– С вами говорит помощник следователя Зорина! – рявкнула я. Поразительно, что с человеком делает угроза начальства выдать зарплату только в обмен на готовый репортаж. – Мне необходимы сведения о состоянии здоровья Величковской! Если она в состоянии подойти к телефону, позовите ее!
– Подождите минуту, – гораздо доброжелательнее ответил голос, и воцарилась тишина.
Шло время, я смотрела на цифры, показывающие, сколько еще единиц осталось на карточке, и грустила. Наконец в мембране раздался невнятный шум и голос произнес:
– Алло, Вы слушаете?
– Да.
– Величковская не может подойти к телефону, она еще не встает.
– Ну, она уже в сознании? С ней можно будет поговорить?
– Да, конечно. Часы приема…
– Девушка! – опять рявкнул "мент позорный". – Вы что, не понимаете?! Я не апельсины собираюсь ей везти! Мне необходимо поговорить с Величковской в интересах следствия! Сегодня же! Назовите ваш адрес!
Голос послушно продиктовал координаты 24-ой больницы. Как ни странно, находилась она тоже в Крылатском районе.
– И предупредите там, что сейчас приедут двое! – совсем уж угрожающе прибавила я, и поскорее нажала на рычаг, спасая три оставшиеся единицы.
За время моего блестящего выступления Тая успела задремать, прислонившись к таксофонной будке.
– Эй, – я дернула ее за рукав, – вперед, мон шер, мы едем к Инне.
– А куда? – широко зевнула подруга.
– В больницу. Кстати, ее отвезли в больницу там же, в Крылатском, интересно, почему не в какую-нибудь привилегированную клинику?
– При отравлении, – никак не прекращала душераздирающей зевоты Тая, – везут в ближайшую, главное ведь поскорее промыть желудок.
– Откуда ты знаешь?
– По-моему, это и так ясно. Не станут же отравленного пациента таскать по всей Москве в поисках клиники, соответствующей его статусу?
– Ну да, логично…
Пока тащились на метро, пока искали 24-ю больницу, я почти озверела от голода. Как на зло, встречались только тонары с курами-гриль, а лопать хрустящую божью пташку руками прямо на улице, я не смогла бы даже от сильной голодухи.
Больница оказалась старой облезлой постройкой, стыдливо прячущейся в глубине дворов. Даже странно, что в таком шикарном районе такое вот медучреждение, не ремонтированное с начала прошлого века. Таискин подарок на восьмое марта творил чудеса: завидев красную корочку, медсестры мгновенно становились внимательными, чуткими, готовыми немедленно исполнять свой гражданский долг и оказывать всяческое содействие властям. Наверное, персонал вместе с больницей тоже прибыл из прошлого века. Нам выдали относительно белые ветхие халаты и проводили в палату к Инне. Помимо Величковской там лежало еще человек, как мне показалось, двадцать. Если бы не роскошные волосы, превращенные в безобразный спутанный клубок, я бы ни за что не узнала молодую вдову: землисто-серое лицо, черные круги вокруг глаз, белые запекшиеся губы… Она смотрела на нас пустыми тусклыми глазами и молчала. Я тоже молчала, мигом растеряв всю ментовскую борзость.
– Вы только уж поскорее, – сказала сестричка, – нам скоро капельницу менять, укольчики делать.
– Да-да, хорошо, – очнулась я и присела на табуретку у кровати. Сестричка вышла.
– Инна, Вы нас помните? – начала Тая.
Инна продолжала молчать, безучастно глядя куда-то мне под ноги.
– Мы хотим Вам помочь, – доверительно произнесла я, – Вам и Алисе.
При упоминании этого имени, в ее глазах промелькнуло нечто осмысленное.
– Нам нужны координаты Алисы, – обрадовалась я, – адрес ее, телефон.
– Вы, правда, ей поможете? – почти беззвучно прошептала она, еле шевеля губами. – Она не убивала…
– Мы сделаем все, что сможем, обещаю.
