Одно движение руки, и свет зажегся и в этой комнатенке. Композиция, представшая ее глазам, мало отличалась от предыдущей. Только, вероятно, на этот раз сверху был партнер, судя по тому, что он уже успел соскочить с коричневого тела и судорожно шарил в кармане куртки, пытаясь достать свой "магнум". Но на эту попытку ему было отведено слишком мало времени.
Люся уже передернула велосипедным насосом, приспособленным под ружье, и послала крупный заряд дроби в причинное место Йоганна. На этот раз она не поскупилась на контрольный выстрел, который разнес брыластое лицо Йоганна по всей комнате. Четвертый выстрел четырехзарядного "насоса" пришелся в грудь дебелой негритянки. Она умерла в страхе, но без мучений.
Тем временем в овальном зале "Дома Васильчиковых" на Большой Никитской продолжался концерт в честь пятидесятилетия замечательного русского музыканта Вадима Федоровцева.
Волевая, исполненная героики и силы мелодия стремительно и дерзновенно вырывалась из-под ударявших по клавишам стейнвейновского рояля пальцев Вадима Федоровцева.
Тема, звучащая в нежной исповеди скрипки, певучая, с легким, чуть заметным налетом меланхоличности, контрастировала с главной темой, изящно оттеняя ее. Один инструмент дополнял другой, ничуть не поступаясь своим богатством.
"Как жаль, что не смог прилететь Ростропович, - подумала жена Вадима, народная артистка России Надежда Красная, которой предстояло петь во втором, "итальянском" отделении, в том числе ожидаемую многими "Аве, Мария". - У него виолончельная тема была бы не просто драматической, а трагической и непреклонной. Но и у Саши Корнеева сегодня получается почти все".
Рояль ни на миг не смолкал. Он то задавал тон, то аккомпанировал, то вступал в борьбу с другими инструментами, то поддерживал их, то рассыпался раскатистыми пассажами, то интонируя тему, то подхватывая ее.
Знатоки-меломаны замерли в восторге, предвкушая эпизод, предваряющий репризу.
После бурной, полной света и звонкой бодрости разработки вдруг наступила тишина. И в ней, прерываемый лишь короткими вопросительными возгласами струнных, безумолчно звучал рояль. Его отрывистые, четкие фразы были похожи на стук маятника, отсчитывающего секунды, оставшиеся до прихода радостной коды.
Очаровательную перекличку струнных с роялем в третьей части чуть было не прервала трель сотового телефона в сумочке у Бугровой.
Но музыканты справились с неожиданной "вводной", и тонкие пальцы Вадима Федоровцева, многократно поцеловав клавиши стейнвейновского рояля, шутливо дополнили скрипку и виолончель.
- Хозяйка? В Амстердаме все путем.
- Все?
- Да. И сейф у нас, со счета снята вся сумма и переведена на всякий случай на другой цифровой счет. Клиент убыл.
Бугрова молча, не прореагировав словами на сообщение, нажала кнопку "отбой". Чего говорить, когда не о чем говорить? Все идет так, как и должно идти. Она никак не среагировала ни на виновато-просящий и одновременно заранее извиняющийся взгляд мужа, ни на свирепые взгляды соседей. "Ничего, утрутся. А у меня на несколько миллионов долларов больше".
Тем временем на шутливых откликах рояля Федоровцева неожиданно возникла моторная тема струнных, чем-то напомнившая Александру Ивановичу Бугрову пронзительную тему судьбы из Пятой симфонии Бетховена.
На минуту он забыл чувство неловкости от "деловитости" жены. Сколько ни просил ее оставлять телефон дома или в машине, ничего не помогало.
-Не учу тебя руководить правительством? Вот и ты не учи меня руководить институтом. У каждого своя работа, - парировала она.
Чего бы он ни отдал, лишь бы растопить сердце этой стареющей красавицы. Увы!.. Что не дано, то не дано.
Смирившись, вновь отдался музыке Шуберта.
