Я подумала, что не любят Ленку люди несколько по другой причине, но вслух своих предположений высказывать не стала.
– Даже если она была, как ты говоришь, слаба на передок, это еще не причина ее убивать!
– Не скажи! – протянула Ленка. – Вот мой Леха, если что, меня бы точно убил! Хотя сам, падла, мне как женщине внимание уделяет дай бог раз в две недели! Вот скажи, как можно так жить? – она подняла на меня грустные глаза, словно я могла ей помочь решить сексуальные проблемы.
Я вспомнила о своей личной жизни, но от этого стало так тошно, что Ленкины "раз в две недели" показались просто манной небесной. Чтобы не впасть в окончательный down, я быстренько вернулась к прерванной теме.
– А что, у нее был постоянный парень, отличавшийся патологической ревностью?
– Да у нее этих парней! – махнула рукой Ленка, опрокидывая пиво в рот прямо из горлышка.
– А кого-то конкретно можешь назвать?
– Не-а, – беспечно ответила Ленка. – Катька наверняка может знать.
– Какая Катька? – тут же заинтересовалась я.
– Катька Зорянская. Они вместе на занятия к Полине ходили, и учились вместе, и жили… По-моему, – понизив голос, добавила Ленка, – они и в прямом смысле жили!
Сексуальные приверженности обеих девчонок меня волновали мало, а вот адрес – очень даже.
– Я тебе больше скажу, – дыша мне прямо в ухо перегаром, продолжала Ленка, – эта Катька Наташку и грохнула!
– С чего ты взяла? – удивилась я. – Скажи еще, что из ревности к парням!
– Да хахаля не поделили, непонятно, что ли! К тому же я разговор между ними недавно слышала. Катька говорит Наташке: "Если не бросишь его – сама потом пожалеешь!" А Наташка ей – мол, это мое личное дело! Тут они меня увидели и замолчали. Вот тебе и причина! – торжествующе закончила Ленка.
– Лена, – задумчиво проговорила я. – Ты не могла бы мне дать адрес этой Кати?
– Конечно, он в журнале записан, – неловко поднимаясь и хватаясь за спинку кресла, проговорила Ленка. – Сейчас принесу.
Она оставила меня одну в раздевалке, а сама вышла. Через некоторое время я услышала в коридоре громкие голоса. Один из них явно был Ленкиным, а второй, хоть и был мне знаком, но я никак не могла вспомнить, кому он принадлежит.
– Да чего вы ко мне цепляетесь? – кричала Ленка каким-то визгливым голосом. – У меня, между прочим, рабочий день закончен! Что хочу, то и делаю!
– Мине пилевать, што ты делаищь в нерабочее время! – кричал мужской голос с кавказским акцентом, – но только не на рабочим месте! Мине надоели разборки с твоим Лещей! Я ночей не сплю из-за тебя, щалава этакая! Корвалол пью литрами! Щляищься черт знает где, а Айрапет виноват! Щтобы через пять минут духу твоего здесь не было, иначе сам Леще позвоню – пусть забирает свою пьяницу!
Теперь я поняла, что Ленкиным собеседником был не кто иной как Айрапет Варджанян, директор спорткомплекса, с которым я была знакома лично и знала его как человека достаточно уравновешенного. Видимо, Ленка сумела чем-то довести его до такого состояния. А может быть, он переживает так из-за то– го, что случилось здесь вчера…
Вскоре Ленка появилась в раздевалке. Лицо у нее было красным и злым.
Она крупными глотками допила пиво и села, уставившись в одну точку. Создавалось впечатление, что о моем существовании она просто забыла.
– Лен, – осторожно тронула я ее за плечо.
– А? – очнулась она. – Ох, извини. Опять этот старый пидор попался! Вот вынесло же его из кабинета в тот момент, когда я мимо проходила! И, конечно, сразу привязался, кобель старый! Другой бы кто мимо него прошел – внимания даже не обратил бы! А я как бельмо на глазу! Чуть что – сразу Сорокина! А что Сорокина? Да если бы не я – хрен бы он такой спорткомплекс отгрохал!
