– Зайти в нее он сможет, но выйти – никогда! – воскликнула женщина. – Он же просто не сможет увидеть ориентиров. Мы с ним вместе вкапывали там прутики, чтобы отметить тропинку, по которой можно пройти. О, если бы только я могла повырывать их сегодня! Тогда вы бы точно схватили его!
Было совершенно очевидно, что до тех пор, пока не рассеется туман, продолжать поиски бессмысленно. Оставив Лестрейда в доме натуралиста, мы с Холмсом провели баронета в Баскервиль-холл. Скрывать от него правду о Стэплтонах было уже нельзя, поэтому по дороге мы все ему рассказали. Надо сказать, что наш друг весьма мужественно воспринял правду о женщине, которую любил всем сердцем. Однако ночное приключение настолько потрясло его нервную систему, что уже к утру сэр Генри лежал в горячке под наблюдением доктора Мортимера. Тогда эти двое еще не знали, что им предстоит вместе объехать весь мир, прежде чем к сэру Генри вернется здоровье и он вновь превратится в жизнерадостного весельчака, каким был до того, как стал владельцем злополучного поместья.
Итак, я подхожу к завершению этого необыкновенного рассказа, в котором попытался окунуть читателя в атмосферу темных страхов и смутных подозрений, так долго омрачавших нашу жизнь и закончившихся столь трагическим образом. На следующее утро после того, как была убита собака, туман рассеялся и миссис Стэплтон отвела нас к обнаруженной ими тропе через болото. Видя, с какой готовностью и даже радостью она направляет нас по следу мужа, я понял, насколько ужасной была жизнь этой женщины. Мы оставили ее на краю небольшой косы твердой торфянистой почвы, которая врезалась в непролазную топь. Воткнутые в землю небольшие палочки указывали те места, где тропинка резко уходила в сторону. Островки твердой земли были со всех сторон окружены ямами, заполненными зеленой тиной и омерзительной бурой жидкостью, которая в считанные секунды поглотила бы любого, кто рискнул бы зайти сюда, не зная ориентиров. Заросли тростника и сочные склизкие водяные растения источали смрад разложения и тяжелые миазматические испарения. Не раз, сделав неверный шаг, мы проваливались по колено в темную подрагивающую жижу, которая тут же приходила в движение и начинала мерно колыхаться в радиусе нескольких ярдов. Ноги вязли в густой каше. Стоило оступиться, и в ту же секунду возникало такое ощущение, словно чьи-то цепкие руки с силой тянут тебя вниз, в бездонную зловонную глубь. Лишь один раз мы увидели признак того, что кто-то проходил по этой смертельно опасной тропе до нас. На кустике пушицы, росшей на островке мерзкой слизи, темнел какой-то небольшой предмет. Холмс, шагнув с тропинки, чтобы поднять его, тут же провалился по пояс. Если бы мы не помогли ему выбраться, он, возможно, уже никогда не ступил бы снова на твердую почву. Оказавшись в безопасности, Шерлок Холмс поднял в воздух черный ботинок. "Мейерс, Торонто" было напечатано на его кожаной подкладке.
– Ради этого стоило искупаться в грязи, – сказал Холмс. – Это тот самый башмак, который пропал у нашего друга сэра Генри.
– Стэплтон бросил его туда, когда удирал.
– Конечно. Он использовал его, чтобы пустить по следу собаку, а потом, когда понял, что игра закончена, бежал, держа ботинок в руке. Теперь нам известно, что, по крайней мере, до этого места он сумел добраться.
Впрочем, больше нам не суждено было узнать, хотя о многом мы смогли догадаться. Искать отпечатки ног на болоте было бесполезно, поскольку поднимающаяся жидкая грязь тут же поглощала их, но добравшись наконец до островка суши в самой середине трясины, мы все там очень внимательно осмотрели. На глаза нам не попалось ни одного свежего следа. Если можно было верить истории, поведанной нам этим клочком земли, Стэплтон так и не добрался до затерянного посреди болота островка, на котором собирался найти убежище прошлой ночью. Где-то в самом сердце великой Гримпенской трясины на дне одной из наполненных отвратительной жижей ям этот холодный и жестокий человек остался лежать навсегда.
