Мисс Мак-Картри пришлось посторониться, чтобы ее не задело это массивное тело, от падения которого пол заходил ходуном. На лестнице послышался топот, потом кто-то начал со всего размаху ломиться в запертую на ключ дверь. Побледневший как полотно от страха и ярости, Освальд торопливо закрыл чемодан, сунул в карман конверт и побежал к потайному ходу, прямо мимо мисс Мак-Картри. Но Имоджин еще раз подняла револьвер и выстрелила в спину вот-вот готового скрыться Освальда, буквально пригвоздив его к дверной панели. Какую-то долю секунды он продержался, прислонившись к двери, затем медленно осел на пол. Лже-Аллан Каннингхэм отправился туда, где его уже ждал лже-Эндрю Линдсей. У мисс Мак-Картри еще хватило мужества перевернуть тело, вытащить из кармана конверт и сунуть себе за пазуху. После чего она направилась открывать сотрясавшуюся под мощными ударами тяжелую дубовую дверь.
Директор-распорядитель и сопровождавшие его трое служащих заведения чуть не растянулись посреди комнаты. Потом какое-то мгновение они молча постояли, остолбенев от открывшегося их взорам зрелища. Майк первым пришел в себя и тут же направился к Имоджин.
- Твоих рук дело? Ах ты… - прошипел он с горящими от ненависти глазами и, не дав шотландке опомниться, со всего размаху залепил ей пощечину. Мисс Мак-Картри слегка пошатнулась. Управляющий уже занес руку, готовясь нанести еще один удар, но…
- Избивать дам?! До чего вы докатились, Майк! - послышалось вдруг с порога.
В комнату входили двое полицейских, и у Имоджин вырвался вздох облегчения.
Глава двенадцатая
К величайшему удивлению Имоджин, эдинбургская полиция, похоже, была уже о ней наслышана, причем с самой наилучшей стороны. Ее результативная стрельба не только не повлекла ни малейших осложнений, более того, хотите верьте, хотите нет, но комиссар полиции обратился к ней с патриотической речью, поздравив с избавлением шотландской столицы от двух отъявленных негодяев. Он даже поблагодарил за то, что теперь у органов правопорядка есть повод закрыто наконец эту ужасную "Розу без шипов". Вместе с тем, будучи человеком крайне осторожным, тот же самый комиссар настоятельно посоветовал мисс Мак-Картри как можно скорей снова отправиться в Калландер.
Первым, кто - помимо вокзальных служащих - узнал о возвращении Имоджин Мак-Картри, оказался Питер Корнуэй. Зайдя на вокзал осведомиться, не прибыла ли заказанная им уже неделю назад партия сосновых досок, он сразу же узнал ту, кого с недавних пор почитал своей благодетельницей, и, поспешив навстречу, счел для себя честью подвезти ее домой и помочь с багажом. По пути гробовщик осведомился, не надумала ли мисс Мак-Картри навсегда обосноваться в Калландере, а то без нее в городе такая скука… Ему, конечно, до смерти хотелось бы выяснить происхождение синяков, густо покрывавших лицо попутчицы, но он не рискнул - во-первых, потому, что считал себя джентльменом, а во-вторых, слишком хорошо знал нрав мисс Мак-Картри. Не успел галантный кавалер попрощаться с Имоджин у дверей дома, как та тут же поспешила к себе в комнату. Казалось, годы прошли с тех пор, как она покинула ее в последний раз. Рыдание сдавило горло при мысли, что всего позавчера она была здесь с Нэнси и Алланом, и оба они так ее любили…
Питер Корнуэй не смог долго таить в себе радостную весть и любому встречному сообщал, что в город вернулась мисс Мак-Картри. Завсегдатаи "Гордого хайландца" приветствовали возвращение рыжей забияки - так нежно называл ее Тед Булитт - дружным троекратным "у-р-ра!.." Бакалейщица миссис Элизабет Магру восприняла известие о появлении врагини как глубокое личное оскорбление и грубо обругала мужа, который осмелился заметить, что, мол, Соединенное Королевство - свободная страна и каждый волен разъезжать, где ему заблагорассудится. Констебль Сэмюель Тайлер, узнав, что несносная шотландка снова в Калландере, даже зашатался, как от удара. Сочтя своим долгом незамедлительно оповестить о событии Арчибальда Мак-Клосту, он стремглав бросился в полицейский участок. Шеф поначалу просто решил, что это неудачная шутка, и в довольно строгих выражениях напомнил подчиненному о необходимости соблюдать субординацию и не забываться. А когда понял, что это скорбная реальность, мгновенно схватился за телефон и, набрав номер доктора Джонатана Элскотта, приказал немедленно явиться в полицейский участок, где его ждет больной. Врач было заартачился, ссылаясь на срочные вызовы, но сержант не желал ничего слушать и пригрозил, что, если Элскотт тут же не явится, он будет жаловаться в вышестоящие инстанции за отказ в оказании медицинской помощи полиции. Угроза подействовала. Через несколько минут Элскотт с чемоданчиком в руках уже стоял в дверях участка.
