В те годы беззаботность и смех одесситов поубавились, подвяли. Отдыхающие не приезжали, доходы горожан резко сократились. И все они были озабочены одним: как прокормиться?
Предприимчивость одесситов, ставшая легендой, поражала всякое воображение. Город, как клоака, кишел ворами и воришками всех возрастов и национальностей. Спекулянты и ростовщики, проститутки и воротилы уже не прятались от милиции, орудовали в открытую. Особо много их промышляло в торговом порту, где швартовались зарубежные суда и свои, вернувшиеся из загранки.
Потапову и Щелокову был поручен контроль за грузами, поступающими в морской порт Одессы. Здесь, казалось, сосредоточился весь город, от мала до стара.
Здесь продавалось все… Лишь бы были деньги.
С утра до глубокой ночи не стихали голоса на пирсах и причалах. Даже прилегающие к порту территории были забиты толпами людей. Это и немудрено, когда других возможностей заработать не стало. Порт был кормушкой целого города. А заработок зависел от возможностей и фантазий, каких одесситам не занимать.
Они заранее знали, какое судно подойдет к причалу, когда, откуда и с каким грузом. Знали не понаслышке все экипажи судов и цены на любой товар. Знали спрос на него.
Одессита невозможно было выгнать из порта. Он знал все ходы и лазейки, каждый закоулок, где можно спрятаться и спрятать. Нахальству, назойливости горожан можно было позавидовать. Они умели сбить с толку любого, обвести вокруг пальца самого черта, если увидят в том для себя хоть малейшую выгоду. Все моральные качества сдуло. Никаких тормозов. О совести и достоинстве забыли. Именно здесь, через порт Одессы, проходили всякие сомнительные грузы, просачивались находившиеся в розыске преступники.
Работа в этом порту считалась одной из самых сложных. И поручали ее лишь надежным, неподкупным людям. Не имевшим в Одессе родственников.
Потапов вышел на работу уже на следующий день после приезда. Еще не успел дойти до порта, как десятки горожан хватали его за руки:
- Что хочешь сбыть? Ничего? А девочку надо? Зря! Такие красотки тебя ждут!..
- Эй, мужик! Купи сигары! Настоящие гаванские! Не куришь сигары? Сигареты возьми! Хочешь американские иль французские! Ошалеешь от выбора! Я дешевле всех продаю! А может, у тебя "шмаль" имеется? Угости!
- Валюту имеешь? Ну, баксы! Нет? А чего сюда возник?
- Эй, красавчик! Купи на ночь! - предлагали презервативы.
- Слушай, иди ко мне! Тачку тебе уступлю по дешевке! Импортную! "Феррари"! Летать будешь…
Петька Щелоков продирался следом за Потаповым через толпу. Его тоже задергали. Но Щелоков упрямо шел следом за Сашкой, не останавливаясь ни на минуту.
В этот день они проверили лишь одно греческое судно, доставившее в Одессу фрукты.
Весь день убили. А на что? Вымазались в трюме, как черти. Устали так, что ноги подкашивались. Но ничего не нашли. Хотя это судно было под неусыпным надзором таможни и пограничников. Дурная слава закрепилась за ним во всех портах. Именно этот корабль всегда ждали в Одессе с нетерпением и радовались его приходу, как празднику. Особо местные барыги, скупавшие шмаль оптом.
Правда, нынче экипаж судна целиком поменялся. И капитан спокойно предоставил его под проверку.
На следующий день надо было проверить три судна, вернувшиеся из загранки: два наливника-танкера и одно из Германии.
- Да что они могут привезти? Старую машину, какую прихватили со свалки? - сетовал Петька, возвращаясь с работы вместе с Потаповым.
Сашка, конечно, увидел сетку с апельсинами в руках Щелокова. Знал, что тот взял их на судне. Но тогда язык не повернулся упрекнуть Петра. Знал: у того заболел сын.
Целый месяц работали они в порту без выходных. С раннего утра до поздней ночи без перерыва и перекуров. Каждый день их работы приносил свои результаты.
Вот так обнаружили они партию оружия, хорошо запрятанную в трюме на израильском судне. Получатель - одна из прибалтийских республик.
