– Ну, в принципе вполне допустимо, – ноги у меня промокли, замерзла я ужасно, а на горизонте не виднелось никакого транспорта, – а что, они забесплатно провинциальных красавиц пристраивают? Брачное агентство "Ангел во плоти"? Ведь "разработать" хоть одного бизнесмена или знаменитость – целое дело, а потом еще и знакомство подстроить… нет, фирма, если таковая действительно существует, должна преследовать свои конкретные цели.
– Ага, например деликатный отъем денег у богатого дяденьки при помощи молодой красавицы жены.
– Верно. И как это я раньше не догадалась? А если новоиспеченная женушка отказывалась грабить мужа, ее начинали шантажировать, мол, все расскажем. Может, Мила из-за этого и покончила с собой?
– Скорее всего. Домой вернемся, и сразу приступай к сюжету.
– Погоди еще, нужны доказательства, иначе получится обычный желтушный вымысел, мы же не знаем, так все на самом деле или нет? Надо довести дело до ума, потом писать.
Таиска была несколько разочарована, ей-то казалось, что все преступления мы уже раскрыли прямо тут, на продуваемой подольской остановке, но, к сожалению, для такого важного процесса одной фантазии маловато, необходимы реальные улики.
Глава четырнадцатая
В метро мы расстались. Тая поехала к себе на Академку переодеваться и пополнять истощенный кошелек, а я к себе – гулять с Лаврушей и наговаривать на диктофон события сегодняшнего дня.
Выбравшись из подземного перехода на свет божий, я уже не чуяла ног от усталости. Пока я тряслась в орденоносном метрополитене, успело основательно стемнеть, поднялся сырой ветер, с неба сыпалась какая-то гнусь, а на автобусной остановке топталось человек триста. Я заглянула в кошелек: пятьдесят рэ десятками и горка желтой мелочи. Отдавать последние деньги было страх как жаль, а сражаться с москвичами и гостями столицы, на чьих лицах читалось одинаковое: "последний бой он трудный самый, мы за ценой не постоим" за место в автобусе, не хотелось еще больше. И я поплелась к таксерскому гнезду. В вечерний час пик, когда усталый народ ломится с работы, водилы наблюдают за смертоубийством на остановке с по-кошачьи довольными мордами, цены ломят несусветные и никогда не уступают ни рубля. И, пока страдалец, решивший избежать мясорубки общественного транспорта, носится от одной машины к другой, в попытке сторговаться, наблюдают за ним с нескрываемым удовольствием. Мол, давай, давай, попрыгай по лужам, сердешный, а у нас тут такса, да мы ж за червонец удавимся, а не нравится, иди вон туда, к соотечественникам.
От таких мыслей я взвинтилась, еще не успев дойти до таксеров-мародеров. Шипя от злости, сунулась в одну машину – двести рублей, во вторую – тоже самое, в третью…
– Сколько дадите, – раздался неожиданный ответ.
– Полтинник, – отрезала я.
– Садитесь.
– Пятьдесят рублей, – на всякий случай уточнила я.
– Садитесь, садитесь.
Забравшись в салон, я почувствовала знакомую приторно-сладкую вонь и присмотрелась к водителю. Так и есть, обиженный молодой человек, как-то везший нас с пьяной Тайкой поздним вечером. Я, было, заволновалась, что сейчас начнется "непринужденная болтовня" или, чего доброго, претензия на знакомство с попыткой вызнать "номерок телефончика", но к счастью, он молчал, внимательно глядя на дорогу.
Вытряхнув десятки, я помчалась домой. Лавр уже все съел, все выпил и ждал меня в прихожей едва ли не с поводком в зубах, так сильно пёслер желал прогулки. Таская его по двору, я продолжала вести расследование. Тайкина версия касательно некого специфического брачного агентства, в принципе, увязывала нитки в подобие "макрамэ", но вот с какого боку начинать поиски такой компании? Уж они-то объявления в газету "Из рук в руки" не дают, в интернете не рекламируются… Я так задумалась, что не заметила, как какая-то собаченция породы колли активно строит глазки моему курносому красавцу. А хозяйка коляхи легкого поведения болтала со своей приятельницей и на поведение своей воспитанницы внимания не обращала. Пупсик мой очень обрадовался таким откровенным авансам рыжей бестии и нешуточно натянул поводок.
