- Взяла отпуск и куда-то уехала. Я перестал за ней наблюдать. Ведь Зверев умер.
- Не поехала ли она в отпуск вместе с Борисом? - задумчиво протянул Журавлев.
Все умолкли, словно ждали ответа.
4
На дворе стояла теплая лунная ночь, дул ласковый освежающий ветерок. Тихий уютный Серпухов погрузился в сон. Но далеко не все предпочитали по ночам спать. У команды бывшего лейтенанта Гусакова по понедельникам был банный день, когда вся его команда собиралась в сауне и устраивала там оргии с девчонками. Элитная баня с бассейном, кабинетами, банкетным залом, стилизованным под русскую избу, находилась на окраине города и по понедельникам не работала. Этот день принадлежал лицам особой касты, а для них все всегда работало. Персонал отдыхал. Ребята сами себя обслуживали и расходились по домам под утро усталые, пьяные и довольные, в то время когда жители города торопились на работу, втискиваясь в переполненные автобусы. Каждый сам себе хозяин и волен распоряжаться своим временем по собственному усмотрению. Если, конечно, ты ни в чем не нуждаешься и тебе не надо думать о хлебе насущном.
Они о хлебе не думали. Стол ломился от деликатесов. Четыре кабинки для четырех пар. Десять минут потеешь с подружкой на верхней полке при температуре шестьдесят градусов, потом прыгаешь в бассейн, охлаждаешься и за стол. Рюмочка холодной водочки, пивка, раков - и опять в сауну. Нагрузка на сердце большая, так ведь и мужики не хилые, на здоровье не жалуются.
Итак, на дворе стояла тихая лунная ночь. Неподалеку от знаменитой городской бани остановились две машины. Неприметный "жигуленок" и "Газель", похожая на маршрутное такси. Погасили фары. Из "Газели" вышли четверо парней крепкого телосложения в униформе, с автоматами. Бесшумно они перебежали от шоссе через пролесок к огромному, рубленному из бревен двухэтажному дому со светящимися окнами и просторной верандой, где стояли столики и стулья. Днем здесь работает шашлычная. Окна веранды закрыты ставнями. На двери надпись "Санитарный день".
Бойцы распределились по обе стороны от двери, и один из них нажал кнопку звонка.
В железной двери открылось окошко. Любопытная толстая физиономия с недоумением глянула на пришедшего.
- Ты чё, читать не умеешь?
- Умею. Открывай, придурок, у меня посылка из Москвы.
- Какая посылка?
- Не твоего ума дело, халдей. Живо открывай. Щелкнул засов, потом второй, и дверь приоткрылась.
Посетитель дернул дверь за ручку с такой силой, что "халдей" едва не вылетел на крыльцо. Цепочка оборвалась. Мужика успокоили несколькими ударами резиновой дубинкой по голове. Больше он не задавал глупых вопросов.
Налетчики развернули вязаные шапочки, и те превратились в черные маски с прорезями. Входили в баню они не спеша.
В зале, где стоял накрытый на восемь персон стол, находились двое. Один убирал со стола грязную посуду, другой потел в черном костюме и галстуке. И что это за мода такая - брать себе в охранники мордоворотов под сто двадцать килограммов весом? У него час уходит на то, чтобы голову повернуть. Так и получилось.
Мордоворот потерял сознание раньше, чем успел что-то осознать. А официанта обижать не стали. Увидев стволы, он сам поднял руки вверх и дал понять, что кричать не собирается.
Один из бойцов подошел к нему и тихо спросил:
- Где гости?
Тот кивнул на двухстворчатую дверь.
- Иди первый. Возражать официант не стал.
Дверь открылась. Большой предбанник. Слева - раскрытая дверь в раздевалку, без окон, но с зеркалами. На другой стороне - такая же раздевалка.
Официанта впихнули в одну из них и закрыли. Тут в каждой двери торчал ключ, но все они были раскрыты настежь.
Команда прошла через предбанник и очутилась в зале, где находился бассейн. Точнее, лягушатник. Круглая ванна в шесть-семь метров в диаметре и в метр глубиной. Две кабины - справа, две - слева. В дверях сауны тоже торчали ключи.
