На рассвете бои разгорелись непосредственно у портовой черты, но никаких указаний от республиканцев не поступало по-прежнему.
Сербин спустился в тесное чрево лодки и нашел капитана.
- Дон Северино, бои идут уже в предпортовых кварталах. С минуты на минуту франкисты прорвутся в порт! Где ваши пассажиры, где груз? Они что, не понимают, чем рискуют?! У вас вообще есть с ними связь?
- Дон Паулито, я прекрасно понимаю ваше волнение! Я ведь и сам в таком же положении, поскольку вынужден постоянно держать двигатели субмарины работающими в холостом режиме, а это расход топлива… Связь у меня есть… Вернее, была до сегодняшней ночи… С 7-00 связь прервалась.
- Связь была проводная или по радио?
- Проводная, конечно, полевой телефон. Мой связист протянул провода по столбам электроосвещения.
- Черт, провод могло перебить пулей, осколком… А линию связи знает только ваш связист… - Сербин задумался.
- Вот что, Северино! – сказал Сербин. – Вы знаете, где находится их штаб?
- Знаю, конечно! Я ведь был там несколько раз! Но что вы хотите сделать?
- Нужно ехать и выдергивать их оттуда! – твердо сказал Сербин. – Боюсь, что они блокированы в штабе и ведут оборонительные бои. Если мы их не выдернем оттуда, наше ожидание здесь бесполезно!
- Но я не могу оставить субмарину! Это трибунал для меня!
- А я и не прошу вас ехать лично. Дайте мне сопровождающего, который сможет нас провести до штаба, и чтобы его там знали в лицо: перспектива воевать с республиканцами, которые могут принять нас за фашистов, меня не прельщает.
- Хорошо, с вами пойдет мой комиссар Вальдес. Его прекрасно знают в штабе, так что, проблем не будет.
- Проблемы будут, Северино…. – угрюмо пообещал Сербин. – Да еще и какие! Ты хоть знаешь сколько груза у них?
Северино замялся, но ответил:
- Это партийные документы, нелегальная партийная касса и валюта на пятнадцать миллионов песет.
- Я тебя не о суммах спрашиваю! – разозлился Путник. – Каков объем груза?
Капитан в ответ только развел руками…
Глава 17
Сербин собрал отряд на причале.
- У нас возникли серьезные осложнения! – сказал он геррильерос. – Пропала связь со штабом басков. Я думаю, они сражаются в окружении, но наша задача в том и состоит, чтобы эвакуировать в Хихон и их, и партийный архив компартии басков. Поэтому действуем следующим образом: я беру с собой пулеметчиков, а спарку мы устанавливаем на кабине "Форда". Остальные остаются здесь на случай прорыва фашистов в порт.
- Дон Паулито! – подал голос капитан. – Мы ведь не знаем объем документов и ценностей, подлежащих вывозу… Если вы пойдете на одном грузовике, вы сможете забрать только людей! Архивы вы уже вывезти не сможете – просто места не хватит!
- А я и хочу спасти людей! – жестко ответил Сербин. – И плевать я хотел на бумаги и ценности! К тому же, если я потащу через город колонну из трех грузовиков, мы можем лишиться всех машин. Нет, два "Форда" я оставляю здесь! Не известно, как сложатся дальше обстоятельства – может еще статься так, что уходить придется на грузовиках, а не на вашей субмарине…
Капитан пожал плечами и пошел за проводником.
- Готовьте машину! – приказал Сербин.
С помощью растяжек из проволоки Браунинг установили на кабине. Сербин попробовал вращение ствола на шарнире и остался доволен – сектор обстрела был порядка ста шестидесяти градусов.
Вскоре вернулся Северино с коренастым парнем в морской форме и Маузером в деревянной кобуре, бьющей его по коленям...
- Знакомьтесь! – сказал он. – Это Вальдес – мой комиссар. Преданный и надежный товарищ. Недавно он раскрыл заговор анархистов на субмарине, и мы, вовремя подавив его, спасли лодку от захвата.