Автоматы и гранатометы, ружья, пистолеты, все новехонькое, прямо с контейнера. Для чего?
Капитан судна сказал, что ничего не знал о военном грузе, что он не значился в документах. Что это недоразумение… Но… Потапов со Щелоковым не допустили судно к швартовке, увезли капитана на берег. Им вскоре занялись органы.
Находили и наркотики, испанские моряки упрятали их между ящиками спагетти. На судне, отправлявшемся в Германию, оказался давно разыскиваемый угрозыском рецидивист.
На судне, уходившем в турецкий город Трабзон, притаилась кучка девок. Решили подработать в загранке за валюту.
- А что нам делать, если в Одессе на нас спрос упал? Нам тоже жить надо и жрать охота! - осмелела одна из путанок, самая горластая.
- Мы к ним с визитом дружбы и взаимопонимания собрались. Связи между народами укреплять. Какой от нас урон?
- Выпустите нас, мы никому ничего плохого не сделали! - стреляли девки глазами в Петьку. Тот убедил Сашку отпустить бабье.
- Пусть катятся на берег! Пинка бы им еще хорошего! - отвернулся Сашка от девок. Те мигом покинули судно.
Потапов проверял каждое судно тщательно. Все ли привезенное оформлено документами, декларациями. На проверки уходило много времени.
Чекистов уже хорошо знали в порту. Их пытались пригласить в рестораны. Предлагали поговорить по душам в капитанских каютах. Ребята ссылались на занятость, нехватку времени. Слух о них облетел суда и город. Уж как только ни пытались сбить их с толку. На одном из судов для них накрыли стол. Пригласили голоногих девиц в официантки, чтобы обслужили честь по чести. Стол ломился от коньяков и марочных вин. Не поскупился капитан…
Устоять было мудрено.
Петька, как увидел полуголых девок, так и пустил слюни. Ногами затопотал. Вспотел. Глаза у него загорелись.
- Давай на часок присядем! - предложил Потапову, кося по обеим сторонам на улыбающихся приветливых девиц, готовых на все.
- Проходите, дорогие гости! Располагайтесь поудобнее! - взяла под руку Потапова жена капитана.
- Великое вам спасибо за честь, за хлопоты и заботу. В другой раз с радостью воспользуемся вашим приглашеньем. Но сегодня - нет возможности. Работа есть работа! Простите, мадам! - извинился Потапов и потребовал у капитана документы на груз.
Петька отвернулся, громко икая. Он злился на Сашкину несговорчивость. А тот понимал: неспроста им устроили такой прием. И… Не ошибся…
Никто не предполагал, что чекисты не только документы, а и весь груз проверят. Оказалось, капитан решил вывезти за рубеж большую партию цветного металла…
- Все равно он пропадет где-нибудь на пирсе или на складе. Все заводы стоят без заказов. А и вывезти нечем. Нет вагонов. Сгниет, поржавеет груз. Пусть бы хоть в дело пошел. От того всем польза была бы, - обронил Щелоков, вспомнив девку на судне, прижавшуюся к его плечу. Он уже успел ущипнуть ее за задницу. Но… Потапов ожег взглядом:
- Пошли!
Поплелся, оглядываясь, вздыхая…
Вот и теперь. Ну что особенного, сказал правду, а Сашка, будто ему на мозоль наступили, аж задохнулся. Уставился на Петьку, словно черта воочию увидел. И как гаркнет:
- Молчи, подонок! Тебя уже уломали красотки? Эдак ты всю державу по нитке спустишь. Лишь бы тебе хорошо было!
Прикусил язык Щелоков. Но для себя запомнил выпад Сашки. С того дня замкнулся. И все искал возможность работать отдельно от Потапова.
Иногда это удавалось. Но ненадолго. Случилось однажды Александру проверять самоходную баржу, подозрительно курсировавшую от судна к судну по всей акватории береговой линии. Заподозрил Потапов неладное. И хотя не входила эта работа в план сегодняшнего дня, попросил пограничный катер подбросить на борт баржи.
Едва стали подходить, на барже засуетились, заметив приближение пограничников. Попытались вильнуть за борт морозильщика, но сигнал катера об остановке опередил.
