Элеонора пыталась хоть чем-то вразумить очумевших от спиртного и ее потрясающей внешности мужиков:
- Я еду не одна. Если сейчас сюда придет мой знакомый - вы пожалеете.
- Да вертели мы твоего знакомого!..
- Хорош с ней базарить! Эдик зажимай пасть, чтоб не орала. А ты, Витек, постой у дверей… - скомандовал по все видимости предводитель компании.
Дальше Сашка прислушиваться не стал. Шибанув массивной металлической дверью одного из насильников, он сходу врезал ему же в подбородок. Затем уж бросив на пол тесного помещения сумку, шагнул к двум другим его корешам. Перед ним стояли молодые качки, чьи увешанные золотыми цепями бычьи шеи плавно переходили в маленькие, коротко подстриженные головы. Лица обоих сделались изумленно озверелыми, да времени на выплеск возмущения спецназовец им не отпустил.
Следующий "спортсмен" получил удар ногой в пах, а пока майор добивал его, девушка испуганно крикнула:
- Осторожно, нож!
Это была роковая ошибка… Нет, не предупредившей об опасности Элеоноры, а третьего любителя красивых женщин, выудившего откуда-то дешевое китайское лезвие, подходящее разве что для разделки копченой рыбы. Баринов легко выбил железяку и, не сдержавшись, с минуту вымещал на пьяном попутчике все то ожесточение, что скопилось в душе после череды провалов. С неистовой и совершенно чудовищной яростью он заученно обрабатывал мощными кулаками неуклюжего и медлительного здоровяка. Забившись в угол и чтобы вновь не закричать, танцовщица прикрыла ладонями рот и с ужасом наблюдала, как недавно домогавшийся до нее "мешок с мышцами", беспомощно летал от одной двери к другой. Когда и без того маловыразительное лицо повесы превратилось в сплошное кровавое месиво, а тело на ватных ногах сползло по стене на пол, офицер "Шторма" остановился…
Глянув на часы, повесил на плечо сумку и ровным голосом, будто и не усердствовал только что кулаками, повелел напарнице:
- Пойдем, через два часа Сызрань.
Та не шелохнулась и ему пришлось напомнить об очевидном:
- Нам надо сматываться отсюда - не хватало еще разборок с транспортной милицией.
Но и этот довод оказался тщетным - она пребывала в глубоком шоке. Тогда он осторожно обнял ее за плечи, слегка встряхнул, взял за руку и увлек за собой в тамбур соседнего вагона…
В Сызрани они успешно пересели на поезд "Москва-Владивосток", заняв точно такое же уютное купе в вагоне СВ. Лишь обосновавшись на новом месте и разложив необходимые в шестидневном путешествии через всю страну вещи, Элеонора окончательно пришла в себя после бойни в тамбуре. Она была благодарна Александру за спасение. Более того, Асланби Вахаевич достаточно подробно изложил ей связанную с напарником фабулу, и девушка, в глубине души понимая его состояние, оправдывала выплеснувшуюся жестокость…
- Почему ты все время молчишь? - не выдержала она следующим утром, когда доброжелательная проводница поставила перед ними две чашечки кофе.
- О чем же нам говорить? - пожал он плечами.
- Ну, если уж совсем не отыщется общих тем, так хотя бы о предстоящей миссии.
Лицо его не выразило большого желания беседовать об этом. Она же, поминутно взглядывая на Баринова любопытными, вызывающими глазами, решила проявить настойчивость:
- Ты, например, готов к тому, что господин Газыров может заартачиться, закапризничать?
- С чего бы?
- Мало ли… - сделав маленький глоток черного кофе, Элеонора незаметно поморщилась и поставила чашку на столик.
- Как давно ты живешь на Кавказе? - поинтересовался молодой человек, обратив на нее свой обычный насмешливый взор.
- Около трех лет.
- В таком случае, стыдно, девушка…
- За что мне должно быть стыдно?
- За то, что не уяснила элементарных особенностей нравов, обычаев жителей Кавказа. Для них нет более святого понятия, чем кровные узы, родство.
