Из австралийской весны в среду мы перенеслись в пятницу в английскую зиму. Мы с Малкольмом снова остановились в "Ритце" под фамилией Уотсон. Он клятвенно заверил меня, что не станет никому звонить, даже своему лондонскому биржевому маклеру. Днем я пробежался по магазинам и вернулся к нему. Отец курил свою сигару и потягивал бренди. А вечером я позвонил Джойси. Малкольм аж подпрыгнул в кресле, услышав ее пронзительный голос, рванувшийся из трубки, и зашипел:
- Но ты же говорил…
Я зашипел на него в ответ:
- Слушай! Привет, Джойси!
- Дорогой! Где ты? Чем ты занимаешься? И где твой отец?!
Я ответил:
- В Австралии.
- Что?!! - завопила Джойси.
- Смотрит свои золотые прииски, - это должно было произвести на нее впечатление, и на остальных - тоже.
- Он был в Калифорнии, я видела в газетах. Его Блу Кланси победил в скачке!
- А потом мы поехали в Австралию.
- Что значит "мы"? Дорогой, где ты?
- Какая разница? Ты поможешь найти того, кто убил Мойру, чтобы мы могли спокойно вернуться домой?
- Но дорогой мой, полиция уже которую неделю его ищет… и вообще, Фердинанд говорит, что это Артур Белбрук.
- Это не Артур Белбрук, - спокойно сказал я. Она собралась отстаивать эту версию, все еще желая, чтобы убийцей оказался кто угодно посторонний, так почему бы не Артур?
- Дорогой, почему нет? Он запросто мог это сделать. Фердинанд говорит, он на все способен. Это точно он! Фердинанд говорит, у него даже ружье есть.
Я сказал:
- Артур не стрелял ни в кого из своего ружья. А главное, он не умеет делать часовые переключатели, в то время как любой в нашей семье с детства знает, как они устроены. И, кроме того, у него нет никаких мотивов.
- Ему могла не нравиться Мойра.
- Конечно. Но зачем тогда ему убивать Малкольма, к которому он неплохо относится? Я видел его лицо, когда Артур узнал, что Малкольм жив, в то утро после взрыва. Он искренне обрадовался.
- Все хотят, чтобы это был Артур Белбрук, - упорно продолжала Джойси. - Это он нашел тело Мойры.
- Если бы полиция думала, что это Артур, они не цеплялись бы так со своими подозрениями к Малкольму.
- У тебя готов ответ на все вопросы! - пожаловалась Джойси.
Одно время мне самому хотелось, чтобы убийцей оказался Артур. В конце концов, Мойра тогда так насолила ему с овощами для выставки. Хотя он рассказывал мне об этом совершенно спокойно, да и вообще, кто станет убивать из-за такой мелочи? Артур служил в армии и, может быть, умел обращаться со взрывчаткой. Но со смертью Малкольма он больше потерял бы, чем приобрел, и уж совсем невероятно, что садовник мог выследить Малкольма в Кембридже и поехать за ним на аукцион в Ньюмаркет, чтобы попытаться сбить его машиной на стоянке. Это сделал человек, одержимый нездоровой жаждой убийства. Артур же безмятежно копал свою картошку, ему нравилось поболтать о последних сплетнях, он спокойно ухаживал за собаками. Вообще он был довольно флегматичным и уравновешенным человеком.
Кроме того, тот, кто пытался наехать на отца в Ньюмаркете, знал, что Малкольм наверняка попросит меня подвезти его до гостиницы, и поэтому поджидал на автостоянке. Артур никак не мог такое предвидеть, потому что даже не знал меня в лицо до того, как с ружьем встретил меня в Квантуме, приняв за грабителя. Хоть и с сожалением, я должен был отбросить этот вариант. Это не Артур.
Джойси сказала:
- Дорогой, как ты рассчитываешь преуспеть там, где у полиции ничего не вышло?
- Полицейские не могут сделать то, что сделаем мы.
- Что ты имеешь в виду? Что мы сделаем?
Я объяснил. Малкольм открыл рот. Джойси надолго замолчала.