Фальшивые доллары сбывала команда баржи среди моряков. Разговор пошел серьезный. И вот тут-то выпалил капитан баржи:
- Ну что тебе от меня надо? Твой напарник давно о том знает. Я ему положняк отдал. На вас обоих. Как он и потребовал. Обещал оставить в покое - за себя и за тебя слово дал. Чего еще надо? Ну нельзя же с меня каждый день навар брать. Я еще сам не имею. А мне "куклы" тоже даром не дают. За всякий стольник полноценным баксовым червонцем даю. Не фаршманутым. А загоняю но двадцатке. Вот и посчитай. Команде тоже жрать надо. Сам хочу иметь навар, да еще вы… - рассказывал капитан опешившему Потапову.
Ох и много усилий потребовалось Сашке, чтобы сдержаться. Не вмазать Петьке прямо при капитане баржи. А как хотелось поддеть на кулак, да так, чтобы к стене прилип.
Щелоков успел получить взятку еще неделю назад. Думал: не узнает Потапов. Не догадается проверить экипаж баржи. Да и в задание им это не поставили. А работы у Сашки и без баржи невпроворот. К тому ж в загранку эта "черепаха" не ходила. Казалось, не имело смысла ее проверять. Сам о том узнал случайно. Вот и накрыл. А деньги, полученные от капитана баржи, целиком домой принес. Потапову не решался сказать. Помнил случай с цветными металлами. Но… Потапов узнал… Петька выдавил жалкую улыбку. И когда капитан баржи был уведен сотрудниками в другой кабинет, Щелоков предложил:
- Давай поговорим спокойно…
- О чем? - сжались кулаки Потапова, Петька заметил.
- Ты не горячись! Недоразуменье получилось. Ну что кипишь? Воспринимай легче…
- Ты из меня взяточника сделал! Вроде я с тобой заодно?! - темнел с лица Сашка, надвигаясь на Щелокова.
- Послушай! Да ведь это Одесса! Здесь все друг друга облапошивают. Ну кому мы урон нанесли? Жулью? Чего за него радеть! Да пусть кувыркаются в своем дерьме. Мы не переделаем их. Да и к чему? Нас мало. А прохвостов целый город!
- Ты зачем сюда приехал?
- Хватит на меня орать! Я тебе не мальчик! Не указывай! Надоело жить лозунгами и призывами! Их жрать не станешь. И жопу не прикроешь. Ну, взял! Что с того? Я не в государственный карман влез! Жулика тряхнул, фарцовщика наказал.
- Паскуда! - загорелись глаза Сашки злыми огнями.
- Я не паскуда! У меня Танька в больнице лежит. Плохо ей. А у меня и на лекарства денег не было. Умрет, как я с двумя малышами управлюсь? Им моей зарплаты только на хлеб хватит. Вот и насмелился. Не с добра…
- Нашел приработок? Ты знал заранее, на что идешь. Уж пусть бы ты брал за себя взятки! Зачем мое имя трепал?
- Не думал, что раскроется, - признался честно.
- Не думал я, что ты так скоро скатишься…
- Замни это дело. Как человека тебя прошу! Ну, прижала меня ситуация. Деньги были нужны срочно. Не для себя. На лекарства…
- Ты на слезы не дави! Пустой номер. Мог мне сказать!
- Да ты сам без гроша сидишь! Я о том знаю.
- Нашел выход?
- А что мне делать оставалось? - развел руками Щелоков.
- Ну, с меня и этого случая хватит по горло. Я с тобою больше работать не стану. А комитету доложу все как есть!
На следующий день Петра Щелокова убрали с работы навсегда. На него было заведено уголовное дело. Дальнейшей судьбой бывшего однокурсника и коллеги Александр Потапов не интересовался…
Но все последующее время старался работать самостоятельно. И до самого Сумгаита не доверял никому.
Немного он проработал в Одессе - не устраивал дотошный чекист портовое да и городское начальство. Что ни день - сплошные неприятности. А скольких отправил на дальняк? Словно вздумал перевоспитать целый город. Но зачем? Ведь жили здесь без него спокойно. Все были довольны друг другом. Умели шутить. Тут же выть заставляет, да еще кого? Одесситов!