- Ну, где раненый?
Мак-Клоста взглянул на него с откровенной злобой.
- Я разве говорил, что здесь раненый? Я сказал - больной!
- Хорошо, тогда где больной?
- Не видите? Перед вами. Это я, Элскотт, больной, и мне необходим постельный режим на неделю!
- Вы что, Арчибальд Мак-Клоста, издеваться вздумали?
- Кто, интересно, дал вам право…
- Так вот, позволю себе напомнить, что не далее как вчера вечером вы до самого закрытия просидели в "Гордом хайландце", метали стрелки и, как мне сообщили, проявляли при этом чудеса ловкости…
- Что правда, то правда… - скромно согласился польщенный Арчи. - Вчера я был просто в отличной форме.
- И ничто не предвещало недуга, который вдруг так вас скрутил?
- Болезни приходят неожиданно. Уж вам ли этого не знать?
- А эта ваша болезнь называется случайно не Имоджин Мак-Картри?
- Послушайте, Элскотт, мы ведь с вами дружим с тех самых пор, как я приехал в Калландер… Ну будьте другом, найдите вы мне какую-нибудь болезнь, защитите вы меня хоть на неделю от этой особы… Можете вы мне оказать такое маленькое одолжение или нет?
- Арчибальд Мак-Клоста! - сухо проговорил Элскотт, берясь за чемоданчик. - Я давал клятву, да и вы тоже приносили присягу. И если вы готовы пойти на сделку с совестью, то лично я обманывать Ее Величество не намерен. Совсем не намерен. Позвольте откланяться.
И доктор покинул помещение, гордясь собой и оставляя шефа полиции наедине со своим стыдом и отчаянием.
* * *
Имоджин уже заканчивала приводить себя в порядок, когда ей показалось, что внизу кто-то ходит. Она прислушалась. Никаких сомнений - кто-то осторожно, стараясь производить как можно меньше шума, поднимался по лестнице. Насмерть перепугавшись, она огляделась в поисках хоть какого-нибудь оружия, но вокруг ничего подходящего не оказалось. Как же могла она так неосторожно оставить эдинбургским полицейским свой испытанный револьвер! Но делать нечего, и Имоджин, сознавая безнадежность положения, бросилась к конверту, надеясь, что, по крайней Мере, успеет хоть как-то его припрятать. Но тут дверь открылась и на пороге появилась мисс Нанкетт.
- Нэнси?! - только и смогла, остолбенев от изумления, воскликнуть растерявшаяся шотландка.
- Положите конверт на стол, Имоджин!
Единственное, что видела в тот момент вконец обалдевшая от неожиданности мисс Мак-Картри, это наставленный на нее изящный пистолетик в руках незваной гостьи.
- Что все это значит, Нэнси?
- Назад, Имоджин, или я стреляю!
Не имея выбора, шотландка подчинилась приказу. Мисс Нанкетт взяла со стола документы.
- Что вы делаете, Нэнси?
- А теперь мне придется убить вас, чтобы отомстить за смерть Освальда.
- Ах, Нэнси, неужели вы поверили тому, что наговорил вам этот негодяй?
- Этот негодяй три года был моим мужем, а вы его убили!
