25
Филя Агеев был прирожденным оперативником. Он мог выследит любого, что и доказал за несколько лет службы в детективном агентстве "Глория". Двигался Филя бесшумно и, в отличие от других, более рослых оперативников, легко сливался с толпой. Благо и рост, и комплекция у него были для этого самые подходящие.
Вот и сейчас Филя беззаботно двигался за коренастым мужчиной, держась от него на почтительном расстоянии и вместе с тем ни на секунду не теряя из виду. Мужик был необычный. Некоторое время он петлял по городу, словно проверял - нет ли за ним хвоста. Ни разу не обернувшись (что само по себе настораживало), он тем не менее бросал быстрые, мимолетные взгляды на витрины магазинов, в которых мог отразиться гипотетический преследователь.
- Знаем мы такие фокусы, - с усмешкой прошептал себе под нос Филя.
Двигался мужик легко и упруго, несмотря на солидный возраст (о чем свидетельствовала широкая прядь седых волос у него в Шевелюре). По всему видно - со спортом дружит.
- Ты ловок, а я еще ловчее, - шептал Филя, с величайшей осторожностью преследуя "дичь".
Так они передвигались по городу около сорока минут. Крепыш (так мысленно прозвал Филя объект своего преследования) зашел в пару магазинов, прогулялся по скверику. Купил бутылку пива в киоске и стал пить прямо на улице.
Машину Филя оставил неподалеку от дома Крепыша. Через полчаса блужданий по городу Агеева вдруг стала преследовать одна навязчивая мысль - не забыл ли он поставить машину на сигнализацию?
"Черт, - думал Филя, - вот будет история, если я вернусь и не найду машину на месте. Что тогда прикажете делать?"
Еще через пять минут Филя решил не волноваться. "Если что - ребята помогут". Мысль о друзьях-опера-тивниках, которые могли ради друга буквально горы свернуть, быстро успокоила Агеева.
Тем временем Крепыш расправился наконец с пивом и зашел в летнее кафе. "Решил догнаться водкой", - потешаясь, подумал Филя.
Крепыштак и поступил. Взял сто граммов и закуску.
Филя взял в баре кружку пива и занял соседний столик, сев к Крепышу спиной. Теперь они сидели спина к спине, но Филя мог слышать все, что говорит его объект. А объект сказал следующее:
- Алло, Ларис, ну как там мастер?.. Еще не пришел? Беспредел! Ты не волнуйся, я сейчас туда перезвоню.
Затем последовала пауза, во время которой Крепыш набирал номер, и снова послышался его низкий, негромкий баритончик:
- Я беспокою вас по поводу лопнувшей трубы. Я вам звонил час назад, но мастер так и не появился…
Мне плевать на его загруженность! У меня квартира тонет, понимаете вы это?.. В общем, так. Меня зовут подполковник Подгорный. Я работаю в городском управлении уголовного розыска. Если через пятнадцать минут ваш гребаный сантехник не появится по указанному адресу, я… Вот это уже другой разговор. Рад, что мы друг друга поняли. И не забудьте о моем предупреждении. До свидания.
Затем последовала пауза, во время которой Крепыш расправлялся с заказанной водкой. Затем он снова заговорил:
- Мам, это Никита… Нет, мам, прости, но я сегодня не смогу… Дела, да… Хорошо, завтра обязательно заеду.
На этом разговоры кончились. Через минуту Крепыш расплатился с официантом и покинул летнее кафе. А вслед за ним и Филя Агеев.
Крепыш неспешной походкой подошел к ближайшему дому и вошел в первый подъезд. Филя выждал десять секунд и нырнул за ним. Внезапно земля ушла из-под ног Фили, мир перевернулся в его голубых глазах - и буквально через мгновение доблестный оперативник Агеев оказался лежащим на бетонном полу подъезда с заломленной рукой.
- А! - болезненно вскрикнул Филя. - Не бейте меня, прошу вас! Возьмите бумажник! Он в кармане пиджака!
- Тихо, - просвистел Крепыш, - не гунди. Зачем за мной шел?
Филя сделал изумленное лицо:
- Что? Я не понимаю!
