- Наркотики, нелегальная торговля оружием, проституция… Стоп. Вы думаете, что…
- Да, Галина Михайловна. Кастинговое агентство может быть только прикрытием. Приличной обложкой неприличной книги. А что скрывается за этой обложкой - одному Богу известно. И еще генералу Мамотюку, но его с нами нет.
- А ведь и вправду дело может оказаться серьезнее, чем мы предполагали. Я-то с самого начала уверовала в версию о мести ревнивой любовницы.
- И про это забывать не следует. Но пока - копай в указанном направлении. К сожалению, я вам со Светланой помочь не могу. Совсем зашиваюсь с бумажной работой. И на Поремского свалилось новое дело. Но я всегда на связи. Если что - звони, не задумываясь. Вы уж, девчонки, не подведите.
- Хорошо, Александр Борисович. Постараемся.
Галина хмыкнула и отключила связь.
Легко сказать - не подведите. Это ж сколько работы ждет их со Светланой! Сколько людей нужно опросить, сколько версий проработать! Легко Турецкому распоряжаться, сидя у себя в кабинете. Заставить бы его самого…
Тут Галина наморщила носик и обругала себя дурой. Уж кто-кто, а Турецкий прекрасно знает, что значит носиться по городу высунув язык. Он тоже не от хорошей жизни с бумажками этими возится. Положение обязывает. Все-таки старший помощник генпрокурора! Следовательно, много сил, энергии и времени Турецкий вынужден уделять организационным вопросам. Поэтому он и не может полностью посвятить себя практическому следствию.
Романова вздохнула.
И все-таки как хорошо было бы, если бы он занялся этим делом вплотную.
Галя (как и все, кто знал Турецкого лично) свято верила в необыкновенную интуицию Александра Борисовича. Поэтому ей было немного досадно, что следствие фактически ведут она и Света Перова. Нет, они, конечно, девушки неглупые, да и опыта им не занимать. И преступление они рано или поздно раскроют. Но сколько напрасной работы придется проделать, сколько тупиковых версий перелопатить!
Галя вновь вздохнула и покачала головой. Это все нервы, сказала она себе. Интересно, как там Светлана? Все ли гладко у нее прошло?..
16
Секретарша обеспокоенно тряхнула белокурыми кудряшками:
- Вы к кому?
- К Славскому, - последовал ответ.
- Вам назначено?
- Еще бы!
Светлана Перова в сопровождении двоих оперативников двинулась к кабинету Петра Ивановича Славс-кого.
- Постойте! - взвизгнула секретарша, выскакивая из-за стола. - Подождите, куда вы?
Один из оперативников сунул ей под нос удостоверение, и она замерла с открытым ртом.
Петр Иванович Славский сидел за столом и читал бумаги. Он был так погружен в работу, что не сразу поднял взгляд, а подняв, несколько секунд растерянно глядел на вошедших.
Светлана Перова кивнула ему:
- Здравствуйте, Петр Иванович. Не возражаете, если я войду?
- Э-э… Здравствуйте. Я… То есть конечно! Конечно, входите!
Светлана повернулась и сказала двоим оперативникам, сопровождавшим ее:
- Ребята, подождите в приемной, хорошо?
Затем закрыла за собой дверь и прошла в кабинет.
- Не ожидали меня здесь увидеть? - сказала она, усевшись на стул и поправив очки.
Славский растерянно моргнул:
- Я? Ну почему же… Милости, как говорится, прошу. - Он тряхнул головой, словно прогоняя наваждение, и выдавил приветливую улыбку:
- Чай, кофе?
- Ни то ни другое, - ответила Светлана.
Славский вновь улыбнулся, на этот раз шире прежнего.
- Предпочитаете беседовать всухомятку? - неловко пошутил он.
Светлана в ответ усмехнулась:
- Боюсь, гражданин Славский, что беседовать нам с вами придется в другом месте.
- То есть в каком это? Я не понял.
- Прекрасно поняли. Собирайтесь, поедем в отделение.
- Но за что?
- За нападение.
- На кого же я напал?
