- Господи, вы, Сережа! - воскликнул Позин, обрадовавшись, как хорошему другу. - Я вас сразу узнал! Признаюсь честно, даже вспоминал вас вчера вечером… Очень рад вашему звонку!
- Мы же перешли на "ты", - напомнил Савелий.
- А и правда! Сережа, что случилось? Какой-то голос у вас…
- Не похожий на мой… - закончил за него Савелий.
- Вот именно… Делись!
- И поделюсь! - с вызовом сказал Савелий. - Иначе зачем тогда друзья?
И он вкратце рассказал о похищении сына.
- А я-то балагурю с тобой, извини. Представляю, каково у тебя на душе!
- Да, погано…
- Даже и не знаю… - Позин задумался. - Восточная мудрость гласит: "Не можешь помочь в беде - не лезь с советами!" Я всецело придерживаюсь этой золотой мудрости. Советовать ничего не буду, но предложить помощь могу. Есть у меня в Нью-Йорке приятель, с которым мы сидели за соседними партами еще в школе, я зову его Толстым Мариком. Так вот, у этого Толстого Марика, живущего в Нью-Йорке больше двух десятков лет, есть русский ресторанчик на Брайтон-Бич и обширные связи в криминальном мире этого района. Предлагаю с ним встретиться, во всяком случае, попытка не пытка! Если ты согласен, то скажи…
Савелий не стал напоминать Позину, что однажды тот его уже знакомил с Толстым Мариком, и терпеливо выслушал все сказанное.
- Что ж, любое действие все же лучше, чем томящая неизвестность, - проговорил Савелий. - Дни идут, а воз и ныне там. Я согласен! Когда?
- Как когда? - удивился Позин. - Да прямо сейчас! Ты на машине?
- Да…
- В таком случае жду тебя у подъезда гостиницы…
- Через двадцать пять минут буду!
- Очень хорошо, жду…
Через час с небольшим они с Савелием уже входили в ресторан "У Дюка". Увидев их, Толстый Марик распростер свои руки-окорока и радостно устремился навстречу, колыхая толстым брюхом.
- Господи, кто же ж может сказать, как мне приятно видеть у себя моих дорогих друзей! - и тут же хвастливо напомнил, скорее для посетителей, чем для Позина: - Марик всегда платит по счетам! Ты мне помог, и теперь ты кушаешь в моем ресторане совсем бесплатно! Я сказал!
- Погоди, Марик, не суетись, на этот раз мы с приятелем не пить-есть пришли к тебе, а по делу, серьезно проговорил Позин. - Где поговорить сможем?
- Ну, если по делу, так это совсем другой разговор. - Марик сразу изменился, почувствовав себя важной персоной. - По делу проходите в мой кабинет: там никто не сможет нас услышать. - Последнюю фразу он проговорил почти шепотом.
Кабинет у него был небольшой, но очень богато обставленный в стиле русского ампира начала девятнадцатого века. Словно подслушав мысли Савелия, подумавшего о том, что, вполне возможно, каждая вещь здесь может быть мечтой антиквара, Толстый Марик, кивнув на шикарную софу, обитую золотой парчой, как бы между прочим заметил:
- На этой софе, вполне возможно, мог быть зачат Николай Второй: она из будуара его любимой мамаши…
- А сейчас Толстый Марик занимается на ней французской любовью с проститутками с Брайтон-Бич, - в тон ему закончил Позин, даже не улыбнувшись.
- Это почему же французской любовью? - обиделся Толстый Марик именно на это предположение.
- Да потому, дорогой мой однокашник, что ты свое мужское достоинство только в зеркале и наблюдаешь, - усмехнулся Александр, - ты бы хоть спортом каким занялся.
- В чем ты прав, Шура, в том прав, - мгновенно сник Толстый Марик, - ну шо ты можешь взять с такого ленивца, как я? Кушаю много, двигаюсь мало, вот тебе и жир, - он выразительно похлопал себя по животу, - вот тебе и лишний центнер! Ладно, друзья, давайте не будем говорить о грустном: начните выкладывать свои козырные тузы из рукава.
