- Чудесный был денек! - счастливо улыбнулся он, когда мы вместе медленно ехали обратно. Я взглянул на огоньки в его глазах и почувствовал, что для него это значит то же, что для меня самого. Ощущение, которое невозможно объяснить словами, такое состояние души и тела, когда сойти с лошади и вести ее в поводу значит буквально спуститься с небес на землю.
Джо была совершенно счастлива, ласково поглаживала Янг Хиггинса:
- Это была замечательная скачка, правда, старина? Ты скакал, как олень!
- Ты мог бы прийти вторым, - сказал Джордж, у которого был хороший бинокль, - если бы не помог тогда подполковнику.
- Согласен, - сказал я, расстегивая пряжки подпруги. - Но тогда он полетел бы прямо под копыта.
Джордж улыбнулся.
- Не забудь взвеситься, - он всегда об этом напоминал. - И заходи в бар для владельцев, когда переоденешься. Выпьем по стаканчику.
Я кивнул. Это было частью ритуала, частью нашего соглашения. Джо и Джордж не скрывали радости от того, что Янг Хиггинс на этой скачке вспомнил молодость и вместе со мной штурмовал барьер за барьером. Когда я переоделся и вышел из раздевалки, они все еще стояли возле загона, где расседлывают лошадей, и разговаривали с друзьями. Джо улыбнулась мне и помахала рукой, приглашая присоединиться к ним. Никого из моих родственников поблизости я не заметил, поэтому мы без происшествий прошли в бар, где с удовольствием еще раз обсудили мое сегодняшнее выступление, попивая бренди и имбирное пиво, которое так нравилось Джо.
Вернувшись на площадку возле весовой, я обнаружил, что все родственники, которых я уже сегодня повидал, не только остались на ипподроме, но и сгрудились в злобный пчелиный рой вокруг одной из маток - моей матери Джойси.
Джойси, яркая крашеная блондинка в меховом пальто и зеленой шляпе, с зелеными контактными линзами на глазах, редко упускала шанс разыграть какую-нибудь хитрую комбинацию как в картах, так и в жизни. Не подав виду, что встревожен, я запечатлел на ее гладкой щеке почтительный поцелуй, который она, впрочем, приняла не очень охотно.
- Дорогой мой, - сказала Джойси, чуть ли не шипя от негодования, - не ты ли послал этого хорька Нормана Веста, чтобы узнать, где я была в прошлую пятницу?
- Ну…
- Не ты ли отправил его к Вивьен с тем же самым поручением?
- Ну, - ответил я, чуть улыбнувшись, - я не думал, что ты воспримешь это как такую уж грубость, но… Да, это я послал его.
Взгляды, устремившиеся на меня, были ласковыми, как напалм.
- Зачем? - резко спросила Джойси.
- Разве он тебе не объяснил?
Она нетерпеливо сказала:
- Он рассказывал какие-то небылицы про то, что Малкольма кто-то пытался убить. Я сказала ему, что, если бы на Малкольма кто-то покушался, я бы знала.
Я сказал без обиняков:
- Малкольма дважды чуть не убили. И мы с ним наняли Нормана Веста, чтобы убедиться, что никто из вас в этом не замешан.
Джойси потребовала, чтобы я рассказал подробнее об этих случаях, и я рассказал. Она, да и все остальные слушали с открытыми ртами и всеми прочими признаками глубочайшего изумления. И если даже для кого-нибудь из них в моем рассказе не было ничего нового, по их одинаково испуганным глазам я все равно не смог бы этого распознать.
- Бедный папочка! - всхлипнула Сирена. - Какой ужас!
- Этим должна заняться полиция, - убежденно заявил Дональд.
- Согласен, - сказал я. - Я удивлен, что они еще не опросили вас всех, как после убийства Мойры.
Эдвин сказал, покачав головой:
- Чуть не умер, чуть не умер! - И, сообразив, что в его голосе слишком явственно звучит сожаление, добавил: - Какое счастье, что он вовремя пришел в себя!