– Лаврик, фу, – посоветовала я, – пойдем лучше домой, а то неприятностей не оберемся.
Ну, куда там! Длинноносая свистушка уже вовсю крутила задом и призывно поскуливала, пытаясь избавиться от своего ошейника. Хозяйка ее стояла к нам спиной, и лишь изредка дергала ее за поводок и повторяла:
– Тише, детка, тише.
Но детка уже вовсю исполняла брачные пляски, и Лавруша, как истинный джентльмен, не мог не откликнуться на дамский призыв. Я неслась вслед за ним, даже не надеясь затормозить на подрастаявшем снежке, изредка попискивая:
– Лаврик, стой! Стой! Стой! Фу! Фу!
И тут хозяйка коляхи наконец-то соизволила обернуться и увидела, что прямо на нее несется сенбернар с развевающимися брылами, обнажающими нешуточные клыки.
– А-а-а-а-а!!! – завопила хозяйка носатой блудницы.
– Не бойтесь! – летела я следом. – Он не куса-а-а-ается!!!
Пока перепуганная тетка со своей приятельницей орали на мою персону в два голоса, собаки успели о чем-то договориться, во всяком случае, морды у шельмецов были ох какие довольные и лукавые.
Домой я возвращалась униженной и оскорбленной. Лаврик, чувствуя свою вину, то и дело забегал вперед, заглядывал мне в глаза и умильно улыбался.
– Да ладно, – вздохнула я, – не извиняйся. Что ж поделать, если девочка и вправду хороша.
Пока мыла Лавру лапы, пока вытирала пузо, мысли в сторону расследования не двигались, а вот когда занялась собачьим ужином, мозги прочистились и заработали в нужном направлении. Кто как, а я лучше всего размышляю над насущными проблемами, занимаясь готовкой. Сама-то я питаюсь в основном полуфабрикатами и пельменями, а вот сладкий, как правило, получает блюда домашнего приготовления. Сегодня в меню была геркулесовая каша с капустой, морковкой и печенкой. Шаркая морковкой по терке, я все пыталась придумать, куда двигаться дальше? Алисе явно было многое известно, но вытащить из нее хоть что-то возможности не представлялось. Интересно, а каков размер залога и кто внес деньги? Все же залог за потенциальную убийцу крупного бизнесмена не должен быть пустяковым. Навряд ли кто-то из родственников Алисы смог это сделать, девушка явно жила одна в дешевой съемной квартире, и уж не от хорошей жизни. Хотя, кто ее знает, что там и как на самом деле.
– А вот я, наверное, как поступлю, – обратилась я к морковной горке, – позвоню в больницу Инне и спрошу в лоб, как называется эта хитрая брачная контора? Уверена, она скажет, должен сработать эффект неожиданности.
Поставив вариться кашу, приволокла телефон на кухню и набрала больничный номер, надеясь, что, не смотря на поздний час, какая-нибудь дежурная медсестричка снимет трубку и, запуганная моим менторским тоном, позовет Инну. Слушая долгие гудки, я помешивала кашу, настраиваясь на деловой лад. Не прошло и получаса, как, наконец, ответили.
– Алё?
– Это больница? – на всякий случай сурово уточнила я.
– Да.
– Вас беспокоят из милиции, мне срочно нужно поговорить с Инной Величковской.
Пауза на том конце провода была такой длинной, что я уж решила, будто дежурная сразу пошла за нею.
– Инна умерла сегодня утром, вам разве не сообщили?
Ложка выскользнула у меня из пальцев и упала в кастрюлю.
– Как у-у-у… от чего?
– Это к ее врачу, Людмиле Петровне Коломиец.