- Вашим…
Имоджин уже не понимала, на каком она свете. В воспаленном мозгу с лихорадочной быстротой проносились сумбурные мысли, которые никак не могли прийти в согласие друг с другом. Нэнси, Аллан, Линдсей, Росс…
- Значит… вы тоже… заодно?
- А почему же, вы думаете, я стала работать в Адмиралтействе?
- Шпионка!
- Ну и что? Каждый борется за интересы своей страны по-своему! Как же я ненавижу эту вашу Англию и англичан! Никому ведь даже и в голову не приходило, чтобы скромная застенчивая девушка могла добывать и передавать кому надо всякие важные сведения… А вы, идиотка несчастная, еще пытались меня защищать… Вы же сами рассказали мне о своем задании, я предупредила Освальда, а уж он сообщил об этом своим друзьям… Только какой-то невероятный случай позволил вам выпутаться живой из этой истории и угробить людей, мизинца которых вы не стоили! Зная вашу глупость, я посоветовала разыгрывать всякие трогательные сентиментальные истории… А вы, дура набитая, тут же попадались на удочку! Но передать бумаги сэру Генри вам теперь уже не удастся. Вот они, и никому их у меня не отнять! А сейчас молись, шотландка поганая, пора отправлять тебя к дражайшему папаше!
Имоджин могла спустить все, что касается Англии и англичан, но были у нее две святыни, относительно которых она не прощала ни малейших вольностей, - это отец и Шотландия. Услыхав, как ее обозвали поганой шотландкой, она вдруг почувствовала невероятный прилив сил и, ни минуты не думая о смертельной опасности, как бык устремляется к мулете тореадора, бросилась вперед - за честь всех Мак-Картри, во славу Шотландии.
От неожиданности Нэнси выстрелила почта наугад, но боль, которая обожгла левое плечо Имоджин, не смогла остановить ее патриотического порыва. Собрав все силы, она врезала мисс Нанкетт головой в живот; соперница, согнувшись пополам, в один миг отлетела в противоположный угол комнаты. И вот тут-то, уже давно поджидая удобного момента, чтобы ввязаться в драку, на помощь нашей шотландке ринулся сэр Вальтер Скотт. Ибо в своем полете Нэнси было суждено угодить прямо в ту стену, где с шаткой полки улыбался вечности отлитый из бронзы бюст писателя. Достаточно оказалось легкого прикосновения, чтобы тяжелое изваяние рухнуло точно на голову вероломной мисс Нанкетт, совершенно заслуженно и вполне своевременно лишив ее остатков сознания.
Вырвав у бесчувственной противницы драгоценный пакет, Имоджин с почтительной благодарностью подняла с пола бронзовую фигуру и, осторожно стерев осквернившее ее пятнышко крови, снова водрузила на место. А вот что делать с Нэнси? Ностальгические воспоминания не позволяли мисс Мак-Картри отправить бывшую подругу в полицию. Но, с другой стороны, никак нельзя было допустить, чтобы она пришла в себя: ведь, в конце концов, молодость есть молодость и рано или поздно Нэнси все равно одержит над ней верх. При всей своей жизнестойкости шотландка уже была на пределе сил… Может, позвонить сэру Генри?.. Что он посоветует?
Размышляя на эту щекотливую тему, Имоджин вдруг заметила, что ранена: по левой руке, впитываясь в рукав, струилась кровь. От этого зрелища душа тут же поспешила в пятки. Знакомые предметы вдруг стали терять очертания. Потом задрожали стены, запрыгал пол и в довершение всего сэр Вальтер Скотт вроде бы снова слез с полки и направился поболтать с Робертом Брюсом, а дорогой сердцу капитан индийской армии, похоже, тоже начал сползать с комода, явно намереваясь присоединиться к именитой компании.
Чтобы не упасть, Имоджин ухватилась за спинку кровати. Только бы дотащиться до ванной! Вдруг дверь комнаты бесшумно распахнулась и на пороге - с обвисшими жалобней прежнего усами, в неизменной надвинутой до бровей шляпе и с револьвером в руке - появился ее заклятый враг Герберт Флутипол. Для и без того уже порядком истрепанных нервов мисс Мак-Картри последний удар был сверх всякой меры, и она - так, не спуская флага, уходит в пучину изрешеченный вражескими ядрами корабль - медленно сползла на пол и потеряла сознание.