– Лен, а адресок? – напомнила я.
– Какой адресок? Ах, да! Вот, – Ленка протянула мне смятый листочек, на котором крупными неровными буквами был нацарапан адрес Кати Зорянской.
– Спасибо, Лена, – поблагодарила я ее.
– Не во что, – зевая, буркнула Ленка.
Ее явно клонило в сон, всякий интерес к разговору она уже потеряла и уже сворачивалась в кресле калачиком, готовясь уснуть.
– Тебе же Айрапет велел домой ехать, – напомнила я.
– Да пошел он! – отмахнулась Ленка. – Моя раздевалка, что хочу, то и делаю. К тому же что мне дома делать? Леша у меня по делам пропадает, бизнесмен, твою мать! Любовничек тоже хорош!
– А у тебя есть любовник? – осторожно задала я хамский вопрос, но ответа на него уже не получила – Ленка Сорокина, свернувшись в очень неудобной, на мой взгляд, позе, уже похрапывала в кресле.
Положив данный ею листочек с адресом в сумку, я осторожно вышла из раздевалки, закрыв за собой дверь. Что-то мне подсказывало, что соваться сейчас к Айрапету абсолютно нецелесообразно, говорить с кем-то из коллег я тоже посчитала пока ненужным.
Первым делом нужно наведаться к Кате Зорянской – человеку, больше всех времени проводящих с Наташей Головачевой. Должна же она знать о ней многое, если они даже жили в одной квартире!
Но для начала мне нужно было проанализировать то, что я узнала в спорткомплексе. Собственно, ничего особенно важного выяснить мне не удалось. Самым ценным было приобретение адреса Кати и Наташи.
Кроме того, следовало обратить внимание на то, что Рома Михайлин явно чем-то напуган. Почему его могла так взволновать смерть девушки, которую он толком даже и не знал? Только потому, что он боялся лишним трепом потерять рабочее место?
И почему он советовал помалкивать Ленке? Что такого знала она? Кроме эпитетов "мокрощелка, шлюшка, слаба на передок", я не услышала от нее ничего конкретного в адрес Наташи.
И почему Ленка Сорокина так уверенно заявляла об этом? И откуда взялась версия, что Наташу убила Катя?
Во всем этом мне еще предстояло разобраться, поэтому и следовало как можно быстрее отправиться к Кате Зорянской.
От души надеясь, что она дома, я вскочила в подошедший троллейбус и направилась на улицу Провиантскую.
Катя и Наташа снимали квартиру в кирпичной пятиэтажке советской постройки. Для студенток из глубинки и это было круто – многие из них рады были снять и угол в ветхом частном доме без удобств, порой деля даже кровать с квартирной хозяйкой.
Это означало, что девчонки не бедствовали. С чего бы это? На стипендию снимать отдельную квартиру, пусть даже на двоих, нереально. Даже если родители присылали им энную сумму, все равно ее не хватило бы и на квартиру, и на одежду, и на пропитание, и на одежду, и на посещение престижного спорткомплекса.
Что ж, может быть, Катя прольет мне свет на эти вопросы…
Подъезд, слава богу, не был оборудован дверью с кодовым замком, поэтому я беспрепятственно проникла внутрь. Поднявшись на третий этаж, я уже собиралась позвонить, как вдруг обнаружила, что дверь незаперта.
"Экая беспечность!" – подумала я, позабыв в этот момент, что сама порой позволяю себе беспечности и похлеще.
На всякий случай постучав и не услышав ответа, я толкнула дверь и вошла внутрь.
Господи, лучше бы я этого не делала!
В комнате, прямо на полу, распластавшись на спине, лежала девушка. Не было сомнений в том, что она мертва – все тело ее было буквально исполосовано, а из-под головы вытекала струя крови.
Осторожно подойдя к девушке, я тронула ее за руку. Она оказалась холодной, как сталь клинка.
Зажав себе рот, чтобы не закричать от ужаса, я кинулась на ощупь в ванную, где меня вывернуло наизнанку.