- Я спрашиваю: зачем за мной шел? - Крепыш слегка надавил на руку.
- Ай! - вскрикнул Филя (и вскрикнул вполне искренне, так как боль была нестерпимая). - Пусти руку, садист! Не шел я за тобой! Вообще в первый раз тебя, козла, вижу! Пусти руку, сволочь! Пусти, а не то милицию позову!
Крепыш усмехнулся и коротко сказал:
- Зови.
- Ну ты точно псих! - продолжал верещать Филя. - Я ведь заору! Ей-богу заору!
Крепыш надавил сильнее.
- О господи! - захныкал Филя. - Да не знаю я вас… Честно не знаю! Вы меня с кем-то путаете.
Некоторое время Крепыш пристально всматривался в "искаженное болью и страхом" лицо Агеева. Затем отпустил руку.
- Ладно, мужик, извини, - негромко произнес он. - Наверно, я ошибся.
- Ничегосебе - ошибся… - вставая на ноги, проблеял Филя, потирая покалеченную руку. - Чуть руку мне не сломал. Слышь, мужик, тебе лечиться надо!
- Давай, педрила, дергай отсюда, - небрежно сказал Крепыш, доставая из кармана сигареты. Руки у него были огромные и жилистые. "Такими лапами быку башку свернуть можно!" - пронеслось в голове у Фили. - Вали, пока по копчику не напинал, - вяло добавил Крепыш.
Лицо Фили оцепенело.
- Что ты сказал? - негромко переспросил он.
- Я сказал - дергай отсюда.
- Нет, до этого. Ты меня педрилой назвал? Я не ослышался?
- Нет. У тебя хороший слух.
Филя, ни слова не говоря, снял с запястья часы и положил их в карман. Крепыш прищурил темные глаза и оглядел невысокую, худощавую фигурку Агеева. Затем сплюнул на пол и спросил:
- Что, малыш, хочешь продолжить?
- А ты уже выдохся?
Крепыш покачал головой:
- Нет. Если не терпится получить по шее, то я к твоим услугам.
" В таком случае сейчас мы выясним, кто из нас педрила!
И, не откладывая дела в долгий ящик, Филя смело бросился на врага.
26
Чашку с кофе Филя брал как-то странно, нелепо выворачивая пальцы и морщась, как будто откусил лимон.
- Что с тобой? - спросил Турецкий.
- Да так, руку чуток повредил.
- Когда?
- Когда в носу ковырял, - отшутился Агеев и поправил пальцем темные очки, которые чуть не съехали ему на нос. - Короче, так. Парня вашего зовут Никита Глебович. Фамилия - Подгорный.
Александр Борисович хмыкнул:
- Вот оно что. Брат, значит…
- Чего?
- Ничего. Мысли вслух. Продолжай.
Филя усмехнулся:
- Приготовьтесь к сюрпризу, Александр Борисович. Знаете, где работает наш товарищ Подгорный?
- Где?
- В ми-ли-ции. В городском управлении уголовного розыска! Подгорный - подполковник!
- Вот, значит, - какую управу она собиралась на меня найти! - охнул Александр Борисович.
- Мысли вслух? - иронично поинтересовался Филипп Агеев.
- Они, - кивнул Турецкий. - Что еще удалось узнать?
- Это все. Вы же больше ничего не просили - только установить личность. Я вам ее благополучно установил. Уверен, что сведения правильные. Мне удалось заглянуть в его ксиву.
- Как ты умудрился?
- Ловкость рук - и никакого мошенства!
- Ну спасибо!
Филя взял чашку и вновь поморщился. Отпив кофе, он сказал:
- На первое сгодится и спасибо, а на второе - сами знаете что. Я уже чувствую, как у меня в желудке булькает ваш коньяк.
- Вымогатель ты, Агеев, - улыбнулся Александр Борисович. - Нуда ладно. Я в долгу не останусь. Хотя работа была плевая, она и бутылки водки не стоит.
- Правда? - Филя усмехнулся, затем снял очки и положил их на стол. Александр Борисович глянул на него и присвистнул.
- Ого! Это кто ж тебя так разукрасил?