В передаче безмятежного, счастливо порхающего напева четвертой части Вадим превзошел самого себя; партия рояля звучала легко, воздушно; на обаятельную, полную очарования мелодию пальцы Вадима будто нанизывали цветной бисер, соединяя вариации разных красок - от изящно-грациозных до приподнято-героических.
Заканчивалось ми-бемоль мажорное Трио звонким ликованием, в котором, конечно же, солировал рояль.
- Браво, Вадим, браво! - взорвался зал.
И хотя скрипка и виолончель тоже были выше всех похвал, сегодня был день Вадима.
Из-под букетов цветов виднелось его раскрасневшееся, счастливое лицо. И когда в зал, с трудом протиснувшись сквозь проход, помощник Бугрова внес гигантскую корзину цветов, Вадим еле освободил руки, чтобы принять ее. Его глаза встретились с глазами Бугрова, полными слез радости, и Вадим, догадавшись, что букет от него, с благодарностью кивнул Александру Ивановичу.
Они были дружны уже много лет, и оба дорожили этой мужской дружбой, потому что это была дружба людей, любивших искусство. И должности, звания, чины тут не имели ровно никакого значения.
Тем временем в "Амстердамштаатсбанке" некий господин в сером до пят пальто, с седыми усиками отключил сотовый телефон, позволяющий оперативно устанавливать международный телефонный контакт, и, обернувшись к окошку кассира, переспросил по-голландски:
- Простите, где, вы говорите, я должен еще расписаться?
Вот здесь?
- Да, майн херр.
-Извольте. - И он поставил аккуратную, с завитушкой роспись. - Теперь я могу забрать свой бокс с документами?
-Да, разумеется. Прошу вас, пройдемте в зал специальных операций.
Господин в сером твидовом пальто проследовал за клерком в специальную комнату, дверь в которую они должны были открыть двумя ключами: одним, которым располагал клиент, и вторым, который хранился у банковского клерка. Затем вся процедура повторилась; оба вставили свои ключи в камеру храпения бокса, и, лишь когда камера открылась и клиент вытянул из нее бокс-пенал, клерк отошел в сторону. Клиент переложил в раскрытый кожаный кофр драгоценности на два миллиона долларов, тщательно закрыл и кофр, и бокс и сунул опустевший бокс-пенал в камеру хранения, после чего повернул свой ключ вправо.
- Прошу вас.
Клерк подошел и, вставив свой ключ, повернул его влево.
Пустой бокс-пенал оказался надежно закрыт. На тот срок, на который абонирован, - до конца года. Затем, когда кончится срок аренды, банк имел право открыть камеру хранения и использовать ее для нужд другого клиента. Сам же бокс-пенал уже вторично использован быть не мог.
Тем временем в соседнем помещении точно такую же процедуру проделала высокая, с фигурой манекенщицы, очень красивая молодая женщина в необычайно элегантном платье и пальто от лучших парижских кутюрье; драгоценности на ней были, судя по всему, настоящие. Она достала из вынутого бокса-пенала записку и бегло прочитала ее: "Дима Эфесский в Афинах. Поторопись".
24 МАРТА 1997 Г. КРОВЬ НА КАМНЕ.
ДВОЙНОЕ УБИЙСТВО
В ту ночь Мищенко снились всякие кошмары: изнасилованные и убитые маньяком женщины, интерьер квартиры Селивановой, бутылки водки с изображением на этикетках улыбающегося предпринимателя Довганя... У Довганя на этикетках бутылок, похищенных из магазина № 36 ОРСа химкомбината, было лицо человека, словно знающего что-то, остальным пока неизвестное. Он улыбался и подмигивал Мищенко, как бы говоря. "Ну, что, прокурор, в тупик со своим расследованием зашел? Ведь не похож Авдеев на убийцу и сексуального маньяка, не похож... А другого подозреваемого у вас нет..."
Мищенко вставал, жадно пил воду из-под крана, забывая про отсутствие нужного количества и качества фильтров в водозаборе и не думая о последствиях.
