- Верю, - поспешно соглашалась я. И я действительно верила. Пожалуй, подобному типу даже такой принципиальный преподаватель, как я, поставит отличные оценки. Разумеется, если Артем начнет ломать не с правой руки - левой я писать не умею.
- А жена ему: "Хочешь, да не можешь", - шептал мне в другое ухо Гена, пытаясь ногой нащупать под столом мою ногу. К счастью, бдительная Вика каждый раз успевала подсунуть ему свою.
Шел одиннадцатый час. "В одиннадцать уйду, - решила я. - Не было такого уговора - всю ночь сидеть. Я тут с семи - за это время можно совершить десяток преступлений, особенно при Светиной энергии. А мне завтра на работу". И тут я с ужасом вспомнила, что сегодня четверг! А завтра, следовательно, пятница! А по пятницам у меня занятия начинаются с восьми утра!
Если вы - "жаворонок", вам меня не понять. Впрочем, по западным тестам "жаворонком" являюсь и я, причем лживым. Хотя сама себя несомненно считаю "совой". То есть человеком, предназначенным природой для того, чтобы поздно ложиться и поздно вставать. И, сколько б мне ни говорили, что приучить свой организм можно к любому режиму, не поверю. Пробовала - не помогает! Ранним утром я еле таскаю ноги, а вечерами бодра и весела. Что касается западных тестов, то они в отношении меня вечно дают странные результаты. Там подсовывают хитрые вопросы на проверку правдивости испытуемого, и мои честные и откровенные ответы признаются недостоверными. Ну, не бывает у них на западе таких людей, как я, и все тут! В частности, из того факта, что я к утру сбрасываю с себя одеяло, а на завтрак предпочитаю мясо, сделали вывод, что я "жаворонок", из соображений карьеры притворяющийся "совой". Если б это было так! Кроме того, по тесту Гарвардского университета, предназначенного для поступающих на работу, все виды деятельности, за исключением спорта и военной службы, оказались у меня в крутом минусе, зато высоко котировались мои хозяйственные способности и покладистость. Сии выводы я бы вставила в рамку и показывала знакомым мужчинам, да мешает одно - в первых же строках сообщается, что недостоверность равна девяноста семи процентам. Что же касается наших российских тестов, то там мои результаты несколько более обнадеживают. За исключением того, что на вопрос "Стоит ли вам заниматься бизнесом?" я получила ответ "Не расстраивайтесь, зато вы порядочный человек", все остальное меня вполне устраивает.
Короче, притворяясь "совой", я ненавижу ранние вставания. А по пятницам у меня эта жуткая нулевая пара. В институте не хватает аудиторий, а я со студентами отдувайся! Они хоть прогуливают иногда, а мне что делать? До работы два часа езды, так что вставать надо в пять пятнадцать. И, глядя по вечерам на будильник и высчитывая, что он зазвонит через три часа, я прихожу в такой ужас, что долго не могу заснуть. А когда просыпаюсь, у меня все падает из рук. И, если это посуда, то бьется. Сплошной убыток! Впрочем, удивляться не приходится. Однажды, когда полшестого утра я почувствовала себя особенно мерзко, я померила температуру в надежде, что она повышенная и я просто-напросто больна. Максимальный результат, которого я сумела достигнуть - тридцать пять и три. Правда, в журнале "Наука и жизнь" я прочла, что, имей человек температуру на градус ниже, он бы жил на сто лет дольше, однако, поверьте, жил бы он при этом скверно. А мне в таком состоянии надо восемь часов подряд занятия вести! Две лекции и два семинара! Лекции - стоя на ногах и непрерывно болтая! Зато, конечно, именно это и не дает мне там заснуть. Стоя вроде бы спать можно, а вот разговаривая - вряд ли. Но ведь я же не политик, я привыкла читать наизусть, а для этого я должна лекции выучить, что всегда и проделываю накануне вечером. Выучить на четыре часа текста, состоящего почти исключительно из формул. Слава богу, он у меня с собой! Надо торопиться!
