– Патрули с собаками каждый час чешут всё прилегающее к внешнему периметру пространство, но угроза остаётся, – продолжал свой рассказ командир экипажа. – Их снайперы чудовищно выносливые и терпеливые – могут часами, не шелохнувшись, лежать, отлично замаскировавшись и слившись с рельефом местности. Ты можешь стоять к нему вплотную и ничего не почувствовать, пока он не прострелит тебе череп. Впрочем, и тогда ты вряд ли что успеешь почувствовать…
Совсем недавно произошёл дикий случай. Гость из джунглей ночью – прямо под вышкой с часовым проделал дыру в ограждении и просочился на территорию. А в качестве места для засады выбрал выгребную яму в туалете для офицеров в синей зоне. Знакомый техник-ирландец пошёл справить нужду, а ему в задницу прямо из очка впился отравленный дротик! Теперь даже у сортира часового поставили. Живём, как на вулкане!
Несмотря на трагизм описываемой ситуации, двое других вертолётчиков прыснули со смеха. Особенно хохотал второй пилот-азиат, видимо, китаец, и, возможно, с Тайваня.
С начала пятидесятых годов над Тайваньским проливом, разделяющим континентальный Китай и небольшое островное государство, куда в 1949 году после поражения от армии Мао Цзэдуна бежали остатки войск Чан-Кайши, с высокой периодичностью происходили ожесточённые воздушные схватки. Закрепившихся на Тайване чанкайшистов поддерживали Соединённые Штаты, которые снабжали их авиационной техникой и помогали готовить лётчиков. В результате крохотное островное государство обзавелось одними из сильнейших ВВС в Юго-Восточной Азии. А тайваньские лётчики заслуженно пользовались репутацией первоклассных профессионалов.
Из представителей азиатской расы вообще получались превосходные воздушные бойцы. Борис это знал не по наслышке. Благодаря лучшей реакции и более высокой мышечной скорости азиаты часто имели преимущество в воздушном бою с европейцами, при условии, что они получали нормальное высококалорийное питание с нормальным количеством белка, и имели в своём распоряжении достойные машины. Прибавьте сюда типичные для представителей азиатского мира хитрость, изворотливый ум, коварство, безжалостность и вы поймёте, каким опасным может быть такой противник.
Это и продемонстрировали японцы на своих сверхманёвренных "Зеро" на первом этапе войны с американцами на Тихом океане в 1941-44 гг. Одно время среди американских лётчиков даже укоренилось мнение, что "Зеро" вообще невозможно сбить. Армейским пропагандистам пришлось хорошо поработать, чтобы развенчать этот миф. Специальные команды разведчиков разыскивали по необитаемым островам Тихого океана японский истребитель, совершивший вынужденную посадку. Когда такая машина была найдена, её переправили в США для подробного изучения. В итоге американские конструкторы создали несколько превосходящих "Зеро" типов истребителей, а для лётчиков был снят учебный фильм, наглядно демонстрирующий, как можно расправляться с японской машиной, которая, как выяснилось, практически не имела бронезащиты.
Впрочем, не только пилоты "Зеро" великолепно проявили себя в боях с англосаксами. В феврале 1943 года японский лётчик-истребитель Кинсуке Муто из 343-го авиакорпуса, летавший на новом истребителе "Kawanishi shiden" в одиночку вступил в бой с двенадцатью новейшими на тот момент истребителями "Hellcat" авиации ВМС США. Самурай почти мгновенно сбил четыре машины противника, а остальных американских пилотов заставил в панике бежать.
