- Я читал работы Пито, Зильбера, Эймса и Ваянберга, - начал Геннадий Федорович - В постановке задачи, вы ссылаетесь на них и других, но за исключением работы Ваянберга, я не вижу основания утверждать, об ответственной роли онкогена. Ваша задача и объем работы, сводятся к синтезу "искривления" белков и их избирательной роли для выявления "больных" клеток, где находиться этот онкоген. Теория очень интересна, но она явно противоречит направленности нашего института. Основная наша деятельность - это вирусология. Это методы занесения вируса в живой организм и методы его уничтожения. Судя по анализу литературы, вы очень выросли. Особенно, меня восхищает логичность в постановки задачи и методике выполнения работ.
Он замолчал и забарабанил пальцами по столу. Один ноготь у него был синим, последствие какого-то удара.
- И знаете, что мне хочется, чтобы вы работали по своей тематике…. Я не оговорился. Мне хочется. Поэтому, я предлагаю вам, сделать небольшое исправление в постановке задачи, где вы укажете, о параллельности опыта и сравнении результатов с вирусом-онкогеном.
- Но ведь для этого тоже надо проводить опыты.
- Естественно, вы сейчас перепишете план, где развернете два опыта. Что бы вас не загружать, вторую часть плана мы отдадим для работы Любовь Владимировне. Вы не против?
- Нет. Но вы говорите так, как будто, план уже утвердили.
- Конечно драчка будет колоссальная. Умные сразу поймут, зачем нас потянуло на издержки. Кстати, кто знает об этом? - он ткнул на листки.
- Борис Залманович и Любовь Владимировна.
- Ах хитрая, старая кочерыжка, носом учуял, где что-то возникает интересное. Ну ладно, я с ним сейчас поговорю. Идите Виктор Николаевич, работайте. Я жду ваш план к часу.
Когда я вошел в комнату, все головы повернулись ко мне и застыли в ожидании. Люба встала и спросила, дрогнувшим голосом.
- Ну как?
- Бросай всю работу, мы должны переписать план. Ты включена в объем работ. Времени нет. В час готовый экземпляр должен быть на столе у начальника.
- Тебе не отказали?
- Да нет же, нет. Просто посоветовали, для сравнения включить вирусную тематику в план.
Люба заулыбалась. Девчонки зашумели, а Светка заорала.
- Ура! Мы победили.
- Еще нет, - сказал я - Драка будет впереди.
Мы с Любой сели за столы и каждый принялся строчить свои части. В час, работа была на столе у Геннадий Федоровича. А через день был ученый совет.
Я выбрал место в зале, в задних рядах. Наполненные званиями и важностью, ученые мужи обсуждали склоку в третьем отделе, потом, выбирали представителей на симпозиум за границу и наконец, предоставили слово Геннадию Федоровичу.
Он начал ровно, как и все до того говорившие в зале, скучно и обыденно. Но шум в зале стих и пока он читал мою бумагу, чувствовалось, как все напряглись. Геннадий Федорович кончил, наступила тишина.
- И на кой хрен нам эта работа? - раздался голос толстого мужика, небрежно развалившегося на двух стульях - Зачем делать эти сравнения? Пусть занимаются онкогенными вирусами. Тема заманчивая. В белках плавали уже многие, а результатов нет и не будет.
- А Виглер, Дельбрюк, Уотсон? - вдруг подскочил, неведомо от куда взявшийся Борис Залманович - Они что - идиоты?
- Мы должны идти своим путем, нечего нам на заграницу смотреть.
- Поэтому у нас полная мутация в головах.
Несколько человек засмеялось. Поднялась пожилая женщина, в белом халате.
- Направление нашего института - это вирусология. У нас есть своя теория, наработана масса методик. Мы уже близки к крупным открытиям. Я поддерживаю Иосифа Владимировича и считаю, что появление другой теории, разбросает наши силы и… деньги.