Шум, визг, всплески воды. Нет, не от испуга. Вошедших еще никто не заметил. Голые девочки и мальчики веселились.
Четверо вошедших распределились по полукругу бассейна так, чтобы иметь полный обзор и не мешать друг другу. Веселье вдруг оборвалось, будто кто-то нажал кнопку "стоп".
Повисла пауза. Одни в бассейне трезвели, другие - кто держал их на мушке - не мешали им трезветь.
- Девушки, во избежание неприятностей просим по одной выйти из воды и пройти в раздевалку. Мужчины останутся на месте.
- Что за дела, мужики? - подал голос крепкий парень с волосатой грудью. - Я что-то не понял.
- Поймешь, Гусаков. Отцепись от своей телки. Давно ли бабами стал прикрываться?
Тот отпустил девчонку. Женская половина не так была напугана, как мужская. Совсем еще дети. Лет по пятнадцать, им все в диковинку. Они с любопытством наблюдали за происходящим, но не реагировали, словно сидели в кинозале. Картинка и впрямь выглядела киношной.
По одной, гуськом, девочки поднялись по лесенке, и один из бойцов проводил их в раздевалку, где скучал официант. Там всех и заперли на ключ.
Теперь уже не имело смысла прятать свои лица. Бойцы скинули свои маски. Пожалуй, этот жест стал самым неприятным событием. Мужчины сгруппировались в центре бассейна. Если тебе показывают свое лицо, то уже не боятся, что ты его запомнишь, а потом найдешь и отомстишь за унижение.
У всех автоматчиков торчали переговорные устройства в ушах. Один тихо сказал:
- Все готово. Команда в сборе.
В ту же минуту двери "Жигулей" открылись, и из машины вышли еще двое мужчин. Один прихрамывал, опираясь на трость. Они медленно направились к дому.
- Кто вас послал, ребята? - продолжал суетиться волосатый. - Мы можем договориться. Я заплачу в два раза больше. Назовите цену.
- При твоем образе жизни, Гусаков, в парилку надо ходить с пулеметом. А ты оружие в раздевалке бросил.
- Знать бы где упасть…
- Знал. Сколько веревочке ни виться…
- Давайте по-хорошему, мужики. Я вас перекупаю.
- Денег не хватит.
- Назови цену.
- Твоя шкура.
Когда в зал вошли еще двое, Гусаков перестал торговаться, а трое его приятелей застонали, словно им рвали зубы.
- Да-да, господа бывшие офицеры. Вы не ошиблись. Это я, - почти ласково заговорил хромой. - Как вам не стыдно? Стрелять разучились. Пьете много, пули веером летят. А пуля - не пробка от шампанского. Она должна в цель ложиться.
- Не может такого быть! - воскликнул здоровяк со шрамом на щеке. - Я в тебя весь рожок выпустил.
- Поторопился, Пащенко. Бить из автомата с десяти метров - это лишь присказка. Врага добивать надо, а не с ног валить.
- Брось, Боря. Мы даже не знали, кого нам велено убрать. Гусаков нас в Москву послал. Велел ждать в машине на пятом километре Калужского шоссе. Потом позвонил, дал адрес и велел действовать. На все про все полчаса. Когда ж там думать-то? Приехали, пальнули и смылись. Только потом поняли, что своих положили.
Гусаков хрустнул зубами и ударил кулаком в челюсть своего холуя. Тот увернулся и ответил ему.
- Может, они сами друг друга порешат, как пауки в банке? - спросил Бориса Валерий Богданов, стоящий рядом.
- В лучшем случае покусают один другого. Удары не те, глаз не тот. Шпана, а не профессионалы. Скурвились.
Возня в бассейне кончилась, как только один из бойцов дал короткую очередь по потолку. Сверху посыпалась штукатурка.
- Ну, хватит полемик, пора к делу приступать, - жестким голосом заговорил Борис, и он гулко отдавался в закупоренной кастрюле с лужей посередине. - Объявляю приговор. Бывший лейтенант Пащенко, бывший лейтенант Колобков, бывший прапорщик Терентьев. Вы расстреляли на моем дачном участке самых достойных из нас - Олега Дубенского и Ивана Трушина. О себе я промолчу. За совершенные вами деяния вы приговариваетесь к расстрелу без суда и следствия по законам-военного времени.
