Машинальным движением, почти не отдавая себе в этом отчета, Кожухов нажал на кнопку записи. Диктофон заработал, кассета закрутилась, беззвучно, надежно, неумолимо.
Кожухов нащупал в кармане шелковый платок, вынул его и аккуратно промокнул блестящий от пота лоб.
- Надеюсь, ты не настолько наивен, чтобы таскать с собой в кармане диктофон? - насмешливо спросил его Шаховской.
Матвей Иванович убрал платок от лица и посмотрел прямо в черные, пылающие адским огнем глазки банкира.
- Хочешь - обыщи, - просто сказал он.
- Ну-ну… - Шаховской улыбнулся: - Я ведь просто пошутил. Не стоит обижаться. Итак, о чем мы с тобой говорили?.. Ах, да. - И Шаховской изложил ему свою идею относительно объединения газеты и телеканала в концерн с целью нанесения массированного удара по Президенту Панину.
Внимательно выслушав Шаховского, Матвей Иванович тихо поинтересовался:
- Насколько это серьезно?
- Очень серьезно, - ответил Шаховской. - Алексей хочет идти ва-банк. И поверь мне, у него для этого есть все основания. Страна недовольна Президентом, за последние четыре месяца его рейтинг упал процентов на двадцать, и это по самым скромным данным. После того как мы обнародуем некоторые документы, касающиеся славного прошлого нашего Президента, никто не поставит на него и ломаного гроша.
Матвей Иванович сунул руку в карман и достал сигареты. Вытряхнул одну сигарету из пачки и взял ее губами. Покосился на Шаховского:
- У тебя здесь курить-то можно?
- Валяй. Только не дыми в мою сторону - не люблю.
Кожухов прикурил от изящной золотой зажигалки и выпустил струю сизого дыма в приоткрытое окно. Сделав две-три затяжки, он выбросил сигарету на тротуар. Повернулся к Шаховскому и сказал медленно, растягивая слова:
- Опасная игра, Лева. Очень опасная. Что я лично буду с этого иметь?
- Алексей не забывает друзей, Матвей Иваныч, - в тон ему ответил Шаховской. - Кому, как не тебе, об этом знать.
- Ну да, ну да… - задумчиво кивнул Кожухов. - А как к этому отнесется Кусков? По-моему, у него сейчас большие проблемы.
Шаховской небрежно махнул ладонью:
- С ним этот вопрос уже обсуждался. Он согласен. Теперь все зависит от тебя.
Матвей Иванович почувствовал небольшой укол ревности. Значит, с Кусковым они уже говорили, но почему сначала с Кусковым, а не с ним?
- Что ж, - сказал Матвей Иванович, - не скрою, мне не нравится политика, которую проводит Панин. Но тягаться с ним - это безумие. Народ доверяет ему, а нас - по малейшему знаку Панина - он разорвет на части.
- Пока, - с усмешкой сказал Шаховской - Пока доверяет. Но когда люди узнают, что Президент жулик, ему не удержаться на второй срок. Впрочем, я не уполномочен обсуждать с тобой нюансы. Ты поговоришь об этом с Алексеем при личной встрече.
- С Алексеем? - поднял брови Кожухов. - Когда?
- А прямо сейчас. Прямо к нему и двинем, если ты, конечно, не против.
- Сейчас? - Во взгляде Кожухова мелькнула растерянность. - Но у меня на сегодня были запланированы кое-какие… - Матвей Иванович наткнулся на строгий взгляд Шаховского, осекся и кивнул: - Ты прав. Пожалуй, ради встречи с Алексеем я смогу отменить все дела.
- Вот это правильное решение, - одобрил Шаховской. - Тогда вперед?
- Угу. Только схожу за портфелем.