Не знаю, сколько это продолжалось, но мне показалось, что целую вечность. Когда же я, наконец, пошатываясь, вышла из ванной, то первое, что увидела, так это собственное отражение в зеркале, висящем в коридоре.
Лицо мое было какого-то серо-зеленого цвета, глаза вообще потеряли природный оттенок, но главное – моя светлая юбка была перепачкана кровью. Видимо, это случилось в тот момент, когда я нагибалась над телом.
В бедной моей голове сразу бешено закрутились мысли. Первой было – немедленно бежать отсюда куда глаза глядят. Потом я подумала, что следует все же сообщить в милицию о случившемся.
Руки мои дрожали, ноги тряслись и подгибались…
Я закрутила головой в поисках телефона, но так и не обнаружила его. Зато заметила то, на что не обратила внимание, когда обнаружила труп.
В комнате все было перевернуто вверх дном. Такого беспорядка не наблюдалось у меня даже в самые худшие моменты жизни. Тот, кто убил девушку, явно что-то искал у нее.
Пока я раздумывала, что делать дальше, на лестничной клетке послышались голоса. Сердце мое тут же ухнуло куда-то в коленки. Я юркнула в ванную, как будто это могло меня спасти, и затаилась.
Слава богу, говорившие прошли мимо квартиры наверх, так что я выбралась из ванной с твердым убеждением дергать отсюда со всех ног.
Даже не заглядывая больше в комнату, чтобы не видеть лишний раз ужасной картины, я прошла к двери, осторожно выглянула наружу, убедилась, что никого в подъезде нет, и бегом помчалась по лестнице вниз, прикрывая сумкой окровавленные места на юбке.
Благодарение богу, что на лавочках у подъезда не было вездесущих бабулек, но на всякий случай через двор я прошла размеренной походкой, чтобы не привлекать внимания.
А вот выйдя на улицу, припустилась со всех ног, подальше от этого места. Первым делом я хотела попасть домой, там все хорошенько обдумать, а затем уже действовать.
Все пятна крови все же не могла скрыть маленькая дамская сумочка, так что некоторые прохожие с усмешечкой поглядывали на меня, думая, очевидно, что вот к чему приводит игнорирование рекламы прокладок "always", но мне в данный момент на это было наплевать.
Взлетев на свой этаж, я тут же стянула юбку и кинула ее в таз, обильно посыпав порошком. После этого я подумала, что совершая подобное, не собираюсь открыто сообщать в милицию, что обнаружила труп.
Значит, можно просто позвонить и, не называя имени, сказать, что так, мол, и так… А вдруг они вычислят мой телефон? Тогда меня точно заберут за убийство. И еще юбка эта замоченная в тазу плавает… Не стирать же ее прямо сейчас – у меня просто нет на это сил.
А что, если позвонить из телефона-автомата? Тогда меня точно не вычислят. Останавливала только мысль, что кто-то из соседей все же мог видеть меня выходящей из подъезда. Тогда меня начнут искать по приметам, составят фоторобот…
От мысли, что мои фотографии будут развешаны по всему городу с надписями "Разыскивается опасная преступница", у меня потемнело в глазах.
А может, и не звонить никуда? Ну их всех к черту! Пусть сами разбираются!
"Да, а как же Полина?" – строго спросил внутренний голос.
Разве она поступила бы так?
Нет, моя мужественная и решительная сестра, несомненно, нашла бы достойный выход из ситуации. Я попыталась представить, что бы сделала Полина на моем месте, но почему-то так и не смогла. Все-таки у нас и мозги устроены по-разному.
Стоп!
Остается же еще один выход!
Ведь можно же позвонить Жоре Овсянникову! Вот кому можно все рассказать честно и откровенно! Правда, Жора уже сыт по горло нашими с Полиной выкрутасами, но на его бурчание по этому поводу можно и наплевать.
Я уже набрала Жорин номер, но там мне снова ответили, что подполковника Овсянникова нет на месте.
Прокляв в душе подполковника и послав на его голову всевозможные кары небесные, за то, что бросил меня в таком состоянии, я обнаружила, что руки мои продолжают трястись. И вообще чувствовала я себя, мягко говоря, плоховато. Мне срочно требовалось что-то, чтобы прийти в себя, тогда я смогу действовать конструктивно.