После его слов раздались автоматные очереди. Трое из четверых расстались с жизнью. Вода в бассейне начала багроветь.
Гусаков смотрел на автоматчиков выпученными глазами, в которых кроме ужаса ничего не осталось.
- Что, приятель, напугался? - с усмешкой спросил Богданов.
- Я тут ни при чем. Я получил приказы из Москвы.
- От кого?
- От Илюши Проскурина.
- Проскурин - шестерка Максимова. Он решений не выносит. Осенью прошлого года ты со своей шпаной сжег самолет в моем клубе. Приказ тебе тоже Проскурин отдавал?
- Нет. Максимов. Он сказал, что ты не платишь денег в "общак" и тебя надо наказать.
- Наказал. Я выплатил хозяину самолета восемьдесят тысяч долларов и до сих пор еще не рассчитался. Но хозяин самолета меня попросил найти и наказать виновных. Тогда он готов мне вернуть четверть суммы.
- Спрашивай с Максимова. Я даже не знал…
- Не путайся, Гусаков. Только что ты сказал, кого наказывал. Следи за своими словами.
Тот не мог следить. Бассейн превратился в красную лужу и перестал быть прозрачным. Вокруг него плавали три трупа, и он вот-вот станет четвертым.
- Рассказывай по порядку, Гусаков, - стальным голосом потребовал Борис. - Какие ты получал приказы от Максимова и Проскурина за последние два месяца? Начнешь вилять - тут же получишь пулю в лоб.
- В начале мая, на ежегодной сходке в клубе ветеранов Проскурин дал мне поручение похитить парня. Сопляк, лет шестнадцати. Дал мне адрес. Поселок Озерцы. Фамилия Ливенталь. Парня мы нашли и увезли. Потом Илюшка велел его хлопнуть и отвезти к гробовщику.
- Подробней о гробовщике.
- Магазин ритуальных услуг для богатых клиентов. Называется "Православный обряд". Максимов сбагривает туда трупы, которые должны исчезнуть с лица земли. Гробовщик укладывает их в гроб и направляет в военный госпиталь. У Максимова там свои люди работают в морге. Он лежал в этом госпитале четыре месяца после ранения. Обзавелся связями. Труп расчленяют, а сверху кладут умершего в больнице и хоронят официально на кладбище.
- И парня похоронили?
- Наверное. Я не знаю. Потом Илья велел мне позвонить папаше парня из Серпухова и потребовать выкуп в полмиллиона. Дать ему на сборы две недели и хорошенько припугнуть, чтобы тот не пошел к ментам. Прошло три недели, Проскурин опять позвонил мне и сказал, чтобы я вызвал Ливенталя в Серпухов с деньгами, и дал мне его новый телефон. Я все сделал. Но никто не приехал. Я и не ждал. Обычная телефонная игра. Он хотел, чтобы звонки исходили из другого города. А пятого июня Илья потребовал, чтобы я прислал ему трех стрелков, готовых приступить к работе по сигналу. Цель понятна, но кто был мишенью, я не знал. Когда ребята вернулись, они мне рассказали, в кого стреляли на даче. Я обозлился на Проскурина и сказал ему, что мы больше не будем работать вслепую. Вот и все. Илья больше не звонил.
- Да, Гусаков. Ты отъявленная тварь. Тебя уже не отмоешь. Выходи. Сделаем попытку смыть с тебя кровь.
Перепуганный мужик вышел из лужи крови. От пояса до пят он был покрыт бурой водой, стекающей с него разводами.
- Заходи в кабину. Попарься. Может, отойдет или, наоборот, впитается.
Боец подтолкнул голого бандита стволом в спину и загнал его в сауну. Богданов захлопнул дверь и запер на ключ. На стене возле каждой кабины висел регулятор температуры. Стрелка стояла на шестидесяти градусах. Валерий повернул рычаг, и стрелка остановилась на пределе, возле цифры двести.
- Пусть попарится мужик. Очистится перед кончиной. Когда они покинули баню, на дворе еще стояла ночь.