По дороге в кабинет и обратно Матвей Иванович обдумывал услышанное. Алексей Лобанов, ныне премьер-министр, а в далеком прошлом бригадир строительного отряда и лидер "Университетского проспекта", и в самом деле никогда не забывал друзей. Он умел платить услугой за услугу. Не в последнюю очередь благодаря этому редкому качеству он и добился таких головокружительных высот. Если Лобанов станет Президентом, а Матвей Иванович поможет ему в этом - политическое будущее Матвея Ивановича обеспечено. Но если нет… (Кожухов вздохнул.) Тогда на официальной карьере можно ставить крест. Хотя (тут Матвей Иванович вновь приободрился) всегда есть возможность уйти в оппозицию и на горбу какой-нибудь либеральной партии въехать прямо в Думу! Чем не выход?
- Ну, слава Богу, - встретил его Шаховской. - Чего там долго?
- Так получилось, - ответил Кожухов, усаживаясь в машину. - Поехали.
10
И снова встреча состоялась на даче у Шаховского.
Лобанов был приветлив и доброжелателен. Он не только крепко пожал ладонь Матвея Ивановича, но и обнял его. Затем чуть отстранился и в своей обычной манере окинул Кожухова оценивающим взглядом:
- Ну, здравствуй, здравствуй! Сколько не виделись-то? Года два?
- Четыре, - сказал Матвей Иванович.
- Четыре? - Лобанов покачал головой. - Надо же, как время-то бежит. А ты все такой же. Даже брюшко себе не отрастил.
- Условия не те. Бегаешь, как волк, то одно, то другое…
- Хорошо, что как волк, а не как заяц, - заметил премьер. - Присаживайся за стол и чувствуй себя как дома.
Старые друзья расселись за журнальным столиком. Лобанов сел в зеленое кресло с бархатной обивкой и резными позолоченными подлокотниками, Шаховской и Кожухов на такой же зеленый диванчик.
- Ну вот, - вновь заговорил премьер, - теперь можно и поговорить. Как твои дела, Матвей Иванович?
Кожухов едва заметно пожал плечами:
- Не жалуюсь.
- Матвей скромничает, - с вежливой улыбкой встрял в разговор Шаховской. - Он у нас нынче медиамагнат. Четвертая власть. - По толстым губам банкира пробежала усмешка, и он тихо добавил: - Будь она неладна.
- Мое оружие - слово, Лев Иосифович, - ответил Шаховскому Кожухов. - А нынче слово немного стоит.
- Вот тут ты не прав, - сказал Лобанов. - Я слышал, что словом можно ударить больнее, чем кулаком. - Он повернулся к Шаховскому: - Лев Иосифович, разлей нам по рюмочке за встречу.
Шаховской кивнул, взял со стола бутылку "Хеннеси", аккуратно открыл ее и наполнил пузатые бокалы золотистым коньяком.
Бывшие друзья выпили, закусили, поговорили о том о сем, снова выпили, и, наконец, разговор свернул к сентиментальным воспоминаниям.
- Ты вспоминаешь "Университетский проспект"? - проникновенным баском спросил Лобанов.
- Иногда вспоминаю, - задумчиво ответил Кожухов. - Славные были денечки.
- Да, время было веселое. А сколько надежд у нас было, сколько устремлений, помнишь?
- Конечно. Не знаю, как остальные, но ты, Алексей Петрович, кажется, достиг всего, чего хотел, не так ли?
- Не так, - сказал Лобанов. Он замолчал и пристально посмотрел на Кожухова. Взгляд его серых глаз был серьезным и сосредоточенным, как у шахматиста, который сделал ход и ждал реакции противника. - Лева рассказал тебе о нашей идее?
- Насчет объединения газеты и телеканала в концерн?
- Да.
- Рассказал. Но, честно говоря, идея эта кажется мне немного… сомнительной.
- Почему?
- Ну, во-первых, должен быть проведен конкурс на покупку частоты вещания.
- Совершенно верно, - кивнул Лобанов. - Конкурс будет, но ты в нем победишь. Более того, я гарантирую тебе субсидии из госбюджета. Дело-то - национальной важности. Само собой, я тоже не буду стоять в стороне от финансовых потоков.
Кожухов прищурился:
- Ты говоришь об откате?
Лобанов поморщился.
