо под дверцами, чуть отошла глухая панель. Александр присел на корточки и, потянув ее на себя, выдвинул потайной ящик.
- Ни фига себе, - удивился Волков. - И чего, много туда помещается?
- Петя… - снисходительно улыбнулся Гурский. - Туда тебя поместить можно будет, если что. Только по частям, конечно…
Он взял сверток, сунул его в секретное отделение и задвинул ящик. Панель, мягко щелкнув, встала на свое место.
- Умели же делать… Откуда у тебя раритет такой?
- Я здесь ружье хранил, ну то самое, которое потом тебе подарил. А в детстве вообще такое засовывал, что…
- Так это твой, что ли? В смысле, еще от родителей, из той квартиры?
- Ну да. Это дедов. А может, еще и от прадеда. Я только его и забрал, когда мы… ну, в общем, когда после развода сюда перебрался. - Александр распрямился и вставил на место узкий ящичек. - Ну вот. Теперь, если только целиком его вынести… Но это вряд ли, в нем весу, как в рояле.
- Вот и хорошо. Пусть полежат. Я потом опять заберу.
- Хотелось бы. Чего им лежать? Они работать должны как-то… Только я в этом ничего не понимаю.
- Придумаем. Есть мысли кое-какие. - Петр достал сигарету. - У тебя вообще какие планы?
- Относительно вложения денег?
- Да нет, тут с тобой все ясно. Я имею в виду на сегодня? - он откинул, динькнув, крышку "Зиппы" и прикурил.
- К Герману надо зайти. Васька Морозов звонил, на рыбалку зовет к себе в Лимовку. Если у Герки дел важных нет, может съездим, он на тачке.
- А она далеко?
- Лимовка? Не очень. Но места там… Васька говорит, сижу, мол, в лодке с удочками, а на берег из кустов медведица вдруг выходит, да еще с медвежатами. Вышла, посмотрела эдак вот, а потом - плюх в воду, и ко мне. Представляешь?
- Ну и?..
- Потом передумала, вернулась обратно. Вылезла, отряхнулась как собака и обратно в лес. И медвежата за ней.
- Васька не обосрался?
- Да говорит - почти. Но она маленькая была с виду, метр с чем-то в холке.
- Ему бы хватило.
- В общем, да.
- А потому что не фиг на рыбалку без карабина ходить.
- Логично. - Александр взял со стола пустую рюмку, миску с капустой и пошел на кухню.
- И надолго ты планируешь? - Волков вышел вслед за ним из комнаты.
- Да я вообще ничего не планирую. Может, я еще и не поеду никуда. Может, у Герки дела. - Гурский ополоснул под краном рюмку, вытер ее полотенцем и поставил в буфет. Капусту накрыл тарелочкой и убрал миску в холодильник. - А тебе не терпится, чтобы меня медведь сожрал? Деньги мои тебе покоя не дают? Заграбастать хочешь? Бери, бери… - Гурский тщательно тер мыльной губкой вилку. - Все бери, пей мою кровь…
- А Герман дома?
- Да уже, наверное, должен. Я со Светкой разговаривал, она там салаты строгает, а он к семи подъехать обещал. Что-то они там празднуют сегодня. Пошли?
- Да неудобно как-то, я его тыщу лет не видел.
- Тем более.
- Там гости небось будут, я никого не знаю…
- Никого там не будет, мне Светка евон-ная сказала. Они с Германом да Алиса.
- Что за Алиса?
- Алиса? Элис Раен. Сержант морской пехоты США.
- Иди ты?
- Натурально. - Александр бросил вилку в ящик кухонного стола, присел на краешек мойки и прикурил сигарету. - У них же там армия добровольная, на профессиональной, тэс-скать, основе. Подписал контракт, и вперед. Бабы тоже служат. Возможность бесплатно получить образование какое-никакое, профессию. Вот она и служила. В морской пехоте. Уж не знаю, сколько и кем конкретно, но звание имеет - сержант. А теперь приехала к нам сюда русский изучать. Группа их целая у нас в университете. Она там у них старшая, что ли, а может, и нет, я не в курсе. Короче, они живут - кто как. Кто в общежитии, а кто у знакомых. Вот она у Герки со Светкой и живет. Очень хорошенькая. Как куколка.
- Сержант морской пехоты - куколка?