Наконец она сказала:
- Ну-ка, я повторю все для верности. Ты хочешь, чтобы я позвонила всем родственникам…
Я настойчиво повторил:
- Каждому! Если трубку поднимет муж, ты скажешь ему, а потом попросишь пригласить жену и то же самое скажешь ей. И наоборот.
- Хорошо. Я скажу им, что вы в Австралии, оба. Правильно?
- Да.
- Я буду как будто выплескивать свои чувства. Какое кошмарное выражение, и где только ты его откопал? Я выложу им всю эту ерунду, как будто это совсем не важно, просто как будто это почему-то внезапно пришло мне в голову, правильно? Дорогой мой, надеюсь, ты не думаешь, что я стану звонить Алисии?!
- Ты обязательно ей позвонишь. Скажи, я рассказал тебе, что у нее новый любовник. Она сразу заткнется.
- Дорогой, ты что, в самом деле так думаешь?
- У нее спроси. И… э-э-э… ты не знаешь, полиция до сих пор сторожит Квантум?
- Они сказали Дональду, что, если мы хотим, чтобы там все время был постовой, нужно нанять кого-нибудь самим. Никто не захотел на это раскошелиться, и теперь полиция, наверное, просто наезжает туда время от времени.
- В семье больше ничего такого не случилось с тех пор, как я уехал?
- Нет, ничего нового. Томас ушел от Беренайс, ты слышал?
- Да… Он все еще у Люси?
- Да, дорогой, по-моему, там. Ты хочешь, чтобы я и ему сказала?
- Обязательно.
- Я должна позвонить им, как будто мне просто захотелось поболтать о том о сем, немного посплетничать и потом сказать как бы между прочим, что мне, в общем-то, наплевать, кто убил Мойру, но, по-моему, полиция еще не до всего докопалась. Так? Полицейские никогда бы не додумались заглянуть в записную книжку Мойры, которую она держала в кухне, где-то в этих ее противных беленьких шкафчиках. И если кто-нибудь звонил, когда Мойра была на кухне, а она почти все время там торчала, она записывала их имена в свою тетрадку и отмечала звездочками или обводила кружочками - писала там что-то вроде "Дональд, воскресенье, в двенадцать дня", когда кто-то собирался приехать к ней. Я должна сказать, что полицейским и в голову не пришло бы искать эту тетрадку, но я вдруг вспомнила о ней и подумала, а вдруг она до сих пор где-то там? И я собираюсь позвонить в полицию после выходных и сказать, чтобы они ее поискали. Правильно, дорогой?
- Все правильно.
- И еще я должна сказать, а вдруг она записала там имя убийцы?
- Да.
- Дорогой, но зачем убийце было звонить ей перед тем, как приехать? Чтобы предупредить, что хочет ее убить? Надеюсь, ты так не думаешь?
- Чтобы предупредить, что хочет с ней увидеться. А насчет того, чтобы убить, - не знаю.
- Но почему, дорогой?! С чего ты взял, что убийца ей звонил?
- Понимаешь, Малкольм сказал мне, что Мойра терпеть не могла, когда кто-то сваливался ей на голову без предупреждения. Она настаивала, чтобы перед тем, как приехать, все сперва звонили. Кроме того, эта ее стеклянная теплица с дороги не видна и из окон Квантума тоже. Малкольм заставил Мойру поставить ее где-нибудь подальше, в глубине сада, чтобы эта стеклянная клетка не торчала из-за кустов. Малкольму она не нравилась. И если бы кто-нибудь приехал в тот вечер, не предупредив Мойру заранее, он только поцеловал бы замок - в доме никого не было. А если он договорился с Мойрой по телефону, она сказала бы, что будет в теплице.
- Это разумно, дорогой. И полиция говорила, что Мойра наверняка знала своего убийцу, но я не хочу верить этому, разве что убийцей окажется Артур Белбрук. Она его знала. Все сходится.
- Если ее убил Артур Белбрук, зачем он тогда вернулся и нашел ее тело?
- Дорогой мой, ты уверен, что это не Артур Белбрук?
- Совершенно уверен.
- Ох, дорогой. Хорошо, милый. Ты хочешь, чтобы я начала звонить им завтра с утра, но не раньше девяти часов, и целый день только этим и занималась, пока до всех не дозвонюсь? Надеюсь, ты в курсе, что завтра вечером у меня показательная игра в бридж?
