Глава вторая
Владивосток
С отъездом все устраивалось легко и почти своевременно. Оставалось несколько часов, чтобы уладить важнейшие дела и сесть на теплоход под чужой фамилией. Отправить вчера в Японию Руслана и Мухарбека с семьей у знакомого портовика никак не получалось, но на отходящее сегодня круизное судно, он оформил их лучшим образом - без проволочек и шума.
Газыров ходил в подавленной задумчивости по кабинету, к кофе и коньяку не прикасался и почти не вспоминал о внезапно исчезнувшей Элеоноре. Вчерашнее сообщение Арсена - финансового директора компании, о гибели Хасана с молодым напарником не слишком-то удивило, еще раз подтвердив справедливость собственного предположения - таинственная организация, приславшая на Дальний Восток эмиссара, людей в свои ряды подбирает тщательно и не абы каких. С помощью пусть и осторожных, но все ж уголовников - с ними не справиться.
Конечно же, это была самодеятельность заместителя по безопасности - босс в разговорах с ним ни разу ни обмолвился о том, что хотел бы избавиться от посланника из Ичкерии. Хасан прекрасно знал о висящей на волоске жизни старшего брата Газырова, и тем возмутительнее выглядело его жестокое и безумное желание покончить с Рамзаном…
Сразу же после сообщения Арсена обеспокоенный Руслан стал названивать в Чечню. После долгих и упорных попыток ему удалось связаться с женой старшего брата. То, что он услышал, повергло его в шок - брат умер от инфаркта и был похоронен несколько дней назад. Отец же был жив и здоров, и теперь приходилось опасаться за него. А уж мысли о контрразведке и вовсе не давали покоя главе компании. Пожар одного из самых больших арсеналов Тихоокеанского флота; гибель его начальника; взорванный в своем автомобиле адмирал Скрябин… Все это не могло не взбудоражить чекистов и те предпринимали невиданные по масштабам следственные и оперативные мероприятия. Даже из Москвы примчалась группа высоких чиновников и следователей по особо важным делам. Смешно было предположить, что они не раскрутят дело с хищением "товара", и Руслан с отчаянием осознавал: дата его ареста приближается с каждой минутой…
"Скрябин погиб, но это ровным счетом ничего не гарантирует, только чуть отодвигает момент прихода сотрудников спецслужб. Как же продержаться последние часы? - с тревогой размышлял Руслан Селимханович, - можно прямо сейчас уехать из офиса, не вернуться, переждать… Затем тайком подъехать к причалу. Но, в таком случае, они спохватятся и повсюду расставят усиленные кордоны! Этак не прорвешься и к теплоходу. Не годится! Нужно, чтобы все оставалось как прежде - спокойно. Но контрразведка где-то на хвосте, я чувствую, что ее сотрудники вот-вот возьмут след…"
Газыров открыл уже вторую пачку сигарет. Все окна с раннего утра были открыты настежь, но это не помогало - от непрерывного курения в помещении висел тяжелый, сизый туман сигаретного дыма.
В приемной дежурил Арсен - финансовый директор.
- Я на обед к Мухарбеку, - с невероятным волнением дождавшись означенного часа, бросил через плечо пожилой чеченец, проходя через приемную. - Будут звонить из мэрии, передай: подъеду к ним часам к четырем…
Из мэрии никто звонить не собирался, и сам он никуда бы заезжать не стал. Просто нужно было выиграть время, чтобы его не хватились. В левой руке глава компании транспортировал широкий кейс, с которым частенько появлялся в офисе. Как правило, он возил в нем подложные финансовые документы, которые не следовало оставлять в бухгалтерии; подарки для чиновников и, вдобавок, аккуратно помещал прихваченный из дома металлический термос. Но сегодня объемный "дипломат" предназначался для перевозки совсем иной поклажи. Все пачки долларов вкупе с драгоценностями в него не уместились, но покупать чемодан или второй портфель не хотелось - свои же приближенные могли заподозрить неладное. "Привычность и будничность - вот актуальный девиз нынешнего дня, - рассуждал он дома, собираясь в офис, - в глазах сотрудников, этот рабочий день не должен отличаться от тысяч предыдущих".