- "Кто", "кто"… клиент ваш.
- Так он тебя вычислил?
Филя качнул головой:
- Не-а. То есть - сначала да, но потом я отмазался. Он сейчас весь на нервах, сам себе не доверяет. Ну я на этом и сыграл.
Филя вкратце рассказал о том, что произошло.
- Вижу, ты даже физиономию собственную ради дела не пожалел. Молоток! - заметил Турецкий.
Агеев пренебрежительно фыркнул:
- Видели бы вы его "хариус"! Боюсь, греческого профиля у него больше не будет. Да и на мир он несколько дней будет смотреть сквозь две щели вместо глаз. Но надо признать, что боец он отличный. Пожалуй, я с такими еще не встречался.
Турецкий нахмурился. Такое признание в устах оперативника Агеева дорогого стоило. Как-то раз Филя на глазах у Турецкого легко отбился от четверых разъяренных мордоворотов. Уложил их рядком на асфальт - и, как говорится, даже вспотеть не успел. А тут… Н-да, нелегко придется с гражданином Подгорным.
- Ты хоть в полную силу с ним дрался? - уточнил Александр Борисович.
Филя усмехнулся:
- Смеетесь? Я еле ноги оттуда уволок. У него пальцы - как железные клещи. А кулаки - с пуд весом каждый.
- Ладно. Главное, чтобы он не насторожился и не ушел на дно.
- По идее, не должен. Я его таким отборным матом обложил, а под конец еще и бумажник у него из кармана вынул! Он явно принял меня за урку. - Филя вздохнул. - Правда, бумажник пришлось вернуть.
- Как это? - не понял Турецкий.
- Он не только хорошо дерется, он еще и бегает быстро, - объяснил Филя. - Пришлось вынуть из бумажника все содержимое и швырнуть в воздух. Пока он бумажки свои собирал - я и ушел. Хорошо еще, перед тем как выкинуть, в ксиву заглянуть успел.
Некоторое время Турецкий сидел на стуле, задумчиво глядя в темно-синий квадрат окна. Подполковник милиции - вот оно что! Черт возьми, это многое объясняет. Если он действительно замешан в этом деле, тогда легко понять, откуда у "мстителя" взялась информация на Ингу Лаврову. Легко понять, почему на местах преступлений не были найдены гильзы. Легко понять, почему преступник так умело заметал следы. Но… что, если все это совпадение? Нуда, есть у Подгорного в волосах седая прядь. И что с того? У сотен мужчин-москвичей есть в голове такая же прядь.
"А как же пудовые кулаки"? - спросил себя Турецкий,
Тоже мне примета. У меня они и у самого немаленькие. А у Поремского вон вообще медвежьи лапы. И потом, Филе сего аккуратными, как у девушки, руками, любая крупная мужская ладонь клешней покажется.
- Ну так что, Александр Борисыч, - подал голос начавший скучать Филя, - я пойду? Или есть еще дела?
- Иди, - кивнул Турецкий.
- Если что - свистите. - Филя встал из-за стола, крепко пожал Турецкому руку и отправился по своим делам.
27
- Да, Сань, подполковник Подгорный сам присутствовал на месте убийства режиссера Ханова. В этом нет ничего странного. Можно даже сказать - это часть его работы.
Вячеслав Иванович Грязнов выглядел скверно. Было видно, что он провел бессонную ночь. Сам он объяснил это простудой. Однако Турецкий догадывался об истинной причине бессонницы старого друга.
- Слав, говнюки есть везде. Так уж устроен мир. Так почему бы им не быть и в милиции? Ведь не заглянешь в душу каждому сотруднику.
- А я разве что говорю? - пожал плечами Грязнов. - У меня работа такая - отлавливать этих, как ты изящно выразился, "говнюков" и гнать их из органов поганой метлой. - Вячеслав Иванович положил руку на сердце. - Но приятного все равно мало. Представляешь, какая шумиха поднимется в прессе, если Подгорный и впрямь замешан в убийствах? Хотя меня даже не это тревожит. Люди-то что о милиции в очередной раз подумают? - вот в чем беда. Нас и сейчас каждая паршивая газетенка считает своим долгом мордой в грязь ткнуть.
