* * *
Опасаясь очередной утечки из Конторы, мы до появления Рябова не стали вызывать ни труповозки, ни экспертов и ни с кем из коллег не связывались. Только по шифрованной частоте передали Нелюбину два слова – "Ольха… цветет". Первое на кодовом языке означало – "Зачистка полностью завершена", второе – "С нашей стороны потерь нет"… Получив от Логачева соответствующие указания, головорезы развили бурную деятельность. Химик, Миша (он же Енот) и Филин – старательно наводили порядок в доме. Остальные обыскивали трупы врагов и складывали их штабелем во дворе. (Три туловища, уцелевшую голову и давешнего типа в гражданке положили немного на особицу.)
Мы с Васильичем, на правах старших по званию, в грязных работах участия не принимали. А расположились в пластиковых креслах возле крыльца и попивали кофе из термоса. В кармане у меня торчала рация старшего охраны, изъятая у ликвидированного "подменыша"…
Время постепенно клонилось к позднему вечеру. Солнце спустилось за горизонт. В потемневшем небе сгустились тучи. Подул прохладный ветерок. Особняки на противоположном краю пустыря весело засияли разноцветными огнями. Откуда-то оттуда потянуло шашлычным дымком. Не дожидаясь команды шефа, Енот включил прожектора, залившие двор ярким светом…
– А ведь не исключено, организаторы где-то там, – Петр Васильевич указал в сторону огней.
– Ежу понятно! – фыркнул я. – Они всегда где-то там. В смысле – непосредственные. А основные заказчики – "за бугром".
– Аж руки чешутся! – сквозь зубы процедил Логачев.
– Спалить Гривенку напалмом? – усмехнулся я.
Седой богатырь угрюмо кивнул.
– Технически это возможно. Но тогда, "выдергивая сорняки, повыдергиваешь пшеницу", – слегка перефразировал я известную цитату из Священного Писания и добавил: – Не забывай, дружище, бок о бок с врагами и предателями живут наши союзники, единомышленники. В современной России все так сложно, запутанно, непонятно. Как будто…
Мою речь прервала ожившая рация.
– Дом, ответь Первому, – донесся из нее голос Рябова.
– Дом на приеме. Добро пожаловать, – отозвался я.
– Дмитрий?!. Ты?!. А где мои… – генерал осекся на полуслове.
– Ваши телохранители убиты. Все четверо, – вздохнул я. – Мы не успели их спасти. Они… Впрочем, сами увидите!
– Хорошо. Буду через пять минут. – Владимир Анатольевич дал отбой.
Логачев окликнул ближайшего из подчиненных. Им оказался злосчастный Химик, выплескивавший во дворе два ведра грязной воды.
– Уборку закончили? – сухо осведомился полковник.
– Так точно! – пряча глаза, пролаял головорез.
– Передай остальным: к воротам подъезжает начальник "…" Управления. Встречайте как обычно.
– Слушаюсь! – рявкнул Химик и умчался выполнять приказ.
– Что значит "как обычно"? – спросил я.
– С мерами предосторожности! Вдруг голос подменен и это вовсе не Рябов?!
– Не думаю!!!
– Я тоже. Тем не менее порядок есть порядок…
Голос оказался подлинным. Вскоре ворота раздвинулись, и на территорию вкатили три бронированных автомобиля. Из переднего вышел Рябов. Из двух других восемь телохранителей с "валами". Генерал осмотрел двор, задержался взглядом на штабеле трупов и широким шагом направился к нам.
Телохранители остались возле штабеля, с интересом наблюдая за завершением укладки мертвецов.
– Мои тоже там? – начальник "…" Управления казался сильно расстроенным.
– Разумеется, нет! За кого вы нас принимаете? – обиделся я. – Ваши люди в подвале. Правда, умерли они лютой смертью… и выглядят соответственно!
– Их пытали?
– Нет… но… – тут я вкратце разъяснил ситуацию.