В одном из шкафов кабинета лежала пустая спортивная сумка Рамзана. Вчера вечером Газыров закидал в нее оставшиеся пачки зеленоватых купюр, а сверху уложил, заранее принесенные в кейсе, вещи первой необходимости. За час до выхода на обед седобородый чеченец позвал Арсена и, указав через окно на одну из иномарок, вполголоса сказал:
- Сейчас возьмешь мою сумку и, не привлекая внимания, запрешь в багажник той потрепанной серой "Мазды".
- С тонированными стеклами?.. - уточняя, спросил очкастый финансист, вглядываясь в стоявшие на улице автомобили.
- Совершенно верно. Ключ сразу же принесешь мне. Затем попроси надежного человека, из наших, отогнать машину на стоянку, что в квартале от "Восточной кухни". Уяснил? Не за углом ресторана, а в квартале - с другой стороны.
- Понятно, Руслан… А что у тебя за проблемы?
- Обычное дело… В сумке документы, которые не должна видеть налоговая инспекция. И попроси водителя попетлять по городу. Пусть досконально убедиться в отсутствии "хвоста". Я сегодня вечером ненадолго пропаду - амурные дела… Вели охране не поднимать шума. Да и вот еще что… - уже громче проинформировал шеф, приоткрывая дверь и провожая сотрудника, - завтра немного задержусь дома, подъеду к обеду. Прикажи подготовить к этому времени все данные по таможне и договора с японцами. В четыре у меня важная встреча, а до этого я ознакомлюсь и подпишу документы…
Домчавшись на лимузине до ресторана, Газыров подозвал старшего своей охраны и приказал, не отлучаясь, ждать до темноты. Затем, если он не вернется, отправляться к его дому и находиться там до обеда следующего дня…
- Садись, что кушать будем? - поинтересовался Мухарбек.
- Все равно, лишь бы побыстрее. Твои собрались?
- Разумеется. Все готово - скоро подъедут.
- Хорошо. Тогда я отправлюсь к причалу первым, чтобы не светиться большой компанией, а ты, как только семья будет в сборе - дуй туда своим ходом…
Руслан молча и без аппетита поглощал горячий обед. Взгляд его, наполненный тревогой, долго и бездумно скользил меж многочисленных блюд, пока не остановился на осунувшемся, почерневшем лице старого друга. "Должно быть, и я сейчас выгляжу не лучше, - мысленно усмехнулся он. - Как много мы уже с ним потеряли: покой, свое дело и веру в то, что в этой стране можно без опаски жить и зарабатывать деньги. Кого мы трогали?.. Кому мешали?.. Так ли уж велики мои грехи перед Всевышним, чтобы опять все бросать и мчаться куда глаза глядят?! Да, соблазнял молоденьких женщин… Да, утаивал от государства доходы, чтобы часть оставлять себе, а часть раздавать в конвертиках простым людям, раз тому же государству на них наплевать… И уехали-то с Мухарбеком из Чечни на самый край света, так нет - и здесь отыскали… Будь они все прокляты!"
Покончив с обедом, Руслан тяжело поднялся и, пожав на прощание руку приятелю, сказал:
- Ну, дружище, до встречи на лайнере. Не провожай, сам дорогу знаю…
Выйдя из кабинета и прошмыгнув через служебный вход, он оказался в пустынном дворе. Торопливым шагом Газыров проследовал до чугунных ворот, отделяющих запущенный каменный "колодец" от тихой улочки и, боязливо оглядываясь по сторонам, миновал оставшийся отрезок пути до автомобильной стоянки.
Еще издали, заприметив серую "Мазду", чеченец кивнул сторожу и, протянув тому десятидолларовую бумажку, открыл багажник иномарки. Спортивная сумка лежала на месте. Закинув ее в салон, он уселся за руль и, не медля, выехал за пределы обширной площадки.