- Грубое слово, - с неудовольствием сказал он. - Не люблю его. Но, нужно отдать должное, оно довольно точно выражает смысл сделки.
- Могу я узнать, о какой сумме идет речь?
Лобанов пристально посмотрел на Матвея Ивановича и сказал:
- Пятнадцать миллионов долларов. Десять процентов от этой суммы я удержу в качестве… - Он замолчал, подыскивая нужное слово, затем улыбнулся и махнул рукой: - Впрочем, обойдемся без формулировок. Считай это дружеской сделкой.
- Что ж, - Матвей Иванович задумчиво потер пальцем высокий лоб, - это по справедливости. А что еще?
- Все, что пожелаешь, - улыбнулся Лобанов. - Вплоть до должности министра печати. Хотя… тебе это ни к чему. У тебя ведь будет свой концерн.
- Ясно, - кивнул Матвей Иванович. - Но что потребуется от меня за все эти услуги?
- Немного, - сказал премьер. - Взамен я хочу стопроцентной лояльности по отношению к моей персоне, только и всего.
- Ты хочешь, чтобы канал стал твоим агитационным листком?
- Не надо утрировать, Матвей. В любом случае канал не сможет остаться в стороне от схватки. Не мне тебе это объяснять. Но никто не предложит тебе лучших условий. Ты просто напряги воображение и посмотри в перспективу.
- И что я там увижу?
Лобанов усмехнулся:
- Я же сказал: все, что захочешь. И это только начало. Ты удачливый бизнесмен, Матвей. И как знать - возможно, в ближайшем будущем ты сможешь стать владельцем еще пары газет, радиостанций или телеканалов. Ты станешь вторым Уильямом Херстом! Разве это мало?
- Немало, - согласился Матвей Иванович. - Но для этого ты должен выиграть на выборах.
- И выиграю! Выиграю, если ты мне поможешь. И если будешь мне… - взгляд Лобанова метнул ледяную молнию, - …верен.
Матвей Иванович надолго задумался. А когда заговорил, голос его зазвучал спокойно и рассудительно.
- Я никогда не считал себя глупым человеком, Алексей. А поскольку это так, то у меня есть один вопрос. Компромат, который ты собираешься обнародовать, должен быть очень и очень серьезным. Иначе игра не стоит свеч, вернее, если эффект от компромата не будет равен эффекту разорвавшейся бомбы, мы все погорим.
- Можешь не сомневаться, - вставил свое слово Шаховской. - Рванет так, что уши заложит. Это мы тебе гарантируем.
Матвей Иванович вновь, но на этот раз ненадолго, замолчал, подбирая слова для последующего монолога.
- Видишь ли, Алексей Петрович, - медленно начал он, - мой бизнес требует, чтобы я был в курсе всего, что происходит в стране.
- Так же, как и мой, - усмехнулся Лобанов.
- А любой политаналитик скажет, что в сравнении с Паниным у других кандидатов на президентское кресло практически нет ни одного шанса.
Лобанов холодно улыбнулся.
- Много они знают, твои аналитики, - с усмешкой заметил он.
- Значит, есть что-то такое, о чем никто не знает?
- Значит, есть.
- Хорошо, - сказал Матвей Иванович. - Суть игры мне ясна. Но что за компромат ты заготовил? Ты прав, что свалить Панина можно только при двух условиях. Первое - у тебя на него есть что-то очень серьезное. Второе - атака на Панина должна быть массированной, что называется, по всем фронтам и сразу.
- Правильно. Для этого мне и нужно твое согласие, Матвей Иваныч. Мы объединим "Российские известия" и "МТВ-плюс" в один мощный концерн и точно скоординируем наш удар.
- Да, да, - кивнул Кожухов, - идея хорошая. Но я бы хотел услышать… - Матвей Иванович замялся, подыскивая нужное слово.
- Я понял, понял. - Лобанов налил себе водки, выпил, затем наклонился к Кожухову и заговорил, сильно понизив голос: - Будучи мэром Санкт-Петербурга, наш Панин вляпался в одну нехорошую историю, связанную с продажей иностранной фирме цветных металлов за бесценок.
