Андрей вел машину к метро и в сотый раз вспоминал ужасные дни "Норд-оста".
Глава 37
"Норд-ост". День третий. Вечер
Топтаться около захваченного Дворца культуры казалось бессмысленным, и Власов маялся дома.
К вечеру какое-то смутное раздражение стало овладевать им. Он не мог смотреть новости. Все телеведущие казались ему тупыми, политики равнодушными, а деятели культуры циничными. Телеканалы показывали и говорили одно и то же. Раздражение переходило в злость. Почему никто ни черта не делает? Почему людей не спасают? Сколько можно ждать? Где наши хваленые спецслужбы?
От сердца тупой болью поднималась и разрасталась ненависть. Гнойная опухоль ненависти оттеснила все другие чувства. Она душила и терзала уставшее тело и воспаленный мозг.
Если бы сейчас ему предложили стать палачом, он бы, не задумываясь, расстрелял всех террористов. И самодовольных небритых бойцов, и робких сестер с замотанными лицами. Всех! Возможно, только это принесло бы ему облегчение.
Власов вспомнил, как раньше в Чечне постоянно видел злые лица мальчишек и испуганные взгляды девчонок. И вот они выросли. Они уже в Москве. В их руках оружие и взрывчатка. И жизнь любимого человека. Сейчас он жалел, что не убил тогда никого из них. Тогда они были в его власти, а теперь они диктуют условия.
Рука то и дело выхватывала пистолет, побелевшие пальцы нервно сжимали широкую рукоять, глаз сквозь прицел искал жертву. Так хотелось увидеть врага и разрядить в него оружие.
После службы на Северном Кавказе волны непонятного раздражения иногда захлестывали Власова, и тогда он мог сорваться из-за пустяка. После одного такого беспричинного срыва Света и рассталась с ним. А несколько дней назад, опять же из-за вспыльчивости, Андрей потерял неплохую работу.
Когда мать позвала ужинать, Андрей наорал на нее и закрылся в комнате. Со злости он метнул кинжал в дверь. Острый клинок глубоко вошел в дерево. Руки еще помнят, удовлетворенно подумал он.
Заснуть в этот раз Андрей не смог. Ночью он опять поехал к злополучному Дворцу культуры с вывеской "Нордост". Его ненависть требовала выхода. Он хотел проникнуть в здание, чтобы убить хотя бы одного террориста. Ему нужна была жертва.
А вдруг ему удастся перебить всех врагов? Ведь в фильмах именно так и бывает. Приходит разозлившийся герой, крушит все на своем пути и спасает любимую. Он готов был растерзать бандитов, только бы спасти Светлану. Он верил, что сможет это сделать, и удивлялся, почему не совершил этого в первый же день.
Власов, как и раньше, проник на территорию завода, прокрался к нужному окошку и спустился в подвал. Он опять забыл фонарик, но это – ерунда. Теперь он знает дорогу и лучше подготовлен. Кроме ножа, у него есть пистолет! Он постоянно ощущал его приятную тяжесть.
В этот раз путь по трубам показался короче. Добравшись до светлого проема из выломанных кирпичей, он прислушался и осмотрелся. В обозримом пространстве никого не было, на полу стояла вода, пробитую трубу, видимо, отключили не сразу. Было тихо и сыро. "Пора действовать", – отдал себе приказ Власов.
Андрей с трудом протиснулся в маленькую дыру, шлепнулся руками в грязную воду. Пока выпрямлялся – почувствовал сбоку какое-то движение. Дернулся, но среагировать не успел. Сильный удар по голове отключил сознание.
Когда он очнулся, то сквозь туман в глазах увидел по обеим сторонам двух хорошо вооруженных людей в камуфляже и масках. Андрей прикрыл веки, прислушиваясь к мутному шуму в голове. Слепая злость прошла, надо было искать разумный выход. Рука осторожно потянулась к оружию. Только бы не заметили! Но надежда тут же испарилась: ни пистолета, ни кинжала у него не было.
– Ты кто? – услышал он грубый вопрос.