- Боюсь, что не успею вернуться к рассвету, - глянув на часы, сказал Борис. - Соня проснется, а меня нет. Напугается.
- Может, тебе не возвращаться? У тебя жена, Боря. А Соня в тебя втюрилась по уши. Лучше сразу оборвать, чем тянуть.
- Она все понимает. Я ей уже об этом говорил. Но без ее помощи я не могу еще обходиться. Болячки не засохли. Скажи, Лера, если ты знал, кто сжег самолет, то почему раньше не действовал? У тебя отличная команда ребят. Настоящие профи.
- Я не знал, Боря. Гусаков с испугу признался. Если бы мы встретили его за столом с рюмкой в руках да в мирной обстановке, он ни за что бы не признался. А кто такой Ливенталь?
- Впервые о нем слышу. В нашу игру вступили какие-то посторонние силы и провели свою партию, цель которой мне неизвестна. И я не могу ничего понять. То ли нас хотели прикрыть, то ли сдать. Но ни тот, ни другой варианты не подходят, если по следу пустили киллеров. Сплошные противоречия.
Они сели в машину. Яркие огни окон двухэтажного деревянного дома вскоре остались позади.
5
Прогулка затянулась. Катя трижды обошла здание, где располагался офис фирмы "Мега", и ее взору открывалось чистое небо и край крыши, который разглядеть с земли было невозможно. Настоящий небоскреб.
Когда она шла по аллее парка, то с большого расстояния она видела профиль здания и крышу. В этот момент у нее возникли сомнения в собственной версии.
Крыша напичкана антеннами и спутниковыми тарелками. Сплошные шесты и растяжки, и судя по всему, они высокие, если отчетливо просматриваются с такого расстояния. Если прыгнуть раньше, то промахнешься, если секундой позже, то останешься без ног, а то и наткнешься на шест и станешь шашлыком.
Задача тем более усложнится, если действия переложить на ночное время. Правда, диаметр здания оказался больше, чем она предполагала. Метров тридцать пять. Катя описала круг и посчитала количество шагов. Расчеты можно сделать дома на бумажке.
Задрав голову, она попятилась назад, пока не наткнулась на что-то твердое. Оглянувшись, она увидела машину, в которой сидел Метелкин. Интересно, зачем ему понадобилось за ней следить?
Она обошла "Ниву" вокруг, открыла переднюю дверцу и села рядом.
- Раз уж я тебя засекла, Женечка, то отвези меня домой.
- Я работаю, а не за тобой слежу. Это ты мне объясни, что ты тут делаешь? Повадились, понимаешь ли! То Рита в гости к Прозорову приходит, теперь ты пришла. Тоже к Прозорову? Там что, медом намазано?
- Извини, а Рита это?…
- Ванькина любовница. Она каким-то образом связана с господином Прозоровым - нашей несчастной жертвой ограбления, но несчастья я в ее глазах не заметил.
- Забыла ее фамилию. Дик говорил мне, но я запамятовала…
- Маргарита Белоцерковская. Но речь не о ней, а о тебе.
- Хотела посмотреть на офис, который обчистил мой муж. Но туда не пускают.
- И не мечтай. Нерешаемый вопрос. Заноза. Застряла в башке, и никто ее не может выдернуть.
- Однако факт остается фактом. И ничего тут не поделаешь. А я, наивная, подумала, что ты за мной следишь.
- Ты, Катя, в сыскные дела не лезь. Накуролесили, и хватит. Ваши приметы уже в милиции есть. И потом, надо сначала думать, а потом делать. На кой ляд мне за тобой следить? Я обещал тебе проследить за Севой. Так?
- Так.
- И что это значит? А это значит, что если ты меня увидела и узнала, то я слежу не за тобой, а за Севой, который следит за тобой. Но его ты не заметила. В итоге ты плюхаешься в мою машину, выдаешь меня и себя, а Сева тихо уходит, "сфотографировав" мою рожу. Теперь я засвечен. Понятно?
- Так Сева здесь?
- Нет. Я к примеру сказал. У меня новое задание. Сменил на посту убитого Митрошкина. Прослушиваю кабинет Прозорова. Пока ничего интересного.
