- А вот это не факт! Урманов мог и отказаться от преследования, а мог…
- …попасться в руки религиозного фанатика и теперь его жизнь висит на волоске!
- Не паникуй, Димыч, - поморщился Ракитин. - Может, "шаман" твой и фанатик, но не маньяк же? Зачем ему лишние жмурики?
- Олежек, он псих! Я чувствую, добром эта история не кончится!
- Хорошо, что ты предлагаешь? Конкретно!
- Надо ехать в горы, искать капище…
- На чем? - Ракитин загасил окурок и вздохнул. - И кто мне даст разрешение на такое… на эту авантюру? Где доказательства, из коих бы вытекало подобное решение?
- Так вот же! - Я хлопнул ладонью по фолианту.
- Нет, мистер Холмс, в полицейском сыске важны улики, а не домыслы! Давай-ка лучше отработаем то, что у нас есть реально.
- Но ты согласен, что капище найти необходимо?
- Возможно. Но не сейчас.
- Ладно. - Я смиренно склонил голову. - Подчиняюсь давлению обстоятельств. Впрочем, я могу и сам…
- А вот этого не надо! - быстро сказал Олег. - Не хватало мне еще и твоего трупа. Могу обещать, что непременно включу твою версию в список рабочих.
- Хорошо. - Чтобы успокоиться, я в свою очередь полез за сигаретами. - Ты проверил мобильник Урманова?
- Естественно. Оператор утверждает, что абонент вот уже несколько дней, как заблокировал номер!
- Ни фига себе! Это что же - звонок с того света, что ли?
- Ну-ну, только без мистики! - Ракитин встал и принялся разминать затекшее от долгого сидения тело. - Оператор объяснил мне, что подобные фокусы возможны, если перед блокировкой была включена переадресация.
- Все равно не понимаю, - я неожиданно почувствовал, что начинаю засыпать прямо на стуле. - Слушай, а можно где-нибудь всхрапнуть хотя бы пару часиков?
- Предлагаю следующий план, - Олег снова уселся за стол. - Ты идешь домой и спишь, сколько в тебя влезет. А я в это время получу результаты по ДНК-анализу и закажу машину…
- Куда поедем? - я зевнул, едва не вывернув челюсть.
- В Юргу.
- Зачем?
- Там живет отец Урманова. Вполне возможно, Антон завернул к нему.
- Логично, но маловероятно, инспектор.
- Разберемся, Холмс, разберемся!
- А с моими "побратимами" разобрался?
- Пока нет. В бегах твои побратишки, дома так и не появились.
- Ох, чую, встретятся еще они мне!..
- Сплюнь. И топай домой. Я выбросил недокуренную сигарету и покорно поплелся к двери. Обернулся:
- Только без меня не уезжай, ладно?
- Ты же меня знаешь…
- Вот именно!..
До дома я добрался без происшествий, но поспать мне толком не дали. Едва я начал задремывать, как заверещал телефон. В довершение всего трубка оказалась на кухне, и пока я брел как сомнамбула по коридору, телефон буквально надрывался от желания поговорить.
- Слушаю, - произнес я замогильным голосом, нажав клавишу ответа.
- Кто это? - нервно и резко раздалось в трубке.
- Дед Пихто! - рявкнул я, окончательно просыпаясь и одновременно приходя в ярость. - Чего надо?
- Это вы, Котов? - слегка ошарашено произнесли на том конце.
- Нет, это его брат! Кто говорит, блин?
- Разумовский Григорий Ефимович, заведующий редакцией новостей еженедельника…
- Здравствуйте, милейший Григорий Ефимович! - радостно заорал я басом. - А я - Вадим, брат Димитрия. Премного о вас наслышан! Димитрий так много о вас рассказывал, да так весело! Вот, говорит, прихожу я однажды в редакцию, а там меня Колобок дожидается. Зайдите, грит, Димитрий Алексеевич, ко мне в кабинет, посоветоваться надо. У меня, мол, с женщинами не очень получается, а вы, грит, известный затейник и утешитель!.. Мы так смеялись, так смеялись, что прямо с печки все попадали…
- Э-э, п-простите, Ва-вадим, да?.. - Разумовский даже заикаться начал от волнения. - Это все вам Д-дмитрий Алексеевич ра-ассказал?..