Видимо, соседи успевали иногда подливать мне водки в рюмку и я все-таки опьянела. По крайней мере, я как-то не учла, что время и место для математических изысканий не слишком подходящее. Смутно припоминаю, что меня тянули танцевать, а я гневно вырывалась и бежала в холл, где валялась моя сумка с вожделенными лекциями. Меня не пускали, подозревая, что я пытаюсь слинять. Однако мне удалось на минуту оставить преследователей позади, и я, прижимая к груди свое священное писание, плюхнулась в кресло и сунула нос в конспект. Не тут-то было! К конспекту потянулись жадные руки - всем требовалось узнать, что же именно вдруг так меня заинтересовало. А я и в пьяном виде твердо помнила, что инкогнито мое раскрывать нельзя, я - Света, и все тут! А Света не стала бы вместо танцев читать научные труды. Значит, надо отвлечь окружающих… рассказать им что-нибудь увлекательное… что же? И, лучезарно улыбаясь, я продекламировала: "Гомоморфный образ группы изоморфен фактор-группе по ядру гомоморфизма".
Это громом поразило всех - в том числе и меня. Самое главное, теорема о гомоморфизме даже не входит в курс моих лекций. Ее просто нашептал мне бес. Нашептал и выдал бедную Свету. Теперь уже ничем не поможешь. Надо делать ноги!
И, воспользовавшись всеобщим замешательством, я беспрепятственно умчалась.
Дома я позвонила подруге и продиктовала автоответчику: "Кажется, я провалилась. Если завтра ты не появишься и ничего мне не расскажешь, я вернусь в этот дурацкий офис, спрошу у них адрес твоей работы и подкараулю тебя там. Тебе же хуже!"
В каком состоянии я явилась утром на занятия, словами не передать. Несомненно лишь, что я опровергла собственное утверждение о том, что невозможно спать и разговаривать одновременно. Иначе чем объяснить, что, на секунду сумев сосредоточиться, я с глубоким недоумением узрела на доске написанные моим почерком бессмертные строки:
"Еще одно, последнее сказанье -
И летопись окончена моя",
и услышала свой голос, эти строки произносящий. Успокаивало одно - похоже, моя аудитория спала еще крепче меня и реагировать на странное поведение преподавателя не имела сил. Нет, не одно! Говорят, что в подсознании даже у самых порядочных людей таятся всякие омерзительные штуки и, например, под наркозом большинство начинает матерно ругаться. Так вот, отныне за свое подсознанье я могу быть спокойна. Из его недр в крайнем случае вырвется Пушкин.
Света позвонила мне в первом часу ночи и голосом умирающего лебедя прошептала:
- Если хочешь, заедь завтра ко мне. Только с ночевкой. Я раньше девяти с работы не вырвусь. Так что приезжай в десять. Хоть это и бесполезно.
- Что бесполезно? - взяла быка за рога я.
- Все бесполезно, - с чувством высказала мне подруга и положила бы трубку, если б не мой гневный вопль:
- Эй! Я ж не помню твоего нового адреса! И вообще, в чем, собственно, дело?
Адрес я получила, однако этим мои достижения ограничились. Нет, придется ехать, иначе умру от любопытства!
Света выглядела ужасно - ничего общего с той очаровашкой, которая запархивала в мою скромную келью позавчера. Лицо осунулось, волосы развились, под глазами мешки. Мне даже совестно стало, что я навязалась человеку, пребывающему в подобном состоянии. А, с другой стороны, еще неизвестно, кто кому навязался! И я бодро начала:
- Так объясни мне, в чем дело? И вообще, нет таких проблем, которые нельзя решить.
Света пожала плечами:
- А что тебе непонятно? Я же все тебе объяснила. Хоть это уже и неважно.
- Ничего себе - все! - возмутилась я. - Да я весь вечер из-за тебя промучилась! Ты даже не сказала мне, куда именно меня отправляешь.
- Да? - изумилась моя подруга. - А мне казалось, что сказала. На презентацию по случаю открытия нового офиса.
- Какого офиса?
- Нового, - покорно, как я самому тупому из учеников, повторила Света.