- Вы говорите по-русски? – спросил Сербин.
- Не так хорошо, как хотелса би, но всо понимаю, и изъяснит свой мисл смогу.
- Хорошо! Трошин, отдай Вальдесу свой автомат и все магазины – с Маузером он много не навоюет! И вообще, Вальдес, оставил бы ты его на борту – в бою он только мешать будет.
- Нет! – твердо сказал Вальдес и, забросив за спину автомат, запрыгнул в кузов.
- Э-э, нет, товарищ! – сказал Сербин. – Тебе дорогу показывать! Садись рядом с водителем.
Вальдес молча пересел в кабину.
- Ну что, трогаем?! – крикнул Путник и легко запрыгнул в кузов, встав к пулемету.
Геррильерос скатали тент до половины, и капитан с удивлением увидел, что изнутри борта кузова обшиты толстым брусом и проложены мешками с песком. В бортах были пропилены бойницы, скрытые до этого тентом.
- Да у вас не грузовики, а танки! – с уважением промолвил Северино. Сам профессионал до мозга просоленных морями костей, он уважал профессионализм в любом его проявлении. Оглянувшись на другие машины геррильерос, он только сейчас обратил внимание на стальные решетки, откинутые на крышу, которыми с случае необходимости можно было прикрыть стекла кабины, навешенные на бампера жесткие мощные брусы, которыми можно было таранить другие автомобили, навешенные на решетки радиаторов жалюзи, сваренные из стальных полос... И восхищенно покачал головой...
- Тем и живы! – откликнулся Сербин и хлопнул ладонью по крыше кабины.
Взревев двигателем, машина резко рванула с места, из чего Северино сразу сделал вывод, что водители у отряда геррильерос – испанцы. Оглянувшись по сторонам и, убедившись, что его никто не видит, капитан широко перекрестил задний борт "Форда"…
Это была дорога через ад… Бои в городе шли повсюду. Баррикадами был перекрыт практически каждый перекресток, и водителю пришлось немало потрудиться, чтобы пробиться к штабу, который находился в западной части города на улице Сан-Себастьян в старинном особняке.
С первого взгляда было ясно, что особняк обложен со всех сторон, и обороняющиеся доживают последние минуты…
Вылетев на улицу, грузовик прижался к тенистой роще и, по команде Сербина встал. Путник сразу же открыл огонь из Браунинга по фалангистам, густо облепившим низкие балюстрады, ограничивающие пешеходную часть улицы. Крупнокалиберные пули крошили в пыль мрамор балюстрад, не давая фашистам ни шанса на спасение. Отброшенные огнем пулеметов от особняка, они оттянулись на параллельные улицы, но Леонид дал команду водителю объехать квартал по периметру, и огнем пяти пулеметов геррильерос рассекли группировку фашистов на мелкие группки и разогнали их по дворам, выиграв немного времени для того, чтобы вывезти коммунистов.
Откуда-то из-под низкой арки, урча мотором и стреляя выхлопами, появился советский танк Т-26 с итальянским флагом на башне. Не видя грузовик, он встал на перекрестке и стал медленно разворачивать башню в сторону особняка. Сербин приник к прицелу и стал всаживать очередь за очередью в борт танка. Через пару минут Т-26 зачадил черным дымом и вдруг взорвался, выбросив в небо башню… Видимо, итальянские танкисты под завязку забили его боеприпасами, которые сдетонировали внутри танка…
Завизжав покрышками по брусчатке старинной улицы, грузовик рванулся к особняку и, вышибив ворота, влетел во двор, сразу же развернувшись на выезд.
Разведчики, выпрыгнув из кузова, тут же привалили металлическими воротами въезд, подперев их обнаруженными здесь же во дворе металлическими стойками с какими-то декоративными цепями…
Рывком распахнулась входная дверь, и из прохода повалил вооруженный, чем попало народ в изодранных, окровавленных одеждах, но в сорочках, которые когда-то были белыми, и при галстуках…
Их было человек двадцать… И Сербин загрустил…
Глава 18
- Вальдес, спроси: это все люди? Или еще кого-то ждут? – Сказал Сербин.