* * *
Первым, что увидела мисс Имоджин Мак-Картри, придя в себя, было склонившееся над нею лицо доктора Элскотта. Вскоре, сразу зардевшись, она поняла, что лежит в своей постели.
- Выходит, мисс, вы все-таки решили вернуться в наш грешный мир? - улыбнулся врач.
Однако Имоджин была вовсе не в том настроении, чтобы оценить юмор доктора. Повернув голову и взглянув на то место, где должна была находиться Нэнси, она без труда обнаружила, что там никого нет.
- Ваша подружка уже ушла, - заметил, проследив за ее взглядом, Элскотт.
- Как ушла?..
- Так ушла, в сопровождении двух джентльменов - Арчибальда Мак-Клосты и Сэмюеля Тайлера. И, похоже, оба весьма дорожили ее обществом, во всяком случае, если судить по тому, как крепко они держали ее за руки. Вам же, мисс, необходим полный покой. Рана у вас совсем пустячная, так, легкая царапина. Я сделал перевязку, и через день-другой вы и думать-то о ней забудете. Прислать вам кого-нибудь?
- Спасибо, доктор, я обойдусь.
Не успел Элскотт выйти, как Имоджин тут же вскочила и, не питая, однако, чрезмерных иллюзий, принялась искать пакет. Зловещее лицо валлийца - последнее, что она увидела, прежде чем погрузиться в небытие, - в сущности, не оставляло ей никаких надежд. Оставалось признать очевидное: мисс Мак-Картри так и не справилась с заданием. Страдая от унижения, чувствуя глубокое отвращение к себе, она сдалась и набрала номер сэра Генри - объявить ему о своем окончательном поражении и намерении немедленно вернуться в Лондон. Уордлоу, к ее великому изумлению, был уже осведомлен о последних событиях. Он тепло поблагодарил героиню за мужество и сообщил, что уже позвонил сэру Дэвиду и в самых лестных выражениях передал все, что о ней думает. А главное, пусть Имоджин не беспокоится об этом Герберте Флутиполе: его люди ни на минуту не спускают глаз с подозрительного валлийца… Под конец сэр Генри пожелал ей благополучного возвращения и заверил, что был очень счастлив с ней познакомиться.
* * *
В Лондон Имоджин прибыла глубокой ночью, взяла такси и без всяких приключений доехала до Полтон-стрит. Едва закрыв за собой дверь квартиры, она прямо в прихожей, не раздеваясь, уселась на стул, буквально умирая от усталости, давившей, словно тяжкая ноша. Теперь, в этой знакомой обстановке, Калландер казался где-то за тридевять земель… Нет, туда она больше не вернется. Пусть там стоит родительский дом, покоится прах ее предков, но потребуются годы и годы, прежде чем она сможет забыть убитых ею людей, стереть из памяти предательницу Нэнси… И только подумать, что все эти страдания, трупы, все эти кошмарные воспоминания - все напрасно… Она все равно проиграла… Наверное, омерзительный тип с тюленьими усами уже летит куда-нибудь за границу, везя с собой чертежи самолета "Кэмбелл-777". Конечно, Имоджин не поверила ни слову из того, что наговорил ей сэр Генри Уордлоу. Депрессия была так велика, что она начала уже было подумывать, а не подать ли Арчтафту заявление об уходе - так пугала ее перспектива снова вернуться в Адмиралтейство. Ее дорогие коллеги, которых, уж конечно, обо всем оповестили, непременно постараются припомнить ей былую гордыню и вконец отравить существование… Но сейчас обязательно нужно поспать, чтобы завтра с достоинством пронести свой крест.
Имоджин встала и зажгла свет, чтобы снять пальто и шляпу. И только тут обнаружила подсунутую под дверь телеграмму. Она была из Адмиралтейства. Сэр Дэвид просил ее, прежде чем идти к себе в машбюро, обязательно явиться к нему.