Инна без запинки выдала нам адрес Алисы, и у меня отпали последние сомнения – они действительно хорошо знакомы, историческая встреча в хоромах Величковских была не первой, а может и не случайной. Тая старательно законспектировала координаты и уставилась на меня. Она явно хотела передать мне какое-то мысленное послание, но тщетно, "абонент был вне зоны действия сети".
– У нее есть какие-нибудь родственники?
Почему-то этот простой и невинный вопрос, поверг девушку в сильное замешательство, она смотрела мне в лицо с таким напряженным, мучительным раздумьем, что я поспешно добавила:
– Я к тому, что родственники должны знать, где Алиса, мы бы у них это выяснили.
Напряженное мучение в ее глазах удвоилось, губы задрожали, и сердце мое не вынесло этого зрелища.
– Ладно, – сказала я и даже выдавила что-то похожее на улыбку, – не хотите, не говорите. Да, и еще, Инна, – я склонилась к ее уху, – Вы знаете, кто убил Вашего мужа?
– Нет, – шевельнулись запекшиеся губы. В глазах ее мелькнуло какое-то странное выражение, и я поняла, что исповеди не будет. В дверях возникла нянечка и жестами дала понять, что наше время истекло.
– Ну, хорошо, – я поднялась с табуретки, – кому-нибудь сказать, где Вы находитесь, чтобы за вами приехали?
– Нет! – внезапно выкрикнула Инна так, что остальные обитатели палаты стали оборачиваться в нашу сторону. – Никому не говорите! – добавила она уже потише. – Никому, пожалуйста, никому не говорите, что я здесь!
– Инна, – растерялась я, – телефон этой больницы нам дал охранник вашего дома…
– Что? – серое лицо внезапно стала заливать нехорошая бледность. – Как так?
Медсестра довольно бесцеремонно выставила нас в коридор и занялась Инной. Мы стояли перед захлопнувшейся дверью и молчали.
– Тая, так что ты мне хотела сказать?
– Чтобы ты спросила у Инны про ее родственников, но потом вопрос отпал сам собой. Ты вообще что-нибудь понимаешь?
– Не особо.
Дождавшись медсестру, мы заловили ее и принялись пытать, кто звонил охране дома Величковских? Откуда узнали телефон?
– Да сама больная сказала номер, – отбивалась она, – мы спросили, куда позвонить, кому сообщить, ну она и назвала этот телефон. Она тогда еще не совсем в себе была, вот и не помнит.
– Понятно, – малость сбавила я обороты. – Скажите, когда Инну выпишут?
– Не знаю, может недельки через две.
– А кому можно оставить мой телефон? На всякий случай?
– Давайте, я передам главврачу.
Тайка с мясом выдрала листок из блокнота и нацарапала мой номер. Распрощавшись, мы покатились на выход.
На улице вовсю фестивалило солнышко, так потеплело, что мы даже расстегнули куртки, ну прямо настоящая весна!
– Тэк-с, – я взяла Таискин блокнот и еще раз изучила адрес Алисы. Проживала она аж в Подольске и не имела телефона. – Боюсь, на Подольск меня уже сегодня не хватит.
– Да, поехали домой, – обрадовалась Тайка. – Еще пива купим!
– И не надейся, – перед глазами возник драконий лик С. С. – Пока не доведу дело до конца – ни капли.
– Ой, да ладно тебе.