Вальдес быстро-быстро затараторил на своем языке, ловя ответы с разных сторон...
- Здесь не весь состав правительства, - наконец, сказал он. – Часть должна пробиться с боями из Бильбао, но связи с ними нет со вчерашнего дня. Не думаю, что им удалось прорваться, ведь фронт от Бильбао держат "чернорубашечники" и немцы – настоящие солдаты!
- А архив, ценности? Что с ними?
- Архив и ценности погружены в бронированный банковский автомобиль. Но водитель сбежал, забрав ключи и уничтожив аккумулятор. Автомобиль стоит в гараже, - Вальдес кивнул головой на приземистое строение, протянувшееся через весь двор.
- Дорофеев! – крикнул Сербин. – Разберись с банковской жестянкой. Нужно запустить двигатель и посмотреть, на ходу ли она. Вальдес, дайте ему провожатого. Нужно все проделать быстро, Вальдес! Максимум, через двадцать минут мы должны двинуться в порт! Вам понятно?!
- Понятно! – сказал проводник и начал давать указания своим. Испанцы ушли в особняк и скоро поперли оттуда связки запыленных бумаг, какие-то папки…
- Вальдес! – заорал Сербин, теряя самообладание. – На хрен эту макулатуру! Пусть жгут все к чертовой матери! Они что, думают, грузовик безразмерный?!
Видя реакцию испанцев, которые упорно не хотели расставаться с бумагами, Сербин выбил ногой папки у ближайшего к нему клерка и сказал Горбатенко: "Поджигай!"
Оставленный на крыше особняка наблюдателем Сергей Дощечкин, свесив голову с карниза, крикнул, что фалангисты подтягиваются к площади, усиленные двумя взводами "чернорубашечников", и исчез. Буквально через пару минут заработал его пулемет, и с крыши посыпались стреляные гильзы.
- Все бумаги в огонь! – снова заорал Сербин, видя, что некоторые испанцы пытаются влезть в кузов с папками.
Наконец-то из гаража выехал бронированный 12-ти цилиндровый "Packard". Машина отчаянно дергалась и стреляла черными выхлопами… Сербин подбежал к ней и распахнул дверцу.
- Ну, что еще? - крикнул он.
Дорофеев только пожал плечами в ответ.
- Аккумулятор я снял с грузового "Мерседеса". Завелся нормально, а теперь вдруг задергалась, зараза!
- Да вытащи же подсос воздуха, олух! – заорал Сербин, видя, что пули фашистов уже начинают залетать во двор…
- Твою мать! – выругался Дорофеев и потянул на себя рычажок регулятора подачи воздуха. Двигатель тут же заработал ровно…
- Быстро грузитесь! Быстрей, быстрей! – Сербин вскочил в кузов "Форда", крепко ухватив рукояти спаренного пулемета.
Дощечкин на руках съехал по пожарной лестнице с крыши и, ухватившись за задний борт, уже на ходу перевалился в кузов.
Вышибив ворота в обратную сторону, машины вылетели на площадь, и тут же по бортам защелкали пули…
Сербин едва успевал крутиться, ловя в перекрестие прицела фигурки набегающих со всех сторон фашистов. Но слаба человеческая плоть против мощи тяжелой пули крупнокалиберного пулемета. Расчистив площадь, вылетели на улицу Сан-Себастьян, протаранив грузовик с немцами, которые горохом посыпались под колеса. Простреливая улицу вдоль и не давая фашистам вести прицельный огонь, проскочили до портовых окраин.
Но здесь уже выстраивались цепи для штурма порта, сплошь составленные из немцев и итальянцев…
Все улицы были буквально забиты техникой и солдатами вермахта… Грузовики, мотоциклы, несколько танкеток…
" Лишь бы мощей хватило двигателю"! – подумал Сербин, зная, что бессменный водитель "Форда" Фиделио, уже имевший опыт в подобных ситуациях, не сбавит скорость ни на миг. Он успел перезарядить пулеметы на относительно спокойном участке в предпортовых предместьях, и теперь вел огонь, не прекращая ни на секунду, прорубая колонне коридор к порту.