Без акцента говорят, – отметил Власов. Приоткрыл глаза и стал медленно подниматься из лужи, стараясь казаться слабым и выиграть время. Бойцы стояли метрах в трех впереди на расстоянии друг от друга. Неожиданно не достанешь. К тому же оба держали Власова на прицеле короткоствольных автоматов. Андрей пригляделся к современному вооружению незнакомцев, отметил их спецназовские шлемы с микрофоном и наушниками, и тут до него дошло: да это же свои!
– Я свой, – с трудом выговорил он.
– Разберемся. С какой целью проник сюда?
– Чеченов мочить. Здесь моя девушка, в заложниках…
– Шустрый! – усмехнулся один из бойцов. – Как зовут?
– Андрей. Власов.
Неожиданно где-то сверху глухо прозвучала автоматная очередь. Потом еще раз. Военные насторожились. Судя по всему, один из них получил по рации какую-то команду. Он коротко ответил невидимому командиру:
– Так точно. Задача ясна.
Военный взглянул на часы, сделал непонятный знак напарнику и обратился к Власову:
– Вали отсюда. Мы сами разберемся. Подвал давно уже наш, но ты уходи, как пришел. Тут еще могут быть растяжки.
– Может, я тоже… – попытался предложить свои услуги Андрей.
– Вали! – грубо прервал военный. Ствол автомата демонстративно приподнялся на уровень груди.
Возражать было бесполезно. Мокрый Власов полез обратно. Геройского подвига не получилось.
Глава 38
1 сентября. 12:30. Кабинет ФСБ
Олег Александрович Григорьев старательно гнал прочь мысли о захвате школы в Беслане. Этой сложнейшей проблемой заняты сотни людей, вплоть до президента страны. А его – полковника с тридцатилетним стажем службы в органах – не допустили! Его дело маленькое – искать сбежавшую террористку в многомиллионном городе. Иголку в стоге сена! Да, может, ее уже нет в Москве!
Но служба есть служба. Задание надо выполнять. А потому приходится хвататься за малейшую зацепочку, какой бы мизерной она ни казалось.
Вот и идея с журналистом Умаром Осмаевым, еще утром казавшаяся оригинальной и перспективной, сейчас выглядела глупым чудачеством. Назначить встречу с преступницей в прямом эфире спортивных новостей! Вероятность, что рыбка клюнет, – ноль целых хрен десятых. Конечно, надо использовать любой шанс для поимки преступника, но как мелко выглядит эта возня на фоне чудовищной акции в Беслане.
Олег Александрович вздохнул и вызвал в кабинет старшего лейтенанта Юрия Буркова, единственного сотрудника, оставшегося в его подчинении.
– Юра, съезди на площадь Маяковского. Или как там она теперь правильно называется?
– Триумфальная.
– Придумают же! Триумфальную арку перенесли, а прежнее название восстановили. Как в старые добрые времена, когда мы карты искажали, чтобы шпионов запутать. В общем, смотайся на Маяковскую, там Умар Осмаев назначил встречу Айзе Гузиевой.
– Олег Александрович, может, милиции поручить?
– Им объяснять долго, а времени уже в обрез.
У молодого сотрудника Буркова была иная трактовка несговорчивости шефа. Давать задание другому ведомству придется на официальном уровне. Потребуются подробные объяснения, и, если выяснится, что всесильное ФСБ приглашает преступников на свидания рекламными объявлениями, насмешек не оберешься. Старший лейтенант помялся и даже хотел заикнуться о сомнительности указанного мероприятия, но вовремя вспомнил основной постулат военной службы – приказ командира не обсуждается, а выполняется. Да и мрачный взгляд полковника вряд ли предполагал дискуссию.
– Слушаюсь, товарищ полковник, – нарочито официально отрапортовал Бурков.
– Ты минут десять-пятнадцать там побудь и возвращайся, – глядя в сторону, уточнил Григорьев.
Когда Бурков уже взялся за ручку двери, Григорьев его остановил:
– Да, пока не забыл. Что удалось выяснить про меркантильного патриота, звонившего в милицию?