- Когда полицейские обследовали место происшествия, - сказал я, - они не сообщили Малкольму о результатах. И он хочет удостовериться, что никто из семьи не был в Квантуме в прошлую пятницу. Если вы посодействуете Норману Весту, когда он к вам обратится, вы поможете Малкольму успокоиться.
- А что, если мы не сможем доказать, где были в это время? - спросила Дебс.
- Или вообще вспомнить? - добавила Люси.
- Малкольму придется с этим смириться, - жестко ответила Джойси.
- Тогда он не сможет избавиться от этих неприятностей, - сухо сказал я. - А этого ему хотелось бы больше всего на свете.
Они в молчании уставились на меня. Видимо, для них, как и для меня, убийство Мойры чем-то напоминало бомбу замедленного действия - на первый взгляд в общем-то без каких-либо неприятных последствий, оно со временем стало причинять все больше беспокойства. Наверное, они, как и я вначале, уцепились за версию немотивированного убийства кем-то посторонним, потому что иначе это выглядело совершенно непостижимым. Но спустя несколько недель после смерти Мойры они непременно должны были наконец начать задумываться. Бомба могла взорваться с минуты на минуту. Начнутся взаимные подозрения, из-за которых все окончательно перессорятся, и хрупкие семейные отношения будут навсегда разрушены.
Стал бы я против этого возражать? Нет, если со мной по-прежнему остался бы Малкольм… и, может быть, Фердинанд… и Джойси… и, наверное, Люси или Томас… Сирена… стоило ли беспокоиться, если мне никогда больше не попадется на глаза Жервез?
Как это ни странно - да, беспокоиться стоило. Беспокойная, склочная, наполовину распавшаяся семья оставалась источником и основой, необходимой частью моей жизни. Мойру было никому не жаль, и все же ее смерть уже перекроила отношения в семье. И если ее убийца никогда не будет найден, если и Малкольм - об этом я не хотел и думать - погибнет, больше никогда не будет никаких перемен, никакого примирения, не будет череды телефонных звонков для обмена последними сплетнями, никакого общения, - множество целых галактик полетит ко всем чертям, будет безжалостно расколото на куски.
"Но этот взрыв, - подумал я, - еще впереди". И надо было ухитриться оборвать тлеющий бикфордов шнур, пока все цело. Прекрасно, только вот где искать запал и сколько времени нам осталось?
- Возьми мне что-нибудь выпить, дорогой мой! - скомандовала Джойси. - У нас у всех большие неприятности.
И она направилась к бару. Никто, похоже, не изъявлял желания за ней последовать. Я окинул взглядом семь лиц, выражавших разную степень тревоги, и увидел, что они начинают медленно поворачиваться к выходу, не все вместе, а по очереди. Дональд и Хелен вдвоем, Люси и Эдвин сами по себе, а Фердинанд, Дебс и Сирена, молодежь, втроем.
- Я расскажу Малкольму о ваших страхах, - пообещал я. - И о ваших нуждах.
- Да, пожалуйста! - настойчиво попросила Хелен.
- И о предложении Жервеза, - добавил Фердинанд.
- Пойдем, дорогой, - безапелляционно бросила через плечо Джойси. - Где здесь бар?
- Беги за мамочкой, маленький братец, - насмешливо сказала Люси.
Сирена добавила:
- Мамочка ждет!
Дебс захихикала. Я хотел было остаться на месте и заставить Джойси вернуться, да только какое это имело значение? Я умел мириться с этими насмешками, уживался с ними многие годы и прекрасно понимал, что заставляет моих родичей так поступать. Пожал плечами, повернулся и пошел вслед за Джойси, чувствуя спиной их жалостливые улыбки.
Я провел Джойси в шумный бар для членов клуба, в котором вдоль одной стены тянулась длинная стойка с тарелочками салата и хлеба. За стойкой возвышался толстяк в куртке шеф-повара, который отрезал куски от ножек индейки, свиных и говяжьих окороков и тут же бросал на сковороду. Я проголодался и предложил Джойси перекусить, но она отмахнулась от такого пустяка. Вместо этого я взял ей большую порцию водки с тоником и обычное имбирное пиво для себя. Мы отыскали пару свободных мест за столиком в дальнем углу зала, и, как только мы сели, Джойси окинула взглядом зал, убедилась, что в общем шуме нас никто не будет слышать, наклонилась ко мне так, что край ее зеленой шляпки почти касался моего лба, и начала допрос с пристрастием.