Колонна влетела на территорию порта, и охрана тут же начала стаскивать цепями тяжелые ворота, давая возможность проскочить в порт подразделениям республиканцев, которые сражались на подступах к нему.
Фиделио сбавил ход, лавируя между сотнями раненых солдат республиканской армии, которых санитары укладывали прямо на доски причалов. Шла усиленная погрузка раненых на шаланды, вельботы, шхуны и яхты, - на все плавсредства, которые еще могли держаться на воде.
У лодок грузовик Фиделио так резко встал, что Сербина швырнуло на кабину и он больно ударился грудью о турель пулемета. Задохнувшись, он присел на мешок с песком, ожидая, пока кузов покинут испанцы и пулеметчики.
От постоянной вибрации рукоятей пулеметов у него сильно дрожали руки, и он взглянул на ладони, с удивлением увидев вздувшиеся пузыри ожогов…. Странно, но боли он не чувствовал… Он так устал, что не ощущал ничего, кроме опустошенности, какого-то странного состояния отрешенности от внешнего мира…
С трудом поднявшись с мешка, он доковылял до заднего борта и, перекинув ногу, просто свалился вниз.
Геррильерос заботливо подняли командира и уложили на диван в какой-то портовой конторке, временно приспособленной ими под штаб. Конторка была удобна тем, что располагалась прямо у охраняемой ими субмарины. С лодки быстро притащили военврача, который долго возился с ладонями Сербина…
Видимо, на какое-то время он впал в беспамятство, потому что, очнувшись, услышал звуки боя буквально в ста метрах от субмарины, и увидел быстро лиловеющее небо над разбитой вдребезги крышей.
Пули добивали остатки стекол в конторке, и Сербин понял, что в его распоряжении остаются считанные минуты…
Он попытался встать… Оказавшийся рядом военврач тут же подхватил его под руки:
- Я помогу, командир!
Глава 19
Военврач помог Сербину дойти до трапа. Путник с удовлетворением оглядел стрелковые ячейки своих разведчиков, оборудованные на причальной стенке. Все геррильерос находились на боевых постах, готовые встретить врага.
- Как вы здесь, Брусенцов? – спросил Сербин ближнего к лодке разведчика. – Обжились?
- Обжились, командир! – ответил Брусенцов. – Только б не надолго. По звуку боя слышно – отходят наши. А пулемет Дорофеева бил с крыши пожарки – вообще замолчал.
Сербин присел на трап и прислушался. Немецкие Штейеры и МГ явно перекрывали редкий стук винтовок республиканцев, постепенно выдавливая их к морю.
- А ты почему от меня не отходишь? – вдруг спросил Сербин военврача.
- Да-а, понимаете ли… - замялся врач.
- Ты не мямли, докладывай четко! – приказал Сербин.
- Ну, если четко, то извольте: сердце у вас крайне изношенное! Тахибрадисистолия, трепетание предсердий, стенокардия… Я могу продолжать, но легче вам от этого не станет. А я потому с вами, что у вас было состояние, близкое… Словом, я запустил ваше сердце, но не знаю, надолго ли…
- Вот, блядь, только этого не хватало! На войне умереть от какой-то гражданской сердечной болезни!
- Я бы на вашем месте не был столь категоричен в суждениях! Сердце-то вы на войне надорвали, а не где-нибудь еще!
- Ладно! Закончили обсуждение! Почему лодка не уходит?
- О-о, там идут сейчас жаркие дискуссии по поводу ждать транспорт из Бильбао или не ждать! И никак не могут придти к общему мнению – постоянно голосуют, - ответил военврач.
- Брусенцов, ну-ка пулей капитана сюда!