Не случайно некоторые наёмники-европейцы, с которым позднее сошёлся Нефёдов, недолюбливали азиатов, считая их ненадёжными и опасными союзниками, с которыми надо держать ухо востро. "От этих узкоглазых всего можно ожидать!" – потом не раз будет слышать Борис от сослуживцев. Хотя сам он всегда с уважением относился к представителям "жёлтой расы". У него в штрафбате в Великую Отечественную воевали и корейцы, и буряты, и калмыки. И Борис мог охарактеризовать их с наилучшей стороны, как храбрых, умелых воинов и прекрасных, надёжных товарищей. Нефёдов вообще был воспитан в традициях интернационализма…
Пока коллеги "Напалмового Джека" по экипажу надрывали животы от хохота, командир вертолёта оставался невозмутим. Его личное отношение к описанному им случаю, произошедшему с техником-ирландцем, скрывали непроницаемые светофильтры на глазах. Но, скорее всего он, как и большинство профессиональных солдат, тоже обладал нужной толстокожестью, чтобы оставаться равнодушным к чужим страданиям и гибели коллег, которые неизбежны на любой войне. Иначе после первой же командировки угодишь в дурдом, или подсядешь на иглу.
Впрочем, возможно также, что ему просто не хотелось выглядеть в глазах собеседника циничным придурком. С некоторых пор в тесном мирке их африканской колонии не часто появлялись новые лица, с которыми интересно было поговорить, ибо с сослуживцами всё темы давно были перетёрты не одну сотню раз.
"Напалмовый Джек" охотно отвечал на вопросы новичка относительно здешних условий службы:
– Раньше было легче, сэр: работали в вахтовом режиме: две недели воюешь – две на курорте расслабляешься. Но в последнее время дела стали совсем плохи. Мятежники набрали силу и обложили нас со всех сторон. С трудом отбиваемся. Арройя запретил все отпуска. Платить тоже стали нерегулярно, но разорвать контракт опасно. Тех, кто попробовал требовать расчёт до истечения контракта, объявили дезертирами и расстреляли. Некоторых отправили на разделочный стол кухни на вилле Бабу-Шау… У местного правителя специфические кулинарные предпочтения… Воюем, как штрафники… Так что, сэр, добро пожаловать в ад! Да вот, полюбуйтесь!
"Напалмовый Джек" указал Нефёдову на проезжающий в этот момент мимо бомбардировщик "Митчелл". Судя по всему, этот В-25 только что вернулся с боевого задания. Из шин его шасси торчало несколько стрел.
Вертолётчик со знанием дела предположил, что бомбардировщик обстреляли из окрестного леса, когда самолёт уже шёл на посадку.
– Мы их неуправляемыми ракетами и напалмом, а они нас отравленными стрелами два с половиной фута длиной. Скажите: оружием каменного века нельзя победить современные самолёты и артиллерийские установки? Не уверен! И любой, кто повоюет с моё с туземцами, тоже засомневается. У их стрелков стальные мускулы и дальнобойные композитные луки из склеенных частей буйволиного рога и особых пород дерева. Они не бросаются на нас в самоубийственный банзай-атаки, а действуют наверняка из засад, будучи прирождёнными охотниками. Я своими глазами видел правого пилота точно такого же "Митчелла", которому во время глубокого виража над джунглями пробившая стекло форточки стрела вошла в шею в районе сонной артерии и вышла слева под подбородком. Поэтому я не слишком удивлюсь, если через пару-тройку месяцев мне прикажут эвакуировать наших парней через границу.
Оказалось, что описанный "Напалмовым Джеком" недавний случай произвёл сильное впечатление на всех членов экипажа, как и другая история, которая приключилась с парнем, работавшим по контракту лаборантом-химиком на складе ГСМ. Вопреки инструкциям по безопасности, соскучившийся по чистой бескорыстной любви контрактник сбежал на свидание к какой-то местной девушке. Его труп нашли на следующий день – всего в тридцати шагах от КПП – утыканный сотнями отравленных дротиков, отчего бедняга напоминал дикобраза.
От всех этих жутковатых историй с сильным экзотическим привкусом веяло Жуль-Верном и другими классиками юношеской приключенческой литературы. Тем не менее Борис быстро проникся серьёзностью ситуации. Как человек военный, он буквально на ходу учился правилам выживания в пока малознакомых условиях новой войны.