Домой я приползла в таком упадке сил, что на прогулку Лаврика потащила Тая, а я сразу же сунулась под душ. Стоя под живительными струями, чудотворно смывающими тяжкую усталость, которой, как корабль ракушками, обрастаешь помотавшись полдня по мегаполису, я пыталась выстроить хоть какую-то цепочку. Странно, но кажется, куча народу отчего-то панически боится собственной родни. Какими бы фатально дремучими не были родственники, это же не повод для такой конспирации и смятения, в конце-то концов. Вот мне, например, за собственных непутевых родителей ничуть не стыдно. И мама, и папа довольно давненько обзавелись новыми семьями за пределами нашей великой и могучей Родины, что в принципе не нанесло мне особой душевной травмы. Я с самой бессознательной молодости росла как трава в огороде, а родители все где-то путешествовали, куда-то ездили автостопом и, вроде как даже не заметили моего появления на свет. Мне повезло, что в нашем прежнем доме были потрясающие соседи: две семьи с детишками моего возраста, так вместе с ними и выросла во вполне приличного гражданина общества. Потом состоялся размен нашей квартиры, и я получила свое собственное жилье в районе метро Выхино вместе с транспортным довеском, чему была рада несказанно. Уже пять лет прошло с момента отъезда родителей из страны, а позвонили мне дорогие мама с папой аж один раз, посчитав, видимо свой родительский долг исполненным. Но я, отнюдь не ощущала себя брошенной и обделенной, у меня имелась чудесная собака и замечательная подруга, с успехом заменявшая семью.
Неожиданно горячая вода иссякла и на голову мне хлынула ледяная струя. Страшно сквернословя, я выпрыгнула из ванной и активно принялась растираться махровым полотенцем.
Вскоре явились Тая со сладким. Масик был чисто вымыт, насухо вытерт, плотно накормлен и в нос поцелован, после чего он развалился, заняв всю территорию кухонного пола, и довольно захрапел. Я заварила себе здоровенную кружку чаю и отправилась в комнату, к любимому креслицу, Тайка продолжала хлестать пиво, прогулку с масиком она использовала и в собственных корыстных целях – прикупила еще пару бутылочек.
– Эх, – сказала я, – надо бы хоть какой-то план действия разработать, что ли? Знать бы хоть, каким образом расследуются преступления? Это же целая наука, тонкая технология.
– Нет ничего тоньше и вернее женской интуиции. Следователи мужчины, прошедшие эту самую научную школу, уже заштамповали и зацементировали свои мозги, женщины следователи – те же мужчины. У них у всех, разумеется, есть умные, годами проверенные схемы расследований, а у нас есть гибкость восприятия, незамыленный взгляд на вещи, мы с тобой сможем заприметить и накопать то, на что эти специалисты могут даже не обратить внимания. Вот.
– Возможно, возможно, – я включила телевизор, – но все же, давай хоть минимальный план действия разработаем. С чего начнем завтра? С водителя или Алисы?
– С осмотра квартиры Величковских, – напомнила Тая, – это необходимо, женская интуиция мне подсказывает, мы наверняка разыщем там что-нибудь интересное.
– А как мы туда попадем, ты не подумала? Ключи от квартиры это, конечно, прекрасно, а охрана? А камеры на лестничных клетках? Сразу же заметят, что мы лезем в чужую квартиру.
– М-да, – призадумалась Тая, – этот вопрос мы как-то не продумали… Давай мозговать.
Я честно, из всех сил пыталась это сделать, но в голове было пусто, чисто, сухо и комфортно. Я таращилась в телеэкран, там шла какая-то невразумительная передача. Хотелось спать и еще в Париж с высоким красивым брюнетом… хотя бы на недельку… Невразумительная передача прервалась на параноидальную гнусность под названием "реклама".
– … это операция "Тайд" или кипячение"… – донеслось до Елисейских полей, где в данный момент прогуливалась я с красавцем брюнетом.
Из далеких далей обозревала я кучку дибиловатых дяденек с камерами и микрофонами, ломящимися в дома к честным гражданам со своим проклятым порошком… И тут меня озарило по полной программе!
– Тайка! – подпрыгнула я. – Эврика! Я знаю, как мы попадем в квартиру Величковских!
Глава одиннадцатая
Схватив телефонную трубку, я набрала номер нашей редакции и попросила Влада. Рабочий день близился к финалу, и в прежние времена он давно бы уже свинтил домой, но под начальством С. С. такие финты исключались.
– Владик, – радостно зачастила я, – ты же, помнится, когда-то работал на телевидении?
– Звукооператором, – чинно подтвердил он, – а что?
– Ты к нам вечером приезжать не передумал?