- Ого-го, сколько! - жизнерадостно продолжал я орать, хотя уши уже пылали от стыда адским пламенем. - Грит, благодаря мне, наш Колобок теперь по ба… женщинам ба-альшой спец! Спец-огурец! Ха-ха-ха!..
- П-простите, я… мне… А где сейчас Дмитрий Алексеевич? Мы тут во-волнуемся, в редакции…
- Димитрий уже сутки идет по следу предводителя банды "черных археологов", возжелавшего продать за кордон национальное достояние! Меня несло как при поносе. Стыдно было ужасно, но и отступать поздно.
- На помощь ему уже выслана спецгруппа суперсыщиков. Связь только через спутник каждые двенадцать часов!..
- Ну, х-хорошо… передайте, нет… д-держите нас в курсе. П-пожалуйста!..
- Непременно, милейший Григорий Ефимович! До свидания!..
"Ф-фу! Мерзавец ты этакий! - сказал я своей полусонной физиономии в зеркале кухонной двери. - Не стыдно?.. А ну, марш спать!"
Усталость все-таки взяла свое. Я не помнил, как добрался до постели, но проснулся аккурат поперек нее. Проснулся сам. За окном был день, но солнце уже не пялилось в комнату, следовательно, было далеко за полдень.
Первым моим осмысленным ощущением после пробуждения стал голод. Есть хотелось просто зверски. Рыча как рассерженный лев, я устремился на кухню и принялся опустошать полки холодильника. Нашлось, правда, немногое: почти пустая баночка сметаны, подозрительного вида творожный сырок, пучок пожелтевшей петрушки и одинокое куриное яйцо. Но голод - великий стимул творчества.
В результате через двадцать минут на столе красовалась сковородка с обалденно пахнущей румяной запеканкой и дымилась большая кружка зеленого мятного чая. За уничтожением сего кулинарного шедевра меня и застал звонок Ракитина.
- Ты готов?
- Пошти, - сказал я с набитым ртом.
- Выходи через десять минут. Машина будет у подъезда.
С Олегом лучше не спорить. Я вышел из подъезда через восемь минут. Ровно две минуты спустя подкатила серая потрепанная "хундайка" с гражданскими номерами. За рулем восседал смутно знакомый детинушка в форменной кожаной куртке. Капитан расположился на заднем сидении. Едва я уселся рядом, "хундайка" рванулась вперед не хуже быстроногой лани.
- Соблюдаем режим инкогнито? - поинтересовался я.
- Экономим казенный бензин! - отрезал Олег. Он был явно не в духе.
- Так это твоя машина?
- Ваша дедукция как всегда на высоте, Холмс! Поразительная наблюдательность.
- Да что случилось-то?
- Есть две новости: плохая и очень плохая. С какой начать?
- С любой…
- Первое: твой… инсайт насчет жертвоприношения подтвердился. Это кость принадлежала Михаилу Измайлову.
- Это плохая новость? - я проглотил невесть откуда взявшийся комок.
- Ага. А вот тебе очень плохая, - Ракитин пристально посмотрел на меня. - Твой приятель Константин Кириллов сегодня утром найден в полукилометре от поселка Апрель…
- Мертв?! Кирюха?..
- И даже очень. - Олег полез за пазуху и бросил мне на колени бумажный пакет для фотографий.
Я вытащил тонкую пачку снимков. Рука невольно дрогнула, едва я рассмотрел первый. То, что там было изображено, не могло быть Костей. Куча растерзанного мяса в обрывках одежды… Тяжеловатое зрелище даже для медика!
- Ты уверен, что это он? - с трудом произнес я, возвращая фото и пакет.
- Его опознали напарник и директор охранной фирмы.
- И… кто же это сделал?
- По предварительному заключению Кириллов был растерзан каким-то крупным хищником.
- Ты сам-то веришь в эту чушь? Откуда хищники, да еще крупные, в городской черте, возле оживленной трассы?