Волновали его совсем другие последствия: все вещдоки, все обстоятельства дела как будто бы против Авдеева; можно провести на местах преступлений следственные эксперименты, еще серию допросов, "очняки" с косвенными свидетелями... И что? Передавать дело в суд?
Авдееву светил "вышак" - два убийства с особой жестокостью.
Вот об этих последствиях думал Мищенко. Засудить невиновного просто; оправдать казненного сложно. Но можно. А вот к жизни его уже не вернешь. Конечно, Авдеев - гниль, слякоть, ничтожество.
Но убийца ли?
Петруничев встретил его вчера у подъезда.
Он тут, в этом доме, снимает комнату и кухню. Частный, так сказать, сектор.
- Не наказуемо.
- Я не о том... Тут такое дело. Дом частный. Как хозяин хотел, так и построил. В отдельную комнату с кухней можно пройти через этот подъезд и далее по коридору, мимо комнат других постояльцев. А можно и с переулка; там отдельный вход, прямо в комнату Авдеева.
Тоже ничего не доказывает. Хозяина опросил?
- А как же. Утверждает, что отдельный вход "врезал" еще пять лет назад, когда с сыном поссорился и "выделил" его. Сын уехал на заработки в Мурманск. Старик и стал сдавать его комнату как отдельную квартиру.
- Значит, опять мимо. Что у нас против Авдеева?
- Знакомство с Селивановой - это раз, загнул палец на мощной ладони Петруничев. - Второе: кража спиртного из магазина; оба убийства совершены в одном районе города; третье, пустые бутылки из-под "довганевки" обнаружены в квартире Селивановой, с которой Авдеев знаком...
- Пальчики сверили?
- Сняли с бутылок в квартире убитой, заборы в обоих случаях обработали. Сейчас снимают с Авдеева.
- Ну, веди в квартиру...
В квартире Авдеева все предметы и вещи были в строгом порядке, словно жил здесь добропорядочный, аккуратный, даже педантичный человек. О психической болезни или подготовке к преступлениям ничто, казалось, не говорило.
- Медиков запрашивал? У нас и в областной "психиатричке"?
- Не был он на учете. Райтерапевт отзывается как о тихом, но склонном к "злоупотреблению спиртными напитками" человеке.
- Венерические болезни? Урологическая патология? Зацепки есть?
- Все в относительной норме, без патологии. Правда, урологом он не наблюдался.
- А говоришь, "в норме". Будете с Деркачом по той версии работать, обрати внимание на медицинскую сторону вопроса.
- Понял.
Подошел Деркач, закончивший осмотр квартиры Селивановой.
Мищенко сидел, курил, слушал вполуха, как Деркач диктовал окончательно оголодавшему и уже потерявшему надежду даже на сухой бутерброд Ванечке Семенову:
- На влажном полотенце обнаружены следы, похожие на замытую кровь. Плащ-болонья в области правой лопатки сильно испачкан мелом, глубоко проникшим в ткань...
- А мелом была измазана стена ограды на месте первого убийства, помните, товарищ юрист первого класса? - подобострастно спросил Ванечка своего наставника Деркача, надеясь, что после этой тягомотной "канцелярщины" тот отпустит его поесть.
- Помню, - лаконично буркнул Деркач, не отвлекаясь на нравоучения и строгие замечания. - В кармане плаща, - про- должал бубнить, держа в руке старый, потерявший первоначальный цвет, но лет двадцать пять назад бывший коричневым плащ-болонью, - найден сухой лист растения, напоминающего акацию.
- А помните, на месте второго убийства, возле забора, стояла акация, - начал было опять "встревать" Ванечка Семенов.
Деркач было хотел наконец окоротить стажера, но, глянув на Мищенко и поймав его одобрительную улыбку, снова ограничился лаконичным:
Помню. Строчи дальше: "На рубашке обнаружены следы, напоминающие кровь".