- Владимир Ильич Ленин, - въехал в разговор, худой, замученный морщинами мужик - говорил, что соревнование это лучшая форма развития. Интересно, почему мы коммунисты часто не обращаемся к нему и не проводим в жизнь его идеи. Какая-то зацикленность у некоторых товарищей.
Все с почтением выслушали эту речь, помолчали для приличия и начали по новой.
- Владимир Владимирович, ты не прав. Мы все время соревнуемся, соревнуемся с капитализмом, его учением, его системой. И сейчас, у них своя наука, у нас своя - социалистическая, - заговорил бородатый мужик.
- У вас все глобальщина, товарищ Коровайко. Внутри вашего отдела, вы даже не можете организовать соревнование, а лезете чуть ли не на уровень планет, - получил он оплеуху от Владимир Владимировича.
- Давайте по существу, - выступил председательствующий.
- А знает ли об этом товарищ Рабинович? - выкрикнул кто-то.
- Нет, - ответил Геннадий Федорович, - не знает. Мы не успели его ознакомить, так как он находиться в Киеве.
- Так давайте подождем до его приезда, - не унимался тот.
- Может еще посоветуемся в главке, как нам ученым рак победить? - опять выскочил Борис Залманович.
- Давайте голосовать, - сказал председательствующий - Кто за то, чтобы план принять?
Я закрыл глаза.
- Шесть, семь…, двенадцать. Восемнадцать человек. Большинство. План работ принят.
Кто-то толкнул меня в бок. Рядом стояла Галя и улыбалась.
- Пойдемте Виктор Николаевич. Там все ждут.
Я вышел за ней к своим чудесным девчонкам.
- Сегодня у нас праздник, - сказала Галя - мы все едем ко мне справлять проводы моего жениха. За одно отпразднуем и нашу маленькую победу.
- Галка. Валя что, уезжает? Куда и насколько? - удивилась Наташа.
- Да девочки. Его отправляют в Афганистан, там какие-то события. Любовь Владимировна, вы ведь тоже едете с нами?
- Хорошо, я поеду, но сегодня Машенька приезжает с мамой и ты извини, я пораньше уйду домой.
Я понял, что эта фраза также относится и ко мне.
- Вон тринадцатый, бежим, - закричала Галка.
Мы рванули на трамвай.
Пир шел горой. Стол ломился от водки, вина и закусок. Все были навеселе и несли пьяную чушь. Валя, только что вылупленный лейтенант Советской Армии, усердствовал больше всего. Он все время мял Галку, выкрикивал тосты и пытался поцеловать всех, кто к нему подходил. Проигрыватель надрывался, выдавливая мелодии и заполняя ими все закоулки квартиры. Первой уходила Любовь Владимировна. Я пошел провожать ее в прихожую.
- До свиданья Виктор, ты здесь не задерживайся, - сказала она, поцеловав меня в щеку.
- До свиданья Люба.
Я чуть-чуть прижал ее к себе.
Потом настала очередь Наташи и Светы, их мамы требовали прихода к одиннадцати часам. В прихожей, я поцеловал Наташу и Свету в щеку. Наташа онемела, а Светка заорала.
- Разве так прощаются? Ты должен целовать любимую женщину вот так.
И она вцепилась в мои губы на пол минуты.
После их ухода, прикатили товарищи Вали, такие же лихие лейтенанты, как и он. Выпив, для приличия, по пол бутылки водки, они взвалили Валю на плечи и утащили к машине, которая ждала их в низу. Стал собираться и я, но Галя потребовала, чтобы я помог собрать и перенести посуду в кухню и убрать комнату. Когда порядок был восстановлен, Галя сорвала передник и подошла ко мне.
- Я тебя ни куда не отпущу. Уже поздно, трамваи не ходят.
Ее полное тело надвинулось на меня и я почувствовал, что сдаюсь.
Утром я проснулся от того, что кто-то гладил мое тело. На моих ногах сидела голая Галка и ласкала меня.