- Следы зубов и когтей…
- Его, наверное, убили, труп подбросили… А потом на него наткнулись бродячие собаки. - Я изо всех сил пытался отстраниться от реального ответа, который знал, в котором был уверен, но принимать не хотел!
- Труп очень свежий… э-э, недавний. Смерть наступила за пару часов до обнаружения тела. По времени как раз совпадает. Именно около шести часов утра Кириллов обычно проходил по этой дороге на дежурство. - Ракитин крепко сжал мою руку. - Бывает, Димыч, бывает… Это вполне мог сделать волк-одиночка. Или молодой медведь… Да, скорее медведь, потому что у него когти.
- Черта с два, Олежек! - почти выкрикнул я, и молчаливый водитель впервые настороженно оглянулся. Теперь я его узнал - дежурный сержант-хохол из управления.
- Ты можешь назвать убийцу? - недоверчиво покосился Ракитин.
- Могу… Только ты мне опять не поверишь.
- Тогда не надо.
Но я был уверен, что Кирюха пал жертвой грозного Тенгри. Вернее, его слуг - Небесного Пса и Огненного Коршуна. Перед глазами встали нечеткие строчки из "памятной тетради" номер три Степана Крашенинникова: "…- Вы лишили Тенгри законного дара!.. - Мы все теперь умрем…"
Это было предупреждение проводника-телеута, после того как русские сорвали камлание Белого шамана на капище Тенгри. Разбуженный и рассерженный бог будет вечно брать жертвы, пока обряд умиротворения не будет завершен. Но причем тут Костя? Если я правильно понял, слуги Тенгри должны карать только "провинившихся" перед грозным богом людей.
Погруженный в невеселые мысли, я не заметил, как задремал. Все-таки три часа сна - это не шесть, которых мне всегда хватало для восстановления физических и душевных сил. Очнулся я от дружеского тычка Ракитина.
- Просыпайтесь, Холмс, нас ждут великие дела!
Но у меня не было настроения поддерживать нашу любимую с детства игру, и Олег это понял. Мы молча вылезли из машины перед трехэтажным облупленным домом, построенном еще лет пятьдесят назад и с тех пор, видимо, не ремонтировавшемся. Дверь у единственного подъезда отсутствовала, лестничные пролеты подозрительно скрипели и подрагивали, перила болтались, цепляясь друг за друга.
Сержант остался в машине, а мы с Олегом, стараясь держаться стены, поднялись на третий этаж и пошли по темному, длинному, тоже скрипучему коридору, пытаясь разглядеть номера квартир.
Нам повезло. Номер двадцать восемь оказался на месте, в отличие от большинства других. Но звонка не было и здесь.
Ракитин резко стукнул пару раз костяшками пальцев по филенке. За дверью завозились, раздалось покашливание, потом хриплый, будто со сна голос спросил:
- Кого еще черти принесли?
- Телеграмма! - брякнул я.
- Да пошли вы!..
- Плохая идея, - резюмировал Олег и гаркнул: - Откройте! Милиция!
- А вот х… тебе!
- Оскорбление при исполнении!.. - зарычал Ракитин и вдруг мощным толчком распахнул хлипкую дверь.
Раздался звук крепкого удара, короткий вскрик и шум упавшего тела. За дверью царил полумрак, поэтому разглядеть, кого мы только что уронили, не удалось. Лишь когда Ракитин, перешагнув слабо ворочавшегося на полу человека, распахнул дверь в комнату, стало ясно, почему нам не хотели открывать.
Ближняя часть комнаты представляла собой кухню. Справа вдоль стены выстроились: холодильник, раковина, кухонная тумба, газовая плита и высокий шкаф-пенал. На тумбе громоздился сложный агрегат, поблескивая стеклом и медью, а дух стоял такой, что хоть святых выноси. Впрочем, о святых в этой квартире, видимо, давно забыли.