Немного помолчав, она возразила:
- Но существуют ведь и другие, не менее важные ныне понятия: бизнес, карьера, благополучие, в конце концов, коими тот же Газыров наверняка дорожит, и не хотел бы рисковать.
- Разумеется. И, к сожалению, нам - русским, гораздо чаще нежели кавказцам, приходит в голову ставить все это в один ряд с родственными связями.
- То есть ты хочешь сказать…
- Да, Элеонора. Если Асланби разыщет и прижмет родственников нашего дальневосточного миллионера, тот сделает все ради их спасения.
Александр в общении с девушкой строго соблюдал установленную им же дистанцию, но поведение его при этом оставалось безукоризненно ровным и деликатным. Он все так же подолгу оставался замкнутым, глядя на сменяющиеся за окном пейзажи, изредка отвечая на ее вопросы или выходя в тамбур покурить. В мыслях по поводу предстоящей миссии по-прежнему царил сумбур, посему чаще и с большим удовольствием он размышлял об Ильвире или же попросту предавался воспоминаниям.
Будто в чудесном цветном кинематографе в памяти всплывали картинки и эпизоды из далекого прошлого: школьные годы, когда он всерьез увлекся боевыми искусствами и после нескольких лет изнурительных тренировок добыл парочку золотых медалей; Рязанское десантное училище, где посчастливилось стать чемпионом Вооруженных Сил… Позже, в Отряде специального назначения "Шторм", он лишь обогащал и совершенствовал свои навыки: изучал приемы из сетокана и комплекса "Молния", армейского и русского рукопашного боя, боевого самбо, самозащиты без оружия…
Сашка осторожно перевел взгляд от окна на углубившуюся в чтение спутницу. "Если бы мое сердце не принадлежало Ильвире, непременно бы вырвал эту очаровательную барышню из цепких лап "Слуг Ислама", - подумал он, невольно залюбовавшись красивым профилем ее лица. - Вырвал бы и боле никогда не отпускал!.. Однако ж, не суждено…"
А очаровательная барышня обратила внимание на высокого и крепкого молодого человека с усталым и немного насмешливым взглядом еще в казино, когда тот наведывался в стриптиз-зал в компании Асланби Вахаевича. Тогда ее привлекли внешность и то достоинство, с которым этот спокойный, уверенный человек взирал на все то, что их окружало.
А окружали ее в Кизляре уныние, безысходность, да в основном заурядные люди. Окончив три года назад хореографическое училище, она приехала в Кизляр из Ростова по совету старшей подруги - танцовщицы из "Южной ночи". Попасть на просмотр к арт-директору и получить от заслуженного деятеля культуры Дагестана приглашение поработать на той же сцене - в полулегальном стриптизе, оказалось делом несложным - уж больно яркой внешностью и безупречной пластикой обладала юная гостья из Приазовья. Со временем привыкла, притерпелась, обжилась - платили актрисам, еженощно обнажавшимся перед зрителями неплохо. А после того, как однажды Асланби Вахаевич устроил шикарное празднество ее именин, затем изрядно подпоил и затащил к себе домой… Нет, постоянной интимной связи с ним она не поддерживала - директор казино привозил ее в свою роскошную квартиру еще трижды, но никто из подруг девушки об этом так и не узнал. А премиальные Элеоноры с тех пор росли непомерно, да и отношения с Асланби раз и навсегда установились теплые, дружеские и доверительные. Настолько доверительные, что полгода назад он рискнул поведать ей об организации "Слуги Ислама". Видимо, уже тогда дальновидный хозяин "Южной ночи" рассматривал весьма неглупую и умеющую держать язык за зубами девушку как одного из преданных членов созданной им террористической "бригады"…
Проведя с Александром наедине несколько дней, иногда за неторопливой беседой, а чаще в молчании - под бесконечный стук колес, Элеонора стала понемногу распознавать его характер; начала понимать душу. С каждым часом общения она открывала в нем все новые и новые симпатичные ей черты. Молодой человек не кичился участием в продолжительной чеченской войне; крайне скупо повествовал о профессии и службе, хотя и без того любой бы догадался - тянуть лямку ему приходилось не в простой десантуре и, тем паче, не в среде пехотных офицеров-недоучек. В суждениях о чеченцах и других народностях Кавказа, напрочь отсутствовал шовинизм - о мирных жителях обширного региона он отзывался с теплотою; об умелом и достойном противнике говорил с неизменным уважением.