- Как ни странно. Стройная такая, миниатюрная. Я сам сначала не поверил. "Как же ты, - говорю, - справлялась?" Ведь у них там сержант - это… А она улыбнулась так это вот, легла на пол, левую руку за спину, и на одной руке - на кулаке, заметь! - как стала отжиматься… Как швейная машинка, ей-богу, просто туши свет. Там не то, чтобы считать, мол, сколько раз, там время засекать впору. Пять минут, десять, полчаса… Сколько нужно. Я не выдержал, прекратил это дело от греха подальше, а она встает, улыбается и не запыхалась вроде даже. "Веришь?" - говорит. Ну я, честь-честью, во фрунт вытянулся: "Йес, сэр!" А она так это чуть ссутулилась, подошла ко мне вразвалочку, встала вплотную, палец указательный чуть не в самый мой нос уперла и ка-ак рявкнет: ""Йес, мэм!" говорить надо!" И хохочет.
- Так как же ты в гости пойдешь, если пост?
- Я же по делу.
- Ну да, сержантика клеить.
- Не-ет. У нее жених там где-то.
- Ну-у… Это ж эвона аж где… На той стороне планеты. Оттуда не видно.
- Я тоже так думал. А она мне: "Ми такой лыванский лу-уди… Еслы ми сказал свой жиних: "Лублу. Ты и толка ты", то всо, всо! Айм сори, Саша…"
- Клинья, выходит, подбивал уже.
- А что ж…
- А почему "лыванский лу-уди"?
- Семья ее происхождением из Ливана, предки. Они это чтят. Это только считается, что в Америке национальностей нет. Все, мол, американцы, и все тут. А на самом деле ирландцы, итальянцы, евреи, китайцы - все сами про себя помнят, кто есть кто.
- И это правильно.
- Наверное.
- Ладно… - Волков погасил сигарету в пепельнице и взглянул на часы. - Уже начало восьмого, давай я тебя к Герману закину.
- Да здесь недалеко. Я и пешком дойду. В магазин еще заглянуть надо, неловко с пустыми руками.
- Заглянем.
- Да? Ну давай.
Адашев-Гурский накинул на себя кожаную куртку, вынул бумажник, заглянул в него и опять убрал в карман.
- А у тебя что, дела еще сегодня? - спросил он у Волкова, выходя из квартиры.
- Да так… ничего важного, в общем, - пожал тот плечами.
- Так и пошли.
- Думаешь, удобно?
- Думаю - да. Мы же ненадолго. - Гурский запирал дверь.
- Ну… - Петр в раздумьи склонил голову на бок.
- Пошли-пошли, - Александр стал спускаться по лестнице.
- А лифт так и не работает? - саркастически улыбаясь, спросил Волков, шагая вслед за ним.
- Не-а.
- А пункт этот, приема металлов, который тут рядом, так и процветает?
- Ага.
- Ждешь, когда я его взорву?
- Ага.
- Не дождес-ся. Хочешь - подыхай на этой лестнице. Пятый этаж, едрена шишка!.. Туда-сюда, туда-сюда, и так каждый день. И это вместо того, чтобы пойти и разнести его к едрене фене. Дурак ты, Гурский, малахольный, а не реальный пацан.
- Ага.
- Чего ты лыбись-ся?
- Мама, ешьте рыбу…
- Жареных карликов?
- Жареных карпиков.
- Так их же нету.
- Тогда сидите и… не квакайте.
4
- Слушай, а чем там Алена занимается? - Выехав со двора, Волков вырулил на Малый проспект Васильевского острова.
- По-моему, ничем. - Адашев-Гурский приоткрыл окно и потянулся за сигаретой. - Там ее Борюсик бабки заколачивает, в основном. По ее словам.
- А ты с ним знаком?
- Нет. Она его уже там, в Канаде, встретила.
- Она ведь искусствовед?
- Вроде. Ну… уроки, говорит, давала фортепьянные, частным образом. А теперь гороскопы составляет, за символическую плату.
- Совсем опупела.
- Так скучно же.
- Эт-то понятно. Это мы понимать можем. - Петр сделал левый поворот, проехал по Пятнадцатой линии до перекрестка со Средним проспектом, повернул направо и остановил машину напротив магазина "Джинн".
- Пошли, - сказал он, открывая дверь. - Здесь, по-моему, все есть.
Выйдя из лифта, Гурский и Волков подошли к обитой дерматином двери. Александр позвонил в звонок. Из квартиры донеслось отчаянное звонкое тявканье, потом послышались тяжелые шаги, и дверь распахнулась. На пороге, заслоняя собою почти все пространство дверного проема, стоял Герман.