Я почувствовала, что ум мой слегка заходит за разум, однако не сдавалась:
- Хорошо. А чем занимаются в этом офисе? Только не говори мне, что менеджментом. Я хочу знать конкретнее. У них там якобы какая-то школа, но верится с трудом.
- Почему? У них действительно хорошая школа. Эдик даже вложил туда деньги.
- В школу?
- Ну да.
- И это… выгодно?
- Довольно-таки. Они ведь берут плату и с учеников, и с работодателей. А расходов считай никаких.
- И какие же предметы преподают в этой школе? - искренне заинтересовалась я. - Им математики случайно не нужны?
Света пожала плечами:
- Ну, что там нужно рэкетиру? Я особенно не задумывалась. Не математика, по крайней мере.
- Кому-кому?
- Ну, у них школа рэкетиров, - словно азбучную истину, пояснила мне подруга. - Какая же еще? - Однако, увидев выражение моего лица, быстро поправилась: - Охранников, то есть. Обычных охранников. Да ты не маленькая, сама все понимаешь!
Я лишь открывала и закрывала рот. Не знаю, возможно, охранники - в глубине души милейшие ребята, но у меня против них почему-то предубеждение. Я никогда раньше не имела с ними дела и надеялась, что не буду иметь и впредь. И, уж несомненно, они - последние из тех, кого я захотела бы водить за нос. Это я и высказала Свете, едва овладела собой.
- Они действительно милые ребята, - оживившись, согласилась она. - Высокие такие! Мне даже было жаль, что туда иду не я. Впрочем, ты им очень понравилась. Эдик говорит, все уши обо мне ему прожужжали. О тебе то есть.
Я с недоверием переспросила:
- Ты уверена? То есть ты уверена, что они не поняли, что я - это не ты? Мне казалось, я все напортила.
- Ничего подобного! Я ведь сразу тебя предупредила, что ничего сложного тут нет. Ну, Эдика слегка удивило, конечно, что тамошний директор потребовал сообщить ему объем моей груди. Но Эдику не жалко - он сообщил.
- А он знает? - опешила я.
- А как же? Моей, разумеется, а не твоей, - Света захихикала. - Я так и вижу, как этот главный рэкетир требует, чтобы ему подобрали секретутку с соответствующими данными. То-то будет разочарован!
- И нажалуется Эдику, а он все поймет.
- А я скажу, что у меня был лифчик такой специальный! - с торжеством выпалила моя умная подруга. - У меня все схвачено! И вообще, я быстро ориентируюсь в ситуации. Кстати, а что это был за анекдот? Ты мне можешь его рассказать?
Я потрясла головой:
- Света, ты меня совсем сбила с толку. Какой еще анекдот?
- Ну, который ты там рассказывала. О гомиках. Между прочим, могла бы меня предупредить. А то Эдик пристал ко мне, как банный лист - расскажи и расскажи.
- О… о гомиках? - с любопытством переспросила я.
- Да. Ты под конец рассказала такой прикол про гомиков, что весь офис лежал в лежку. Такого, мол, никогда не слышали. Вот их начальник и похвастался Эдику. Ну, я-то тоже не дура, я ответила, что в трезвом виде я такое повторить не могу. Он и заткнулся. Но ты на всякий случай должна меня срочно научить. Мало ли что! Да что с тобой?
Думаю, я делала именно то, что Света охарактеризовала метким выражением "лежать в лежку". Я лежала на диване и дрыгала ногами, а все попытки заговорить превращались в новые приступы хохота. Через минуту, сама не понимая, над чем, захохотала и моя подруга, а через пять я гордо поведала ей о гомоморфизме.
- Слушай, - наконец, взяла себя в руки я, - так зачем тебе это все-таки было надо?
Света моментально помрачнела.
- Понимаешь, я собиралась совершить преступление. И мне требовалось алиби.
- Собиралась - значит, не совершила? - обрадовалась я. - И слава богу!
- Никакая не слава! - отрезала она. - Из-за этого твоего бога я теперь попаду в тюрьму. Теперь тебе все понятно? Пойдем спать?