Наутро Имоджин пришлось силой впихивать в себя привычную овсяную кашу. Такое отсутствие аппетита было для нее делом совсем непривычным и свидетельствовало о полной сумятице чувств. Что она скажет сэру Дэвиду, как сумеет оправдать свое поражение? Но гораздо больше, чем строгие упреки, страшило ее унизительное сострадание, даже в жар бросало от одной только мысли… Жалкая, словно вновь превратившаяся в девчонку, которая, напроказив, просит прощения у отца в надежде избежать заслуженных шлепков, мисс Мак-Картри, прежде чем выйти из дому, взяла в руки фотографию незабвенного капитана и срывающимся голосом взмолилась:
- Вы уж простате меня, папочка, что я опозорила наше семейство…
Но главное унижение ожидало мисс Мак-Картри в Адмиралтействе. Войдя в кабинет сэра Дэвида, она увидела, что в кресле подле главного патрона восседал как всегда изысканно одетый Джон Масберри. Дэвид Вулиш весьма сердечно предложил Имоджин место напротив. Словно бросаясь в ледяную воду, она пренебрегла протоколом и заговорила первой:
- Приношу вам свои извинения, сэр… Я не выполнила ваше задание… Мне так и не удалось передать документы сэру Генри Уордлоу… У меня их украли… Я решила подать заявление об уходе… Я не смогу здесь больше работать… Я ни на что не способна… Вот и все…
Покаяние закончилось настоящими рыданиями, вызвавшими кривую ухмылку у Джона Масберри.
- Что ж, поплачьте, поплачьте, вам это полезно! Позвольте заметить вам, сэр Дэвид, что если бы вы соблаговолили оказать мне честь и спросить у меня совета, я бы вам категорически не рекомендовал доверять чертежи "Б-128" этой заносчивой шотландке. Случилось то, что и должно было случиться! Ведь мисс Мак-Картри, вероятно, вообразила себя Марией Стюарт, ни больше ни меньше! Жаль, что эта ее дурацкая спесь слишком дорого обошлась нашим секретным службам! Если вас, сэр Дэвид, интересует мое мнение, то я бы, с вашего позволения, с большой охотой принял ее заявление об уходе.
Имоджин сидела с низко опущенной головой, сжав зубы от бессильной ярости, и никак не реагировала на оскорбления. А что она могла ответить? Схватить бы сейчас лежавшую прямо под носом, на столе шефа, тяжелую стальную линейку и огреть по башке этого мерзавца Масберри, который так подло сводит с ней счеты. Сэр Дэвид ответил не сразу. Он не торопясь зажег сигарету, потом спокойно заметил:
- А я, хоть сам и англичанин, всегда восхищался шотландцами, а теперь и шотландки мне тоже очень по душе, особенно рыжеволосые…
Имоджин с удивлением подняла голову и увидела, что шеф приветливо ей улыбается. Выходит Вулиш на нее не сердится! И в ней начала возрождаться надежда, хоть и неизвестно на чем основанная. Масберри же, поначалу просто опешив, снова взялся за свое:
- Послушайте, сэр Дэвид, после такого провала…
- С чего это вы взяли, мистер Масберри? Не было никакого провала… Благодаря мисс Мак-Картри взлетела на воздух целая шпионская сеть, и мы теперь знаем, кто предавал нас здесь, в Адмиралтействе… Это некая Нэнси Нанкетт… настоящее ее имя Мэри Фертрайт. И позвольте вам заметить, мистер Масберри, что тут не обошлось без преступной халатности и с вашей стороны…
- Но мог ли я предположить, что у этой девушки хватит наглости…
- Ну, таково уж шпионское дело, им без наглости никак нельзя. И вам ли, дорогой мой, этого не знать.
- Кстати, сэр Дэвид, а вы уверены, что Нэнси действительно шпионка? Ведь, в сущности, мы вынуждены полагаться на голословные утверждения мисс Мак-Картри, а она у нас большой мастер сочинять небылицы!
- Да как вы смеете! - взорвалась наконец Имоджин. - Мне пришлось силой отнимать у нее документы!
- Что вы говорите?! Значит, вам все-таки удалось отнять у шпионки эти самые бумаги? Тогда где же они, позвольте вас спросить?
- У меня их украли!
- Кто же это?
- Герберт Флутипол…