- Где твой отец?
- Где ты последний раз виделся со своим отцом? - поправил я.
- О чем, черт возьми, ты говоришь?
- О вон той картине Орчардсона.
- Перестань играть со мной в загадки! Где Малкольм?
- Не знаю, - ответил я.
- Неправда.
- Почему ты так хочешь его разыскать?
- Почему?! - изумилась она. - Да потому что он спятил! - Она порылась в своей бездонной сумочке и выудила оттуда конверт, который протянула мне: - Прочти это.
Я раскрыл конверт и обнаружил там небольшую газетную вырезку, без заглавия и каких-нибудь пояснений о ее происхождении.
Там было напечатано:
"Второй по значению британский претендент - Блу Кланси, взявший второй приз в дерби прошлого года и победитель Королевских скачек в Аскоте имени Эдуарда VII этого года. Его владелец Рэмзи Осборн застраховал себя от возможного проигрыша в Триумфальной Арке, продав половину прав на этого четырехлетку перекупщику ценных акций Малкольму Пемброку, который заинтересовался породистыми лошадьми только на последней неделе, когда приобрел на элитном аукционе первоклассного годовалого жеребенка за два миллиона гиней."
Ох…
- Где ты это взяла? - спросил я.
- Какая разница, где я это взяла? Это новая колонка "Топот копыт" в "Городском глашатае", если хочешь знать. Я прочитала это сегодня утром, когда пила кофе, и чуть не упала со стула. Хотелось бы знать только, можно ли им верить? То, что здесь написано, - это правда?
- Да.
- Что?!!
- Да, - повторил я, - Малкольм купил половину Блу Кланси. Почему бы и нет?
- Иногда, - с нажимом сказала моя мать, - ты бываешь таким тупицей, что мне хочется тебя ударить. - Она перевела дух. - И что означает это "перекупщик ценных акций"?
- Человек, который делает деньги, покупая дешево и продавая дорого.
- А!.. Золото.
- Да, и валюту. И акции. И, может быть, скаковых лошадей.
Это ее не успокоило.
- Ты прекрасно знаешь, что Малкольм просто всем назло выбрасывает деньги на ветер!
- Он не в восторге от того, что убили Мойру. Ему не нравится, что покушаются на его жизнь. Не думаю, что он прекратит тратить состояние, пока не узнает, есть в семье убийца или нет, и даже тогда… - Я улыбнулся. - Ему нравится тратить свои деньги.
Джойси смутилась, сказала:
- Мойру убил кто-то посторонний…
Я не ответил.
Она отхлебнула большой глоток водки с тоником и мрачно на меня посмотрела. Когда я родился, ей только-только исполнилось двадцать. А в девятнадцать Малкольм выдернул ее из антикварного магазинчика в Кенсингтоне и через какой-то месяц ввел в свой дом с новеньким обручальным кольцом на пальце, не оставив почти никаких возможностей для реализации своих задатков.
Малкольм, рассказывая мне недавно о тех днях, говорил:
- Знаешь, она здорово управлялась с цифрами. И всегда обыгрывала меня в карты. А с виду была чертовски скромной и простодушной. Такой юной. Совсем не такой своевольной, какой стала потом. Ее родные считали меня выскочкой, представляешь? Их родословная начиналась при Карле Втором, а мои предки при королеве Виктории точили ножи. Но ее семья была небогатой, ты знаешь. Безденежные аристократы. Я поддался порыву и женился на ней. Вот так все и получилось. Потом оказалось, что секс ее почти не интересует - какая жалость! Бывают же такие женщины. Холодные как рыбы. И я стал наведываться к Алисии. Ну, и наведывался, а что мне оставалось делать? У нас с Джойси все было в порядке, мы неплохо друг к другу относились, пока она не прознала про Алисию. И начались эти кошмарные скандалы, мы ругались на чем свет стоит, будто с цепи сорвались… Помнишь? Хотя вряд ли ты это запомнил, тебе было тогда только четыре или пять…
- На самом деле, лет пять-шесть.