На какой-то миг у меня возникло желание воспользоваться методами столь привлекающих мою подругу рэкетиров и пригрозить ей стукнуть по голове утюгом, если она не прекратит своего издевательства. Но тут же я вспомнила, что мое оружие - интеллект и что даже из самого скрытного студента я на экзамене обычно умею выжать имеющиеся у него обрывки знаний.
- Расскажи все, пожалуйста, с самого начала. Итак, за что тебя могут посадить?
- За финансовые преступления.
- А почему вдруг именно тебя и именно сейчас? Финансовые преступления совершают многие.
В данном случае я знала, что говорю. Я недавно прослушала по радио передачу о ревизии предприятий мелкого и среднего бизнеса, и глава какой-то там комиссии честно признался, что законы нынче столь противоречивы, что выполнять их все почти невозможно. А выполнять их все и не разориться невозможно без "почти". И если в финансовых бумагах какого-нибудь заведения комиссия обнаруживала полный порядок, то она срочно приступала к серьезному расследованию, ибо это значило, что заведение существует за счет совсем уж противозаконных вещей типа проституции или наркотиков.
- Судя по всему, Эдик решил меня подставить, - неохотно выдавила Света. - А я оказалась совсем дурой.
- А с чего ты взяла, что он так решил? И вообще, наверняка он сам повязан не меньше тебя. Если посадят тебя, то его тоже. Зачем ему это надо?
- Понимаешь… в чем-то ты, конечно, права. Мы с ним бежим в одной упряжке, и я всегда была спокойна. Тем более ничего вопиющего я не делала. Все так, как у всех. Знаешь, обычные бухгалтерские лазейки… в общем, ерунда. А потом мне дали этот кредит. На квартиру то есть. Я радовалась, как девчонка. Сама понимаешь!
Я понимала. Жить вместе с бывшим мужем - небольшое удовольствие.
- Но ведь кредит ты получила законно? Эдик имел право тебе его дать?
- Да, но… знаешь, как это бывает… Сразу после этого он попросил меня кое-что подписать. Так получилось, что одну операцию надо было проворачивать срочно, пока у нас не перехватили заказ… а у нас как раз были проблемы с одним из счетов… В общем, я не хочу вдаваться в детали, но в этой бумаге ответственность беру на себя я. Не мы оба, а только я. Так получалось удобнее. И Эдик твердо обещал потом эту бумагу аннулировать. То есть задним числом переделать все, как надо. Я и согласилась. Тем более он только что дал мне кредит… неудобно как-то…
- Но в других документах вы подписывались оба? Значит, он все-таки не будет тебя выдавать?
- Так-то так, но… После этой чертовой бумаги и остальные будут восприниматься иначе. У бедного наивного начальника хитрый финансовый директор, для личной наживы заморочивший ему голову. К тому же есть другая проблема.
- Какая?
- Ты помнишь, что меня ограбили? И, кроме прочего, утащили бумаги. В частности, документы по кредиту. То есть подтверждения, что его дал мне Эдик, у меня теперь нет. Может, я его хапнула сама?
- Подожди! - остановила подругу я. - Все документы можно восстановить. Должны быть какие-то вторые экземпляры.
- Ты еще будешь мне объяснять! - раздраженно возразила мне Света. - Ну, есть. У Эдика.
- Так попроси его сделать для тебя копии. И проверь, уничтожил ли он ту странную бумагу. Может, ты зря паникуешь?
- Он говорит, что уничтожил. А документы по кредиту, мол, пусть лучше хранятся у него. А то вдруг меня снова ограбят.
Я задумалась. Может, у меня просто предубеждение против новых русских? Может, они вполне честные люди? По крайней мере, со своими… Правда, мне тут же вспомнилась моя бывшая студентка с экономического факультета - симпатичная хохотушка Таня. Когда я ее недавно встретила, она была зеленого цвета и вздрагивала от каждого шороха. Оказалось, ее взяли бухгалтером на фирму к маминым знакомым и вскоре повесили на нее все грехи. За время суда она похудела на шестнадцать килограмм. Слава богу, от тюрьмы Таня отвертелась, однако квартиру им с мамой пришлось обменять на меньшую. К тому же бедная девочка теперь стояла на учете в психдиспансере.