- Я помню эту историю, - сказал Матвей Иванович. - Тогда ходило много слухов насчет причастности Панина к этой афере, но доказательств, насколько я знаю, никто не нашел.
- Это ты так думаешь, - улыбнулся Лобанов. - На самом деле доказательства есть. Панин был связан с тамбовской мафией. И я могу это доказать.
- Почему же ты раньше молчал?
- А ты не догадываешься?
Кожухов нахмурился:
- Догадываюсь. Ты решил приберечь эти доказательства до поры до времени.
- Именно, - кивнул Лобанов.
- Что ж… Слияние в один концерн - процесс сложный и трудный. Слишком много людей будет задействовано.
- Об этом не беспокойся. Все должностные лица, все чиновники, от которых зависит сделка, уже оповещены. Разумеется, все они дали согласие на оформление этого проекта. Дело за деньгами, Матвей. Как только ты согласишься на этот вариант, сделка будет совершена.
- А что скажет коллегия министерства печати?
Лобанов улыбнулся:
- Она скажет: "В добрый путь, Матвей Иванович!"
- Да… - согласился Кожухов. - Я забыл… Там ведь все наши ребята… Из "Университетского проспекта"…
- Да, дорогой, там все наши, - сказал премьер, и на лице его заиграла торжествующая улыбка. - Я хочу, чтобы ты понял одну вещь, Матвей, - вновь заговорил он. - Я рвусь к власти не ради каких-то привилегий или благ. Да и на власть - на власть, как таковую - мне плевать с высокой колокольни. Но я, видишь ли, убежден, что страну нужно спасать. Если Панина не скинуть, он доведет Россию до ручки. Прискорбно сознавать, Матвей, но народ у нас никогда не отличался большим умом. Наделает им Панин гадостей, а потом поведет бровью, да прищурится мужественно, да отругает подлецов-чинов-ников, да пронесется над страной на истребителе - они дружным стадом побегут на избирательный участок и снова за него проголосуют. Согласен?
Кожухов стушевался.
- Согласен, - промямлил он. - В твоих словах есть… доля истины.
- Доля? Только доля? - Лобанов грустно улыбнулся: - Да страна трещит по швам, а этот парень только и может, что стучать кулаком по столу да улыбаться избирателям.
- Но Панин не из тех людей, которых можно загонять в угол, - тихо проговорил Кожухов.
Улыбка Лобанова стала холодной.
- На этот раз ты переоцениваешь Президента, Матвей. Во-первых, я не собираюсь загонять его в угол сразу. Для начала мы предложим ему компромисс. Он добровольно откажется баллотироваться на второй срок, мы проводим его с почестями, сделаем "персональным пенсионером", поставим во главе какого-нибудь фонда. Если же Панин заартачится - мы обнародуем имеющуюся у нас информацию. Обнародуем сразу и везде. - Премьер наклонился к Кожухову: - Для этого ты мне и нужен, Матвей Иванович. Я не доверяю людям со стороны, но я доверяю тем, кого знаю всю жизнь. К тому же мы давали клятву помогать друг другу, помнишь?
- Да. Помню. Но есть и еще кое-что.
- Выкладывай.
- Где гарантия, что Президент не избавится от тебя до выборов? Ты, конечно, сможешь действовать и как свободный политик, но административный ресурс ты потеряешь. Разве не так?
- Интересный вопрос, - быстро проговорил Лобанов. - Но довольно странный для такого умного человека, как ты. Президент пропустил период, когда можно было менять правительство, теперь он находится в ситуации предвыборной, когда рисковать уже нельзя. Он вынужден смириться с моим существованием, вот и все.
Кожухов кивнул:
- Это приходило мне в голову.
- Рад за тебя. Вот взгляни-ка, что пишут обо мне твои коллеги.
Лобанов взял со столика раскрытый журнал с выделенным красным фломастером абзацем и подал его Матвею Ивановичу.