- Только, пожалуйста, дозвонись всем.
- А если кого-то не будет дома? Или никто не приедет?
- Все равно. Если ничего не случится, я перезвоню тебе в понедельник утром.
- Дорогой мой, возьми меня с собой в Квантум!
Я встревожился.
- Нет! Тебе там делать нечего. Джойси, пообещай мне, что останешься дома!
- Дорогой, да не волнуйся ты так. Хорошо, обещаю, что не приеду.
Она помолчала немного и сказала:
- Со старым пройдохой все было в порядке, когда ты его в последний раз видел?
- Лучше и быть не может.
- Знаешь, дорогой, я никак не могу его разлюбить. Только, черт тебя возьми, не вздумай передать ему, что я такое говорила! Уже ничего не вернуть. Только, дорогой, я сожалею лишь об одном в своей жизни - что наняла тогда этого ужасного Нормана Веста выследить Малкольма с Алисией. Если бы у меня была тогда хоть капля мозгов, дорогой, я просто закрыла бы глаза на то, что Малкольм немного погуливал. Но так уж вышло - я была молоденькой дурочкой и не придумала ничего лучшего.
Джойси бодрым голосом сказала мне "пока" и пообещала завтра с утра всем позвонить. Я медленно положил трубку.
- Ты слышал, что она говорила в конце? - спросил я Малкольма.
- Не все. Что-то насчет того, что, если бы у нее были мозги, она чего-то там не стала бы делать или вроде того.
- Не стала бы с тобой разводиться.
Малкольм недоверчиво уставился на меня.
- Она сама настаивала!
- Через двадцать семь лет она поняла, как ошиблась.
Малкольм рассмеялся.
- Бедная старушка Джойси! - и не стал над этим долго раздумывать. - Только, насколько я знаю, Мойра не записывала никого в тетрадку.
- Я почти уверен, что не записывала. Но если бы ты был убийцей, мог бы ты за это поручиться?
Он быстро представил себе это.
- Я бы сильно забеспокоился, услышав то, что скажет Джойси. И я бы всерьез задумался, не съездить ли в Квантум и не поискать ли эту тетрадку, пока Джойси не позвонила в полицию.
- И ты бы поехал? Или решил бы, что раз полиция не нашла ничего такого при обыске сразу после убийства, то никакой тетрадки нет? А если и есть, то там не записано ничего для тебя опасного?
- Не знаю, пошел бы я на такой риск или нет. Наверное, я все же поехал бы. А если бы это оказалось просто дурацкой ловушкой Джойси, я сказал бы, что приехал поглядеть на дом. - Он вопросительно на меня посмотрел. - Мы будем ждать там?
- Да, но только утром. Я сбился с суточного ритма. Не знаю, как тебе, а мне нужно хорошенько выспаться.
Малкольм кивнул.
- Мне тоже. А чего это ты накупил? Каких-то продуктов? - Малкольм заметил пакеты от "Фортнума и Мэйсона" с длинными свертками внутри.
- Все, что может нам пригодиться. Мы поедем поездом и…
Малкольм недовольно замахал руками.
- Только не поездом! Наймем машину с водителем, - он потянулся за своей записной книжкой. - Который здесь час?
Утром мы со всеми удобствами добрались до Квантума, подъехали к усадьбе сзади, чтобы не попасться на глаза кому-нибудь в поселке.
Водитель испуганно уставился на разрушенный дом с заколоченными окнами, огромным провалом посреди крыши и новенькой табличкой: "Осторожно! Здание опасно!"
- Реконструкция, - объяснил Малкольм. Водитель кивнул и уехал, а мы прошли с пакетами от "Фортнума и Мэйсона" через центральный пролом в стене, в котором вовсю гулял ветер, по коридору, мимо остатков лестницы к детской.
Полы по-прежнему были везде застелены черной пленкой, только она сморщилась и провисла над ямами. Обломки, закрытые пленкой, тихо хрустели у нас под ногами, кое-где на черном пластике были лужицы дождевой воды - наверное, крышу затянули не очень аккуратно. Заколоченные окна и огороженный лесами остаток лестницы создавали неутешительную картину разгрома и запустения. Еще один слой черного пластика наверху между стропилами провисал, как парус.