- Еще неизвестно, что там на самом деле, - пожал плечами Турецкий. - Какого черта ему понадобилось убивать всех этих людей? Карьера? Ревность? Деньги? - Александр Борисович покачал головой. - Нет. Никаких видимых мотивов у Подгорного нет.
- А вывести порнографов на чистую воду? - подала голос Светлана Перова, до сих пор тихо сидевшая в углу кабинета с чашкой остывшего кофе в руке.
Грязнов и Турецкий повернули головы и посмотрели на нее. Турецкий усмехнулся:
- Нет, Свет. Подгорный работает в милиции почти столько же, сколько ты живешь на свете. Он видел такое, от чего у простого человека волосы на голове дыбом встанут. И не раз. У него холодный и практичный ум. Он не станет рыть себе могилу ради двоих подонков. Есть тысяча других способов свести с ними счеты.
- В таком случае тут что-то личное, - не сдавалась Света. - Вот вы назвали карьеру, ревность и деньги. Но вы забыли еще один великий мотив, о котором так часто пишут в детективных книжках.
- Правда?
Светлана кивнула:
- Да. Это… - Она вдруг запнулась и захлопала ресницами. - У меня появилась идея!
- В таком случае мы спасены, - съерничал Турецкий.
Света вспыхнула, а Грязнов мягко произнес:
- Какая идея, Свет?
- Ну так… не идея, а скорей предположение… - смутилась под взглядом Турецкого Светлана. - Нужно проверить табельное оружие подполковника Подгорного. Что, если все убийства совершены из него?
Александр Борисович достал сигареты и небрежно сказал:
- Я сам собирался это сделать.
- Ты бы еще три года собирался, - вступился за девушку Вячеслав Иванович. - Сегодня же этим займусь. А ты, Светлана, молодец. Если оружие окажется грязным и мы раскроем преступление, то в этом будет всецело твоя заслуга. А на Турецкого не обижайся. Он просто старый, завистливый хрыч и ворчун.
Светлана посмотрела на Турецкого и улыбнулась:
- Я знаю.
В дверь постучали.
- Да! - рявкнул Турецкий.
А кабинет вошла, нет - вбежала, запыхавшись, Галя Романова. Лицо раскраснелось. Высокая грудь вздымалась от тяжелого дыхания. Белокурые волосы были слегка встрепаны.
- Хочешь сообщить, что здание горит? - поинтересовался Турецкий.
Галя отрицательно тряхнула головой.
- Уже потушили? - не унимался Александр Борисович.
Галя махнула на него рукой, подошла к столу, взяла графин и налила в стакан воды. Грязнов проследил за ее действиями и ухмыльнулся:
- Н-да, с субординацией у женщин всегда были проблемы.
Галя выпила воды, вытерла рот тыльной стороной ладони и выпалили:
- Я только что узнала настоящую фамилию Павла Алмазова! Ну то есть не совсем его!
- Как это? - не понял Вячеслав Иванович.
А Турецкий глянул на Грязнова и красноречиво крутанул пальцем у виска.
Галя нахмурила брови:
- Зря смеетесь, Александр Борисович. Крепче держитесь за стул, а не то упадете! Алмазов - фамилия отца Павла Алмазова! А у его матери фамилия другая. И фамилия эта - Филиппова!
Грязнов и Турецкий вновь переглянулись.
- И что? - спросил Александр Борисович. - Фамилия как фамилия.
Романова досадливо вздохнула: дескать, бывают же такие тупые начальники.
- Дело в том, что, родив Павла, его мать вышла замуж второй раз. И родила дочь. И зовут ее - Виктория! Победа! Вот! - И Галя выразительно подняла два пальца, сложив их буквой "V".
Турецкий сглотнул слюну и сдавленно проговорил:
- Подай сюда графин… Мне надо выпить.
Глава третья
VICTORIA НА КРОВИ
1
На этот раз Алмазов выглядел несравненно лучше, чем в предыдущую встречу. Вот только синие глаза его потемнели, словно подернулись черной пеленой. И лицо слегка осунулось.