- Три дня назад у Сереги похитили ребенка, которому еще и года нет!
- Кто похитил? - машинально спросил Марик.
- Вот мы и пришли просить тебя, чтобы ты поспрошал кого надо, авось что и узнаешь!
- Понял! - Его мясистое лицо застыло, а толстая шея изменила цвет с красного на малиновый, что свидетельствовало о напряженном мыслительном процессе. - Где произошло сие непотребство?
- В Центральном парке, - ответил Савелий.
- Понял! - кивнул тот. Возникла томительная пауза, после которой Толстый Марик почесал складку на мощном затылке, потом поскреб свое огромное колышущееся брюхо, похлопал по нему и бросил: - Посидите здесь: я пришлю официанта, чтобы вы могли заказать что-нибудь. Постараюсь надолго не пропадать…
Они успели выпить по две кружки пива, когда вернулся Толстый Марик. Он пришел не один, а с человеком, одетым точно так же, как одевались работники провинциальных райкомов партии: черный тяжелый габардиновый костюм, накрахмаленная белая сорочка и темный галстук в унылую полоску. Лысая яйцевидная голова, длинный нос на полном лице вполне соответствовали манере одеваться.
- Моня, - торжественно представился незнакомец.
История этого человека, в темных глазах которого, казалось, таилась многовековая скорбь всего еврейского народа, была фантастической даже для жителей славного Брайтон-Бич. Несмотря на свою торжественную и даже несколько печальную внешность, Моня Циперович был человек компанейский, весельчак и великий охотник до женского пола. А кто нет? Он родился и жил в небольшом городе Тернополе, что находится на Украине, где занимал скромную должность заведующего складом. На свою нищенскую зарплату Моня умудрялся содержать трех жен, пятерых детей и еще нескольких любовниц.
Он неоднократно находился под следствием, но до суда дело никогда не доходило, ибо хитроумный Моня выдумывал такие мудреные схемы хищения государственной собственности, что туповатые местные сотрудники отдела по борьбе с этими самыми хищениями так никогда и не смогли ничего доказать. Документы у Мони всегда были в полном ажуре и могли служить образцом аккуратности в бухгалтерском деле, ибо человеком он был на редкость педантичным и в делах даже несколько занудным, а главное, не ленивым.
В конце концов Циперовичу надоели постоянные домогательства органов правосудия и доблестной милиции, и он изобрел гениальный ход: примерно раз в полгода он где-нибудь находил клад - то в лесу, то в каком-нибудь заброшенном доме или даже сарае. В этих кладах были всевозможные драгоценности: бриллианты, изумруды, топазы и царские золотые червонцы.
Моня сдавал свои "клады" властям и, как положено по закону, получал свои кровные двадцать пять процентов. А на вопросы приятелей, интересовавшихся, не обидно ли ему отдавать большую часть драгоценностей государству, Моня с неизменной торжественностью философа Отвечал:
- Государство у нас небогатое, так? - и сам продолжал: - Так! Я человек умный и не бедный, так? - и вновь собственный ответ: - Так! Отчего же не помочь собственному отечеству?
Таким образом Моня за десять лет легализовал серьезный капитал и, уезжая в Америку и понимая сложности, связанные с вывозом такого богатства через таможню, нашел очередной гениальный и наипростейший ход: он обратил большую часть своего состояния в доллары и, познакомившись с американским дипломатом средней руки, преподнес царский подарок его супруге - старинную диадему с крупными бриллиантами. А взамен американец вызвался ему помочь, и официально, в присутствии нескольких американцев-свидетелей, принадлежащие Моне Циперовичу доллары были сожжены, как утратившие товарный вид, а ему соответственно была выдана надлежащая об этом акте справка, и Моня благополучно получил все свои капиталы по приезде в Америку.
На Брайтон-Бич Моня Циперович по кличке Плут, сопровождавшей его еще с тех незапамятных советских времен, слыл одним из самых богатых, авторитетных и информированных людей. Ходили упорные слухи, что он - тайный банкир многочисленных криминальных группировок из так называемой "русской мафии". Официально Моня-Плут владел двумя домами, которые сдавал жильцам со "средним доходом".