Пытались его переубедить, что надо жить, как все, - тихо и спокойно. Себе и другим в радость. Не захотел. Не смог понять. Стал всем поперек горла костью. Вот и задумались, как от него избавиться?
…Налетали на Потапова не раз лихие молодчики. По двое, по трое. Их потом "неотложка" увозила. Умел постоять за себя чекист. Кулаки, что булыжники, имел. Вся портовая шпана их на себе испытала. Второй раз встретиться с ним в потемках ни у кого желания не возникало. Втай даже зауважали его.
Пытались на него налетать сворой. Чтобы смять, растоптать человека. Но и эта затея сорвалась. Самых задиристых заводил каким-то особым чутьем угадал Потапов. Сшиб с ног своими кулаками, другие не решились продолжать знакомство в таком тоне. И разбежались, пока чекист не запомнил в лицо каждого.
Подсылали к нему девок. Самых ярких, соблазнительных красоток. Уж так хотелось поймать хоть на этой слабости и опорочить человека. Тут тоже осечка произошла. Не клюнул…
Уламывали деньгами, предлагали круглые суммы - не принял, даже слушать не захотел.
Приглашали к семейной дружбе с элитой города, с зажиточными, влиятельными людьми - отказался с усмешкой.
Пытались уговорить его жену Люсю, чтобы повлияла на мужа. Но и она не согласилась…
Александр продолжал работать, доставляя головную боль и неприятности не только работникам порта, а и городской верхушке, которая имела от морпорта немалые доходы и считала его своей кормушкой. Их, конечно, устроил бы Петр Щелоков. Но его не стало…
А через несколько месяцев Александра Потапова внезапно вызвали в Москву.
О причине не сказали. Попросили поторопиться. И Потапов вылетел из Одессы уже на следующий день.
В комитете госбезопасности чекиста встретили улыбками. Хвалили за результаты, за стиль работы. А потом предложили:
- Присмотрелись мы к тебе. Молодец! Все выдержал. Хотя мудрено выстоять было. Но там ты теперь наладил работу. Показал, как нужно действовать в разных ситуациях. По твоим стопам молодые пойдут. Им мужать, закаляться надо. А у нас имеется больное место на границе. Да и город не из легких. Одни химкомбинаты строятся. Народ туда поедет разный. А граница - всегда соблазн. Там нужен такой, как ты. Бескомпромиссный и настырный. Кстати, жене твоей работа будет. В городской больнице. Предлагаем тебе Сумгаит. Конечно, подумай. Посоветуйся. Решать тебе. Но… Там ты необходим! На тебя вся надежда…
Вечером Потапов дал согласие. И уже на следующий день, получив новое назначение, улетел в Одессу сдавать дела, перевозить семью на новое место, какого не видел в глаза и ничего о нем не знал..
Люся, услышав о том, не удивилась и не расстроилась. Переезд так переезд. Зато вместе будут. Она надеялась, что в Сумгаите Сашка не станет работать так много, как в Одессе, и будет раньше приходить домой.
Женщины все одинаковы. И даже в неприятном пытаются сыскать или придумать для себя теплинку-сказку, чтоб и самой легче пережить предстоящее.
Александр перевез семью в Сумгаит через неделю. Уезжая из Одессы, никто из Потаповых не пожалел об этом. Не с кем было прощаться. Не о ком и не о чем жалеть. Не прижились, не привыкли, не полюбили город. А потому собрались на новое место спешно.
Смешно, но даже у дочурки, доброй и озорной девчонки, не завелось во дворе друзей и подруг. Ее не раз спрашивала об этом мать:
- Ну почему всегда одна? Ни в школе, ни во дворе ни с кем не дружишь?
- Спроси себя, почему у тебя тоже нет подруг? - улыбалась Аленка.
- Мне некогда. Я работаю. Дома, сама знаешь, тоже забот хватает. Не остается времени на пустую болтовню и никчемные визиты…
- Вот и мне недосуг! Со школы приду - надо Женьку из садика забрать, - указала на брата. - А пока его умоешь, накормишь, переоденешь, уроки пора делать. Едва их выучу, ты приходишь. Надо помочь.
- Могла бы в это время во дворе поиграть с детворой.