- Хватит придуриваться, Петр Иванович. Вы же взрослый человек, а ведете себя как школьник.
Славский нахмурился - сравнение со школьником не слишком польстило его самолюбию.
- Ну хорошо, - сердито произнес он. - Про ордер вас спрашивать не стану, не разбираюсь в этих тонкостях. И все же могу, я узнать - за что конкретно вы меня задерживаете? Ну то есть, я на кого-то напал, да? Но, убей бог, не припомню - на кого.
- На меня. Вчера вечером. Во дворе дома, в котором живет Боровская.
Славский сделал возмущенное лицо и открыл рот для гневной тирады. Однако Светлана опередила его.
- Не надо, Петр Иванович, не унижайте себя враньем, - громко и спокойно произнесла она. - Я ведь вас сразу узнала. А до утра ждала в надежде, что вы сами мне позвоните. Хотя бы чтобы извиниться.
- Я… - Славекий осекся. Судя по выражению лица Петра Ивановича, некоторое время вегодуше шла мучительная борьба. Наконец он вздохнул и сказал, опустив глаза в стол: - Я сделал это не подумав. Сгоряча. У меня нервы не в порядке. - Он поднял глаза на Светлану и повысил голос: - Не верите? Я могу даже справку показать. Видите это? - Петр Иванович провел пальцем по шраму на щеке. - Это у меня после аварии. У меня было сильное сотрясение мозга с поражением центральной нервной системы. Знаете, как звучит мой диагноз? Психоневроз навязчивых состояний! Да-да, именно так. Ни один суд в мире не признает меня дееспособным!
Перова спокойно ждала, пока Славский закончит, а как только словесный поток прервался, спокойно спросила:
- Вы все сказали?
- Э-э…
Светлана усмехнулась и покачала головой:
- Просто театр одного актера какой-то. Если закончили, то позвольте и мне кое-что добавить.
- По… Пожалуйста, - сглотнув слюну, выговорил Славский.
- Собственно, у меня к вам только один вопрос. И звучит он так: зачем вы на меня напали?
Петр Иванович побледнел.
- Милая моя, - проговорил он подрагивающим от обиды голосом, - я понимаю, что вам позарез нужно найти виновного в убийстве Рэма Мамотюка. Это ваша работа, и если вы ее не сделаете - по головке вас не погладят. Я также понимаю, что виновного найти сложно… Может, даже невозможно. И что проще всего найти крайнего. Так сказать, козла отпущения, на которого можно повесить это убийство. Но я не позволю, чтобы вы сделали этим крайним женщину, которую я… с которой мы… Ну, в общем, я не позволю вам посадить невиновного! Вот.
Светлана тихо похлопала в ладоши:
- Замечательное выступление. Как, вы сказали, звучит ваш диагноз?
- Психоневроз навязчивых состояний.
Светлана кивнула, словно услышала то, что ожидала:
- Мне это нравится. Так вот, уважаемый психоневротик, никакого козла отпущения мы искать не собираемся. Мы расследуем убийство, а не в казаки-разбойники играем. Вы и ваша подружка Боровская были близко знакомы с Мамотюком. Он, как и вы, был любовником Боровской. И вы ревновали. Сильно ревновали!
- Я? - Петр Иванович сжал пальцы в кулаки. - Я никогда… Я вообще не…
- Прекратите отпираться, Славский! - холодно сказала Светлана. - Вы сгорали от ревности! Вы ненавидели Мамотюка лютой ненавистью. Это и неудивительно. Вы проигрывали в сравнении с ним. Он - генерал-лейтенант, большой начальник, а вы - чиновник средней руки. Вероятно, вы требовали от Боровской, чтобы она прекратила встречаться с Мамотюком, но ее это не устраивало. Ведь Мамотюк дарил ей щедрые подарки. Вы, с вашей зарплатой десять тысяч, были плохим конкурентом. И вы нашли способ расправиться с ним.
Петр Иванович едва не задохнулся от гнева.
- Что вы несете? - рявкнул он. - Это бред!