Я-то точно знала, что лучшим средством была бы сейчас бабушкина наливка, ее я благополучно допила еще на прошлой неделе.
Мне сейчас сошел бы даже самый дешевый портвейн, даже "Анапа" – черт с ней, здоровье дороже! Но спиртного в доме не было ни капли. Закон подлости работал, и еще как.
Решившись, я переоделась и вышла на улицу, направляясь к ближайшему телефону-автомату. На всякий случай я взяла с собой часть оставшихся денег.
Уже подходя к телефонной будке, я убедила себя, что звонить в таком состоянии не стоит, поскольку я все равно ничего толком не могу объяснить. Поэтому заправка вермутом, портвейном или чем там еще должна предшествовать столь важному шагу.
Повернувшись, я пошла в ближайшее кафе, заказала там бутылку вина, подивилась тому, как отличается цена на то же самое вино в магазине и кафе, но не стала особо над этим задумываться.
После первых двух рюмок я почувствовала себя гораздо лучше.
Ну и что, в конце концов, такого, если я позвоню инкогнито? Где шансы, что меня найдут? Что обо мне могут сказать соседи, даже если они меня видели? Русоволосая девушка в очках, светлой юбке и желтой блузке?
Ха!
Да таких девушек в миллионном городе – пруд пруди! Так что нечего бояться, нужно смело идти и звонить.
Вот только бутылку нужно допить. Не оставлять же ее здесь, выложив такие деньги. А забирать с собой как-то неудобно. Неприлично даже.
Я сидела и потягивала вино, убеждая себя в том, что все будет в порядке.
Бутылка опустела довольно быстро, однако выходить я не спешила. Надо бы заказать что-то еще. А то безобразие получается – заказала всего лишь бутылку и всю ее высосала. Еще подумают, что я алкоголичка какая-нибудь. И закуски не мешало бы какой-нибудь.
Вспомнив, что я не ела ничего уже вторые сутки, я поняла, что звонить на голодный желудок никак нельзя.
Просмотрев меню, я, однако, решила, что плотно пообедать здесь мне вряд ли удастся…
В левой колонке были указаны блюда, а в правой – цены на них. И вот ведь какая незадача – то, что привлекало меня в левой, никак не хотело сочетаться с правой. И наоборот – приемлемые цифры в правой колонке соответствовали блюдам, отведывать кои мне совершенно не хотелось.
Особо привлекала цена на свекольный салат, но отвращало само блюдо. Наконец я решилась заказать зимний салат и еще одну маленькую бутылочку джин-тоника.
Мне принесли малюсенькую мисочку, размером с розеточку для варенья. Уж не знаю, кто придумал назвать то, что в ней находилось "зимним салатом", но блюдо с таким названием, которым меня угощала Полина, ничем не напоминало его по вкусу. Тем не менее я моментально смела все, что находилось в розетке, только в этот момент ощутив, насколько же проголодалась.
Из еды у меня оставалась только бутылка джин-тоника. Прекрасно понимая, что она никоим образом не сможет заглушить мой голод, я все же переключилась на нее в надежде, что она хотя бы улучшит мое настроение.
Когда бутылка опустела, я поняла, что больше тянуть нельзя и нужно немедленно идти звонить в милицию.
Однако, расплатившись и выйдя из кафе, я обнаружила, что, пожалуй, переборщила с успокоительными средствами. Принятое практически на голодный желудок спиртное отнюдь не подействовало на меня позитивно.
Ноги мои снова подкашивались, но теперь уже не от страха. Я чувствовала, что мне просто необходимо прилечь. К тому же я почему-то потеряла ориентировку в пространстве и никак не могла вспомнить, где же находится мой дом. Единственное, что я помнила, так это то, что не уходила от него далеко.
Мыкаясь по округе и никак не находя дороги к дому, я набрела на детский садик, который к этому времени был уже закрыт. Боже мой, неужели я столько времени просидела в кафе?!?