Он кивнул на аппаратуру, установленную в торпеду машины.
Молчаливая техника тут же откликнулась, подтвердив свою высокую работоспособность.
В динамике послышался скрип, потом голоса.
- О, знакомый голос. Я его уже слышала на пленках Митрошкина.
- Тихо, Катя. Это Прозоров и его зам Шульга. Я уже все голоса изучил.
Метелкин нажал на кнопку "запись".
"- Ну, что, Глеб? Договорились?
- Да, Слава. Испытательный стенд готов. Можем начинать запуск.
- Не сейчас. Ровно через две недели. Двадцать шестого июля.
- Зачем тянуть?
- Деньги, Глебушка, деньги. Мы должны отдать аванс Белоцерковскому сразу после испытаний. Сумма изменилась. Два миллиона евро - купюрами по пятьсот евро.
- Что за блажь?
- Как мне кажется, он хочет погрузить аванс в небольшой чемоданчик. Если платить в долларах, то и трех мешков не хватит. Но пусть эту проблему решает Радек. По мне хоть в английских фунтах. Деньги привезут двадцать пятого. Генерал отдает нам конверт, мы проводим испытания и отдаем ему деньги. Схема элементарная.
- Солдафоны. Перестраховщики!
- Нет, Глебушка. Они люди. Голодные люди. Мы их должны кормить, а они нас кормят. Друг без друга мы ничего не стоим. Я думаю, что и генерал это понимает. Как говорят американцы: "Извини, ничего личного, только бизнес".
- Я спокоен, Слава. Вчера ко мне домой приходила вдова Ливенталя и принесла сто тысяч, которые он брал из кассы фирмы. Милиция вернула ей деньги, найденные в машине. Только деньги, но не сына.
- И ты взял?
- Не посмел.
- И правильно. В семье горе. Мы должны оказать вдове подтержку. Ливенталь сделал большое дело для фирмы. Мы перед ним в долгу.
- Будут еще какие-нибудь распоряжения?
- Да. Устрой хороший прием. Позови интеллектуалов. Я хочу испытать дочь генерала. Мне интересно знать, хочет ли барышня у нас работать или она меня навещала с какой-то другой целью. Мне показалось странной просьба Белоцерковского устроить его дочь на приличную работу. У него своих связей хватает. С его стороны это выглядит не иначе как унижение. А он человек очень гордый. Сейчас во многом он зависит от нас, а тут еще одна просьба. Перебор.
- Ну что ж, бомонд собрать не трудно.
- Только не преврати прием в тусовку. Никаких эстрадников и кинозвезд. Ученые, литераторы, композиторы и художники. Арендуй Дом ученых. Там уютно.
- Я подумаю". Послышался хлопок двери. Метелкин остановил запись.
- Интересно, какой Радек им принесет такую кучу денег?
- Имя я уже слышала. Но Прозоров разговаривал с ним по-английски. Эту запись я отдала Дику.
- Никак не можем найти достойного переводчика. Но все это скука. Я не понимаю, что нам дают эти записи.
- А то, что генерал Белоцерковский хочет устроить свою дочь в офис Прозорова и иметь своего человека в стане врага. Вот почему она к нему приходила.
- Они не враги. Отец Риты занимается космосом. Системы Прозорова работают при помощи спутников. Здесь нет никаких секретов. Об этом весь мир знает. Даже скандал в газетах подняли. Ваши мужья помимо денег и картин еще и документы сперли. Секретные разработки на диске. Промышленным шпионажем занимаются все, и правоохранительные органы в это дело не вмешиваются. Если бы у Прозорова не пропало пять картин Поля Гогена и куча денег, милиция не стала бы заводить дело. Спустили бы все на тормозах.
- Я не думаю, что наши ребята стали бы воровать картины и документы. Они ничего в этом не смыслят.
- А Рита на что? Она же искусствовед и реставратор. В Пушкинском музее работает, а не на оптовом рынке консультантом. Импрессионисты ее конек. Документы, исчезнувшие из сейфа вместе с деньгами, - это не чертежи и не схемы с расчетами, а обычный компьютерный диск. Большого ума не надо, чтобы его с полки переложить в карман.