Светлана, не спуская холодного взгляда с чиновника, тихо покачала головой:
- Нет, не бред. Вы сами сказали, что вы - человек нервный, контуженый. Вы свели генерала с проституткой, которую заранее подкупили. Ночью она открыла вам дверь в Квартиру генерала, вы вошли и убили его.
- Я… Я… - Славский вскочил со стула, застонал и, сморщив лицо, схватился за сердце.
- Вы позаботились о том, чтобы не оставить после себя следов, - продолжала Перова. - Но когда увидели меня у Боровской, занервничали. Вы занервничали еще тогда, когда я впервые пришла в этот кабинет и увидела у вас на полке фотографию Боровской и Ма-мотюка. Вы решили, что, если меня как следует припугнуть, я оставлю вас и Боровскую в покое.
Лицо Славского стало бледным как полотно. Он захрипел.
- Петр Иванович! - испуганно проговорила Светлана. - С вами все в…
Славский неловко взмахнул руками и повалился на стол.
17
Александр Борисович сухо спросил:
- Как ты его вычислила-то?
- Да просто. - Светлана чувствовала себя виноватой, но показывать этого не хотела. - Во-первых, я сразу поняла, что все угрозы этого бандита - пустые. И что он вообще никакой не бандит. Начать с того, что у меня никогда не было подруги Алены, с которой он обещал спустить шкуру. После этого страх у меня прошел, и я стала внимательнее прислушиваться к его речи. И мне на ум сразу пришел Славский. Ведь он был прямо… можно даже сказать, лично заинтересован в том, чтобы мы отстали от Боровской. Во-вторых, он не слишком искусно умеет менять голос. Ну и это его обращение - "милая моя". Меня еще при первой встрече это покоробило. А в-третьих… - Тут Светлана тронула щеку с приклеенным кусочком пластыря телесного цвета. - Я где-то читала, что у людей с каким-то физическим изъяном есть комплекс… Ну то есть им приятно видеть тот же изъян у других людей.
- Врачи говорят, он очень плох. Если оклемается, то не скоро. Слушай, как ты умудрилась довести его до инсульта?
- Я же не специально его доводила. Просто нарисовала ему картину преступления. Думала, это его проймет.
Турецкий ухмыльнулся:
- И не ошиблась. Ты читаешь слишком много детективов.
- Я их совсем не читаю.
- Но телевизор-то смотришь?
- Смотрю.
- Вот то-то и оно. Это ж надо - довести мужика до удара. Не каждая женщина на это способна. Тебя, Перова, надо в Книгу рекордов Гиннесса внести. Ты что, не видела, что ему плохо?
- Я думала, он притворяется, - насупившись, ответила Светлана.
- Угу, - усмехнулся Александр Борисович. - Как в кино. В кино это сплошь и рядом бывает. - Он взял новую сигарету, закурил и сказал: - Показаний Слав-ский дать не сможет. Он двух слов сейчас связать не в состоянии. Ну и что нам теперь делать?
- Вести расследование так, как вели его до сих пор, - ответила Светлана.
Турецкий качнул головой:
- Вести, но не так. Если хочешь знать мое мнение, я вообще не уверен, что Славский причастен к убийству генерала Мамотюка.
- Факты говорят обратное, - упрямо сказала Светлана.
- Тебе говорят, а мне нет, - недовольно парировал Турецкий. - Ты ведь сама говорила, что в тот вечер, когда убили генерала, Боровская и Славский ужинали в ресторане. И официант это подтвердил.
- Они могли его подкупить, - пожала плечами Светлана. - Это очень просто делается. Других-то свидетелей нет.
Александр Борисович помолчал, потом сказал с ноткой укора в голосе:
- Ты очень упряма, Перова.
- Разве это плохо?
- Это ни хорошо ни плохо. Это факт. И мне приходится с ним считаться. Ладно, забыли. Будем работать дальше. - Турецкий выпустил облако дыма и задумчиво сказал: - Значит, так. Боровскую на время оставь. Галя Романова сейчас собирает информацию о кастинговых агентствах. Прорисовывается кое-что интересное. Созвонись с ней, и покопайте в этом направлении вместе. Завтра в два часа дня зайдете ко мне и отчитаетесь. А там подумаем, что нам делать дальше. Все поняла?