- У нас в запасе пол часа, - шепотом сказала она, когда я открыл глаза.
На работе у всех было приподнятое настроение. Меня и Любу пригласил к себе Геннадий Федорович.
- Сейчас, надо делать все в темпе, - сказал он - Я пойду выбивать тему и деньги, вы, Виктор Николаевич, собирайте установку для синтеза, заказывайте материалы. Я подключу к вам биологов, программистов и обслуживающий персонал для приборов. Вам Любовь Владимировна, необходимо разделить ваших девочек. Двух отдадите Виктор Николаевичу.
- Но у меня останется один человек, а объем работ огромный.
- Сейчас важно сформировать группу у Виктор Николаевича. Время не ждет. Скоро приедет Геннадий Рувимович и каждые наши неосторожные и не подготовленные действия, будут направлены против нас. Потом, я обещаю, достану вам еще несколько человек. А сейчас, за работу.
Мы вышли. Я видел, как расстроена Люба. Мы вошли в комнату.
- Девочки, кто хочет работать с Виктор Николаевичем? - обратилась, к ожидавшей нас группе, Люба.
- Я.
- Я.
- Я.
- Нужно двоих, - поникшим голосом сказала Люба.
- Пусть выберет Виктор Николаевич, - высказалась Наташа.
Девочки дружно кивнули головой.
- Хорошо. Со мной пойдут… - стояла жуткая тишина - Наташа и Света. Девочки собирайтесь, вы переезжаете в мою комнату.
Галка, надув губы, выскочила из комнаты.
Геннадий Рувимович Рабинович не заставил себя долго ждать. У меня полным ходом шла очистка исходных для синтеза продуктов, когда по телефону потребовали в кабинет Геннадий Федоровича. Вместо нашего шефа, за столом сидел, худой, длинный мужчина, с горбатым носом и курчавыми черными волосами. Он был в светлом, в шашечку, костюме и без галстука. Кроме него в комнате были: Геннадий Федорович, Борис Залманович, Любовь Владимировна и неизвестный мне мужчина, со свирепым выражением лица и торчащими, как уши зайца, волосами по бокам плешины.
- Так вот он возмутитель спокойствия, - запел Рабинович, высокими нотами - Здравствуйте, здравствуйте. Я тут почитал ваши листки, хорошо пишите молодой человек.
- Здравствуйте, - ответил я.
- Так вы считаете, молодой человек, что виной всех бед, является паразит онкоген, который находится во всех клетках и по вашему выражению, спит, как трутень в улье, и он всю жизнь в клетке от рождения до заката. Вы считаете, что рак, это смещение онкогена со своего места в другую хромосому или другую область клетки, что вызывает его активацию и как последствие, обильное выделение молочной кислоты и деление новой клетки.
- Да.
- Вы предлагаете бороться не с ним, а с белками, которые поступают в клетку и тем самым изменить активацию онкогена.
- Да. Близко к истине, но не так.
- Так как же вы хотите это делать?
- Основой выработки аминокислот и глюкозы является печень. Я не отвергаю ТФР в больной клетке, я даже предполагаю, что он обладает тройной функцией. Он является заказчиком белков и глюкозы для клетки и, одновременно, транспортером заказанных аминокислот и глюкозы в инсулине, в клетку. Почему она и получает повышенную дозу питания. Кроме того, ТФР является разведчиком, чтобы отыскать место для новых делящихся, больных клеток и сопровождает эти клетки в новую часть организма.
Есть еще один из продуктов онкогена - это ЭФР (онкобелок), выполняющий роль рецептора в крови нормального фактора роста, который локализуется на плазматической мембране клетки.
Чтобы уменьшить опасность развития рака, надо химическими превращениями разрушить этот онкобелок и ТФР и этим самым, заблокировать прожорливую больную клетку.
- А что же делает вирус? - задал мне вопрос мужчина, со свирепым выражением лица.