Матвей Иванович стал читать:
"Учитывая нынешний объем полномочий, возможностей, связей Лобанова, его аппаратный опыт, его отношения с олигархами и контакты на Западе - он вполне может стать настоящим, обладающим всеми преимуществами должности президентом России, оставаясь фактическим главой ее правительства".
- В наше время, кто владеет информацией, тот владеет миром, - веско произнес Лобанов. - А информационное поле принадлежит нам.
"Нам", - мысленно повторил Кожухов, и его сердце взволнованно затрепетало.
- Хорошо, - сказал Матвей Иванович. - Я согласен.
11
Через полчаса, когда Лобанов и Шаховской остались одни, между ними произошел следующий разговор.
- Как думаешь, не сдаст? - устало спросил Лобанов.
- Матвей-то? - Шаховской покачал головой: - Не думаю. Он тщеславен и амбициозен. К тому же большой авантюрист по натуре. Вариант стопроцентный.
- Тщеславен, говоришь? - Лобанов усмехнулся. - А как же принципы? Он ведь все-таки из диссидентов… К тому же, насколько я помню, он был очень романтичным и восторженным юношей.
- Диссидентство Матвея Кожухова - это театр одного актера, - объяснил Шаховской. - Все эти годы я внимательно следил за его карьерой. Поверь мне, Алексей: настоящий Мотя - большой прохвост Ради славы и власти он мать родную продаст.
- Власти, говоришь?
Шаховской кивнул:
- Ну да. В смысле - "властвовать над умами". Уверяю тебя, этот парень, когда видит свою физиономию в телевизоре, готов мурлыкать от удовольствия. И температура у него при этом градуса на два повышается.
Некоторое время Лобанов молча размышлял. Шаховской не мешал ему думать, он сидел неподвижно, изредка бросая на друга быстрые, внимательные взгляды. Наконец Лобанов спросил:
- С кем еще ты успел переговорить за эти дни?
- Практически со всеми, - ответил банкир. - Благодаря "Университетскому проспекту" у нас в руках большая сила.
- Отлично, - похвалил Лобанов. - Сейчас главная задача - консолидировать силы. И… - Тут Лобанов на секунду замялся. - Хорошо бы устроить что-то вроде круговой поруки.
- Если ты в буквальном смысле, то боюсь, что это невозможно. Но если ты имеешь в виду - связать всех общим делом, объединить их в пределах одной структуры и чтобы у каждого в этой структуре было свое место, то эта идея кажется мне вполне здравой.
- Именно это я и имел в виду, - кивнул Лобанов. - Ты ведь понимаешь, Лев Иосифович, насколько сложно будет осуществить эту идею? Двадцать лет назад мы были почти детьми, тогда затея объединиться в тайное общество казалась нам веселой авантюрой, этаким приключением в духе Тома Сойера. Но сейчас все мы выросли и играем в другие игры. Ставки здесь намного выше.
- Да, - согласился Шаховской. - Но потому-то и играть стало интересней.
Шаховской поднялся с кресла и подошел к окну. Какое-то время он смотрел в окно, выдерживая паузу и явственно, и не без удовольствия) ощущая у себя на затылке нетерпеливый взгляд Лобанова, затем обернулся и сказал громко, четко:
- Мы создадим "свой круг". Что-то вроде тайной организации будущих хозяев России. Это, конечно, не круговая порука, но что-то очень и очень похожее.
- Ты за это возьмешься? - быстро спросил Лобанов.
Шаховской вытянул вперед руку и посмотрел на свои аккуратные, тщательно отполированные ногти.
- Да, - сказал он, любуясь ногтями. - Мне будет интересно заняться этим.
Лобанов облегченно откинулся на спинку кресла, взглянул на Шаховского повеселевшими глазами и улыбнулся:
- Молодец! Честно говоря, у меня самого на это времени не хватит, а Приглашать кого-то со стороны я не хочу. Я рад, что ты со мной. Очень рад!
Шаховской опустил руку и перевел взгляд на премьера:
- Разве я мог ответить иначе после тридцати лет дружбы?