И трубку повесили. Я смотрела, как в каше болтается ложка, понимала, что надо достать ее оттуда, но отчего-то не делала этого. Из состояния ступора меня вывел звонок в дверь. Прежде чем открыть, я старательно выудила ложку двумя пальцами, отнесла в раковину и только тогда отправилась в прихожую.
– Ты чего так долго не открывала? – возмутилась Тайка.
– Инна умерла.
– Какая Инна? – Тая сбросила сапоги и расстегнула куртку.
– Величковская.
– Да? – изумилась подруга. – А чего это она? Ее же вроде всё, откачали? А откуда ты узнала?
– Позвонила в больницу, хотела расспросить Инну о брачной конторе, если таковая существует, мне и выдали, мол, умерла сегодня утром.
– О, боже, – Тая повесила куртку на крючок и пошла на кухню, – мы в ее квартире рылись, а она… Кстати, она сама или её это… того?
– Если бы я знала. Мне сказали кто ее врач, она завтра как раз работает, надо бы порасспросить, не приходил ли кто к Инне.
– Это да, – задумалась подруга, – это мы сделаем… Кажется у тебя что-то в кастрюле пригорает.
– Ох, ты, ёптыть!
Кашу спасли, ужин приготовили, Лавра накормили, и я принялась докладывать диктофону обо всем произошедшем. Слушая мой монолог, Тая сдвигала брови к переносице, качала головой и вздыхала – короче, переживала. Решив, что силы нам еще ох как пригодятся, мы напились чаю и улеглись спать пораньше, чтобы с утречка, со свежими головами, продолжать борьбу с преступностью.
Глава пятнадцатая
Тая с Лавриком отправились на утреннюю прогулку, а я оседлала телефон. Когда ответили, попросила Людмилу Петровну Коломиец, не забыв сообщить, что я из милиции. Я вообще так уже привыкла к своему милицейскому статусу, что уже сама свято верила в долгие годы своей безупречной службы в органах.
Ответил приятный женский голос.
– Людмила Петровна?
– Да.
– Вас беспокоит помощник следователя Ксения Зорина, я хотела бы поговорить об Инне Величковской.
– Да, я Вас слушаю.
– Мне сказали, что Инна умерла.
– Да, аневризма сосудов. Мы сделали все, что могли, я сожалею.
– А к ней кто-нибудь приходил? Навещал?
– Ну, этого я знать не могу, попробуйте спросить в приемном покое.
– А туда можно позвонить?
– Да, конечно, – она продиктовала номер, попрощалась и повесила трубку.
Я набрала номер приемного покоя и, снова отрекомендовавшись помощником следователя, задала вопрос. Меня заверили, что никто, кроме "двух молодых особ", судя по детальному описанию – нас с Таей, к Инне не приходил.
– А тело уже забрали?
– Да, родственники мужа, они от вскрытия отказались.
Ну, надо же, какая осведомленность у нянечки из приемного покоя, поразительно. Я положила трубку на рычаг и призадумалась. Аневризма сосудов, что это интересно такое? Странно, она же, вроде, шла на поправку, чего вдруг?.. В коридоре хлопнула дверь, вернулись Тая с пупсиком. Я поспешила к ним навстречу, прихватывая по пути тряпку для лап.
– Слушай, Сена, что у вас во дворе за козлихи ходят?! – подруга была вне себя от ярости.
– А в чем дело?
– Не успели мы с Лавриком до любимых кустов дойти, как какая-то тетка начала орать ни с того ни с сего: "Вы держите своего монстра! Если он еще раз на меня бросится, я на вас бандитов натравлю!"
– С коляхой тетка? Лавр, давай вторую.
Пес чинно подал мне грязную лапу.
– С чем?
– Собака такая рыжая, длинноносая была у нее?
– Да, была. Так вот, она орет, аж зенки выкатила, ну а я ей в ответ…
И нежная дева выдала такой речитатив, от которого мог бы покраснеть и портовый грузчик.