- А его нет. Я имею в виду, раковый вирус.
- Что…?
Уши из волос на голове мужчины встали колом.
- Тысячи ученых во всех странах, - зашипел он - работают над этой проблемой. А тут какой-то молокосос, отработал пол года и на тебе…. Вируса нет.
- Я думаю, это не научный спор, когда кого-то начинают оскорблять. Идеи американцев Темина и Балтимора и нашего ученого Зильбера - устарели. Ряд последних открытий доказывают это. Если есть аргументация, что я не прав, давайте обсудим это.
Все замерли. Неизвестный мне мужчина начал багроветь. Борис Залманович глупо улыбался своим большим ртом. Любовь Владимировна с испугом смотрела на меня. Анатолий Федорович сидел с непроницаемым лицом и сверлил взглядом стенку. Рабинович ехидно смотрел на мужика и молчал.
- Идеи для него устарели, - разразился в злобном шипении мужик - Не хочешь ли ты сказать молокосос, что наш институт сидит и не хрена не делает. Да ты, дерьмо, еще сиську сосал, когда мы с Геннадий Рувимовичем сделали первые открытия по вирусологии РНК и ДНК. Уже есть успехи в лечении, а эта вонючка вякает, что ничего нет…
Я встал и подошел к столу, за которым сидел Рабинович. На столе стояла двух-литровая колба с чистой водой и стаканом, прикрытым салфеткой. Я налил воду и посмотрел стакан на свет. Все молчали. Потом я повернулся к мужику и, вдруг, мужик отшатнулся и я увидел в его глазах страх. Я поставил стакан перед ним и сказал.
- Сегодня очень душно, рекомендую-холодная дистиллированная вода. В холодильнике держим.
Мужик как рыба, зазевал ртом. Но тут в разговор, наконец-то, вошел Рабинович.
- Полно тебе Миша. Голова у парня варит, у него свои взгляды. Пусть работает. В конце концов, отрицательный результат тоже результат.
- Да я его…
- Сиди тихо Миша. Итак разговоры идут, застряли в дебрях и просвета не видят. А так есть параллельные испытания, по другой теории. Неужели не дошло?
Миша замолчал.
- Значит так, - подвел заключение Рабинович - Геннадий Федорович, обеспечьте работу по этой тематике и проведите все через первый отдел. Хранение и работа со всеми документами, через портфельную. А вы, - обратился он ко мне - тоже умеете довести оппонентов до предела, без научной, как вы выражаетесь, аргументации.
Я молчал.
- Ну что ж, я думаю мы обо всем переговорили. Пошли Миша, у нас еще в своих пенатах дел много.
Мы задвигали стульями, попрощались и побрели по своим местам.
Я только раскрыл папку за столом, когда зазвонил телефон. В трубке раздался голос Стелевича.
- Виктор, срочно ко мне. Я хочу, пока ты не наделал в дальнейшем глупостей, с тобой поговорить.
Я поспешил в его кабинет.
- Виктор, передо мной прошло много всяких личностей. Я много всего здесь видел и знаю и хотелось поговорить вот о чем. Рабинович - это тварь, которую надо бояться. Он носом учуял, что в твоей работе что-то есть. Теперь, он будет вмешиваться во все твои действия и не мешать, нет. Он будет подбираться к твоим работам тайком, как вор, вытягивая из тебя оригинальные мысли и результаты опытов. Он сделает в своей лаборатории аналогичный участок, как у тебя и будет повторять твои опыты. Он быстрей тебя опубликует, переработанные данные и слава победителя рака, если ты, конечно, добьешься этой победы, достанется ему.
- Борис Залманович, мне не верится. Не может того быть, что бы в такое время и этим занимались.
- Не ссылайтесь на время Виктор, пока ни чего не изменилось. Если вы будете сопротивляться, вас сотрут, причем, общими усилиями ваших же сотрудников.
- ???