- Ты бы их послушала хоть раз. Все какие-то блатные. Послушай как-нибудь, какие песни они поют. Особо про Розу и Софу! А вот Венька, совсем сопляк, в штаны ссытся, а про Шмаровоза во всю глотку поет. И никто во всем дворе его не одернет. Он своего отца козлом зовет. И тот довольный. Говорит: настоящий одессит растет! Лучше научил бы его в туалет ходить!
- Ну а девчонки? С ними почему не дружишь? - удивлялась Люся.
- Мам! Мои ровесницы живут иначе. Они уже в порту подрабатывают…
- Как? - не поняла Люся.
- Обычно! Телом! И меня звали с собой! Обещали научить, как жить надо.
- Не смей с ними разговаривать!
- Тогда не спрашивай! У меня есть друзья. Отец и ты. Других не надо…
Потапов часто ругал себя за то, что мало внимания уделяет семье, детям. Уходил на работу, когда они еще спали. Возвращался, они уже уснули.
Случалось, Аленке очень нужно было поговорить с отцом. Она садилась в кресло возле его кровати. Ждала. Но, не дождавшись, засыпала. Сашка уносил спящую Аленку в постель. Просил прощения у нее, что вернулся поздно, гладил головенку дочурки. Та на следующий день снова ждала…
А однажды, не выдержав, позвонила ему по телефону на работу:
- Пап! Мне можно к тебе на прием записаться? - начала смеясь, да вдруг расплакалась отчаянно.
- Аленушка, успокойся. Прости меня! Сама знаешь, не веду приемы. Но в эти выходные…
- Тебя опять вызовут на работу! Как всегда! Придет какое-то судно. И ты на нем до ночи останешься работать! А я так и состарюсь одна…
Потапову стало и больно, и смешно. В ближайший выходной он, как и обещал, пошел с семьей погулять по городу. Хотелось отдохнуть, побыть с женой, детьми. Люся с Аленкой не отпускали Сашку от себя ни на шаг.
- Пойдем к морю! - предложил всем Сашка.
- Нет! Нет, не надо туда! Я не хочу! Я не люблю море! Оно тебя у нас отнимает всегда! - вцепилась Аленка в рукав рубашки. И не хотела слушать никаких доводов.
- Тебе нравится Одесса? - спросил он жену.
- Ну, где-то надо жить, - пожала плечами Люся.
- А тебе? - повернулся к дочке.
- Мне все нравится, когда мы вместе…
Женьку спрашивать было бессмысленно. Он целыми днями играл со своими машинками и никогда даже из ребячьего любопытства не выглядывал на улицу и во двор. Он, как отец, едва научившись читать, увлекся книгами. Его не угнетало одиночество. Он умел часами играть сам с собой в шахматы либо слушал музыку, тихую, мелодичную.
- Аленка! Кем станешь, когда вырастешь? - спрашивал Потапов дочку.
- Врачом! - отвечала, не задумываясь.
- Почему врачом? Можно что-нибудь поинтереснее выбрать!
- Другое - не хочу! Я уже решила!
- Женька! А ты кем станешь?
- Только не чекистом!
- Вот как? Почему так категорично?
- Не хочу, чтобы мои дети сами по себе росли, когда отец есть, но рядом его никогда не бывает! Я хочу вместе с ними жить всегда!
- А кем станешь?
- Электронщиком! Это новая наука. Современная. К тому же эти специалисты живут спокойно. Не мотаясь по свету. С семьей…
- Ошибаешься, сынок! Если б ты видел, как это новое везде внедряется. И у нас немало электроники. А наладчики, мастера, случается, приезжают издалека, чтобы отремонтировать, наладить, запустить, отрегулировать оборудование. Так что им тоже не приходится сидеть на одном месте. И граница теперь охраняется электроникой, а не только пограничниками с овчарками, как раньше. Вот и тебе все равно ездить придется…
- Нет! Я на заводе устроюсь.
- И оттуда людей командируют…
- А я на гражданский завод пойду! Там не приказывают, как военным. Откажусь от командировки и все! Силой не отправят…
- Это сейчас дороги не любишь. Много ездить пришлось. Когда вырастешь, иначе станешь воспринимать поездки. В них - мир познаешь… Не робей, Женька!