– Зверье! – процедил Владимир Анатольевич. – Но вы, как я вижу, в долгу не остались, – генерал покосился на штабель и на три обезглавленных туловища.
– Все они умерли очень быстро. А головы резали у мертвых: не ради жестокости, а для дальнейшего использования в операции в качестве фактора психологического воздействия, – холодно пояснил Васильич.
– Извините, неправильно выразился! – смутился генерал. – Просто денек выдался тяжкий, нервы на взводе и… и… – пошатнувшись, Рябов оперся рукой о мое плечо.
– Еще один стул. Второй термос с кофе. Живо! – бросил Логачев проходившему мимо Еноту.
Мишу как ветром сдуло. А я, потянув за руку, почти силком усадил начальника "…" Управления на свое место. Спустя несколько секунд вернулся Енот с затребованными вещами, передал их Петру Васильевичу, отошел подальше и замер там в ожидании новых приказаний.
– Страшно устал, – откинувшись на спинку кресла, пожаловался Владимир Анатольевич.
– У меня с собой настойка лимонника. Добавить немного в кофе? – предложил седой богатырь.
– Будьте любезны!..
Жадно осушив пластиковую чашку, генерал заметно посвежел, закурил сигарету и вкратце поведал нам о "тяжелом деньке"…
С раннего утра в Конторе творилось черт-те что. По дороге на работу погиб в автокатастрофе начальник Управления кадров генерал-майор Валуевский. Выехавший на место преступления главный судмедэксперт Кораблев констатировал смерть от естественных (в подобной ситуации) причин и во всеуслышание озвучил версию о несчастном случае. Даже не дожидаясь выводов следственной бригады!.. Затем поступили рапорты от майоров Филимонова и Горошко о попытках подстроить "несчастные случаи" им самим и тоже по дороге на работу. Офицеры выжили лишь по чистой случайности… (Подробности рассказывать слишком долго. – Д.К.)…Обеспокоенный Рябов незамедлительно эвакуировал семьи обоих в Т-ский пансионат ФСБ. А кроме того, приказал начать агентурную разработку профессора Кораблева Юрия Ивановича. Слишком уж много "несчастных случаев" за последнее время, а заключения судмедэкспертизы – всегда одинаковые! Когда же на Лукьянке появился Нелюбин и тет-а-тет поведал начальнику "…" Управления о ночном происшествии у себя на даче, а также о подробностях покушения на мою скромную особу – подозрения Рябова переросли в уверенность. Отменив прежний приказ, он послал двух оперативников арестовать Кораблева прямо в лаборатории. Генерал не сомневался в успехе. Хилый очкарик с кривой шеей, с астмой и с хромой ногой не мог оказать при задержании сколько-нибудь серьезного сопротивления. И на допросах не стал бы упрямиться (Юрий Иванович издавна слыл отъявленным трусом). Через него начальник "…" Управления рассчитывал выйти на организаторов развязанной в Конторе бойни. Однако произошло непредвиденное! Когда на Кораблева надели "браслеты", он весь затрясся, обильно нагадил в штаны и… скончался от разрыва сердца. Спешно прибывший из Т-ского пансионата Андрей Акинфиев произвел вскрытие, проделал всевозможные анализы и доложил – никаких препаратов в крови покойного не обнаружено. Причина смерти – элементарный страх. Если только к Кораблеву не применили "отравленную руку" или нигерийский яд, что, впрочем, маловероятно. (Андрей Васильевич подробно объяснил почему и тотчас же отправился в наш ведомственный морг на Брюсовской улице.)
Пока он обследовал там привезенные из усадьбы Нелюбина тела, Борис Иванович тайно эвакуировал из города семьи Логачева, Ерохина и ряда других доверенных сотрудников. А на квартирах у них устроил засады. Рябов же безуспешно пытался нащупать хоть какую-нибудь ниточку к вышеозначенным организаторам. Ближе к вечеру Нелюбин сообщил Владимиру Анатольевичу об успешном завершении зачистки на его даче, что явилось единственной хорошей новостью за целый день.