На окруженном болотом островке, где Стэплтон держал своего страшного помощника, мы нашли много его следов. Огромное колесо грузоподъемного блока и колодец, наполовину заполненный мусором, указали на то место, где некогда была шахта. Вокруг стояли полуразрушенные бараки, в которых когда-то жили шахтеры. Наверняка шахта была покинута из-за того, что воздух здесь был насыщен болезнетворными болотными испарениями. В одном из бараков мы увидели железную скобу, цепь и кучу обглоданных костей. Значит, именно здесь жила собака. Среди прочих останков лежал скелет с клочками коричневой шерсти.
– Собака! – воскликнул Холмс. – Это же спаниель с вьющейся шерстью. Бедный доктор Мортимер никогда больше не увидит своего любимца. Что ж, не думаю, что это место хранит еще какие-либо тайны. Стэплтон мог спрятать свою собаку, но не мог заставить ее молчать. Отсюда и те звуки, которые даже при дневном свете казались такими жуткими. При необходимости он мог держать собаку в сарае рядом с Меррипит-хаусом, но это было опасно, поэтому Стэплтон пошел на это только раз, в тот день, когда рассчитывал довести свое дело до конца. Вещество в этой жестянке – несомненно, тот самый светящийся состав, которым он обмазывал морду собаки. Наверняка эту идею ему подсказала фамильная легенда об адском звере и желание напугать до смерти сэра Чарльза. Неудивительно, что несчастный каторжник, так же как и наш друг, с криками стал убегать от этого чудовища. Да мы и сами едва не бросились наутек, когда увидели, что появилось из темноты и помчалось следом за сэром Генри. Знаете, а ведь довольно хитро придумано! Мало того что так очень легко свести свою жертву в могилу. Кто из крестьян осмелился бы приблизиться к подобному страшилищу, если бы увидел его на болоте, что и происходило неоднократно? Ватсон, я говорил в Лондоне и повторю снова: никогда еще нам не приходилось сталкиваться с преступником более опасным, чем человек, который остался лежать там… – Он протянул длинную руку в сторону бескрайней бурой в зеленых пятнах трясины, которая вдалеке сливалась с красноватыми склонами торфяных холмов.
Глава XV. Взгляд в прошлое
Был конец ноября, мы с Холмсом сидели у камина в нашей гостиной на Бейкер-стрит. За окнами тянулась бесконечная промозглая ночь. После имевшей столь трагическое завершение поездки в Девоншир мой друг уже расследовал два других чрезвычайно важных дела. В первом, связанном со знаменитым карточным скандалом в клубе "Нонпарель", он изобличил полковника Апвуда. Во втором же сумел полностью оправдать мадам Монпенсье, обвиненную в убийстве падчерицы, молоденькой мадемуазель Карэр, которая, что интересно, через полгода обнаружилась в Нью-Йорке, живая, здоровая и замужем. Холмс пребывал в отличном расположении духа после успешного завершения двух столь сложных и важных дел, поэтому мне удалось подтолкнуть его к обсуждению подробностей "баскервильской загадки". До сих пор я терпеливо дожидался подходящего случая, поскольку знал, что он не станет, расследуя одно дело, загружать свой холодный расчетливый ум мыслями или воспоминаниями о другом. Случилось так, что именно в тот день, утром, к нам зашли сэр Генри и доктор Мортимер, заехавшие в Лондон, прежде чем отправиться в длительное путешествие, которое должно было восстановить расшатанную нервную систему молодого баронета. Поэтому мне показалось, что если я затрону интересующую меня тему, это будет выглядеть вполне естественно.