- Да, да не удивляйтесь. Это уже у нас было. Вы слышали, что Любовь Владимировна была за мужем?
- Да.
- А вы знаете от чего погиб ее муж?
- Как погиб?
- Он покончил жизнь самоубийством. Это был умничка, необычная энергия и талант, прямо светились в нем. Он раскусил Рабиновича и не дал ему материала. Результат плачевный. Весь отдел настроили против него, заклеймили как человека, который борется против социалистической науки. Самое страшное, что жена попала в общий хоровод. Это его и добило.
- Как? Любовь Владимировна?
- Время еще такое. Она только потом поняла, что она сделала. Сейчас она будет оберегать вас, вы ей напоминаете мужа, а Люба перед ним в неоплаченном долгу.
- Как же мне материал уберечь?
- Это будет трудно. Во первых, к вам наверняка пришлют, под видом помощника, соглядатая Рабиновича. Во вторых, под видом комиссии, по пересмотру секретных дел, будут трясти ваш портфель. В третьих, вас будут таскать на разные доклады, отчеты, конференции, где вы будете обязательно выступать, где будут задавать обязательно вопросы и все сведения вытащат по крупице.
- Очень веселая картина.
- Отдавайте весь материал Любе. Это вам мой совет. Поверьте старому еврею.
- А какая роль Анатолия Федоровича?
- Этот будет нейтральный. Умом он все понимает и, по возможности, пакостить незаметно Рабинович будет. Но не обольщайся, когда тебя будут все лупить, он будет молчать. НУ так как?
Я ему поверил.
Вечером я пришел домой к Любе. Она встретила меня по домашнему, в халате, в тапочках, на которых были два громадных банта. Мы пили чай и разговаривали обо всем.
- Что это за Миша, с которым я сцепился? - спросил я.
- Это член корреспондент Академии Наук Михаил Геннадьевич Кац, препротивнейшая личность. Он и Рабинович фактически зажали всю науку по микробиологии в Союзе. Ты приобрел очень опасного противника. Обычно, этот хам, по договоренности с Рабиновичем, начинает нападать и облаивать оппонентов. Кто им не дал отпора, тот будет их раб. Эти хитрые бестии, высасывают из толковых работ лучшие идеи, разрабатывают их, руками рабов и… выдают за свои. У тебя Виктор неприятности будут впереди. Они поняли, что в твоей идее что-то есть и теперь жди массу пакостей, давления общественности, партийных органов. И это до тех пор пока не сдашься, не принесешь им работу на блюдечке.
- Значит война?
- Выходит так.
- Я говорил с Борис Залмановичем о документации, которую надо схоронить от Рабиновича. Он предложил поговорить с тобой.
Люба встала, запахнула халат и подошла к книжному шкафу. Мы молчали. Она вытащила с полки фотографию мужчины и долго на нее смотрела.
- Посмотри, это мой муж, Андрей. Я его предала. На меня давили из парткома, профсоюза, дирекции и я им поверила. Ради развития социалистической науки, я его бросила, когда ему нужна была поддержка. Он из-за меня, может быть и погиб.
Она помолчала.
- Какая же была дура. В партию вступила и от имени ее, отреклась.
- Ты отказываешься?
- Нет. Я буду тебе помогать. Ради памяти Андрея, я все сделаю, чтобы ты победил.
- Даже если я буду с другой женщиной?
Люба вздрогнула.
- Я понимаю, я старше тебя. Когда-нибудь, ты, наверняка, уйдешь от меня. Но если это и произойдет, я все равно буду твоей союзницей. Пока ты не победишь, нет мне прощения перед Андреем.
- Прости Люба.
- Ничего. Ты прав. Это самое ужасное.
Она вложила карточку в книги и подошла к столу.
- Я хочу тебя спросить Виктор, ты не веришь в вирусную идею заражения рака, однако, мою, параллельную программу ты одобрил. Это что, игра с Рабиновичем?