Элеонора прекрасно знала цену своей безупречной внешности, своему незаурядному уму. Назначение ее в качестве связной к новому русскому эмиссару с дополнительной функцией присмотра за ним, служило тому ярчайшим доказательством - недалекого человека Асланби Вахаевич на столь ответственное задание никогда бы не отправил. И тем сильнее било по ее самолюбию абсолютное равнодушие напарника. Подолгу украдкой рассматривая его, она каждый раз завершала наблюдения одним и тем же выводом: "Безумно красив!.. Сложен идеально, в меру обаятелен, прилично умен… А в целом чертовски приятен! Прав был директор - такой непременно сведет с ума любую женщину!.."
Изредка она тоже ловила на себе пристальный, изучающий взгляд Александра. Но все это было не то! В серых глазах его вместо, казалось бы, естественного желания сблизиться, получше узнать друг друга перед ответственной миссией, танцовщица каждый раз с досадой и разочарованием угадывала тоску совсем по другому человеку…
Резво перестукивая колесными парами, поезд плавно нес их к конечному пункту недельного путешествия.
- Я четко следую своим убеждениям! - отрезала она, желая прекратить начатый ей же полчаса назад разговор. - А вот ты и… подобные тебе, убивают ни в чем не повинных чеченцев. Убивают только за то, что они хотят сами решить судьбу своей маленькой республики!
- Вот даже как?! И каковы же, если не секрет, твои убеждения? - со свойственным ему скепсисом уставился на возбужденную Элеонору Баринов.
Прямой вопрос поставил ее в тупик. Немного подумав, она отвечала:
- Не знаю. Я не могу этого точно выразить словами, но уверена в одном: у них должно быть право на самоопределение.
- Верно, - как всегда согласился он. - Только претворяться в жизнь это право должно не с автоматами в руках, не с помощью заложников в больницах и школах, не посредством "поясов шахидов", а с бюллетенями на общенациональном референдуме. И безо всякого давления на мирных жителей со стороны оголтелых сепаратистов.
- И со стороны продажных кремлевских политиканов, сидящих на избирательных пунктах с кипами заранее состряпанных липовых бюллетеней под столами! - запальчиво и громко заявила девушка.
Диспут не имел перспектив бескровного урегулирования, и Сашка не стал развивать бурной полемики, а привел простейший пример из недавнего, совместно пережитого ими происшествия:
- Знаешь, чем мы отличаемся от тех экстремистов, которые не желают складывать оружие и возвращаться к нормальной жизни?
Собеседница демонстративно отвернулась к окну. Он же, незаметно улыбнувшись реакции упрямой девицы, с дружелюбной небрежностью продолжал:
- Мы достаточно жестко наказали тех ублюдков в тамбуре - думаю, они надолго запомнят урок. А бородатые, малограмотные воины Аллаха, объявившие джихад всему миру, окажись на нашем месте, сделали бы по-другому. Хочешь знать, как?
Она вновь повернулась к нему. В зеленых глазах помимо упрямства мелькнул интерес…
- Они не стали бы разбираться сию минуту, а, выследив, в каком купе едут эти уроды, подложили бы ночью под их дверь гранату. И плевать им на то, кто окажется рядом! Дети, старики, просто ни в чем не повинные люди…
- Можно подумать, федералы не убивают в Чечне детей, стариков, женщин…
- Знаешь, я и сам бы без суда и следствия ставил к стенке тех наших вояк, которые при разработке войсковых операций не утруждаются заботой о неприкосновенности и сохранности мирного населения. Да и термин "Христианский экстремизм", пожалуй, не стал бы лишним, коль мы частенько соотносим аналогичные действия к Исламу.