Покружив по городу, Руслан остановился на тихой улочке и достал из бокового отделения сумки дорожную электробритву с ножницами. Через пятнадцать минут, морщась, бывший глава автомобильной "империи" протер уже безбородое, и слегка помолодевшее лицо дорогим лосьоном. Довольно посмотрев в зеркало заднего вида, беглец вынул из кармана старый паспорт и в последний раз полистав, подпалил книжицу. Чуть приоткрыв дверцу, он с грустью смотрел, как на асфальте догорает последнее свидетельство прошлой жизни. Выбора отныне не оставалось…
"Жребий брошен! Да поможет нам Аллах!.." - бормотал новоиспеченный Тимур Усамович Сирхаев, запуская двигатель. Вскоре "Мазда" снова катила в центр Владивостока…
Спустя час, сделав большой крюк по городским улицам, и еще раз убедившись в отсутствии слежки, пожилой кавказец подрулил к заранее условленному месту. А еще через двадцать минут в сопровождении знакомого таможенника он, безо всякого досмотра и проверки документов, поднялся на борт пассажирского судна, готовящегося к отплытию от родных берегов.
Щедро оплаченный сервис предусматривал полную конфиденциальность и каюту первого класса. Приятель в зеленоватой форме настойчиво предлагал за те же деньги "люкс", да Газыров, уповая на то, что такие пассажиры находятся под постоянной и, пожалуй, излишней опекой персонала круизного лайнера, наотрез отказался.
Таможенник, услужливо помогая донести увесистую спортивную сумку, довел "туриста" до нужной палубы. Отыскав в длинном коридоре дверь с цифрами "136" и открывая, взятым у помощника капитана, ключом каюту, он негромко отрапортовал:
- Ну вот, и прибыли. Давайте документы, я мигом устрою оставшиеся формальности и доставлю их прямехонько в ваши апартаменты, Руслан Селим…
Таможенный чиновник вдруг осекся под строгим взглядом чеченца и, оглянувшись по сторонам, виновато пробормотал:
- Извиняюсь, Тимур Усамович…
- Ты уж, пожалуйста, повнимательнее!.. - проворчал кавказец, проходя во временные апартаменты.
Скоро запыхавшийся таможенник возвратился, тихо постучав, назвался через запертую дверь, а когда прошмыгнул в каюту, с торжественной услужливостью протянул проштампованный знакомым пограничником загранпаспорт.
- Спасибо, приятель, - поблагодарил Газыров и напомнил: - Никому о моем отъезде ни слова. И… Скоро должен подъехать Мухарбек с семьей, ты уж встреть и позаботься о них.
- О чем речь, Тимур Усамович, конечно!
А из офиса Газырова тем временем быстро выходили какие-то люди. Вряд ли эти трое мужчин, в наружности которых легко угадывались признаки одной из кавказских национальностей, пожаловали из силовых структур. Лица их были озлобленными и решительными, действия чрезвычайно жестокими и скорыми…
Не найдя на месте главу компании, они с помощью побоев и изуверских пыток выведали у Арсена куда отправился его шеф. Оставив на полу умирающего от многочисленных ран финансового директора, троица проследовала мимо расстрелянных ранее выстрелами в упор трех охранников и сев, в автомобиль, помчалась в ресторан "Восточная кухня". А спустя еще сорок минут их машина с визгом тормознула у пустого причала…
- Эй, гдэ пароход на Японию? - крикнул один из них портовому рабочему.
- Ту-ту… Ушел ваш пароход, - не без издевки отвечал русский работяга обнаглевшим кавказцам.
- А таможня гдэ? - не унимался "гость" Владивостока.
- Там… - махнул рукой портовик.
Авто укатило в указанном направлении, и скоро тот же лидер чеченцев уже разговаривал у подъезда трехэтажного здания с тем самым таможенником, что провожал на борт лайнера Газырова…
В каюту Мухарбека Руслан решил не ходить, опасаясь ненужных встреч с праздно шатающимися по теплоходу пассажирами. "Утром, при сходе на берег все равно встретимся", - справедливо рассудил пожилой чеченец и достал из сумки бутылку загодя припасенного коньяка…
Почти сутки плавания по Японскому морю прошли для него в бессоннице и страхе. Он то метался по небольшой каюте, представляя как, хватившись беглецов, спецслужбы рассылают радиограммы по всем недавно вышедшим в море кораблям. То сидел на мягком диване, прислушиваясь к каждому шагу, доносившемуся из длинного коридора. Лишь под утро, когда голова уже трещала от напряжения и усталости, Руслан ненадолго забылся сидя в кресле. На привинченном к полу круглом столике стояла почти пустая бутылка, рядом лежал надкусанный лимон, который он, по старой привычке, предпочитал не резать, а есть целиком.