- О! - сказал он, глядя на гостей и широко улыбаясь. - А мы не ждали вас, а вы приперлися… Шмонька, тубо! - Он наклонился, сграбастал огромной ладонью крохотного чихуахуа и засунул его в широкий карман фартука пестрой расцветки. - Служебно-розыскной пес, - кивнул он на крохотные бусинки влажных глаз, выглядывающих из кармана, - злобы необыкновенной. Только жутко невоспитанный. Надо бы на площадку с ним ходить, но все как-то руки не доходят. Чего стоите-то? Забоялись? За-аходи!..
- Здравствуй, Гера, - сказал Петр.
- И тебе не хворать…- Герман посторонился, втянув живот, и Адашев-Гурский с Волковым вошли в квартиру.
- Тут это… - Гурский протянул пластиковый пакет с выпивкой.
- Ага, - кивнул Герман, беря в руки пакет, и обернулся в сторону кухни: - Светка, атас! Гурский пришел, прячь Алису.
- А она уже здесь? - вскинул глаза Гурский.
- Только что пришла откуда-то. Вон, на кухне Светке помогает.
- И вовсе и не атас. - Александр снимал с себя куртку. - Я вообще не пью.
- Привет, - улыбнулась вышедшая из кухни маленькая изящная девушка, протягивая руку Волкову. - Света.
- Петр меня зовут, - Волков осторожно пожал руку.
- Очень приятно.
- Это ты торопишься с выводами, - сказал Гурский. - Узнаешь поближе, взвоешь.
- Да ну тебя, - Светлана подставила щечку, которую Александр чмокнул. - Хуже тебя не бывает. Вы раздевайтесь, давайте я сама повешу.
- А он не может, - обернулся, идя на кухню, Гурский. - У него там волына под мышкой. Он стесняется.
- Что, правда, что ли? - Герман распахнул у Петра полу куртки, под которой обнажилась плечевая кобура с пистолетом. - Оба-на!.. А говорили, что ты из ментовки ушел.
- Я и ушел.
- А эва?
- Ну, это структура такая… частная.
- Ладно, раздевайся давай. Не сцы, все свои.
- Да я как бы не сильно-то и с-цу, - Волков снял куртку и подал ее Светлане.
- Пошли, - Герман подтолкнул Волкова, - у меня там рыба уже готова, по-моему.
- Знакомься, - сказал он невысокой, спортивного телосложения брюнетке, которая, склонившись над салатом, подняла голову, откинула за спину каскад тяжелых вьющихся волос и ослепительно улыбнулась всем лицом, - Петр Волков, частный сыскарь.
- Сыскарь - это как? - Девушка слизнула с ложки майонез и взглянула на Петра громадными агатовыми глазами.
- Не "как", а "что", - Гурский склонился к ее ручке. - Я тебя полюбил, я тебя научу: вот у вас там есть плохие парни, верно?
- Много, но… - она пожала плечами, - по телевизору.
- Не принципиально. Короче, Петр - тот человек, который таких побеждает. Всегда.
- Крутой Уокер?
- Ну… типа того.
Девушка положила ложку, распрямилась, окинула Петра оценивающим взглядом и протянула ему руку:
- Элис. Приятно знакомиться… с живой Бэтмэн.
- Ты с ним не очень-то шути. - Герман открыл духовку и вынул из нее противень с чем-то очень душистым, запеченным в фольге. - Ты сержант, а он офицер. Блюди субординацию.
- О'кей. - Элис опять поправила копну непослушных волос.
- Не обращайте на него внимания. - Петр присел за стол, и лицо его осветилось открытой улыбкой, - если очень хочется - шутите себе… пока.
- Добрый ты наш, - подвинул табурет Гурский.
- А не обращать на меня внимания не получится, - Герман разворачивал фольгу, - во-первых, я хозяин дома, а во-вторых, я очень крупный. И очень резкий. Ну что? По маленькой, для аппетита?
- Я не пью, - вздохнул Гурский, - у меня пост.
- А тебе никто и не предлагает. - Герман наполнил рюмки, взглянул на Петра и кивнул в сторону Александра: - Это он придуривается. Чтобы налоги не платить.
- Логично, - подумав, согласился Волков и взял рюмку. - С праздничком?
- А что празднуем? - Гурский откусил кусочек огурчика. - На Страстной-то неделе?
- Так ведь, - Герман развел руки, - трудовые будни - праздники для нас. Вот и гуляем. А вообще-то Элис зачет какой-то сдала.
- Ну? - прожевал Александр. - Это повод. Вне всякого сомнения.
- Именно. - Герман раскладывал по тарелкам ароматные куски запеченной в фольге рыбы. - Этого тебе тоже нельзя?
- И салата тоже, - Адашев-Гурский с сожалением смотрел на большую керамическую миску. - В нем майонез.
- Саша, вы болен? - участливо спросила Элис.