– Звонок поступил из квартиры Виктора Червякова. Звонил, скорее всего, он сам. Мы выяснили, что в это время хозяин находился в квартире. Затем Червяков выехал на собственной "Газели". Места работы пока установить не удалось. Работает он, видимо, неофициально. Но номер "Газели" нам известен. ГАИ получило заявку на задержание автомобиля с водителем.
– Хорошо, держи вопрос под контролем, – одобрил Григорьев, хотя теперь и эта версия казалась ему по-детски наивной.
Бурков вышел. Григорьев пощелкал кнопкой "мышки", проверил досье на Гузиеву. Ничего нового, как и следовало ожидать. Хоть бы ее милиция задержала, в сердцах подумал полковник ФСБ, не надо нам чужой славы!
Глава 39
1 сентября. 12:55. Станция метро "Маяковская". Перрон
"Станция "Маяковская"", – объявила диктор метрополитена. Состав затормозил, двери с шумом разъехались.
– Выходим, – Андрей Власов мягко подтолкнул Айзу.
Но девушка, выглядевшая задумчивой и отрешенной, как только распахнулись двери, сама резво выскочила из вагона. До этого их экскурсия по метрополитену ограничилась выходом на станции "Площадь Революции". Айза бегло с отстраненной задумчивостью осмотрела бронзовые фигуры революционеров, примостившиеся под полукруглыми арками, и попросилась на "Маяковскую". Андрей предложил сделать остановку по пути на "Тверской" – "Пушкинской", но Айза была непреклонна. Она словно куда-то спешила.
Просторный вестибюль "Маяковской", благодаря двум рядам высоких колонн и сводчатому куполу, выглядел величественно. Молодые люди прошлись по центру, остановились недалеко от эскалатора. С этого места строй колонн и анфилада арок между ними производили наиболее сильное впечатление.
– Здесь во время войны проводилось торжественное заседание в честь праздника Великой Октябрьской революции, – припомнил Андрей.
– Под землей? – удивилась Айза – Расскажи.
Андрей посмотрел на широкий длинный зал между колоннами.
– Говорят, в Кремль ведет тайная ветка метро. Оттуда на специальном поезде приехало руководство вместе со Сталиным. "Маяковская" – очень глубокая станция. Здесь полная безопасность, ни одна бомба в те времена не могла достать. Ну, а дальше все ясно. Наверное, установили кресла, трибуну – получился колонный зал. А акустика здесь какая, сама слышишь. Никакого микрофона не надо.
Действительно, грохот поездов врывался между арками и гулко дрожал под куполом, а в редкие секунды затишья был четко слышен любой стук каблучков торопящейся дамы. Власов замолчал, представив толщу земли над головой, и неожиданно сам залюбовался выверенной красотой подземного вестибюля, похожего на часть античного храма.
– Куда еще поедем? – спросил он, дождавшись, пока в очередной раз стих шум поездов. – Можно посетить "Белорусскую", потом "Новослободскую". Там тоже красиво.
Девушка не отвечала. Андрей обернулся. Брови невольно поползли вверх.
Айзы за спиной не было. Мимо спешили люди. Вверх монотонно тянулись ступени длинного эскалатора.
Андрей растерянно покрутил головой. Тревожное недоумение холодком пробежалось по спине.
Девушка исчезла.
Глава 40
1 сентября. 13:00. Cтанция метро "Маяковская". Вестибюль
В отличие от Андрея Власова подполковник милиции Геннадий Николаевич Свиридов заметил, как Айза Гузиева под шум поезда тайком впрыгнула на эскалатор. Все это время, начиная с самого утра, он ни на минуту не упускал подозрительную парочку из виду. Сейчас, когда они разделились, подполковник недолго колебался, за кем продолжать наблюдение, и решительно устремился вверх по эскалатору.
Девушка, за которой охотится Аслан Киткиев, для него была важнее. Рано или поздно Аслан вновь найдет ее. И тогда… Подполковник скрежетнул зубами. Возможно, в следующий раз его рука не дрогнет, и человек, из-за которого жизнь Свиридова погрузилась в кромешную беспросветную мглу, получит по заслугам. Киткиев должен быть уничтожен.