Северино ступил на трап, утирая лицо мокрым от пота платком – видимо атмосфера в лодке была жаркой…
- Капитан, бой идет в ста метрах от причала. Через несколько минут фашисты будут здесь! Почему мы стоим?! Вы ждете, что субмарину захватят немцы или итальянцы?!
- Паулито, я ничего не могу сделать! Наши товарищи постоянно голосуют и не могут добиться большинства. А я не могу уйти, не забрав архивы из Бильбао.
- Капитан, какие архивы? Город полностью в руках фашистов! Еще несколько мгновений и мы будем сражаться прямо вот здесь, у борта лодки. Мы сможем продержаться какое-то время, но нас просто задавят массой, вы понимаете? Это когда на тебя лезет столько солдат противника, что ты не успеваешь перезаряжать автомат… И это страшно, поверьте!
- Хорошо, я сейчас еще раз попробую убедить товарищей….- начал, было, капитан...
- Да твою ж мать, Северино! – заорал Сербин. – Не хрен никого убеждать! Ты же прекрасно знаешь, что коммунисты никогда не уступят ни одного голоса анархистам, и наоборот! Давай команду на отплытие! Немедленно! Потому что вот прямо сейчас я отдаю команду своим людям стягиваться к нашему последнему причалу! Здесь будет наш последний бой! Ты понял, морская ты душа?! Если ты сейчас же не отплывешь, вся наша группа поляжет здесь! Иди, Северино, командуй!
Руки у Сербина все еще дрожали после долгой стрельбы из спаренных Браунингов, и он с трудом вынул туго перевязанными кистями из кобуры ракетницу. Переломив ствол, он пихнул в него красную ракету и, вскинув ствол в лиловое вечернее небо, нажал на спуск.
Виляя тонким красным хвостом, ракета взлетела вверх и разорвалась красным шаром…
По трапу сбежало несколько матросов, которые стали быстро сбрасывать с кнехтов швартовы субмарины.
Подбежавшие разведчики быстро взбежали по трапу.
Сербин с радостью в душе отметил, что возвратились со своих огневых точек все… Даже водители-испанцы…
- Где спарка? – крикнул Сербин, увидев Дорофеева, который последним взбежал по трапу.
- Как вы и приказали, приварена к ходовой рубке! – крикнул Дорофеев, стараясь перекричать звук канонады.
- Давай к спарке, Серега! – крикнул Сербин, показывая культи перебинтованных рук. – Я на сегодня уже отстрелялся.
Из рубки показался капитан.
- Дон Паулито, мы отплываем! – крикнул он. – Спускайтесь!
Сербин отрицательно помотал головой.
В этот момент от прямого попадания мины полыхнуло здание конторки, служившей геррильерос штабом, осветив причал. С двух сторон пирса выбежали вражеские автоматчики, которые тут же пали под огнем разведчиков… Потом враг попер толпой, мгновенно заполнив причальную стенку. Пули гулко застучали по бортам лодки, высекая искры…
Над головой Сербина с рубки басовито зарычали спаренные Браунинги. В умелых руках пулеметчика они сделали свое дело, выкосив первую волну атакующих и заставив остальных искать укрытия от губительного огня крупнокалиберных пулеметов…
Субмарина "С-6" медленно шла к выходу из гавани Сантандера…
Ноги уже не держали Путника, и он присел на мокрую, захлестываемую теплой волной палубу, прислонившись спиной к рубке. И только сейчас заметил на толстой коже куртки внизу живота глубокий разрез. Просунув руку в разрез, он увидел на бинте пятно крови. Зажав рану рукой, он так и просидел, пока лодка под утро следующего дня не причалила к пирсу порта Хихон…
Военврач, находившийся рядом с ним все это время, измотанный, как и все, напряжением последних суток, задремал. Проснувшись от толчка субмарины о причальную стенку, он обнаружил рядом с собой бесчувственное тело Сербина, неудобно лежащее на боку, под которым расплылась уже застывшая лужа крови, подмытая солеными брызгами моря…