Схожих случаев я знала несколько. Кстати, все они в результате завершились одинаково - продажей жилплощади. Похоже, предприимчивые фирмы любят расширять помещение за счет собственных сотрудников. Однако у Светы, боюсь, ситуация более серьезная. Она-то ведь не мелкая сошка, значит, и навесить на нее можно немало. Тут квартирой не обойдется.
- А тебе-то самой как кажется? Доверяешь ты Эдику или нет? Я всегда считала, что он к тебе неравнодушен. И вообще, какой ему смысл тебя сажать? Как ни крути, а фирме от этого один вред.
- Ох, Катя, - вздохнула Света, - как я тебе завидую! Тебе-то хорошо! Работаешь себе и работаешь. Никаких проблем. Студенты кругом. Некоторые даже высокие.
- Зато мне денег не платят, - напомнила я. - Наш институт упорно пытаются перевести на самофинансирование, а доходов-то у нас нет.
- Зато и расходов мало. А у нас долг все растет и растет. Как снежный ком.
- Какой долг? - опешила я. - Да вашей рекламой обвешан весь город! Вы наверняка гребете деньги лопатой.
- Эдик гребет, - подтвердила моя подруга. - Коттедж вот недавно построил. А предприятие катится в пропасть. Каждый квартал как подбиваю баланс - выть хочется. Там десять тысяч баксов в минус, тут десять тысяч баксов в минус. В общем, кранты. Каждый раз думаю, что следующий квартал не протянем. Правда, пока живем, но конец не за горами. И тогда встанет вопрос, кто виноват. Разумеется, Эдик ничего против меня не имеет, но в случае чего не самому ж ему садиться? Вот он и готовит себе тылы.
Я вспомнила бессмертные "Рога и копыта" и посоветовала:
- А может, вам для этой цели кого-нибудь нанять?
- Ищи дурака! Тем более, нанимают за деньги, а меня посадят бесплатно. Впрочем, я и сама бы не поверила, что Эдик именно меня так подставит. Кого угодно, но не меня! Но я слышала своими ушами.
- Слышала - что?
- Понимаешь, месяц назад наезжают на меня смежники. Мол, я их подвела. А я что? Делала, как велел Эдик. А они не верят. Мол, он хороший, а я аферистка. Вращаюсь в кругу всяких там проходимцев и дурачу честных людей. Ну, я не выдержала и всыпала им по первое число. Что я закончила математический факультет университета и никакая не аферистка, а культурный человек. И вращаюсь в очень порядочном кругу. А моя лучшая подруга - преподаватель института, кандидат наук и доцент. Так что я порядочнее их с Эдиком, вместе взятых! - закончила Света так гордо и горячо, что я не могла не засмеяться. Аргументы меня сразили, однако логика никогда не была самой сильной Светиной стороной.
- Наверное, деловая женщина должна была среагировать иначе, - сочувственно заметила я.
- Почему? На них подействовало. На следующий день ко мне пришел их главный и сказал, что он бы на моем месте был с Эдиком поосторожнее. Что, похоже, на меня собираются повесить всех собак. А он, их главный, сам учился когда-то в твоем институте и верит, что преподаватель родного вуза не станет дружить с нечестным человеком. И ему будет жалко, если такую очаровательную женщину, как я, ни за что ни про что посадят в тюрьму.
- А второй раз зачем ты на меня кого-то натравила? - потребовала отчета я. - Ладно, первый раз по дурости, а второй зачем?
- Как зачем? - изумилась Света. - Раз подействовало на одних, естественно, я так же ответила и следующим. Но встревожилась. Понимаешь, два раза подряд Эдик сваливает на меня свои грехи. Значит, так или иначе он намерен от меня избавляться. К тому же предложил мне подработать на стороне. Тоже подозрительно, да? Я стала держать ушки на макушке и недавно… подслушала, в общем. А что оставалось?
- Ничего. И что он говорил?