- Можно и так сказать, - кивнул Волков.
- Господи, - глубоко вздохнул Герман. - Как я счастлив, что нет мне покоя…
- Ну давай, - Волков приподнял свою рюмку. - Со свиданьицем.
Около десяти вечера Элис Раен вдруг поднялась из-за стола и куда-то засобиралась.
- Ты куда это на ночь глядя? - спросил ее Герман.
- Мне надо… тут недалеко… Жаклин у свой друг сейчас будет, мне надо взять книга до понедельник. Мы так договорились.
- А где это?
- Это… - Элис вынула из кармана джинсов клочок бумаги с записанным адресом, - улица… Съе… Съеж…
- Дай взглянуть. - Гурский взял у нее бумажку. - Съезжинская, дом тридцать три.
- А ты найдешь? - спросил Герман.
- Да, это близко, я била, я возьму такси.
- Ну вот еще, - Волков тоже встал со стула. - Я живу на Петроградской, могу как раз мимо проехать, заброшу. Я все равно домой уже собирался.
- А обратно? - Адашев-Гурский откинулся на спинку стула. - Барышня среди ночи одна должна добираться?
- Я возьму такси, это ничего… - улыбнулась Элис.
- Ни фига ты там не поймаешь в это время. Да еще и завезут куда-нибудь… - Гурский выбрался из-за стола. - Давай провожу. Петр нас туда закинет, а обратно я тебя доставлю. Поехали, Петр.
- Поехали.
Волков попрощался с хозяевами, подал Элис куртку, и они вместе с Гурским спустились к стоящей во дворе машине. Александр распахнул перед девушкой дверь, помог ей забраться, затем уселся сам. Петр завел мотор, вырулил со двора на Средний проспект и поехал в сторону Тучкова моста.
- Какой там номер дома? - уточнил он, поворачивая с Пушкарской улицы направо. - Тридцать три?
- Да, - кивнула Элис.
Петр остановился неподалеку от темной подворотни.
- А квартиру найдешь? - спросил Гурский.
- Да, конечно, я там била, это там… во двор.
- Давай-ка сопровожу, - он открыл дверь автомобиля и с сомнением посмотрел в темноту неосвещенного двора. - Хоть ты и сержант, но… от греха подальше.
Александр вышел из машины и направился вместе с Элис к подворотне.
- Алиса! - позвал вдруг Волков.
- Да? - обернулась она.
- Слушай. - Петр, стоя возле джипа, встряхнул свой сотовый телефон и постучал по нему согнутым пальцем. - А оттуда позвонить можно? Что-то он у меня опять отрубился, гад…
- Конечно.
- Спасибо. - Он тоже пошел к подворотне, продолжая встряхивать телефон и постукивать по нему пальцем.
Втроем они вошли в парадную с обшарпанными стенами, поднялись по лестнице на второй этаж и остановились у железной двери. Элис нажала на кнопку звонка.
Волков возился со своим телефоном, с досадой глядя на погасший маленький экран.
- Я тут на него наступил как-то, - вздохнул он. - Теперь контакт отходит. Элис позвонила еще раз.
- Господа, а дверь-то не заперта, - сказал Гурский.
- Да? - Петр взглянул на дверь, подошел и, подцепив ее одним пальцем за металлический край, слегка потянул на себя. - И правда.
Элис нажала на кнопку звонка еще раз.
- Да ладно, - сказал Гурский, - чего звонить? Не слышат они. Может, войдем?
- А можно? - Элис с сомнением взглянула на Волкова.
- Ну… - тот пожал плечами, убрал телефон в карман и расстегнул куртку. - Мы же не воровать пришли. И вообще, ты человек не посторонний, подруга твоя там.
- Может, они в ванной, потому и не слышат, - предположил Гурский. - Что ж нам здесь час стоять? Могут они быть в ванной, например, как ты считаешь, Алиса?
- Не знаю.
- Ну и пошли. - Волков пропустил вперед Элис и Гурского, затем вошел в большую прихожую сам и запер за собой дверь. - Но дверь-то почему открыта…
- Э-эй! - крикнула в глубь квартиры Элис. - Энибоди хоум? Джеки! Слава!
Никакого ответа не последовало. Гурский шагнул в гостиную.
- Есть кто живой? - громко спросил он и вдруг, оглядев комнату, присвистнул. Все дверцы полированной стенки были распахнуты настежь, некоторые ящики вывалены на пол, один стул опрокинут.
- Да, - негромко произнес Волков. - Что-то тут меня настораживает.
Адашев-Гурский пересек гостиную и приоткрыл дверь соседней комнаты.