- Что-то я не пойму тебя, - немного тише сказала Элеонора. - То ты оправдываешь действия русских, то…
- Нет. Преступлений я никогда не оправдывал. Я хочу чтобы до твоего сознания дошло главное: когда настоящий шахид взрывает себя в гуще вражеских солдат - это, безусловно - Поступок. Данным простейшим тактическим приемом против оккупантов пользовались и наши деды во время Великой Отечественной войны. Потом именами тех героев называли улицы, школы, теплоходы… Но, когда смертник, я подчеркиваю - не шахид, а заурядный смертник уничтожает вместе с собой десятки мирных граждан, это с точки зрения любой веры - преступление. Уяснила?
Задумавшись, девушка не отвечала…
Баринов же, решив, что сказанного было предостаточно, и впрямь подумывал свернуть беседу. Вытащив из пачки сигарету и собираясь пройтись до тамбура, он изрек:
- Впрочем, тем, кто посылает на смерть доверчивых соплеменников с поясами, напичканными взрывчаткой, вообще на все наплевать, кроме собственных мнимых исламских лозунгов!..
- Почему же "мнимых"?
- А потому что в Коране ты не найдешь ни одной похожей фразы из громких высказываний лидеров мирового терроризма. Все они по определению истинного мусульманского мира - не более чем еретики, богоотступники, - встав, спокойно объяснил майор и процитировал: - "Кто убьет человека без вины, тот как будто бы убил людей всех". Так написано в тысячелетнем Священном писании…
- Я не претендую на должность хафиза, но тоже кое-что помню, - наполовину вызывающе, наполовину обиженно заявила Элеонора и привела еще одну цитату из Корана: - "Если отвечаете на притеснение, то отвечайте так, как это было сделано по отношению к вам".
- Хафиз - вовсе не должность, - сдержав улыбку, отвечал он.
- А кто?.. - совсем потерялась она.
- Скорее призвание, - сдвинув в сторону зеркальную дверь, объяснил Баринов. Однако прежде чем направиться в тамбур, договорил не завершенный ею завет: - "Но если вы простите, то это наилучшее для терпеливых"…
Да, завет в Писании заканчивался именно так - хотя Элеонора и не являлась приверженкой мусульманства, многие высказывания мудрейшего Пророка знала. Да и повода не верить напарнику - человеку, проведшему в Чечне более шести лет, у нее не было. Выбранные Сашкой примеры озадачили, и убежденности в собственной правоте в красивых зеленых глазах девушки немного поубавилось. Но…
- С ним не поспоришь, - вздохнула она, покосившись на дверь, за которой секунду назад исчез молодой человек. - Однако ж, эти убеждения, знания и подкованность вовсе не мешают ему ради нежно любимой девицы ехать за тридевять земель за двумя вагонами оружия и пластида для тех же террористов. И куда только подевается вся эта идейность и правильность, когда добытой им взрывчаткой будут сносить дома заодно с их жителями… Ей богу рассмеялась бы, кабы не хотелось плакать…
Поезд прибывал во Владивосток ранним майским утром. Баринов должен был выйти одним из первых, встретиться с господином Газыровым и отправится вместе с ним на переговоры. Элеонора же, согласно разработанному ими плану, покидала вагон последней, дабы никто из встречающих ее не видел…
Заспанная проводница, с лязгом и грохотом отварила дверь, спустилась вниз, протерла поручни и, поежившись от утренней прохлады, отошла в сторону, освобождая проход столпившимся позади пассажирам. Одетый во все темное Александр вышел на перрон и сразу заметил шестерых кавказцев, внимательно вглядывавшихся в лица тех, кто выходил из седьмого вагона. Он осторожно осмотрелся, поправил на плече ремень тяжелой спортивной сумки и, определив среди чеченцев Газырова, решительно направился к нему.
- Доброе утро. Меня зовут Рамзан. Я привез вам привет и наилучшие пожелания от Джаруллы, - негромко сказал он по-чеченски.