Бедный дом! Малкольм еще не видел его таким и был очень угнетен. Он посмотрел, как добросовестно полицейские выгребли с первого этажа обломки и как тщательно они заколотили листами фанеры все двери, в том числе и дверь в детскую, и вежливо поинтересовался, чем я собираюсь ее отдирать.
- Наверное, ногтями? - предположил он. Я достал из пакетов кое-какие инструменты.
- На Пиккадилли есть такой славный магазинчик… Бой-скауты прибыли во всеоружии.
Я рассчитывал запросто проделать в фанере дырку - они скорее всего забивали ее четырехдюймовыми гвоздями, так что я прихватил молоток, зубило, пилку и плоскогубцы. И под удивленным взглядом Малкольма я быстренько пробил фанеру и выпилил кусок в рост высотой и в ширину так, чтобы можно было свободно пройти. Не очень ровно, зато быстро.
- Ты ведь не мог все это продумать вчера? - спросил Малкольм.
- Я задумал все еще в самолете. У меня была куча времени.
Я вынул кусок фанеры и поставил у стены. Мы вошли в детскую. Там все было по-прежнему. Когда наши глаза привыкли к сумраку, Малкольм провел рукой по велосипедам. Его плечи печально опустились.
Сейчас было около половины десятого. Если Джойси случайно сразу позвонит тому, кому надо, он может приехать где-то в десять. Можно было ожидать чего угодно. Или совсем ничего.
Малкольм спросил, что мы будем делать, когда кто-то придет.
- У всех есть ключи от кухонной двери, а замки мы так и не поменяли, помнишь? Наш посетитель войдет в дом через ту дверь, а мы обойдем по улице и… э-э…
- Закроем его внутри, - сказал Малкольм.
- В общем-то, да. И мы заставим его признаться. Обсудим, как быть дальше.
Я пошел к кухонной двери - хотел убедиться, что замок по-прежнему хорошо открывается. Отпер дверь. С замком все было в порядке. Я заглянул внутрь - кухня до сих пор была завалена мусором - и снова закрыл.
Я вернулся в детскую и вынул из пакета два зеркала с креплениями, примерно восемь на десять дюймов каждое.
Малкольм проворчал:
- Я думал, ты запасся шампанским, а ты набрал каких-то чертовых пил и зеркал!
- Есть и шампанское, правда, без льда.
- Здесь жутко холодно и без этого проклятого льда! - Он беспокойно ходил из угла в угол по детской, потом устроился в одном из кресел. Мы оба надели на себя все самые теплые вещи, какие у нас были, но промозглая ноябрьская сырость, похоже, оказалась слишком сильным испытанием для пальто из викуны от Симпсона, моей новой кожаной куртки на меху и перчаток, которые я прикупил вчера по этому случаю. Ветер свистел за стенами и в проломе, а сюда не задувал, но согреться все равно было нечем.
Я приспособил одно зеркало на кусок фанеры, а второе - на той же высоте к стене между детской и лестничным пролетом, не прямо напротив дверного проема, а чуть в сторону, к прихожей.
- Что это ты затеял? - спросил Малкольм.
- Так мы сможем увидеть, если кто-нибудь подъедет к дому по дорожке, а он нас не заметит. Ты не пересядешь пока в другое кресло - пока я установлю зеркала под нужным углом? Смотри в то зеркало, что на стене, а я буду поворачивать другое. Хорошо?
Отец поднялся и пересел, куда я просил. А я отнес кусок фанеры подальше и поворачивал зеркало, пока он не сказал:
- Стоп! Вот так. Я отлично вижу дорожку.
Я сел на его место и посмотрел сам. Лучше бы, конечно, взять большие зеркала, но и так было видно. Мы заметим всякого, кто подъедет к дому от дороги.
А если он будет ехать через поля, нам придется положиться на свой слух.