- Так точно.
- Выполняйте.
Светлана вышла и кабинета Турецкого сама не своя. Ей уже случалось в жизни получать нагоняй от начальства, и не раз, но такой оплеванной она себя еще никогда не чувствовала. Ведь раньше нагоняй ей устраивали люди, которых она - мягко говоря - не слишком уважала. А порой и в грош не ставила. Что же касается Турецкого, то Светлана видела, как он умеет работать и даже (чего уж тут скрывать) была немного влюблена в него. Она считала его не только начальником, но и близким по духу человеком. Коллегой с большой буквы. И вдруг такоё. И за что?! За то, что она попыталась немного прижать негодяя и убийцу.
А ведь этот негодяй Славский угрожал ей и даже порезал ей лицо. "Порезал" - это, конечно, слишком громко сказано. Это был не порез, а скорее маленькая царапина, от которой через неделю и следа не останется. Но все равно.
Светлана делала свою работу, и не ее вина, что у преступника оказалось слишком слабое здоровье. В конце концов, Чикатило тоже мог упасть в суде в обморок. И никто бы и не подумал за него заступаться.
Разве это справедливо? И главное, что поплакаться некому. Хотя…
Света достала мобильник и набрала номер Гали Романовой.
18
Воспитанница студии "Юная модель" при агентстве "Шарм" Даша Иванцова была высокой и симпатичной девочкой. Правда, ее немного портила худоба, но с возрастом это должно стать не так заметно. Внешность у нее, пожалуй, была тоже пока не слишком "глянцевая": крупный нос, широко расставленные синие глаза и далеко не роскошные волосы.
Она скорее напоминал а гадкого утенка, который то ль-ко-только начал превращаться в прекрасного лебедя.
Девочка сидела прямо, как балерина, и отстранен-но смотрела куда-то поверх Галиной головы. Во всей ее фигуре было что-то презрительно-вызывающее. Она словно замкнулась в невидимый кокон (Гале был хорошо знаком этот тип защиты молодой души от окружающих невзгод). Мать девочки, напротив, являла собой расхожий в России тип розовощекой матрешки - волоокая, широколицая и добродушная - таких обычно называют русскими красавицами.
Она пожала руку 1али мягкими, пухлыми пальцами, улыбнулась и сказала:
- Очень приятно. Меня зовут Елена Аркадьевна. Можно просто "тетя Лена", меня все так зовут.
Познакомившись с "тетей Леной" и ее дочкой Дашей, Галя Романова приступила к беседе:
- Даша, для начала расскажи немного о себе.
- Я… - начала девочка, но договорить не успела, поскольку ее перебила мать.
- Даша у меня очень хорошая девочка, - с чувством сказала она, поглядывая на дочку любящим взглядом. - В школе всегда была отличницей. И спортом с детства занимается. Правда, Дашенька?
Девочка усмехнулась и неожиданно сухо ответила:
- Правда, мама.
Воспользовавшись паузой, Галя вновь обратилась к девочке:
- Даша, расскажи, пожалуйста, как ты попала в агентство "Шарм"?
Даша пожала плечами:
- Просто. Я шла по у..
- Она встретила свою судьбу на улице, - улыбаясь, ответила за дочку "тетя Лена". - Она шла по улице, и к ней подошел молодой человек. Он дал ей визитную карточку агентства. Все верно, Даша?
Даша кивнула:
- Да..
- И что было потом? - спросила Галя.
- Потом мама сказала, что я должна позвонить в агентство. Что это мой шанс и что я должна его использовать.
- Вот именно! - подхватила "тетя Лена". - Такой шанс выпадает не каждому в жизни. К тому же у Дашеньки великолепные данные для этой работы. Высокий рост, прекрасная фигура. А посмотрите на ее личико! Настоящая куколка. Вы знаете, Дашенька очень похожа на меня в юности. Я тоже была долговязой блондинкой. В наше время высокие девочки сильно комплексовали. Это только сейчас высокий рост считается для девушки большим достоинством. А когда я была молоденькой, мальчишки дразнили меня дылдой! Представляете?