Деркач, как кот ученый, чуть наклонив тело влево, сделал несколько кругов по комнате, взял стул, встал на него, аккуратно подстелив газетку, заглянул на шкаф, взял там несколько пачек сигарет "Мальборо", торжествующе посмотрел на мрачного Мищенко, положил их на стол перед прокурором города, после чего, сделав поучающий знак Семенову, означающий "Понял, стажер, как надо работать?", начал свое привычное кружение по комнате.
Он никогда не осматривал квартиры подозреваемых, места происшествия, как учили, - последовательно. А всегда вот так: покрутится, покрутится, вырвет из контекста деталь, зафиксирует; опять покрутится; опять ухватит деталь... И только потом, обнаружив, подталкиваемый интуицией, которой он очень гордился и в масштабах которой с ним, как он считал, не мог бы сравниться сам прокурор города, отработавший на заре своей карьеры лет десять следователем по особо тяжким преступлениям, начинал планомерный осмотр или обыск.
Вот и сейчас, сделав еще два-три круга по комнате, высмотрел что-то возле печки, завернул к ней, прервав свое круговое движение, нагнулся и поднял с пола два окурка.
А? Обратите внимание, тот же характерный прикус, что и у сигарет, найденных на месте преступления...
Он резко рванул на себя чугунную витую дверцу печки, не глядя засунул в черное чрево правую руку, пошарил там и торжествующе вытянул запачканную золой ладонь; на ней лежали еще три окурка с таким же характерным прикусом, когда один передний зуб у человека стоит чуть косо по отношению к другим.
Он молча оглядел комнату, развел, как фокусник, руками перед прокурором города.
- Можно, конечно, позвонить ребятам из группы Петруничева и спросить навскидку, нет ли у Авдеева среди передних зубов кривенького или чуть обломанного. Но я на сто процентов уверен: он есть.
- И все же позвони, - Мищенко почему-то не разделял радости своего подчиненного.
Как и следовало ожидать, кривой зуб у Авдеева в верхней челюсти был.
- Если бы еще найти здесь спички... - мечтательно проговорил Ванечка Семенов.
- Какие спички? - раздраженно переспросил Деркач, не желавший делиться победой со своим стажером.
- Помните, при осмотре мест совершения обоих преступлений мы обнаружили сгоревшие спички и по одной целой, вроде как случайно уроненной.
- Почему "вроде как"? - насторожился Мищенко.
- Да интересно: спички сгоревшие, и каждый раз по одной целенькой.
- Ничего странного, - бросил Деркач, - убийца волновался, поджидая жертву или пытаясь дрожащими после убийства руками прикурить. Вот! Кто ищет, тот всегда найдет! торжествующе воскликнул, подняв над головой три спички, извлеченные им из золы в круглой печке...
- Ну, что ж, подведем итоги, - предложил Мищенко у себя в кабинете. Присутствовала вся группа: следователи прокуратуры, от сыскарей капитан Петруничев, судмедэксперт Татьяна Раскопова и областной криминалист Валентин Степанович Емельянов. - Какие будут мнения по важности собранных улик?
- Полагаю, - важно заметил Деркач, - что улики настолько надежно и достоверно приводят нас к личности преступника, что дальнейшая работа по окончательному изобличению уже не
составит для нас серьезного труда.
- А мнение товарищей из милиции? - спросил Мищенко.
- А что милиция? Как что, так сразу милиция! - смешно передразнил кого-то капитан Петруничев, представлявший в кабинете прокурора города доблестный уголовный розыск.
Все рассмеялись.
А если серьезно, - нахмурил густые каштановые брови Петруничев, то милиция фактически свое дело сделала: подозреваемый задержан. При задержании был подвергнут личному обыску, при этом в карманах его одежды обнаружены два перстенька желтого металла с камнями голубого, зеленого и белого цветов, сейчас они на экспертизе. Изъяты также две пары наручных часов заграничных марок, простенькая штамповка- электроника, а также связка ключей.
- Значит, так, - подытожил Мищенко. - Уголовному розыску продолжить работу по установлению знакомых убитых женщин, которые могли бы дать показания о предметах, похищенных у погибших. Помнится, что перстни у первой из них были, возможно, большой ценности и перешли к ней по наследству от покойной бабки. Проверьте, не те ли перстни найдены у Авдеева.