К одиннадцати Малкольму до смерти надоело сидеть здесь и ждать. В полдвенадцатого мы на время открыли дверь в конце коридора, выходившую прямо в сад, сходили в кустики по вопросу, возникшему из-за отсутствия водопровода. В двенадцать мы открыли бутылку шампанского и выпили из пластиковых стаканчиков. "Мерзость какая!" - проворчал Малкольм. В полпервого съели по бисквиту с паштетом.
Никто не приезжал. Стало холодать. Малкольм поглубже закутался в свое пальто и сказал, что это с самого начала была совершенно гадкая затея.
Я должен был пообещать ему, что мы не останемся здесь на всю ночь. Маловероятно, что кто-то решит, что ночью, в темноте, лучше, чем при дневном свете, искать маленький клочок бумаги, который может быть где угодно в огромной комнате. Поэтому я согласился, чтобы шофер забрал нас отсюда около шести вечера. Я бы, конечно, предпочел караулить всю ночь, но весь смысл был в том, чтобы Малкольм тоже был здесь. Если сегодня ничего не выйдет, придется вернуться завтра утром. Малкольм сказал:
- Тот человек, которого мы ждем… ты ведь знаешь, кто это?
- Да… думаю, что знаю.
- Насколько ты уверен, если в процентах?
- М-м-м… где-то процентов на девяносто пять.
- Этого недостаточно.
- Поэтому мы и здесь. Он сказал:
- Эдвин. Это ведь Эдвин, правда?
Я глянул на него искоса, на мгновение оторвавшись от зеркал. Малкольм хотел, чтобы это оказался Эдвин. Он бы смирился с тем, что это Эдвин. Эдвин сам мне это говорил - что Малкольм не удивился бы, если б Эдвин что-то против него замыслил. Я подумал, что Эдвин, наверное, вполне мог бы убить Мойру - в порыве злости он мог окунуть ее носом в дерьмо, потому что открытый ящик с компостом как раз попался ему на глаза. Не знаю, мог бы он решиться сбить Малкольма машиной и хватило бы у него воображения и выдержки, чтобы устроить все остальное.
Я ничего не сказал, и Малкольм начал говорить:
- Если Эдвин приедет… - Но проще было об этом пока не думать.
Стрелки часов ползли, как улитка. Время невыносимо растянулось. Было очень холодно. В половине третьего мы, чтобы хоть как-то согреться, съели пирог с заспиртованными вишнями и запили его кларетом.
- Ересь! - сказал Малкольм. - Нужно было с кларетом есть паштет, а пирог - с шампанским.
- Как на свадьбах? - спросил я.
- Черт бы тебя побрал! - выругался он.
Мне было совсем не смешно. Наша засада, похоже, оказалась бесполезной. Малкольм точно так же, как и я, прекрасно понимал, что сейчас мы можем убедиться в том, чего страстно не желали принимать. Он так не хотел, чтобы кто-то пришел… В глубине души я сам надеялся на это.
В полчетвертого он совсем потерял покой.
- Ты в самом деле собираешься проторчать здесь и завтра?
Я не отрывался от зеркал. Все по-прежнему.
- Надо будет взять с собой из "Ритца" обед.
- А в понедельник? В понедельник я сюда не поеду. - А когда мы только выезжали, он соглашался на три дня. Наверное, это действительно слишком долго.
- Мы можем в понедельник не сидеть до темноты, - сказал я.
- Ты ужасный упрямец!
Я все смотрел в зеркала. Ну, давай же! Приезжай!
- Джойси могла вообще забыть про эти звонки, - сказал Малкольм.
- Не могла.
- Эдвина могло не быть дома.
- В это я могу поверить.
Внезапно на подъездной дорожке показалась светлая машина.
Она ехала, не пытаясь скрываться. Не подкрадывалась потихоньку, подозрительно оглядываясь вокруг. Самоуверенно, не задумываясь, что может угодить в ловушку.
Я напрягся, задышал глубже.
Она вышла из машины, высокая и стройная. Обошла машину, открыла дверцу с другой стороны, достала с пассажирского сиденья коричневую картонную коробку и понесла, прижав к животу обеими руками, как будто ящик с бутылками. Я думал, что она пойдет прямиком к кухонной двери, но она сделала несколько шагов в центральный пролом, глянула вверх и по сторонам, как будто боялась входить дальше.