С крайне серьезным, можно даже сказать, с траурным видом Моня-Плут выслушал рассказ Савелия о похищении ребенка и о том, что похитители затаились и никакой возможности связаться с ними нет. Потом, не говоря ни слова, вынул мобильный телефон и стал звонить. Хотя говорил он на идиш, было ясно, что он задавал какие-то вопросы. Наконец, видно получив все ответы, он с мрачным видом спрятал трубку в карман.
- Наши ребята никого не похищали, и вообще захват заложников и особенно детей - не наш бизнес, - с полной ответственностью за свои слова объявил он, добавив при этом не без некоторого пафоса: - Вы можете мне верить, как Госбанку СССР, это вам говорит сам Моня Циперович!
- Что ж, спасибо вам и извините за доставленное беспокойство, - проговорил Савелий, - до свидания.
Он и Позин простились с Толстым Мариком и Моней Циперовичем и направились к выходу. Когда они уже были почти у порога, провожавший их Моня задумчиво произнес фразу, после которой Савелий придержал за локоть Позина:
- Дали тут мне одну занятную наколочку… - Циперович сделал многозначительную паузу, потом продолжил: - Последнее время в этот бизнес - воровать бедных детишек - ударились мои бывшие соотечественники, хохлы! Мозгов-то на настоящее дело не хватает, а банды пуэрториканцев и гарлемских нефов, так эти и вовсе всю дорогу этим кормятся…
- Что ж, еще раз спасибо, на этот раз за информацию, - сказал Савелий.
Они еще раз простились и вышли из ресторана.
- А кто дал тебе такую наводку, Моня? - спросил любопытный Марик.
- Никто, - просто ответил Моня-Плут, - тебе, Марик, всегда не хватало элементарной деловой логики. Я смотрю - ребята серьезные, особенно тот, голубоглазый, который без бородки. Вот и пришло мне в голову: таки пусть немного пощиплют наших конкурентов, а то хохлы эти совсем обнаглели, как тараканы твои, лезут из всех щелей. А черномазых чуть поприжать - всегда дело богоугодное. Таки есть у меня деловая логика, я тебя спрашиваю, Марик?
- Ну и голова у тебя, Моня! - с восторгом только и выдохнул Толстый Марик. - Я бы до такого не додумался. Но почему мои тараканы? - вдруг спросил он.
- Потому таки ты и трясешь своим толстым пузом в твоем ресторане и в твоих магазинах каждый день и потому в них шастают по углам жирные тараканы, а я сижу себе спокойно дома и читаю Тору, - не без самодовольства подвел итог дискуссии Моня-Плут…
Глава XI. Кровь Богомолова
Несмотря на вполне безболезненный выход Андрея Воронова из состояния "спящего" кодирования, он долгое время ощущал, что не вошел в свою привычную форму. Со стороны это было не очень заметно, но Андрей чувствовал, что и реакция его стала чуть более замедленной, и память не столь остра, как ранее. Опасаясь, что может в какой-то момент подвести коллег, он решил доложить Богомолову о своем самочувствии. В конце рабочего дня Андрей позвонил Рокотову-старшему:
- Михаил Никифорович, это майор Воронов. Приветствую вас, товарищ полковник.
- Добрый вечер, Андрей, отчего такой грустный?
Есть проблемы?
- Мне очень нужно переговорить с шефом. У него завтра найдется для меня окошечко?
- Сейчас посмотрю: повиси на телефоне… - доброжелательно предложил помощник генерала.
Воронов приготовился к долгому ожиданию и был несколько обескуражен, когда услышал знакомый бодрый баритон Богомолова:
- Привет, Воронов!
- Здравия желаю, Константин Иванович! - не сразу ответил он.
- Как себя чувствуешь, майор?
- Именно об этом мне и - хочется поговорить с вами, товарищ генерал.