Конечно, те! уверенно бросил Деркач. - Не успел, гаденыш, продать.
- Я не исключаю и другое: перстни, принадлежавшие первой жертве, либо переданы барыге, либо спрятаны, а найденные перстни принадлежат второй его жертве. В любом случае тщательно проверьте, покажите все, найденное у Авдеева, знакомым убитых.
Сделаем, о чем разговор, - заверил Петруничев.
- Что думает судмедэкспертиза?
- Как и в случае с трупом первой жертвы, при вскрытии тела Селивановой мы вычистили подногтевое содержимое, взяли образцы волос, крови, костей, хрящей и других органов, поврежденных орудием убийства, мазки для исследования на предмет наличия спермы.
- А сейчас какие-то версии есть? - внимательно всмотрелся Мищенко в хорошенькое молодое личико Татьяны.
Могу пока лишь высказать предположение: телесные повреждения обеим жертвам причинены, вероятно, одним и тем же ножом. Можем указать примерно форму и размеры клинка. Так что дадим вам, товарищ Петруничев, - с улыбкой и давней симпатией глянув на волевое и обветренное лицо начальника городского уголовного розыска, заметила Раскопова, - параметры предмета, который вам придется искать. Думаю, что и механизм причинения телесных повреждений в обоих случаях одинаков.
Однако, как потом выяснилось, именно волевой, энергичный, спортивный и красивый Петруничев, человек, безусловно, честный, добросовестный, но слегка от своего давнего успеха у милицейских и прокурорских дам рассеянный, особенно по весне, сильно лопухнулся в этом деле и чуть было не поставил успех расследования под удар.
Когда в прокуратуре получили предметы, изъятые работниками милиции у Авдеева, обнаружили, что протокола обыска и изъятия этих вещей среди сопровождающих предметы документов не оказалось.
Честный Петруничев, самый видный жених в городе, по которому давно сохла судмедэксперт Татьяна Раскопова, даже имела тайную, и не без оснований, надежду в скором времени лишить Петруничева несчастной жизни в одиночестве и вредного питания в столовой гормилиции, этот самый добросовестный Петруничев, на которого уже были готовы документы на представление к майору, под разными предлогами оттягивал представление в прокуратуру этого протокола.
Мищенко сам решил допросить Авдеева в качестве подозреваемого.
- О чем базар, гражданин следователь, - канючил Авдеев - я ж ранее не сидел, не привлекался, в натуре. Зачем мне запираться? Никаких таких преступлений, про которые кричал на меня капитан Петруничев в ментярне, я не совершал. Клянусь мамой и бабушкой, мир ихнему праху, как говорится.
- Что вы делали и где были вечером 18 марта 1997 года?
- Ну, где я мог быть, гражданин прокурор, - дурашливо развел руками Авдеев, сияя фиолетовым фингалом, полученным при задержании его от скорых на руку ребят Петруничева, - это вопрос... Не в филармонии же областной! В натуре, выпивал дома в обществе прелестных девиц старшего возраста Тамары Лисенок и Веры Щербаковой.
- Как у вас оказались две пары дамских часов и два перстенька желтого металла, можете пояснить?
- Натурально, выиграл их в карты, в подкидного дурака, что не возбраняется законом.
- У кого?
- Да у баб этих, у кого же? У Томки и Верки.
- Они смогут подтвердить?
- Натурально. Не суки же они позорные, чтобы отказываться от того, что было.
- А как объясняете, что у вас найдены ключи, один из которых подходит к входной двери квартиры убитой гражданки Селивановой?
- А никак не объясню. Ключей этих у меня никогда не было. И об изъятии ключей у меня работниками милиции ничего путем сказать не могу, так как при задержании был сильно выпивши.
Допрошенные в тот же день Тамара Лисенок и Вера Щербакова подтвердили, что вечером 18 марта действительно находились в квартире Авдеева, выпивали, ничего подозрительного в его поведении не обнаруживали.