Рябов приободрился и до двадцати одного часа продолжал искать "ниточки". Полностью вымотавшись и ничего не добившись, он поехал домой. Нелюбин же остался в Конторе, решая какие-то неотложные вопросы.
– Такие вот дела, – закончил рассказ Рябов и налил себе вторую чашку кофе. На сей раз без настойки лимонника.
– У нас тоже "дубль пусто", – уныло сознался я, – народу завалили прорву, а серьезных зацепок нет. Только фамилия одного из предполагаемых организаторов, а может, просто командира отряда. И еще это, – я достал из кармана табакерку.
Рябов завороженно уставился на золотой вензель, изображающий небольшую змейку, обвившую боевой нож.
– Где… взял?!! – по прошествии минуты хрипло спросил он.
– Один тип, похоже начальник, ввязался со мной в рукопашную. До сих пор не пойму зачем. И в процессе хотел "припудрить" мне глаза "индийской смесью". Она нам, внутри, – простодушно пояснил я.
– Убил?!!
– Пришлось.
– Обоснуй!!!
– У них оказался одинаковый уровень подготовки по боевому самбо. У Дмитрия не оставалось иного выхода! – вмешался в разговор Логачев.
– Тогда понятно, – смягчился шеф, нервно прикурил очередную сигарету и спросил: – На тело можно взглянуть?
– Без проблем! – Васильич жестом подозвал Енота и отрывисто скомандовал: – Труп в гражданке сюда. Бегом!
– Я бы сам мог сходить, – заметил генерал.
– Не стоит зря утруждаться. К тому же… там много лишних ушей! – тонко улыбнулся седой богатырь.
Спустя секунд тридцать Енот с Химиком на рысях притащили затребованный труп, положили его перед начальником "…" Управления и деликатно отошли подальше в сторону.
– Сашка… Понужаев… – всмотревшись в лицо убитого, тихо молвил Владимир Анатольевич. – Кто бы мог подумать… двадцать лет назад!
– Так вы знакомы? – подал я голос.
– Да. В конце восьмидесятых мы вместе служили в подразделении "Гюрза"…
– В "Гюрзе"?!! Вы с ним?!! – страшно изумился Петр Васильевич.
– В ней самой, – хмуро подтвердил генерал.
– Извините. Я, вероятно, лишний в столь информированной компании. Пойду прогуляюсь, ворон посчитаю, – пробормотал я, вставая со стула.
– Сиди! – властно распорядился Рябов, – и не обижайся. О спецподразделении "Гюрза" КГБ СССР почти никому ничего не известно. Твой друг в курсе лишь потому, что является командиром чем-то похожего отряда. Да и он, уверен, знает немного.
– Именно так! – подтвердил Логачев.
– Тогда слушайте оба и… поскорее забудьте об услышанном!..
Глава 7
Рассказ начальника "…" Управления занял часа полтора. К моменту его окончания ночь полностью вступила в законные права. Огни в "соседских" особняках значительно поредели. Пропал шашлычный дымок. Из-за тяжелых туч робко высунулся кусочек луны. Заморосил мелкий дождь. Логачевцы и телохранители генерала, выставив совместный караул, отправились спать (начальство разрешило по приборам связи. – Д.К.). А мы осушили до дна второй термос с кофе.
Памятуя наказ шефа, я не имею права выложить вам всю правду о "Гюрзе". В особенности о тех ее операциях, эхо которых слышится по сей день. Поэтому ограничусь общими сведениями, не представляющими уже государственной тайны.