Ровно через полчаса Воронов вошел в приемную. Увидев его, Михаил Никифорович сразу сказал, как бы предупреждая лишний вопрос (в комнате, несмотря на конец рабочего дня, ожидало приема несколько человек в гораздо больших чинах, чем Андрей):
- Проходите, товарищ генерал уже спрашивал о вас.
Ни на кого не глядя, Воронов постучался в кабинет Богомолова:
- Можно?
- Входи, майор. - Генерал встал из-за стола и вышел к нему навстречу. - Ну, здравствуй, герой! - обнял его за плечи. - Садись сюда, - кивнул он на кресло у журнального столика - здесь Богомолов разговаривал только с теми, к кому относился с уважением и симпатией. - Рассказывай, какие проблемы?
Воронов честно поделился своими бедами. Генерал, внимательно слушавший его, предложил:
- А может, тебя, майор, в отпуск отправить? Куда-нибудь в теплые края? Конечно же, с женой и сыном?
- Не подходит, товарищ генерал!
- Зачем так официально? Генерал, генерал… Давай попроще, мы ж не на официальном приеме, - призвал Богомолов.
- Тогда и вы попроще, а то майор, майор. - Воронов улыбнулся, подумав, что машинально передразнил шефа.
- Ну вот теперь узнаю старого вояку, а то сидит, точно засватанный, - усмехнулся и Богомолов. - Почему не подходит отпуск, Андрей?
- По двум причинам, Константин Иванович. Во-первых, у жены на работе такая запарка, что ее начальство ни за что не отпустит… - Воронов сделал паузу. - Но не это главное. Мне самому не хочется в отпуск. - Он вздохнул с облегчением, словно скинул с себя тяжелый груз.
- Так что же ты предлагаешь?
- Мозгами пошевелить хочется.
- Мозгами шевелить - дело хорошее… - задумчиво проговорил генерал, барабаня по столу. Потом внимательно посмотрел на Андрея и тихо сказал: - А знаешь, есть для тебя подходящее дело - мозги в нем ох как нужны! Только нудное оно…
- Нудное так нудное! - тряхнул головой майор.
- Можно сказать, что это дело поручил сам Президент… Позавчера вызывал руководителей главков и многим выдал по первое число.
- Вам тоже?
- Бог миловал, но, видно, до поры. Больше всех досталось Управлению по борьбе с экономическими преступлениями. Речь идет о финансовых пирамидах. Обманутый народ жалуется, а УЭП не справляется. При этом Президент посмотрел на меня, и я расценил его внимание как призыв к действию…
- Ага, скоро сотрудники ФСБ будут заниматься наперсточниками! - заметил Воронов.
- Не знаю, как наперсточниками, но лохотронщиками я бы занялся. Ты даже представить не можешь, какие деньги там крутятся, миллионы долларов.
- Много есть законных, незаконных и даже преступных сфер деятельности, где крутятся огромные бабки: казино, проституция, торговля людьми, шоу-бизнес. Да мало ли где еще? Но это не значит, что именно сотрудники ФСБ должны заниматься подобными делами. Зачем тогда существуют такие организации, как УЭП, УБОП, налоговые, наконец? Каждый обязан заниматься своим делом! - Воронов явно разошелся.
- Твоими устами, приятель, да мед бы пить. Честно признаюсь, если бы Слава Солтаганов продолжал возглавлять УЭП, то я бы не стал вмешиваться. Мы с Вячеславом Федоровичем вдоволь нахлебались в застойные времена, тем не менее и много дел раскрыли. Начальству, конечно, виднее, но, по-моему, он отлично справлялся с экономическими преступлениями…
- Наверное, потому и поставили во главе Федеральной службы налоговой полиции, что отлично справлялся, - заметил Воронов. - Лучшие кадры бросают туда, где работа плохо идет.
- Ты прав, конечно. - Генерал взял чашку, несколько раз отхлебнул уже остывший чай, аккуратно поставил ее на блюдце. Потом спросил: - Так что думаешь, Андрей, о намеке Президента?
- А что тут думать? Работать нужно! - решительно ответил майор, прекрасно понимая, что то, о чем он только что говорил, - недостижимая мечта демократии будущего, а действительность, диктует свои законы. Потому и ответил: - Я согласен.