Наконец подъехал микроавтобус. Его водитель подал машину почти вплотную вертолёту. Лётчики, а за ними и Нефёдов перебежкой преодолели несколько метров открытого пространства…
Глава 38
В здании штаба дежурный офицер сообщил Нефёдову, что командующий ВВС господин Азам знает о его прилёте, но в данный момент он занят – проводит предполётный инструктаж.
– Мой заместитель пока проводит вас в столовую, – вежливо сообщил Нефёдову дежурный.
"Так значит, на этот раз Азам", – размышлял Борис о старом знакомом, которого не видел много лет. Не смотря на реальность происходящего, Борису ещё не до конца верилось, что через какие-то полчаса он действительно увидит того, кто так или иначе много лет оказывал сильное влияние на его судьбу.
Этот человек вызывал в Нефёдове противоречивые чувства. Если бы кто-нибудь спросил сейчас Бориса, кого именно он ждёт, старый лётчик не смог бы сразу ответить. А действительно кого? Улыбчивого пилота "Русско-германского общества воздушных сообщений "Дерулюфт"", прилетавшего дважды в неделю в середине двадцатых годов на своём "Юнкерсе-13" под названием "Дружба" из Берлина в Москву, которого многочисленные русские приятели по-свойски звали Максимом? Или заботливо пекущегося о своих курсантах инструктора липецкой школы ВВС Рабоче-крестьянской Красной Армии – своего друга и учителя?
А может быть Борис надеялся, наконец-то, встретиться с матёрым гитлеровским экспертом из Легиона "Кондор", мастерски сжигавшим на своём "Мессершмитте" с персональной эмблемой в виде чёрного рыцаря на борту республиканские "ишачки" в небе Барселоны и Мадрида?
А ведь был ещё гауптман Макс Хан – холодный прагматичный аристократ, который осенью 1941 года водил в качестве лидера по хорошо знакомому ему маршруту к Москве другие "Юнкерсы" – с бомбами вместо друзей по Коминтерну.
Их двоих действительно связывало многое – дружба, уважение, и вместе с тем взаимная ненависть разделённых линией фронта противников. Хан был повинен в гибели, как минимум, двух товарищей Бориса по штрафной эскадрилье. И в 1944 году в Польше "Анархист" едва не покарал его за это. Однако, прошло восемь лет, и в Корее уже Хан спас своего бывшего ученика из плена. За это Нефёдов отплатил бывшему "заклятому другу" таким же добром.
Теперь Нефёдов снова пришёл просить Хана об услуге.
В ожидании старого знакомого Борис исподволь приглядывался к посетителям столовой. Большинство ландскнехтов являлись людьми зрелыми. Многим было далеко за сорок. Кое в ком фронтовик интуитивно угадал бывших противников из Люфтваффе. Хотя, по логике вещей, на смену старшему поколению профи должны были уже прийти "молодые волки". Но те, кому ещё не перевалило за тридцать, были здесь в явном меньшинстве.
С одной стороны увиденное им противоречило здравому смыслу, ведь, как известно, профессия военного лётчика – удел молодых. Именно в двадцатилетнем возрасте мужчина достигает пика своих возможностей, то есть, обладает наилучшей реакцией, силой, выносливостью, чем когда-либо ещё в своей жизни. Если же принять во внимание, что по своим психофизиологическим и интеллектуальным качествам в военные лётчики годятся всего 3–5 % процентов от всей мужской популяции, то здесь должны были по праву находиться недавние выпускники лётных училищ – обладатели лучших мужских генов на свете. Но вместо этого Борис наблюдал вокруг себя лысеющих ветеранов, у некоторых из которых над пряжкой ремня даже нависало бюргерское брюшко. На первый взгляд это казалось абсурдом.