В левой, жилой части помещения поперек низкой тахты навзничь спала баба с красным, испитым лицом. Ее могучие телеса лишь отчасти были прикрыты серой простыней. Возле открытой балконной двери на табурете сгорбился маленький, тщедушный мужичок в пиджаке на голое тело и курил папиросину. У левой глухой стены, между тахтой и покосившимся платяным шкафом выстроились на полу ряды разнокалиберных бутылок и бутылей, заполненных мутноватой жидкостью.
Ракитин, сморщившись от резкого бродильного духа, обозрел весь этот бордель и бросил мне через плечо:
- Давай сюда первого!
Я, дыша ртом, вернулся в крохотную прихожую, сгреб под мышки невнятно бормочущего мужика в семейных трусах и полинялой футболке и рывком поставил его на ноги. Матерщинник оказался длинным и тощим субъектом с небритым лошадиным лицом. Он мутно оглядел нас с Олегом и сипло произнес:
- Какого х… приперлись?
- Еще раз матюгнешься, оставлю без зубов, - пообещал я и ощутимо встряхнул его за шкирку. Тощий испуганно примолк.
- Кто из вас Урманов? - сухо поинтересовался Ракитин, подходя к урчащему и издающему кислое зловоние агрегату.
- Я, господин офицер! - подпрыгнул с табурета тщедушный мужичок. Он выбросил окурок на балкон и попытался встать по стойке "смирно", но его заметно повело в сторону, и пришлось бедолаге хвататься за подоконник.
- Офицер? - удивленно посмотрел на него Олег. - А впрочем, верно. Я - капитан криминальной милиции Ракитин.
- Сержант запаса Василий Урманов, - не без гордости отрапортовал мужичок.
- Что же вы, сержант, бордель в квартире устроили? - нахмурился Ракитин.
- Вертеп, - тихо сказал я.
- Неважно! Посмотрите, Урманов, до чего вы докатились. - Олег уличающим жестом обвел комнату. - Разврат, пьянство, самогонный аппарат… Не стыдно?
- А сын - ученый, историю изучает, диссертацию пишет, - подключился я, усаживая своего тощего подопечного на тахту и показывая ему кулак, чтобы помалкивал. Урманов неожиданно всхлипнул и сник, снова опустившись на табурет.
- Только Антону не говорите! - почти прошептал он.
- Не скажем, - пообещал Ракитин. - Но чтобы завтра этого всего, - он еще раз взмахнул рукой вокруг, - не было, сержант!
- Так точно, господин капитан…
- Ладно, - вмешался я. - Василий… как вас по батюшке?..
- Сергеевич…
- Очень хорошо. Василий Сергеевич, когда вы в последний раз виделись с Антоном?
- В прошлом году. Он ехал в командировку…
- А он недавно не звонил вам?
Урманов то ли шмыгнул носом, то ли хихикнул, и посмотрел на меня вполне трезвым взглядом.
- У меня телефона уже второй год нету. Отключили за долги.
- Дело в том, что ваш сын пропал три дня назад при довольно странных обстоятельствах, - веско сказал Ракитин. - Поэтому нас интересуют любые сведения, которые вы можете сообщить о нем.
- Как по-вашему, куда бы он мог так внезапно уехать?
- Ну, Антоша с детства был резвым. Они бывало с Генкой могли запросто за полсотни верст на озера ушкандыбать за карпами. Причем, как теперь говорят, автостопом…
- А кто это - Генка?
- Да брат его родной, - Урманов снова помрачнел. - Старший он, на геолога выучился. Весь Алтай пёхом исходил, почитай, до самого Китая. Антон его шибко любил…
- А что с ним случилось?
- Погиб. Уж года три как… Под лавину попал возле Старой Крепости. Тела так и не нашли. Урманов отвернулся, размял папиросину, закурил.
- Мать ихняя после этого слегла, за полгода растаяла от горя…
- Извините, мы не знали… - мне всегда в таких случаях становилось неловко, будто я пытаюсь влезть в чужую квартиру или роюсь в чужих вещах. - А… нет ли у вас фото Геннадия? - смутная догадка замельтешила у меня в голове.
- Есть конечно, - Урманов медленно прошел через комнату к платяному шкафу, открыл взвизгнувшую дверцу, долго копался на полках, наконец извлек затертый до белизны пухлый фотоальбом. - Вот, смотрите, - протянул мне альбом.