– Вся последовательность событий, – сказал Холмс, – с точки зрения человека, называвшего себя Стэплтоном, была предельно проста и логична, но нам, при том, что поначалу мы не имели возможности выяснить мотивы его поступков и знали лишь часть фактов, все это представлялось настоящей загадкой. Я дважды беседовал с миссис Стэплтон, поэтому теперь мне все настолько ясно, что я не думаю, что в этом деле остались белые пятна. Вы можете найти кое-какие записи на эту тему в моей картотеке на букву "Б".
– Может быть, вы не откажетесь обрисовать мне развитие событий по памяти?
– Конечно, хотя не могу обещать, что в моей памяти сохранилось абсолютно все. Напряженная умственная концентрация подразумевает освобождение памяти от ненужной информации, в том числе и от определенных воспоминаний. Адвокат, знающий дело в мельчайших деталях и способный доказать свою правоту в суде, через пару недель после окончания процесса замечает, что уже не в состоянии вспомнить его даже в самых общих чертах. Так же и у меня: каждое новое дело размывает воспоминания о предыдущем. Так что можно сказать, что мадемуазель Карэр вытеснила из моей памяти Баскервиль-холл. Завтра, может быть, какая-нибудь новая загадка займет мое внимание и заставит позабыть и прекрасную француженку, и этого Апвуда. Впрочем, что касается дела о собаке, я могу попытаться воскресить в памяти последовательность событий, а вы поправите меня, если я что-нибудь забуду.
Во-первых, я выяснил, что фамильный портрет не лгал, этот парень действительно был Баскервилем. Он был сыном Роджера Баскервиля, младшего брата сэра Чарльза. После очередного скандала Роджер бежал в Южную Америку, где, как считалось, умер холостяком. На самом деле он успел там жениться и даже завести ребенка. Наш приятель и был его сыном, его настоящая фамилия та же, что и у отца. Он женился на прекрасной костариканке Берилл Гарсиа и, присвоив себе большую сумму казенных денег, изменил фамилию на Ванделер и скрылся от правосудия в Англии. Здесь, на востоке Йоркшира, он организовал частную школу. Этим делом он решил заняться лишь потому, что во время путешествия на родину случайно познакомился с одним талантливым учителем, который был болен чахоткой. Сумев воспользоваться его способностями, Ванделер добился успеха, но вскоре Фрейзер (так звали учителя) умер, и в школе, которая поначалу процветала, дела стали идти все хуже и хуже, пока наконец она со скандалом не закрылась. Ванделер сменил фамилию на Стэплтон и вместе с женой переехал на юг Англии. Он лишился большей части состояния, но не утратил честолюбия и страстной любви к энтомологии. В Британском музее я узнал, что он считался авторитетным специалистом в этой области. Имя Ванделер даже было присвоено одному из видов ночных бабочек, поскольку наш знакомый был первым, кто дал ее научное описание, это было еще в Йоркшире.
Теперь мы подошли к тому периоду его жизни, который интересует нас больше всего. Наш энтомолог, по-видимому, навел справки и выяснил, что всего лишь две жизни отделяют его от обладания большим поместьем. Я полагаю, что, отправляясь в Девоншир, он еще не имел каких-либо определенных планов, но то, что с самого начала намерения его были преступными, не вызывает сомнения. Об этом говорит хотя бы тот факт, что жену свою он выдал здесь за сестру. Идея использовать ее в качестве наживки наверняка уже сидела у него в голове, хотя, возможно, он еще точно не представлял себе, как именно это провернуть. Его целью было стать хозяином поместья, и он готов был пойти на все, чтобы добиться этого. Первым делом ему нужно было обосноваться как можно ближе к дому своих предков. Потом он должен был завязать дружеские отношения с сэром Чарльзом Баскервилем и с соседями.