– Тая! – ахнула и рассмеялась я. – Ты где только таких слов понабралась?
– Жизнь научила, – раздевшись, подруга взяла вторую тряпку и принялась за задние лапы песика.
– И что тетка?
– Ничего, схватила свою цаплю волосатую и бегом от нас подальше. Будет еще каждая мочалка нашего Лаврика оскорблять. Милый, мой, хороший, дай пузико тебе протру, цыпочка моя.
Закончив все важные дела с Лаврентием, я пересказала Тае свои разговоры с медперсоналом.
– Интересно… – она поставила чайник на плиту, – сейчас позвоню к нам в банк зампредше, помнишь, я тебе рассказывала, что она была одной из жен Величковского, и спрошу, когда похороны и все такое.
– Мы пойдем на похороны? – ужаснулась я. Честно признаться, покойников я боюсь, а похорон стараюсь всячески избегать, потому что ужасно теряюсь и не знаю, как себя вести, чтобы, не дай бог не нарушить печального ритуала.
– А как же! Конечно, пойдем, там же наверняка соберется масса интересных нам людей, авось и родственнички Инны пожалуют. Что ты, ехать надо обязательно.
Я удрученно молчала, глядя, как подруга накручивает телефонный диск.
– Алле, здравствуйте, – затарахтела Тая, – Алевтина Юрьевна? Это Таисия Ливанова, ага… ага, в отпуске, ага… Вы слышали, что случилось? Ага… ага… такое горе… похороны… да, да… а когда? Завтра? А где? Ага, спасибо. Да, хочу придти. А можно просто так? Никакие приглашения не нужны?
Я дернула Тайку за рукав и покрутила пальцем у виска.
– Ага, – отмахнулась она от меня, – все поняла, спасибо, до свидания.
Бросив трубку, подруга сообщила:
– Завтра в 11 утра похороны на Востряковском кладбище.
– Как завтра?
– А в чем дело?
– Насколько мне известно, хоронят на третий день.
– Я в ритуалах вообще не сильна, возможно решили поскорее разделаться со скорбным мероприятием.
Но этот ответ меня не удовлетворил, все равно было странно.
– Это же надо во что-то черное одеваться?
– Ну, желательно не в оранжевое с цветочками, подберем что-нибудь темненькое, скромненькое. Да и поедем на твоей сенокосилке, а то пока на метро, пока там искать будем, все уже разойдутся. Но только оставим колымагу где-нибудь подальше от входа и пройдемся пешочком.
– Не такая у меня и ужасная машина, бывают и хуже.
– Ни разу не видала. Хотя, для создания образа детектива очень даже подходит, надо еще в секонд-хенде приобрести плащик похуже, пострашнее и получится готовая лейтенант Коломбова.
– Оставь в покое мое имущество! И меня тоже!
* * *
Вскочили с утра пораньше, оперативно выгуляли Лавра и принялись наряжаться в мрачные тона. И сразу встал вопрос, а что, собственно такого надеть, если обе в джинсах, я в черных, Тайка в синих, а под куртками траурных свитеров все равно видно не будет? Тогда мы извлекли из коробки с летними причиндалами две пары солнцезащитных очков и, конечно же, Тая сразу же схватила те, что получше, поновей, а мне достались старые, с исцарапанными пластмассовыми "стеклами". Водрузив очки на носы, мы посмотрелись в зеркало и решили, что выглядим достаточно траурно.
Поразительно, но моя старушка-гнилушка завелась сразу, видать соскучилась, застоялась в тесной "ракушке". Тайка уселась на переднее сидение и критическим взором окинула салон.
– Ты бы хоть как-то украсила тут, что ли.
– Ага, давай на зеркальце повешу освежитель "Кокос", – я аккуратно вырулила со двора. – Не люблю я всякие ерундовины в машине, наклейки, игрушки – колхоз все это. Ты давай, вынимай из бардачка карту и высматривай безопасные, короткие тропы.