Итак, отряд "Гюрза" был создан в семидесятые годы прошлого века как орудие точечных, адресных зачисток у нас в стране и в особенности за рубежом. Отбирали в него тщательно, придирчиво, похлеще, чем в космонавты. А потом дополнительно обучали. Рябов познакомился с Понужаевым в 1988 году в одной из ближневосточных стран. (Сразу после завершения восьмимесячного курса спецподготовки.) В то время Советский Союз стремительно приближался к развалу. Глава государства Горбачев и его подельники (типа Шеварднадзе) вели предательскую внешнюю политику, уступая "западным партнерам" одну позицию за другой. Однако отряд продолжал действовать, зачастую на страх и риск куратора из верхушки КГБ… (Фамилию, извините, не могу назвать. – Д.К.)…Рябов с Понужаевым служили бок о бок вплоть до января девяносто второго года, участвовали во многих сложнейших операциях, прошли вместе огонь и воду… После расформирования "Гюрзы" их пути разошлись. Рябова отправили в оперативники, а Понужаева – в какое-то секретное подразделение, подчиненное непосредственно Борису Ельцину… Теперь о вензеле. Он являлся официальной эмблемой отряда, но выкалывать его на коже (как показывают в некоторых фильмах) или же носить с собой в каком бы то ни было виде категорически запрещалось. Очевидно, бывший боевой товарищ шефа заказал табакерку с вензелем значительно позже, в память о бурной молодости… Вплоть до ухода Ельцина в отставку о нем не было ни слуху ни духу. Тем не менее, как выяснилось, Понужаев продолжал служить в ФСБ. В 2002 году они встретились с Рябовым на каком-то ведомственном торжестве – оба заматеревшие, в полковничьих чинах. Поболтали на нейтральные темы, да разошлись, как в море корабли, не сказав о службе ни полслова… (Такое у нас в порядке вещей. – Д.К.)…Следующая "встреча" состоялась только через шесть лет при известных читателю обстоятельствах…
– Очевидно, в Конторе образовалась новая Структура взамен разгромленной в 2004-м, – завершив свой рассказ, резюмировал генерал, – или же мы имеем дело со "сборной" из различных силовых ведомств. Впрочем, первый вариант представляется мне… – завершить фразу помешал прибор связи, запищавший в кармане начальника "…" Управления.
– Слушаю, – ответил на вызов Рябов. – Да… Конечно… Разумеется… Жду!.. К нам едут Нелюбин с Акинфиевым, – нажав на кнопку сброса, сообщил он. – Борис Иванович намерен обсудить со мной ряд важных вопросов, а Андрей Васильевич – обследовать новую партию трупов. Вы же ложитесь спать. В ближайшие дни вам предстоит много работы…
* * *
Невзирая на большое количество выпитого кофе, заснул я моментально, словно в черный омут провалился. Не иначе сказалась накопленная усталость.
Философствующие иуды на сей раз не учили меня жизни. Но сон, как обычно, был не из приятных… (Мягко говоря!!!) На фоне багровых, адских всполохов парили головы "звукового оформления", грязно ругались и требовали гонорары за "спектакль". Стройными рядами маршировали трупы врагов, уничтоженных за минувшие сутки. Командовали парадом три голых, кошмарно изуродованных типа, нанюхавшихся "Красного дьявола" в моей квартире.
– Выше ногу!.. Четче шаг!.. Равнение на Запад!.. – поочередно гундели они противогазными голосами. Я невольно посмотрел в означенном направлении. Там в клубах серного тумана виднелась гигантская очередь, начинающаяся у подножия железного трона и уходящая далеко за горизонт. Стоящие в ней теснились, толкались, ссорились, норовя пролезть хоть немного вперед. На троне сидел омерзительный урод с рогами и со штемпелем в мохнатой лапе. Каждого приблизившегося очередника он хватал за шкирку свободной конечностью и рывком поднимал вверх. Слышался смачный хлопок, и проштампованный отходил со счастливой улыбкой идиота и с горящими на лбу тремя шестерками.
– Поторапливайтесь, двуногие! А то не сможете ни покупать, ни продавать! – вдруг страшно прорычал демон. Двуногие в ответ усилили толкотню, мгновенно переросшую во всеобщую драку. Рогатый залился издевательским хохотом. Его раскаты болью отдавались в барабанных перепонках.