- Почему ты так быстро согласился? - Казалось, генерал был недоволен. - Даже как-то неинтересно стало! Думал, уговаривать придется. Заранее аргументы приготовил…
- Вот как? Заранее? Выходит, вы знали о цели моего прихода?
- Плохой бы я был руководитель, если бы не знал, что творится с моими подчиненными, - хитро улыбнулся Богомолов.
- Тогда зачем собираетесь уходить?
- Кто тебе сказал, что я собираюсь уходить? - насторожился хозяин кабинета.
- Как кто? - удивился Воронов. - Вы сами! Помните наш первый разговор после того, как меня раскодировали?
- Да, помню… Зачем я собираюсь уходить? - задумчиво повторил генерал. - Это уже другая песня. - Константин Иванович тяжело вздохнул.
- И все-таки?
- Если честно, то я очень устал, Андрюша…
- Вот и взяли бы отпуск да отправились куда-нибудь в теплые края, да с супругою…
- Вернул мой камешек в мой же огород?
- Да нет, я серьезно.
- А если серьезно, Андрей, я не физически устал, морально… Иногда так накатит, что хоть волком вой.
- Понимаю. Моральная усталость похожа на усталость металла, когда вся конструкция может завалиться.
- Вот-вот, завалиться, это ты точно подметил, -. с грустью вздохнул генерал. - Я и решил, зачем дожидаться, когда вся конструкция завалится? Не лучше ли самому уйти?
- Но вы же не сможете без работы, Константин Иванович. Много есть примеров, когда человек работал, тянул лямку, нормально себя чувствовал, а как только ушел на пенсию, так и полезли у него из всех щелей болячки: там хрустит, тут скрипит…
- Ас чего ты взял, что я собираюсь уходить на пенсию? Работу я свою оставлять совсем не собираюсь: буду консультировать, помощь молодым оказывать… Да мало ли где может пригодиться мой опыт.
Слушая Богомолова, Андрей прекрасно понимал, что генерал пытается не ему что-то доказать, а самого себя уговаривает. Воронов много лет знал Константина Ивановича и был уверен, что его боевой дух, высокий профессионализм, богатейший опыт нужны органам, и это наверняка не секрет для руководства, а значит, оно вряд ли отпустит заслуженного генерала на вольные хлеба. Тем не менее на душе у Воронова было грустно. Видно, это почувствовал и хозяин кабинета:
- Послушай, Андрюша, растревожил ты меня до тоски зеленой. Давай сходим, посидим где-нибудь, за жизнь побалакаем… Как тебе моя идея?
- Идея в кайф! Но как же чины, что сидят в приемной?
- С ними я за пятнадцать минут разберусь! - Богомолов взглянул на часы. - Ты иди к себе и прими некоторые материалы, которые нарыли до тебя, а потом спускайся вниз и немного подожди меня, идет?
Ждать Богомолова пришлось не более пятнадцати минут.
- Куда поедем? - спросил Богомолов, когда они уселись в его служебную "Вольво" синего цвета.
- Смотря что хочется. Если в тиши посидеть - одно, а если с музыкой - другое.
- А тебе чего бы хотелось?
- Честно говоря, уныния и так хватает… - признался Воронов.
- И мне тоже, - кивнул генерал. - Давай, как говорит современная молодежь, оторвемся от души! Только где?
- Где? - Андрей напрягся и вдруг, хлопнув себя по лбу, взглянул на часы:
- Без пяти восемь? Чудненько! У моей жены приятельница всерьез увлеклась ресторанным бизнесом, точнее сказать, ее приятель увлекся…
- А она увлеклась приятелем, - подхватил генерал и предложил: - Ближе к телу!
- Сегодня они как раз открывают свое заведение под символическим названием "Диана".
- Если не изменяет память, Диана - это богиня охоты в римской мифологии?
- Точно так! Так вот, эта приятельница - Ирина и приглашала наше семейство на торжество. Так что моя фамилия есть в списках.
- А моя?