Баронет сам рассказал ему легенду о собаке, якобы преследующей его род, и тем самым ступил на свой смертный путь. Стэплтон (так я буду называть его дальше) знал от доктора Мортимера, что у старика слабое сердце и что сильное потрясение убьет его. К тому же он слышал, что сэр Чарльз верил в сверхъестественное и относился к страшному преданию очень серьезно. Преступный разум Стэплтона постоянно искал способ избавиться от баронета, но так, чтобы самому остаться вне подозрений.
Выработав план действий, Стэплтон приступил к его выполнению, продумав все до мелочей. Рядовой преступник просто нашел бы собаку побольше и пустил ее в дело. Но то, что Стэплтон решил превратить обычное животное в адское создание, говорит о его гениальности. Собаку он приобрел в Лондоне в магазине Росса и Мэнглса на Фулем-роуд. Причем выбрал самую рослую и свирепую из всех, какие были. Потом на поезде привез ее по Северно-Девонширской линии домой, но, чтобы никто из знакомых не увидел его с собакой, вышел намного раньше и долго шел с ней по болотам. Охотясь за насекомыми, Стэплтон уже научился пересекать Гримпенскую трясину и обнаружил надежное укрытие для собаки. Там он и поселил животное, после чего стал дожидаться удобного случая.
Однако время шло, а случай так и не представился. Престарелый джентльмен никогда не выходил за пределы своих владений в темное время суток. Несколько раз Стэплтон приводил собаку к Баскервиль-холлу, но безрезультатно. Во время этих вылазок он, а точнее его питомец, и был замечен крестьянами, отчего легенда о дьявольской собаке вновь ожила. Стэплтон надеялся, что его жена сумеет очаровать сэра Чарльза и выманить его на болото ночью, но неожиданно Берилл повела себя очень независимо и наотрез отказалась втягивать старика в романтические отношения и тем самым отдать его в руки врага. Ни угрозы, ни даже – увы! – побои не действовали на миссис Стэплтон. Она не соглашалась становиться соучастницей преступления, поэтому Стэплтон на некоторое время оказался в тупике.
Выход из затруднительной ситуации наметился, когда сэр Чарльз, считавший Стэплтона близким другом, доверил ему оказание материальной помощи от своего имени Лоре Лайонс. Выдавая себя за одинокого мужчину, Стэплтон сумел полностью подчинить себе эту несчастную женщину. К тому же он дал ей понять, что готов жениться на ней, если она разведется с мужем. Потом совершенно неожиданно его планы оказались под угрозой: Стэплтону стало известно, что сэр Чарльз по настоянию доктора Мортимера собирается покинуть Холл и перебраться в Лондон. Стэплтону ничего не оставалось, кроме как сделать вид, будто он согласен с этим решением. На самом деле теперь ему необходимо было действовать стремительно, иначе жертва могла оказаться для него недосягаемой. Поэтому он и заставил миссис Лайонс написать сэру Чарльзу письмо с просьбой о личной встрече накануне его отъезда в Лондон. Потом под благовидным предлогом Стэплтон отговорил Лору Лайонс идти на свидание и тем самым получил шанс, которого так долго дожидался.
В тот вечер он вернулся домой из Кум-трейси как раз вовремя, чтобы успеть придать собаке подобающий дьявольский вид и подвести ее к калитке, у которой, как он знал, старый джентльмен будет дожидаться леди. Собака по команде хозяина перепрыгнула через калитку и бросилась на бедного баронета, который в ужасе побежал по Тисовой аллее. Наверное, это действительно была жуткая картина. Только представьте себе: темный туннель, по которому огромный черный зверь с пылающей пастью и светящимися глазами несется за кричащей от страха жертвой. В конце аллеи сердце сэра Чарльза не выдержало напряжения и страха, и он замертво упал на землю. Собака бежала по траве, растущей вдоль дороги, а баронет по самой дороге, поэтому были обнаружены только человеческие следы. Увидев, что он лежит неподвижно, собака, должно быть, подошла к телу, обнюхала и побежала обратно, утратив к нему интерес. По-видимому, именно в тот момент она и оставила следы, которые впоследствии обнаружил доктор Мортимер. Стэплтон подозвал собаку и поспешно отвел ее на остров в глубине Гримпенской трясины, породив загадку, которая поставила в тупик полицию, взволновала всю округу и, в конечном итоге, привлекла к этому делу наше внимание.