Неожиданно я заметил ПЗРК "Стрела", лежащий в двух шагах от меня. Поднял, пристроил на плечо и нацелил в сидящего на троне. Тот резко повернулся в мою сторону. В желтых глазах без зрачков горела запредельная ненависть.
– Он покушается на ваши подкожные микрочипы, без которых вы не сможете ни покупать, ни продавать!!! Он заклятый враг потребительского общества!!! Нового Мирового Порядка!!! – заревела инфернальная тварь.
Очередь взорвалась возмущенными криками.
– Взять его!!! Разорвать на части!!! – приказал нечистый дух.
Толпа двуногих с перекошенными от бешенства физиономиями ринулась на меня. Продолжая удерживать в перекрестье прицела рогатую башку, я нажал на спуск.
Щу-х-х-х! – хищно стартовала ракета, но попали ли она в демона, я не видел, вынужденный вступить в схватку с набежавшей массой человекообразных. Я дрался отчаянно, безжалостно, используя только смертельные приемы, но вместо одного упавшего возникало шесть новых. Неравный бой длился бесконечно долго. Ноги подкашивались от усталости, тело заливал соленый пот, но ни просить пощады, ни спасаться бегством я не собирался. Вполне реальная перспектива быть разорванным на куски меня особо не смущала…
"Делай, что должен, а дальше – как бог даст", – любил повторять Логачев. Золотые слова!!! Лично я готов расписаться под каждым из них…
Наконец меня сбили с ног, навалились "куча мала". Стиснув зубы, я продолжал сражаться в партере, стараясь не обращать внимания на клыки и когти, впивающиеся в мою плоть. Внезапно на "куча мала" пал огонь с неба. Охваченные пламенем двуногие потребители начали разбегаться с истошными воплями. Но меня Небесный Огонь не тронул. Более того – безболезненно залечил кровавые раны, приятно защекотал лицо. "Слава Тебе Господи!" – благодарно прошептал я, по-детски улыбнулся и… открыл глаза.
В незашторенное окно светило утреннее солнце. Его лучи падали на блестящий паркет той самой гостиной, где я прикончил Понужаева, и отражались на стены веселыми зайчиками. На соседнем диване громоподобно храпел Васильич. На столе лежал полный полиэтиленовый пакет, а рядом с ним – листочек бумаги, исписанный знакомым, размашистым почерком. "Возьми умывальные принадлежности, приведи себя в порядок. Где ванная, ты знаешь. П.Л.", – гласила оставленная Логачевым записка. Я провел рукой по запыленной щеке, ощутил во рту неприятный привкус, вдохнул запах собственного пота… (Терпеть его не могу! – Д.К.)…Со стыдом вспомнил, как накануне увалился спать, даже не сполоснувшись под душем, и стремглав понесся в ванную комнату…
Вернувшись оттуда, я застал Васильича уже не спящим, а сладко, по-кошачьи потягивающимся.
– Схожу умоюсь. А потом чайку зеленого попьем. С домашним печеньем! – благодушно проурчал он. – Дим, если не трудно, достань из моего рюкзака красный термос, картонную коробку и пластиковые стаканчики.
– Когда ты успел заварить чай? – удивился я.
– Перед тем, как лечь спать.
– А печенье?
– Из дома привез. – Мягко соскочив с дивана, седой богатырь подхватил со стула пакет (точь-в-точь как мой) и бесшумно покинул комнату.
Вернулся он минут через семь: свежий, с влажными волосами, дышащий мятным ароматом зубной пасты. Благожелательно глянул на извлеченные мной припасы, уселся за стол, но… почаевничать нам не дали. В комнату без стука ворвался телохранитель Рябова.
– Владимир Анатольевич и Борис Иванович приглашают вас обоих на совещание! – с порога выпалил он и, переводя дыхание, добавил: – Срочно!