– Нет, если у вас планы не изменились…
– Что ты! Ты обязательно приезжай! Ты нам жизненно нужен, важен и необходим! У тебя же остались старые связи на Т.В?
– Остались, а что?
– Приезжай, всё расскажем.
Положив трубку, я ощутила необыкновенный прилив сил и энергии, нет, все же, как это здорово иметь такую светлую, смекалистую голову!
– Давай, рассказывай, что ты там надумала, – оживилась и окончательно проснулась Тая.
– Чтобы без проблем пробраться и в подъезд, и в квартиру, нам понадобится камера, моток проводов, можно их даже никуда не подсоединять, без микрофона в принципе можно обойтись… и пара сотоварищей – Влад и какой-нибудь его приятель, и всё. Охранников мы минуем без труда, они все смотрят телевизор и уж наверняка сто раз видали эту дурацкую "операцию".
– Разумеется, а так же они сто раз видали этого кренделя с крашеными волосенками дыбом, который непосредственно ломится к гражданам, его-то мы никак не сможем задействовать.
– Можно сказать, что все снимается по отдельности, сначала хозяйка со своими кипячеными трусами, потом непосредственно ведущий, а после все монтируется. Если врать бойко, жизнерадостно глядя в глаза, народ поверит всему чему угодно, особенно, если перед носом маячит камера. Мы позвоним соседям и, пока ребята будут бредить про порошок и создавать на лестничной клетке хаос и суматоху, мы шмыгнем к Величковским.
– В принципе, звучит вполне реально, – кивнула Тая, – осталось уболтать Влада.
– С ним проблем не возникнет, главное, чтобы он договорился с кем-нибудь на телевидении.
* * *
Влад пожаловал в седьмом часу вечера. Не давая ему времени опомниться и приняться клянчить ужин с чаем, мы быстренько посвятили его в курс дела. Влад выслушал нас с выражением детского восторга на лице, а когда мы закончили, спросил:
– Вы что, серьезно?
– Ну да, вполне.
– По-моему, это как-то…
– А по-нашему, так гениально, – фыркнула Тая. – Под это дело мы с Сеной так нарядимся и замаскируемся, что нас никто не сможет ни узнать, ни запомнить.
– Ну не зна-а-аю… – затянул Влад, и мы наперебой принялись убеждать его, а заодно и себя, в исключительности собственной идеи.
– Ладно, – махнул он рукой, – в случае чего, можно всё будет представить как шутку.
– Нам нужна камера и еще какие-нибудь причиндалы. Тебе есть, где это взять?
– В принципе, да, у моего приятеля своя частная студия в Останкино, там у него все забито аппаратурой, он ее в аренду сдает, мне-то уж даст на полдня, бесплатно.
– Вот и замечательно, – обрадовалась я. – Так, а сейчас надо бы позвонить шоферу Величковских.
Набрав номер, я слушала долгие гудки и, собралась, было, уже класть трубку, как вдруг раздался мужской голос:
– Я слушаю.
– Михаил Сергеевич? – от неожиданности противно пропищала я, не успев настроиться на беседу.
– Да. С кем имею честь?
– Вас беспокоят по делу Инны Величковской…
– По какому такому делу? – голос звучал спокойно, неторопливо.
– Как это? – немного растерялась я, чувствуя, что сама "звучу" не лучшим образом и ситуацию не контролирую. – Разве Вы не знаете, что случилось? Инна попала в больницу с отравлением…
– Да, знаю, но причем тут какое-то дело? Вы кто?
– Я помощник следователя…
– Какого отдела? Фамилия Вашего начальника?
Пришлось признать своё поражение и с позором повесить трубку. Чтобы хоть как-то реабилитироваться в собственных глазах, я с умным видом принялась наговаривать на диктофон все, что удалось узнать за это время. Чтобы уж точно никакую мелочь не упустить в дальнейшем. Влад с интересом слушал мой монолог, а Тайка зевала. Доклад, со всеми паузами и мычанием занял минуты четыре, не больше, не так уж много мы и выяснили, как оказалось…
Потом вынудили Влада позвонить счастливому обладателю собственной студии в Останкино.