Свиридов нагнал девушку наверху. Айза переминалась в нерешительности в верхнем вестибюле станции. Отсюда один выход вел в подземный переход на другую сторону Тверской улицы, а второй выходил на площадь Маяковского.
Куда она направляется, гадал Свиридов? Уж не задумала ли она новый взрыв? Он еще раз внимательно пригляделся к стройной фигурке девушки. Нет, взрывчатки на ее теле быть не может. И пакетик в руках слишком легкий. Там что-то из одежды.
Гузиева прочла указатели и двинулась вверх по ступенькам. Она выбрала площадь Маяковского.
Подполковник, повинуясь правилам сыска, решил обогнать объект наблюдения. Так сложнее себя обнаружить. Сворачивать ей теперь некуда, можно подождать при выходе. Он двигался в нескольких метрах впереди Айзы, продолжая незаметное наблюдение на тот случай, если она остановится или повернет вспять. Но Айза и не думала останавливаться, она целеустремленно спешила к выходу.
Свиридов толкнул стеклянную дверь и первым вышел на площадь. Пальцы извлекли пачку сигарет. С сигаретой можно стоять у колонны, не привлекая внимания. Подполковник закурил, скользнув беглым взглядом по сторонам.
И тут же похолодел!
В двадцати метрах слева он заметил Аслана Киткиева. Тот разговаривал по мобильному телефону, украдкой рассматривая площадь.
Свиридов шагнул за колонну. Мысли сорвались с размеренного ритма, как камнепад в горах. Сейчас из метро появится Гузиева. Аслан несомненно ее заметит. Он хочет ее убить, и теперь вряд ли что-нибудь ему помешает, девушка беззащитна на открытом пространстве. Подполковнику, в общем-то, наплевать на ее судьбу. Он уже понял, что она связана с террористами, но, видимо, "взбрыкнула", и теперь Аслан хочет ликвидировать строптивую лошадку. Андрей Власов, сведения о котором Свиридов вчера передал Аслану, по каким-то причинам помогает девушке. Сейчас он внизу и на этот раз не сможет ее спасти.
Выгодна ли подполковнику эта ситуация или нет?
Его задача – раз и навсегда избавиться от Аслана Киткиева. Если Аслан нацелится на Айзу, то, возможно, не заметит подполковника? Все его внимание будет привлечено к девушке. Он хочет ликвидировать Гузиеву, сосредоточится только на ней, а Свиридов тем временем устранит его.
У подполковника задергался левый глаз.
А если он заметит Свиридова? Ведь столь опытный террорист не действует безоглядно, а всегда стремится держать под контролем ситуацию в целом. Аслан Киткиев слишком хорошо знает внешность милиционера Геннадия Свиридова. Он уже несколько лет хранит видеозапись с его изображением и, возможно, иногда хвастается ею перед друзьями.
За стеклянной дверью появилась Айза Гузиева. Сейчас она выйдет на улицу. "Надо что-то решать", приказал себе подполковник.
Окурок отлетел в сторону. Потная ладонь проелозила по штанине. Свиридов унял участившееся дыхание и нащупал спрятанный пистолет.
Глава 41
1 сентября. 13:03. Площадь Маяковского
Последние пятнадцать минут Аслан Киткиев в темных дугообразных очках прохаживался около выхода из станции метро "Маяковская". Он то уходил деловым шагом вдоль здания театра "Сатиры" и далее по Садовому кольцу, то неприметно возвращался. Его движения не были однообразными. Он удалялся на разное расстояние, иногда задерживался у театральной афиши, порой заглядывал в газету, которую держал в руках, или делал вид, что говорит по телефону.
Но что бы он ни делал, все его внимание было направлено на центр площади, к маленькому пятачку у памятника Маяковскому. Там уже минут десять топтался широкоплечий коренастый крепыш в расстегнутой кожаной курточке. Грубая ладонь сильного мужчины сжимала одинокую гвоздику.
Аслан его узнал сразу. Около памятника стоял Умар Осмаев.