Турецкий жестом пригласил его сесть на стул. Тот словно бы нехотя подчинился.
Александр Борисович улыбнулся:
- Ну здравствуйте, Павел Маратович! Как я рад вас видеть.
- К сожалению, не могу вам ответить тем же, - пробурчал в ответ Алмазов.
Однако Турецкий остался приветлив и радушен.
- Вижу, ваши синяки почти рассосались, - дружелюбно заметил он. - Что, в новой камере народец подобрался спокойный?
Алмазов едва заметно усмехнулся и буркнул:
- Не жалуюсь.
- Ну и замечательно. Как говорится, одним поводом для волнений меньше.
Турецкий достал сигареты. Протянул пачку Алмазову, но тот отрицательно покачал головой.
- Ах да, вы же не курите, - вспомнил Александр Борисович и сунул в рот сигарету.
Дождавшись, пока он прикурит от зажигалки, актер нетерпеливо спросил:
- Вы говорили с Ларисой Подгорной?
- Говорил, - выпустил дым Турецкий.
- И что она?
- Сказала, что в первый раз слышит ваше имя. Так что, боюсь, отдуваться вам придется одному.
Аквамариновые глаза актера чуть не вылезли из орбит.
- То есть как - в первый раз? - изумленно проговорил он. - Это она сама вам сказала?
Турецкий кивнул:
- Угу.
Алмазов долго молчал, глядя в стол. Потом медленно, как бы с трудом, разжал тонкие, бледноватые губы и сказал:
- Вот гадина. Не зря еще классики говорили, что все бабы - стервы. Черт… А мне она казалась особенной. Не такой, как другие.
- Она и есть особенная. Видели бы вы, как лихо она меня отшила. Любо-дорого посмотреть! "Ничего не знаю, ничего не видела! А будете приставать - пожалуюсь брату!" Кстати, Павел Маратович, вы не знаете, чем так страшен ее брат?
Алмазов явно колебался: говорить, не говорить? Потом набрал полную грудь воздуха, словно собирался нырнуть, и выдохнул:
- Ее брат работает в органах.
Турецкий сделал вид, что не понял:
- В каких?
- Во внутренних, в каких же еще! Он подполковник милиции!
Актер уставился на Александра Борисовича, вероятно ожидая от него бурной реакции на эту удивительную новость. Но Турецкий остался спокоен. Он лишь равнодушно помахал рукой перед лицом, отгоняя дым, и сказал:
- Продолжайте.
- Подполковник милиции, - повторил Алмазов. - Зовут Никита Глебович. Больше я ничего о нем не знаю.
Турецкий посмотрел на него с укоризной и мягко сказал:
- Вот это уже неправда. Это ведь он поручил вам разослать конверты, да?
Актер молчал.
- Ну же, Алмазов! - поторопил его Александр Борисович. - В вашем положении нужно говорить правду, и только правду. Вину переложить не на кого, вы тут один. Так это подполковник Подгорный поручил вам разнести конверты с фотографиями? Да или нет?
Алмазов нахмурился и кивнул, не поднимая глаз на Турецкого.
Александр Борисович прищурил серые глаза:
- И он дал вам те фотографии, не так ли?
- Да. Только я не знаю, где он их достал. Честное слово, не знаю.
- Верю, - спокойно сказал Турецкий. - Как он это объяснил?
- Сказал, что эти прохвосты давно у него на крючке, но не хватает доказательств, чтобы их посадить. Сказал, что фотографии помогут упрятать их в тюрьму Но сделать все это нужно тайно, чтобы не подвести ребят, которые достали фотографии.
- И все?
Алмазов кивнул:
- И все.
- Н-да… Накурено здесь, вы не находите?
Актер рассеянно пожал плечами.
Турецкий встал со стула и подошел к окну. На улице начался дождь. Александр Борисович приоткрыл одну створку - ив кабинет вместе со свежим воздухом ворвались приглушенные звуки улицы. Стоя у окна, Турецкий повернулся к актеру и сказал:
- Знаете что, Павел Маратович… Расскажите-ка мне о вашей семье.