Фокус заключался в том, что здесь действительно собрались лучшие. Просто зрелые плешивые марафонцы в командном единоборстве почти вчистую обыграли юных и мускулистых спринтеров. Если воюешь долго, тем более всю жизнь, то начинаешь понимать, что молодые солдаты – это всего лишь пушечное мясо. Тысячам из них в первом же боевом вылете крупнокалиберные пулеметы вражеских самолётов циркулярными пилами в секунды отсекали плоскости их машин, обрекая на страшную гибель в кувыркающемся к земле обрубке истребителя. А скольких вместе с самолётом разорвали в клочья 20-мм осколочно-фугасные снаряды! С начала Великой отечественной войны вплоть до 1943 года в условиях чудовищно напряжённых боёв с гитлеровскими эскадрами типичный советский авиаполк за месяц "стачивался" до "последнего пилота". На практике это означало, что из примерно 150 лётчиков вступившей в бой авиачасти на переформирование в тыл убывали 10–15 "стариков" – уцелевший костяк.
С точки зрения прагматичных законов естественного отбора, двадцатилетние Аполлоны нужны для того, чтобы сделать качественное потомство в интересах сохранения человеческой популяции. В чём-то нацистская евгеника была права, но эсесовские апологеты псевдонаучной теории сверхлюдей, решившие поиграть в Господа Бога, упустили главное: обществу для выживания и нормального развития важно иметь людей разных качеств и назначения.
А белокурые бестии, особенно в смутные времена, редко доживают до седин мудрости. Им мешает то же, что павлину его хвост или моржу мужественный горб – обострённые половые инстинкты, заставляющие мускулинных юношей пижонить перед врагом, лезть на рожон и необдуманно рисковать там, где можно пригнуть голову и сохранить её на плечах.
Секс с красивыми молодыми женщинами кружит голову юношам не в меньшей степени, чем возможность летать выше и быстрее всех, побеждать на современных рыцарских ристалищах. С позиций биологии поединки сверхзвуковых истребителей немногим отличаются от брачных боёв волков, маралов или винторогих козлов. По сути, это ничто иное, как ритуальные схватки за благосклонность самок. Красавицы, как известно, обожают увешанных наградами молодых героев в сверкающих позолотой эполетах. Отсюда жадная погоня молодых лейтенантов за атрибутами успеха. Не случайно в своих мемуарах некоторые матёрые эксперты Люфтваффе, сумевшие благодаря звериной хитрости и осторожности пережить войну, с грустной иронией вспоминали, с каким щенячьим азартом их восемнадцатилетние и двадцатилетние однополчане играли в игру с рисованием на килях своих истребителей "абшуссбалкенов" (abschussbalken) – отметок о сбитых самолётах в виде вертикальных полосок. Молодые кости 87 % этих мальчишек теперь лежат в безымянных могилах по всей Европе и в раскалённых песках Северной Африки.
Точно так же, как и неуёмный секс, отнимающий жизненную энергию у самцов (недаром в тридцатые годы в СССР молодых лётчиков пытались перевести на казарменное положение, запретить им жениться, чтобы ничто не мешало лейтенантам полностью посвящать себя службе), излишняя горячность и самоуверенность, свойственное молодости гипертрофированное честолюбие, часто запускают механизмы самоуничтожения.
Природа не заинтересована в блестящих молодых производителях после того, как они выполнили своё главное предназначение. Поэтому отпуская на юных атлетов-полубогов первоклассный материал, она прижимиста до скупости, когда дело касается генов, ответственных за осторожность. В напряжённых фронтовых условиях это выражается в том, что из пятидесяти новобранцев в лучшем случае каждый пятый переживёт первые пять боевых вылетов, а тридцатилетие в добром здравии и карьерном благополучии отпразднуют всего трое. Остальные 47 не вернутся из боевых вылетов, будут списаны с лётной работы по причине тяжёлых увечий, погибнут в пьяных поножовщинах, наконец, сгинут в штрафбатах или на каторге из-за неуёмной тяги к подвигам и приключениям. Борис и сам чудом миновал "опасный возраст", ибо всю жизнь ходил по краю. Так что он скорее являлся тем исключением, что лишь подтверждает правило.