- Правда? Знаешь, Джойси нравилось быть хозяйкой дома. Она многому училась. Взрослела, наверное.
Серьезно увлеклась бриджем и стала нарабатывать класс. Ей трудно было расстаться со всем этим, расставание со мной было менее болезненным. Джойси говорила, что Алисия лишила ее уважения к самой себе, разрушила ее положение в обществе. Она никогда ей этого не простит, правда?
Джойси вернулась в маленький городок в Суррее, где жили и вскоре умерли ее родители. Их положение в обществе поддержало ее тогда, залечило раны, нанесенные самолюбию. Джойси будоражила провинциалов, вовлекала в свои игры, устраивала продолжительные грабительские набеги на местные клубы игроков в бридж, сумела даже стать знаменитостью. Но Алисию она не простила.
В Сэндаун она приехала, одевшись, как всегда, в роскошном деловом стиле: норковое полупальто поверх серого приталенного костюма, изысканная белая шелковая блузка, длинные нити жемчуга, туфли на высоком каблуке, зеленая фетровая шляпа, лаковая опойковая сумочка. "Отлично одетая, породистая, бесстыдная крашеная стерва" - как назвала ее когда-то Алисия, в равной мере точно и несправедливо. Точно так же, как ядовитое замечание Джойси об Алисии, которое она как-то обронила: "Выгодно пристроившаяся белая курятина".
Джойси отпила несколько глотков и спросила:
- Ты в самом деле считаешь, что кто-то из семьи может быть убийцей?
- Не знаю.
- Но кто?!
- В этом-то весь вопрос.
- Это невозможно! - настаивала она.
- Ладно, - сказал я. - Переберем их одного за другим. Объясни мне, почему это так невозможно, в каждом конкретном случае, принимая во внимание их характеры? Начнем с начала, с Вивьен.
- Нет, Ян, - Джойси пошла на попятный.
- Да, - упорствовал я. - Помоги мне. Помоги Малкольму. Помоги нам всем.
Она окинула меня долгим обеспокоенным взглядом, позабыв про шум и движение вокруг нас. Очередная скачка была в самом разгаре, но толпа заметно не уменьшилась, люди наблюдали за скачкой по мониторам, установленным в баре прямо у нас над головами.
- Вивьен, - повторил я.
- Невозможно, совершенно невозможно! Она слишком тупая. Если бы она собралась кого-нибудь убить, это случилось бы давным-давно и это была бы Алисия. Алисия разрушила ее семью, точно так же, как мою. Вивьен способна только хныкать от жалости к самой себе. И зачем бы это ей понадобилось делать? Ради своих трех бесхребетных отпрысков?
- Возможно, - сказал я. - Всем им очень нужны деньги. А своих денег ей не хватит, чтобы вытащить их из этих затруднений.
- Все равно это слишком невероятно.
- Хорошо. Тогда Дональд. И Хелен.
Дональду было десять лет, вполовину меньше, чем Джойси, когда Малкольм женился на ней. И он бывал в Квантуме, как и Люси, и Томас, когда Малкольм в соответствии со своим правом на совместное с Вивьен опекунство оставлял их у себя. Нелюбовь Джойси к детям распространялась, безусловно, и на детей Малкольма от первого брака, которых моя мать считала крикливыми, невоспитанными и взбалмошными, хотя Малкольм с ней и не соглашался.
- Дональд просто надутая, много о себе воображающая задница, - заявила Джойси, - и вся опасность от него - одно хвастовство, он может только разбрасываться пустыми угрозами. Малкольм говорит, что Хелен такая же пустоголовая, как красивая, но должна тебе сказать, что убийце и не нужно быть сильно умным, скорее наоборот. Я думаю, Хелен будет драться, как фурия, только бы ее детенышам не причинили вреда. Но Мойра не трогала ее детенышей, во всяком случае, непосредственно. Я считаю, что Хелен могла бы убить только в приступе ярости, но на такое способен любой доведенный до отчаяния человек, если он вынужден защищать себя или своих детей.