Четверо, исполняющих роли охранников, оставались стоять чуть поодаль, а пожилой Руслан Селимханович с молодым парнем - видимо помощником, по очереди обняли гостя и, задав пару не суть важных вопросов, предложили покинуть людное место.
Быстро миновав здание вокзала, все семеро вышли на небольшую прилегающую площадь, к ожидавшим новеньким иномаркам. Помощник услужливо открыл дверцу роскошного лимузина, а сам побежал к другому - менее броскому и дорогому автомобилю. Эмиссар по-свойски забросил в салон вместительную сумку, затем привычно, будто всю жизнь только и раскатывал на подобных машинах, забрался на заднее сиденье.
Узрев через окно спины удалявшихся с перрона кавказцев, Элеонора подхватила свои вещи и быстро прошла по опустевшему вагонному коридору. Кивнув на прощание проводнице, достала из сумочки сотовый телефон, набрала длинный федеральный номер…
- Асланби Вахаевич? - спросила она после серии призывных гудков. - Да, мы доехали.
Говоря с шефом, девушка оглядывалась по сторонам и медленно шла к центру города…
- Это у вас позднее время, - улыбнулась она, - а здесь утро. Да, встретили… Они уже уехали. Как напарник?.. Все нормально - вел себя спокойно, предсказуемо…
Не отнимая телефон от уха, она подошла к газетному лотку, протянула продавцу деньги и ткнула пальчиком в периодическое издание с названием "Недвижимость Владивостока"…
- Я думаю, у него получится - очень хваткий и умный человек, - поделилась танцовщица мнением о Баринове.
Продолжая разговор, она заметила неподалеку открытое уличное кафе. Присев за столик, развернула газету на разделе "Сдается", а когда рядом вырос официант, шепнула, прикрыв ладошкой микрофон трубки:
- Крепкий кофе и легкий салат…
Директор "Южной ночи" инструктировал о дальнейших действиях, но Элеонора страстно хотела высказать одно предложение. Как только меж бесконечных предостережений босса обозначилась пауза, она торопливо вставила:
- Асланби Вахаевич, мне кажется, заложницы больше не нужны. Мы вполне могли бы от них избавиться.
Мобильник ответил долгим тревожным молчанием. Затем шеф отчеканил какую-то фразу и отключился…
Спустя пару минут она пила ароматный черный кофе и обводила ручкой найденные подходящие объявления. Однако последние слова Асланби не давали покоя и продолжали звучать в сознании: "Пока девчонка с матерью живы и спрятаны в надежном месте - спецназовец сделает все, что мне необходимо! Не вмешивайся в вопросы стратегии! Когда настанет пора, я сам решу, что с ними делать…"
- Придется набраться терпения, - прошептала русоволосая красавица, поднимаясь из-за столика. - Все равно я добьюсь своего, и он станет моим…
Переговоры с Газыровым прошли как по нотам - без противодействия, возражений и дополнительных условий. По всему чувствовалось - Руслан Селимханович действительно неглупый человек и прекрасно понимает - в случае отказа, рискует боле никогда не увидеть своего старшего брата.
- Хорошо, - сказал он эмиссару в заключение долгой беседы. - Я постараюсь добыть интересующий вас товар. Сколько у меня времени?
- Через неделю оба вагона должны прибыть на станцию Бикин Хабаровского края. Это у самой границы с Приморьем. Там груз уже ждут наши люди…
Рамзан, он же Александр Баринов, вынул из сумки большой, туго перехваченный скотчем сверток и положил его на стол перед главой компании по перепродаже японских автомобилей.
- Здесь полтора миллиона долларов, - проинформировал двойной агент. - По семьсот пятьдесят тысяч за вагон - стандартная и вполне реальная цена. После раздачи мзды вам останется не меньше трети в качестве навара и вознаграждения за риск. Это полмиллиона. Устраивает?
- Я вполне обеспеченный человек, - равнодушно пожал плечами мрачный чеченец.
Майор встал из удобного кресла и протянул хозяину кабинета руку:
- Что ж, деньги лишними никогда не бывают. Ну, вынужден откланяться.