- Представляю. - Галя повернулась к девочке. - Даша, мы можем поговорить с тобой откровенно?
- Конечно, можете! - вновь влезла в беседу "тетя Лена".
- Наедине, - твердо сказала Галина.
Тетя Лена открыла рот, но тут до нее дошел смысл Галиных слов, и она выпучила глаза:
- То есть… я не поняла. Вы намекаете на то, чтобы я вышла?
- Да, - так же твердо произнесла Галина.
Розовые щеки "тети Лены" затряслись от возмущения.
- Ну знаете ли… Я обязана присутствовать на беседе моей дочери с представителем милиции. Это мой долг и мое право!
"Тетя Лена" сложила под грудью пухлые руки и дерзко посмотрела на Романову.
Даша посмотрела на мать исподлобья, разлепила розовые губы и тихо сказала:
- Мама, выйди, пожалуйста.
- Но, доченька…
- Выйди. Иначе я перестану с тобой разговаривать.
"Тетя Лена" растерянно заморгала и беспомощно развела руками:
- Ну вы видите? Вот вам современные детки. Я в ее возрасте и думать не могла перечить матери…
- Мама! - повысила голос Даша.
- Ухожу, ухожу, - обиженно сказала "тетя Лена". Она поднялась со стула и с вызовом посмотрела на Галю Романову: - Только не больше пяти минут, слышите? Я не хочу, чтобы вы травмировали ее психику.
Тут Даша бросила на мать такой испепеляющий взгляд, что та стушевалась и поспешно вышла из кабинета. Даша посмотрела на закрывшуюся дверь и зло процедила сквозь зубы:
- Вот дура… Видеть ее не могу.
Галя Романова небрежно пожала плечами - в ее компетенцию не входила воспитательная работа с молодежью (тем более что и сама Галя не так уж давно вышла из взрывоопасного восемнадцатилетнего возраста). Даше, впрочем, было шестнадцать с половиной.
Даша, прищурившись, посмотрела на Галину и спросила:
- Вы не знаете, это у всех так бывает или только у нас с ней?
- У всех, - сказала Галя.
Даша хрустнула пальцами.
- Иногда мне кажется, что я способна ее убить, - тихо проговорила она.
- Это пройдет, - сказала Галя. Подумала и поправилась: - Должно пройти. - Она подождала, не скажет ли чего-нибудь девочка, и, поскольку та молчала, заговорила снова: - Я заметила, что тебе не очень приятно говорить об агентстве.
- А что там может быть приятного? - удивленно отозвалась Даша.
- Все девочки мечтают стать манекенщицами, - осторожно сказала Галя.
- Может, кто-то и мечтает, да только не я. В гробу я их видела, этих манекенщиц.
- Зачем же тогда пошла?
- Мать заставила. Ей что в голову втемяшится - топором не вырубишь. Как говорит одна моя подруга: легче отдаться, чем объяснять, почему не хочешь.
- Что, неужели там так плохо?
- А вам нравится надевать лифчик в комнате, где полно противных, старых мужиков?
- Мне? Э-э… Вообще-то не очень.
- Вот и мне тоже. А там без этого нельзя. Нужно быстро переодеться и снова выйти на подиум.
- А что там за мужики?
- Обслуживающий персонал. Костюмеры, парикмахеры, их друзья, просто уборщики. Да полно всяких… Торчат там как будто бы по делу, а сами пожирают тебя глазами. А некоторые незаметно на мобильники фотографируют. А потом друзьям показывают.
- Ты говорила об этом матери?
Даша покачала головой:
- Нет. Зачем? Тем более она все равно не поверит. А даже если поверит, скажет: доченька, это у них такая работа, не обращай внимания.
- Да, приятного мало, - сочувственно вздохнула Галя. - Наверное, приставали со всякими скотскими предложениями, да?
Даша внимательно посмотрела на Романову:
- Что вы имеете в виду?
Галя нахмурилась:
- Сама знаешь что.
По розовым губам девочки пробежала усмешка. Зрачки ее хищно сузились.