- Люси? - спросил я.
- Люси считает, что никто не стоит и ногтя на ее мизинце, особенно если у кого-то больше денег, чем у нее.
"Бедная Люси!" - подумал я.
- А Эдвин?
Джойси нахмурилась.
- Эдвин…
- Это не так уж и невероятно, правда?
- Он все время бегает по каким-то поручениям Люси. Ему просто некогда было подкарауливать Мойру одну в ее стеклянном домике.
- А по характеру?
- Я не очень хорошо его знаю, - призналась Джойси. - Он жаден до денег, это точно, а зарабатывал он их, только прибирая за Люси все эти годы. Не знаю, насколько он вспыльчив.
- Хорошо, теперь Томас.
- Томас! - На лице Джойси появилось что-то похожее на печаль. - Он не был таким же невыносимым, как Дональд или Люси, когда они были маленькими. Он мне нравился больше всех из детей Вивьен. Но эта чертова Вивьен совершенно его испортила, правда? Один Бог знает, почему он женился на Беренайс. Она загонит его в могилу раньше, чем он получит наследство, и где она тогда окажется?
Джойси допила свою водку и сказала:
- Мне не нравится этот разговор, Ян, и я немедленно замолкаю.
Томас, подумал я. Она не уверена насчет Томаса и не хочет этого говорить. Разбор родственников был внезапно оборван, резко и бесповоротно.
- Еще стакан? - предложил я.
- Да. Жервез запил, ты в курсе?
- Он всегда выпивал.
- Урсула звонила мне, хотела посоветоваться.
- В самом деле? - Я очень удивился. - А почему она не поговорила с Алисией?
- Урсула терпеть не может свою свекровь, - объяснила Джойси. - А я вполне разделяю ее чувства. Мы с Урсулой стали хорошими подругами.
Все еще под впечатлением этой неожиданной новости, я встал и собрался принести еще пару стаканов.
Внезапно глаза Джойси широко раскрылись, и она недоверчиво уставилась на что-то позади меня.
- Я знала, что ты меня обманывал! - с горечью сказала она. - Вот Малкольм.
ГЛАВА 7
Я обернулся, не поняв еще, пугает меня это или просто раздражает.
Малкольм не заметил Джойси, да он и не искал здесь ни Джойси, ни меня. Ему просто захотелось выпить. Я пробрался к бару, подошел к отцу и положил руку ему на плечо.
- Какого черта ты не остался в верхнем зале?
- Я надоел своим новым приятелям, старина. Мне было неудобно задерживаться там дольше. Мы переговорили уже о чем только можно. Ян, я проторчал там целых три часа! Почему ты не пришел и не забрал меня?!
Я мрачно объяснил:
- Вон там за столиком в углу сидит Джойси. Я сейчас заказываю для нее выпивку. Она тебя уже увидела.
- Джойси! - Малкольм поднял голову и быстро отыскал ее в зале. Джойси сверлила его злобным взглядом. - Проклятье!
- Кроме того, где-то поблизости бродят еще Дональд и Хелен, Люси и Эдвин, Фердинанд, Дебс и Сирена.
- Господи! - выдохнул Малкольм. - Охотятся парами!
- К сожалению, в твоей шутке только доля шутки.
- Я просто не мог там больше оставаться. Они ждали, когда я уйду, хотя вежливость и не позволяла им сообщить мне об этом прямо.
Малкольм явно был крайне обеспокоен.
- Ты думаешь, Джойси расскажет остальным, что я здесь?
- Посмотрим, может, до этого не дойдет, - сказал я. - Что ты будешь пить? Шотландское виски?
Он кивнул. Я протиснулся через толпу у стойки и получил свой заказ. Малкольм помог мне отнести стаканы и бутылки к столику и уселся на мой стул, напротив Джойси. Я пододвинул еще один стул от другого столика и присоединился к своим родителям, настроенным, как всегда, воинственно.