Очнувшись от скоротечного тяжелого сна, Газыров с трудом встал и, протирая глаза, подошел к большому прямоугольному иллюминатору. Окно выходило на одну из палуб теплохода и поэтому он, боясь чужих глаз, всю ночь просидел, не включая света. Осторожно отодвинув плотную занавеску, чеченец посмотрел через стекло наружу. Палуба была пустынна - в этот ранний час пассажиры, гулявшие до поздней ночи в ресторанах и барах лайнера, еще отдыхали. По правому борту виднелась едва различимая, размытая линия горизонта, у которой голубовато-серое небо почти сливалось с чуть более темным морем.
"Японский берег, наверное, уже показался… - с беспокойством подумал он, - его сейчас, наверное, видно по левому борту и корабль какое-то время должен держать курс вдоль него".
Нажав на фиксаторы, Руслан опустил до половины стекло. В каюту сразу же ворвался свежий морской воздух, разбавляя и вытесняя тяжелый запах давно непроветриваемого, замкнутого помещения. Выкурив сигарету у открытого иллюминатора, он вернул стекло на прежнее место и, побросав на диван одежду, побрел в душ.
"Пока все идет нормально, - размышлял беглец, стоя под прохладной струей воды, - еще три часа и останется последний, немаловажный этап - сойти на берег…"
Знакомый таможенник, получив от кавказца приличную сумму, не преминул проинструктировать об особенностях работы японских коллег. Ручную кладь, прибывающих на острова туристов, как правило, не досматривали, если разумеется, ее вид и объемы не вызывали подозрений… "Поэтому не следует хватать и кейс, и сумку одновременно, - рассудил, вытираясь полотенцем, Газыров, - для начала вынесу портфель - денег в нем побольше. Спрячу в автоматической камере хранения железнодорожного вокзала и вернусь за спортивной сумкой…"
Через два часа он, сидя у иллюминатора, воровато поглядывал через небольшую щель между занавесками на уютную бухту, на берегу которой, расположился город Аомори. Пассажиры теплохода толпились на палубе, любуясь местными видами и готовясь к первой круизной остановке.
Кавказец достал из шкафа новенький дорогой костюм и, приодевшись, стал ожидать объявления по корабельной трансляции о разрешении туристам, сойти на берег. Там - на берегу, он рассчитывал, наконец, встретиться со своим лучшим другом и его семьей…
Глава третья
Кизляр
Все то недолгое время, что парочка находилась в пути, Асланби на связь не выходил - либо уверовал в стопроцентно положительный результат с поставкой третьей партии "товара", либо, прознав про эмиссарский бунт, основательно готовился к встрече…
Танцовщица поначалу радовалась забвению, однако по мере приближения к конечному пункту путешествия, все боле замыкалась и нервничала, предчувствуя нечто ужасное. Она отлично понимала: ослушание и самовольно принятое Бариновым решение покинуть Дальний Восток, было абсолютно верным и, к тому же - единственно возможным вариантом уцелеть. Но хозяин "Южной ночи" наверняка был иного мнения…
Майор, в отличие от напарницы, вовсе не мучил себя подобными мыслями. Куда больше его беспокоило то, что в обойме выданного Полевым бесшумного пистолета оставалось всего три патрона. "Пожалел полковник боеприпасов, пожалел!.. Не на войну, сказал, едешь… А там похлестче, чем в чеченских горах оказалось, - вздыхал спецназовец. - Специальных патронов к "ПСС" днем с огнем не сыщешь - слишком уж мудрены и дефицитны. Эх… мне бы мою "Гюрзу"!.. Ладно, не в первый раз в подобной передряге увяз - там дальше посмотрим, чья возьмет!.."