– А что я ему скажу? – отбивался он. – Что мне нужна аппаратура для того, чтобы влезть в чужую квартиру?
– А ты вообще ничего не говори, – наседали мы, – не вдавайся в подробности, просто попроси камеру и микрофон.
– А если он спросит – зачем?
– А ты ответь – очень надо! Звони, давай!
Печалясь и вздыхая, Влад набрал номер. Со своим знакомым он договорился сразу, тот даже не спросил, зачем Владику понадобилось все это. – Завтра он ждет меня к двенадцати, – он положил трубку на рычаг. – Ох, во что вы меня втравляете…
– Да не причитай ты как старый дед, все будет хорошо, – с жаром убеждала Тая, – нам бы найти еще парочку добровольцев.
– А, может, чем меньше народа будет знать о нашей операции, тем лучше? – засомневалась я.
– Один я не пойду, – сразу же сообщил Влад. – И не надейтесь.
– В таком случае, нам нужны надежные люди, – призадумалась Тая, – у меня кроме вас кандидатур нет.
– Попробую позвонить Гичко с Боженовым, – сказал Влад, – если их еще с той квартиры не выкинули, они могут и согласиться за небольшое денежное вознаграждение.
– Насколько небольшое? – насторожилась я.
– Не боись, скинемся, – отмахнулась подруга. – А кто такие эти Гичко с Боженовым?
– Мои знакомые, студенты меда, сейчас, кажется, на третьем курсе учатся, снимают квартиру на двоих. – Влад расположился поудобнее на диване и пододвинул к себе аппарат. – Надеюсь, телефон им не отключили. Алло, Серега? Привет, это Влад.
Минут десять они трепались "за жизнь", а затем Влад подошел к сути дела:
– Серег, слушай, тут нужна ваша помощь… нет, ничего не надо перевозить… нет, не ремонт делать…
В результате, за триста рублей Гичко с Боженовым согласились сыграть кого угодно, хоть трансвеститов, не особо интересуясь, зачем нам это нужно. Таким образом, состав группы "Операция "Тайд" или кипячение" была укомплектована.
До самой ночи продумывали все мельчайшие нюансы и, чем больше и лучше мы пытались распланировать, разработать операцию, тем глупее мне казалась вся эта затея.
Глава двенадцатая
В десять утра пожаловали студенты: высокий, худой, как флагшток Сергей Гичко и плотненький, кругленький Паша Боженов являли собой колоритную парочку, будто только что сошедшую со сцены КВНа. А уж одеты-то были как, прости Господи! Какая уж операция, тем более "Тайд" в таких лохмотьях? Как они еще в таком виде мимо милиции ходят? Непонятно. Ребята были явно с хорошего бодуна, и картины мироздания воспринимали тускло и неоднозначно, а у Таи оставалась еще бутылка пива. Пока она лечила студентов на кухне, я лихорадочно перерывала собственный небогатый гардероб в попытке накопать хоть что-то подходящее под внешний вид телевизионщиков. Отыскался кроваво-красный пиджак, комком валявшийся на самом дне шкафа, я даже и не вспомнила, откуда у меня эта жутенькая одежонка, нашлась пара водолазок, не имеющих пола, старые синие джинсы, вполне могущие налезть на Гичко…
Общими усилиями заметно повеселевших после пива ребят нарядили, причесали, получилось вполне приемлемо. Мы же с Таиской оделись и накрасились так, чтобы нас не смог узнать ни один охранник, для верности на головы повязали еще и косынки.
Налет на квартиру Величковских решили осуществить прямо среди бела дня. На нас же с Тайкой одновременно нашло какое-то странное состояние, которое можно было бы охарактеризовать как "жизнерадостный кретинизм". Нас малость потряхивало от нервного возбуждения, и совсем не хотелось думать о том, как же мы все это будем осуществлять, и что нас всех ждет в случае провала.