Другое дело – великие мыслители, философы, полководцы. Среди них крайне редко встречаются обладатели мужественных идеальных пропорций, писаные красавцы, с младых ногтей купающиеся в девичьей любви. Но зато они-то, как правило, хорошо умеют играть длинные партии и выживать, ибо мудрость приходит с годами. Да, в сорок лет сложно пробежать стометровку так же быстро, как в двадцать, но зато многое можно сделать точнее, затрачивая меньше усилий. С возрастом появляется опыт, в крови уже не кипит горючий коктейль из половых гормонов, которые заставляют мужчину гарцевать под пулями, наплевав на опасность, лишь бы своим гусарством заслужить у юных прелестниц славу героя, в которого нельзя не влюбиться. Не даром говорят, что настоящий лётчик начинается в сорок…
Так что не случайно среди опытных наёмников преобладали люди примерно одного с Нефёдовым возраста или немногим младше. Это были прирождённые лидеры, рискованные искатели приключений, прошедшие проверку на способность выходить невредимым из самых опасных передряг, закалившиеся в испытаниях. Многих привело сюда не только стремление заработать (хотя, конечно, неуёмная жажда золота присутствует у каждого "солдата удачи").
Но кроме денег настоящего авантюриста по жизни ведет нечто более сильное, властное и древнее – инстинкт прирождённого воина и первооткрывателя.
Глава 39
Выйдя из столовой, Борис практически сразу заметил вдали знакомую высокую фигуру. В щеголеватой тропической камуфлированной форме, в высоких шнурованных ботинках и с толстой сигарой во рту Макс Хан выглядел настоящим колониальным офицером. Этому бодрому энергичному джентльмену ни за что нельзя было дать его лет. За Ханом бежал чернокожий бой с клюшками для гольфа в огромной наплечной сумке.
Упругой спортивной походкой немец направлялся в сторону Нефёдова. Но по дороге его остановили. Трое мужиков преградили путь Хану. И он пошёл с ними. Возле какого-то самолёта собралась большая группа лётчиков и техников. "Анархист" поспешил туда же.
Пока Борис шёл, Хан успел забраться в кабину большого прочного истребителя. Теперь он объяснял угрюмо молчащим наёмникам, что этот, только что поступивший на авиабазу F6F Hellcat, лишь первая из десяти машина, закупленных во Франции.
– Хотя бы на этот раз нам могли пригнать что-нибудь поновее и более быстрое – недовольно буркнул один из наёмников, выкатив на командира свои водянистые бесцветные глаза. Это был невысокий плотный крепыш с красным массивным лицом. Казалось, его круглая голова посажена на очень широкие плечи без посредства шеи. И вообще он был весь какой-то квадратный, однако при этом двигался с удивительной подвижностью, присущей лишь круглым объектам.
– Разве я обещал тебе, что ты будешь летать здесь на реактивных "Фантомах", Тейлор? – удивлённо спросил его Хан.
Но "квадратный" только пожал широкими плечами. Запустив реакцию давно созревшего недовольства, он сразу отступил за чужие спины, и мячом покатился меж людей, подначивая колеблющихся.
– К чему нам медицинские страховки, – сквозь зубы зло процедил один из лётчиков, – если всё равно приходиться летать на таких гробах с пропеллерами?!
Его тут же поддержал сосед справа, который язвительно предложил:
– Может быть, вам, господин Азам, стоит посоветовать своему другу – президенту потратить хотя бы сотую часть тех миллионов, что он выручает от контрабандной продажи алмазов и нефти на ремонт бетонной взлётно-посадочной полосы и закупку современной техники?! Мы не желаем глупо рисковать своими шкурами, летая на старых тихоходных этажерках!
Хан чуть замешкался с ответом. Вместо него это сделал худой мужчина с грубой морщинистой кожей лица, глубоко посаженными голубыми глазами и короткой бородкой.