Перед прохождением досмотра в аэропорту Владивостока спецназовец упрятал пистолет в сумку и без того трещавшую по швам от плотно уложенных четырехсот пятидесяти пачек банкнот. Конечно, он здорово рисковал, поставив на весы, а затем отдав в руки грузчиков столь ценный и опасный багаж. Но куда было деваться в такой ситуации? Приходилось вновь надеяться на удачу и, слава богу, вид невзрачного спортивного баула внимания ни одного из сотрудников авиакомпании не привлек…
- Элеонора, - отвлекся он, наконец, от созерцания красот природы, за окном такси, мчавшегося из Махачкалы в Кизляр, - ты не могла бы помочь мне в одном деле?
- Конечно, Саша, - с готовностью отвечала та.
- Видишь ли, мне необходимо попасть в "Южную ночь" первым и, самое главное - незамеченным или не узнанным. Чтобы ни охрана, ни администратор, ни крупье не успели доложить о моем появлении.
Задумавшись, она долго не отвечала…
"Какие сомнения и мысли ее сейчас одолевают? И что одержит верх в этой нешуточной внутренней борьбе? - размышлял Баринов, наблюдая за девушкой. - Откажет ли, сохранив верность "Слугам Ислама"?.. Или уж вдоволь нахлебалась игрой в их агента?.. Ну, давай, девочка, решайся! Ты же умница и давно во всем разобралась".
Напряженность ее вдруг разом исчезла. Засмеявшись, она спросила:
- Не поэтому ли ты с самого отлета из Владивостока не бреешься?
- Нет… Просто не люблю заниматься этим в дороге.
- Ну и славно. А то я уж подумала: чтобы меня щетиной отпугивать… - медленно провела Элеонора нежными пальчиками по его шершавой щеке. Однако, вновь сделавшись серьезной, спросила: - Ты считаешь, Асланби еще не знает о нашем бегстве с Дальнего Востока?
- Знает, - без тени сомнения усмехнулся сотрудник "Шторма".
- Но… он ведь мог в отместку что-нибудь сделать с заложницами, - несмело предположила она.
Указав взглядом на лежащую рядом с ним на сиденье сумку, майор тихо шепнул:
- Без тех жалких двенадцати тысяч, отданных мной за разбитый шарабан, в ней четыре с половиной миллиона долларов. Ровно по семьсот пятьдесят тысяч за каждый из шести вагонов "товара". Директору казино известно, что деньги у меня, и он ничего не станет предпринимать, пока не заполучит их обратно.
Девушка согласно кивнула и, взяв на раздумье непродолжительную паузу, поведала:
- Задняя дверь в "Южную ночь" подконтрольна Асланби Вахаевичу - ключ только у него. Посему есть два варианта: через парадный вход, но с измененной внешностью, или же дождаться, когда сам директор с какой-нибудь целью откроет вторую дверь. Ну а я подойду в любое удобное для тебя время - когда скажешь…
- Честно говоря, мне вообще не хочется, чтобы ты там появлялась.
- У самой нет желания, - печально призналась она. - Да куда же деваться? Надо объясниться с директором, написать заявление, попрощаться с девчонками…
Молодой человек вздохнул. Вспомнив о чем-то, спросил:
- А что значит "с измененной внешностью"?
- Если твои волосы слегка укоротить, изменив прическу; аккуратно побрить, оставив модные усы с бородкой; нацепить на нос большие темные очки, да к тому же приодеть в нечто для сотрудников непривычное… Вряд ли кто признает в этакой персоне бывшего заместителя директора по безопасности. Это я гарантирую.
Часам к семнадцати этого же дня в казино "Южная ночь" развязной походкой вошел коротко подстриженный молодой мужчина с черными усиками и аккуратной бородкой. Почти половину его лица скрывали давно вышедшие из моды каплевидные солнцезащитные очки; на нем была темная рубашка, светло-серый костюм и подобранный в тон костюма галстук. На запястье руки матово поблескивал браслет шикарных золотых часов, один из пальцев украшала печатка. Как бы там ни было, но сопоставить эту яркую личность с бывшим заместителем директора этого заведения, предпочитавшего неброские, спокойные тона в одежде и гладковыбритое лицо, никто бы из сотрудников казино не отважился.