Я взвесил том на руке и положил его на подоконник. Обыкновенная семейная хроника, ничем не примечательная - свадьба, юность, первая собственная комната, первый ребенок, первые радости, второй ребенок… "А разница-то у братьев года три-четыре, не больше!" Вот и школа, новая квартира (видимо, эта самая!), выпускной у старшего, Геннадия…
Я перелистнул сразу несколько страниц и остолбенел. На меня с профессионально сделанного в фотоателье портрета смотрел, чуть улыбаясь, "шаман"! Ракитин тоже заглянул в альбом и присвистнул:
- Елы-палы! А покойничек-то живуч оказался!
- Что вы говорите, господин капитан? - насторожился Урманов.
- Э-э… Василий Сергеевич, спасибо за сотрудничество, - Олег радушно похлопал его по плечу. - Вы нам очень помогли. А вот это все, - окинул он взглядом расхристанную комнату, - надо срочно прекратить!
- В самом деле, - поддакнул я, - не ровен час, сын узнает!
- Господа, умоляю, не говорите Антону! - Урманов вцепился в нас обоих. - Стыдно-то как…
- Вот и прекращайте!
Недвижно лежавшая до сих пор на тахте баба вдруг открыла глаза и резко села. Простыня, прикрывавшая ее, упала на пол, открывая для обозрения внушительные прелести. Мутно оглядев четырех мужиков, замерших то ли в восхищении, то ли в растерянности, кустодиевская красотка криво улыбнулась и просипела:
- Мальчики, только не все сразу!
- Я первый! - внезапно очнулся тощий субъект, тихо сидевший все время на краю тахты. И цапнул бабу за необъятную грудь.
- Отвали, Колян! - рявкнула та, отмахнувшись дебелой рукой. - Я тебе уже давала.
Получив хлесткую затрещину, тощий Колян улетел с тахты в угол и развалил плотный строй бутылок с самогоном.
- Картина Репина "Приплыли!" - поморщился Олег. - Пошли отсюда, Димыч! Мы отодрали от себя причитающего Урманова и быстро ретировались в коридор.
Когда мы уселись в машину, сержант заинтересованно спросил:
- И шо же там було, Олег Володимирович?
- Три "бэ".
- Шо ж це такэ?
- Бардак, бухаловка и блядство.
Сержант, окончательно сбитый с толку, недоуменно и обиженно оглядел наши каменные физиономии и молча завел мотор.
- Тебе, Степан, надо что-то с юмором делать, - сочувственно сказал Ракитин. - В нашем грубом деле без юмора нельзя. Сержант пробурчал в ответ что-то невнятное и возмущенно повел могутным плечом.
- Подведем итоги, - как ни в чем не бывало повернулся ко мне Олег. - Что мы имеем?
- Воскресшего старшего брата Антона Урманова, превратившегося в адепта культа бога Тенгри, - выдал я.
- И что из этого следует?
- Надо срочно ехать в горы, искать капище.
- По-моему, надо срочно объявлять обоих в розыск. По области.
- По региону, Олежек! Уверен, что братья уже где-то в Кемеровской области. И скорее всего - по дороге к капищу.
- Далось тебе это капище!
- Да в нем-то все и дело! Ну, как ты не понимаешь?! - Я разозлился. - Раритеты нужны Геннадию не для продажи. Он собирается совершить древний обряд. Но не пробуждения бога, как я думал вначале, а его умиротворения!..
- Погоди, какого еще умиротворения?! - Ракитин тоже начал закипать и вытащил помятую пачку "Кэмела". - Мне надо поймать психа-фанатика, убившего как минимум двух человек!
- А я тебе что предлагаю? Они оба там, Олег! На капище! Я уверен, Антон не знает про этот обряд и преследует брата, чтобы вернуть украденные раритеты. А Геннадий, вполне возможно, может использовать Антона в качестве жертвы во время обряда. Он действительно фанатик, но… добрый!
- Добрый?! - Ракитин поперхнулся дымом только что раскуренной сигареты.