И тут моя память проявила прямо-таки чудеса: не в силах выдать мне путь до дома, она подсказала, что в садике есть лазейка, через которую мы с Полиной в детстве часто перелезали, когда ворота были закрыты.
Протискиваясь через кусты и совершенно не думая о последствиях, я все-таки наткнулась на эту лазейку, которую со времен моего детства так и не удосужились заделать. Но в данный момент мне это было на руку.
Я прошла в садик, выбрала самую дальнюю лавочку и без сил опустилась на нее. Я хотела просто посидеть и привести мысли в порядок, подышать свежим воздухом и обрести трезвую голову, но вместо этого не заметила, как отключилась прямо на этой лавочке…
Разбудил меня чей-то довольно грубый окрик:
– Вставай, вставай, ишь, разлеглась! Нашла место! Совсем уже обнаглели – в детском саду снимаются!
От этого окрика я живо подскочила на лавочке, одергивая юбку. Прямо передо мной навис дворник с огромной бородой, придающей ему еще более устрашающий вид. В руках он держал здоровенную метлу.
– Давай, давай, двигай отсюда, пока метлой не получила! – он грозно сверкал на меня глазами из-под нависших бровей.
– Простите, пожалуйста, вы не подскажете, который час? – пролепетала я.
Дворник озадаченно хмыкнул от такого вопроса.
– Половина двенадцатого уже! – буркнул он уже не столь грубо. – Домой давно пора, спать!
– Простите, ради бога, я просто очень устала сегодня, – робко начала оправдываться я, проклиная себя в душе за это.
Какого черта я перед ним оправдываюсь? Но, с другой стороны, мне нужно было, чтобы он выпустил меня отсюда. Не полезу же я на его глазах через лазейку!
– Устала она, – проворчал дворник и одновременно сторож. – Нечего засиживаться тут.
Он, видимо, был уверен, что я попала сюда еще засветло, когда ворота были открыты.
– Пойдем уж, выпущу тебя, – сжалился он надо мной.
Я не стала ждать повторного приглашения и покорно засеменила за ним, изо всех сил стараясь, чтобы ноги мои не тряслись. На этот раз, на счастье, они вели себя более послушно.
Сторож провел меня к воротам, отпер их и на прощание еще раз посоветовал не появляться здесь в столь позднее время. В его устах это звучало гораздо резче, но мне не хочется даже повторять его лексику.
Сгорая со стыда, я помчалась к своему дому, сразу же почему-то вспомнив, где он находится. И как я могла сразу не найти дорогу?
Поднимаясь к себе, я вспомнила, что так и не сообщила в милицию о трупе, обнаруженном в квартире Кати Зорянской. Ну, зато теперь можно было этого и не делать – достаточно позвонить Жоре. Уж в такое-то время он, наверное, дома?!
Вот все прекрасненько и решится, и я смогу наконец спокойно выспаться в любимой постели, которая все же гораздо удобнее, чем жесткая лавочка.
Однако поднявшись к себе, я поняла, что неприятности мои на сегодня не закончились. Это я обнаружила сразу, как только попыталась всунуть ключ в замочную скважину и увидев, что всовывать его просто некуда – замок был раскурочен до такой степени, что на его месте зияла огромная дыра…
Господи! Это означает, что в мою квартиру пытались проникнуть? И наверняка проникли! И наверняка воры! и сперли мои последние деньги, потому что больше у меня воровать нечего.
А что, если они до сих пор там?
Страх проник во все уголки моего тела, руки и ноги вновь стали предательски подрагивать, и я поняла, что болезнь Паркинсона со временем мне обеспечена.
Не решаясь войти к себе за все сокровища мира, я шементом метнулась на верхний этаж и позвонила своей соседке Людке. Людка ложилась спать довольно поздно, да и, признаться, мне в эту минуту было не до соблюдения правил этикета – главное, что у Людки имелся телефон.
– Оля? – Людка, облаченная в тонкий пеньюар, стояла в дверях с пилочкой для ногтей в руках. – Ты ко мне?
– Люда, мне нужно позвонить, – скороговоркой проговорила я, решительно отталкивая хозяйку и проходя в квартиру.