Это то, что касается смерти сэра Чарльза Баскервиля. Думаю, вы оценили дьявольскую хитрость преступника, ведь привлечь к ответственности настоящего убийцу было почти невозможно. Стэплтон мог не бояться, что его выдаст единственный соучастник, который одновременно являлся и орудием убийства, причем настолько странным и необычным, что это делало его вдвойне эффективным. Однако обе замешанные в деле женщины, миссис Стэплтон и миссис Лора Лайонс, знали слишком много и имели повод заподозрить неладное. Миссис Стэплтон было известно о намерениях мужа относительно старика и о существовании собаки. Миссис Лайонс ничего этого не знала, но она не могла не сопоставить смерть сэра Чарльза с тем, что об их несостоявшейся встрече было известно только ему. Впрочем, обе леди были настолько запуганы Стэплтоном, что ему нечего было бояться. Итак, первая часть его плана была успешно выполнена, но самое трудное было еще впереди.
Вполне возможно, что Стэплтон не знал о существовании еще одного наследника в Канаде. Как бы то ни было, скоро ему стало известно о нем от доктора Мортимера, который в подробностях поведал соседу об ожидаемом приезде сэра Генри Баскервиля. Поначалу Стэплтон решил, что этого молодого человека из Канады можно убить прямо в Лондоне, еще до того, как он приедет в Девоншир. С тех пор как жена отказалась помогать ему со стариком, Стэплтон перестал доверять ей и не решался больше надолго оставлять ее одну, чтобы не потерять над ней власть. Именно поэтому он привез ее с собой в Лондон. Я потом выяснил, что они остановились в частной гостинице "Мексборо", это на Крейвен-стрит. Мой посыльный туда, кстати, тоже наведывался в поисках улик. Стэплтон запер жену в номере, а сам, приклеив фальшивую бороду, вслед за доктором Мортимером побывал сначала на Бейкер-стрит, потом на вокзале и наконец у гостиницы "Нортумберленд". Его жена, очевидно, о чем-то догадывалась, но она так боялась мужа (ей хорошо было известно, до какой степени могла доходить его жестокость), что не осмелилась напрямую предупредить об опасности ничего не подозревающего баронета. Если бы миссис Стэплтон написала письмо и оно попало в руки ее мужа, ее собственная жизнь могла оказаться под угрозой. Пришлось прибегнуть к хитрости. Как мы знаем, она вырезала нужные слова из газетной страницы, измененным почерком подписала конверт и отправила послание сэру Генри. Таким образом баронет впервые узнал, что ему угрожает опасность.
Стэплтону необходимо было заполучить в свои руки какую-нибудь вещь из гардероба сэра Генри, на тот случай, если придется пускать собаку по его следу. И с этой задачей преступник справился в два счета. Не приходится сомневаться, что он хорошо заплатил за помощь коридорному или горничной. Случайно вышло так, что первый башмак, который был украден для него, оказался новым и, следовательно, совершенно непригодным для его целей. Тогда Стэплтон вернул ботинок и выкрал другой. Этот на первый взгляд незначительный эпизод в моих умозаключениях имел решающее значение, поскольку я убедился, что мы имеем дело с настоящей собакой, ведь только этим можно было объяснить настойчивое желание заполучить именно ношеный башмак. Чем более странным и фантастическим кажется то или иное происшествие, тем более внимательного изучения оно заслуживает. Чаще всего бывает так, что то, что, казалось бы, может запутать следствие, после должного изучения и осмысления наоборот помогает добраться до истины.