В начале двенадцатого мы добрались до Востряковского кладбища. Еще издалека завидели вереницу сверкающих машин у главного входа. Приткнувшись в уголок, чтобы ничьих красивых глаз не оскорблял вид моего "жоперенка", мы поспешили к кладбищенским воротам. Похороны только-только начались: толпа народу и все поголовно в шикарных черных одеждах, оркестр, наверное прямиком из Большого театра, цветов, венков море-океан, а далеко впереди на плечах добрых молодцев в шикарных черных костюмах плывет роскошный гроб красного дерева, стоимостью, должно быть, раза в полтора выше моей квартиры… Ох, лучше иметь все-таки дешевенькую квартирку, чем такую вот дорогую, красивую вещь… Таиска, покопавшись по карманам, вытащила заранее припасенные платки, протянула мне один, и мы стали прикладывать краешки к глазам, чтобы не отличаться от остальной процессии. Ах, как же все красиво и печально происходило, музыка такая, аж заслушаться можно, и я невольно стала представлять свои собственные похороны… Но вот, к сожаленью, ничего похожего не вообразилось, перед глазами возник пустырь, воющий на Луну Лаврик и Тая, под этот аккомпанемент, закапывающая мой прах в коробке из под обуви…
Наконец процессия стала притормаживать, видать подошли к могиле. Мы с Таиской плелись почти в самом хвосте и ничего не видели, что же там, впереди, а проталкиваться сквозь скорбные ряды не решались. Засунув носы в платки, мы украдкой смотрели по сторонам, но пока что никого, могущего нас заинтересовать в интересах следствия, не замечали. Народ стал постепенно рассортировываться, образуя круг, мы же деликатно пытались пробраться в передние ряды, у гроба, установленного на какой-то шикарный постамент подле свежераскопанной могилы уже начали звучать речи:
– …все мы знаем, какой широкой, прекрасной душой обладал наш незабвенный Вячеслав Игоревич…
Я поднялась на цыпочки и заглянула через плечо впереди стоящего господина. В красивом гробу на белых подушках возлежал коротко стриженый парень, формата "типа братан, в натуре".
– Тая! – от неожиданности я воскликнула гораздо громче всех допустимых на кладбище норм. – Это не наши похороны! Мы не туда влезли!
Довольно бесцеремонно растолкав чинных господ, мы ринулись прочь, тихонько сквернословя, это же надо, сколько времени зазря потеряли!
– И где мы теперь будем искать Инну? – едва не плакала от досады Тая, оглядывая огромную территорию кладбища. – Как же мы так опростоволосились-то?!
– Да кто ж знал, что в один час тут кучу народа хоронят? – я тоже готова была разреветься от такого конфуза. А еще шли, как умные, платки в глаза совали!
По кладбищенским дорожкам мы метались до тех пор, покуда не наткнулись на крошечную бабусю с ведром и метлой.
– Вы случайно не знаете, где молодую девушку сейчас хоронят, а? – без особой надежды поинтересовалась Тая.
– Туда и налево, – махнула бабулька ведром.
– Спасибо!
Мы припустили бодрым галопом, решив, что теперь уж сразу будем пробиваться вперед и смотреть, туда ли пожаловали. На этот раз оказалось – туда. Церемония была скромнее некуда: оркестр из двух музыкантов, пара не особо пышных венков, и народа человек тридцать. Простенький гроб уже опускали в могилу. Из знакомых нам лиц: домработница, мужик с фотоснимка четы Величковских – предположительно шофер и Тайкина зампредша. Остальных тетек-дядек мы не знали. Алисы видно не было. Я же не могла не обратить внимания на стоявшего у противоположного края могилы высокого молодого парня, одетого в легкую, не по погоде, куртку-ветровку. Его красота чуть-чуть не дотягивала до голливудских стандартов, но в целом он был прекрасен, слов нет: стройный брюнет с ярко-синими глазами. Он стоял неподвижно и, кажется, не моргая, смотрел, как на желтую крышку гроба летят комья земли.
– Сена, – шепнула мне в ухо Тая, – глянь-ка.