Еще бы! Лет десять назад чемпиона мира и Европы по борьбе знал каждый мальчишка в Чечено-Ингушской республике. Сильнейший борец на планете! Эти слова наполняли гордостью сердце любого чеченца. Тогда многие пацаны занимались борьбой и стремились стать чемпионами. Аслан тоже пробовал, но разучивать мудреные приемы и бороться по строгим правилам было сложно и трудно.
Зато потом появились другие примеры для подражания, бесстрашные воины: Басаев, Радуев, Гелаев. Походить на них было проще. Не надо было изнурять себя многолетними тренировками, соблюдать спортивный режим, достаточно было взять автомат, спрятаться в засаде и убить неверных. Чем больше убьешь, тем больше твоя слава.
"Не бойтесь убивать, – учил Басаев. – Если убьешь одного-двух, тебя объявят преступником, а если убьешь сто-двести человек, с тобой будут вести переговоры премьер-министры". Такие правила были просты и понятны современным мальчишкам, и о знаменитом чемпионе они давно позабыли.
Умар Осмаев никуда не отходил, торчал истуканом, время от времени поглядывая на часы.
Ждешь, усмехнулся Аслан, даже цветочек приготовил. Вот умора! Мы оба ждем одну и ту же девку: ты с букетом, я с пистолетом. Неплохое место ты выбрал, чемпион. Меня устраивает. Нет вечной толкотни, как у памятника Пушкину, середина рабочего дня, все куда-то спешат, никому нет дела до одинокого придурка у дурацкого монумента. Придется и тебя убрать, чемпион. На войне, как на войне. Ты сам встал на моем пути, я тебя не звал. Но не велика потеря, ведь пользы от тебя никакой! Деньгами, связями нам не помогаешь. Отказался! А я знаю, к тебе не раз приходили наши люди с добрым словом. Ты отвернулся от родины! Настало время говорить оружию.
Киткиев снисходительно оценил Осмаева. Молодец, чемпион, живот не распустил, выглядит бодро. Наверное, и на ковре еще силен. Но что твоя сила против моей пушки! Кто из нас победит? Скоро узнаешь. Только бы пришла эта сучка!
Аслан достал мобильный телефон, взглянул на индикатор часов в углу. Тринадцать ноль пять. Только бы появилась Айза. Тогда все закончится.
Он пощелкал клавиши на трубке, сделал вид, что разговаривает. Потоптался, глаза еще раз внимательно ощупали площадь. Засады не заметно. Конечно, опера могут наблюдать из окон. Пусть смотрят! Он сделает дело и уйдет от них. Если потребуется, отправит на тот свет не только девку и чемпиона!
Ощущение реальной опасности всегда давало Киткиеву ни с чем не сравнимый кайф. Риск и деньги – вот две вещи, которые он любил. И он сделал так, что они в его жизни стали взаимосвязаны. Деньги платили за риск. Чем больше риск, тем больше вознаграждение.
Конечно, деньги можно было получать и в Чечне. Но бегать по горам в камуфляже с автоматом, отпускать бороду или прозябать в унылом селе и время от времени нападать на военных, а потом опять в нору – такой подход Аслану не нравился. Дикая тупая жизнь! То ли дело в Москве. Привез обработанных девок, провел акцию, получил денежки – и живи в свое удовольствие в большом городе, где столько классных мест для развлечений и отдыха.
Аслан не задумывался о целях и смысле взаимной бойни, что уже больше десяти лет длится на его родине, проявляясь метастазами по всей России. Чем дольше это будет продолжаться, тем лучше. Не надо, чтобы кто-нибудь окончательно победил. Тогда он останется без работы. А пока зарубежные спонсоры платят, он будет делать "живые бомбы" из глупых девок. Это легко и даже приятно. Не важно, что с одной произошла осечка. Сейчас он эту оплошность исправит.
Аслан напрягся. Он увидел, как к памятнику Маяковскому от метро спешит девушка. Она прошла уже половину пути, когда он ее заметил. Черные распущенные волосы, синее платье, платок на плечах. Если бы он не видел ее с утра, то со спины не узнал бы. Айза! Как сильно одежда меняет женщин. Была сельской дикаркой в бесформенной юбке, а сейчас превратилась в привлекательную городскую барышню.