Днем лаборант Вася привез компьютер, обстоятельно выложил все на обеденном столе, пересчитал, указывая на каждый предмет пальцем, потом, помявшись, попросил три рубля на пиво. Женя три рубля дал, но заметил, что пиво в рабочее время пить нельзя, это - нарушение трудовой дисциплины. Вася ничего не ответил, пожал плечами и пошел к выходу, но на пороге остановился и сказал:
- А вам привет от всех. Чао-какао, шеф!
- Чао-какао, - машинально ответил Черных и задумался.
А вечером приехал Миша Канцерсон, вошел один, без своих лысых спутников, увидел разложенный на столе компьютер, улыбнулся:
- Нравится?
- Конечно, но зачем ты…
- Ерунда, мусор, - ответил Миша. - Я ненадолго. По пути заехал, попрощаться.
- Что - опять? - ужаснулся Черных.
- Да нет, на историческую родину уезжаю.
- Надолго?
- Навсегда, Евгений Павлович. Знаете такое слово - на-всег-да? У меня до сих пор в голове не укладывается - Израиль, Тель-Авив, иврит… какой из меня, к чертовой матери, еврей, я - питерский, здесь родился, здесь и умереть хочу.
- Так оставайся, не уезжай!
- Тогда, боюсь, я умру слишком скоро. Понимаешь, завлаб, очень серьезные люди мне сказали, чтобы ноги моей больше в Питере не было. Ни-ког-да! - снова по слогам произнес он. - Ни-ког-да, на-всег-да… И что самое смешное, для того чтобы услышать это, мне еще пришлось дать им денег, много денег, только чтобы они позволили мне уехать отсюда. Навсегда!
- Миша, у меня же твои деньги! - спохватился Черных.
- Мои деньги, завлаб, в банке, в Швейцарии, а это… Ты ж и не тратил их, небось?
- Нет, не успел, так получилось…
- Вот теперь - трать! Все, Евгений Павлович, я поехал. Еще двух человек навестить надо, попрощаться…
Он встал, пожал неудобно сидевшему в кровати Черных руку.
- Все, не болей, Черных, чао-какао!
- Что? - приподнялся в постели Черных.
- Чао-какао, говорю. Понимаешь, полгода я с одной девчонкой кувыркался, прилипчивая, зараза! От нее и научился эту глупость говорить - чао-какао! Ладно, пока. Приезжайте к нам в Израиль, господин Черных!
* * *
Деньги, полученные от Миши Канцерсона, Черных так и не потратил. Освоившись с новым компьютером и подключив его к "Интернету", Женя Черных начал играть на бирже. Теорию и практику биржевого действа он освоил быстро, первое время имел дело только с акциями известных и раскрученных компаний, но постепенно втянулся, заболел биржевым азартом и как-то за один раз потерял 500 000 долларов, опрометчиво купив большой пакет акций незнакомой компании "Ойлинг".
На следующий день прошел слух, что президента компании Хрюнова посадили, и акции отдавали уже почти даром, но желающих покупать проблемный товар не было. 500 000 - это было почти все, что лежало в потрепанном портфеле, но Женю это волновало мало. Полдня он лазал по разным любопытным сайтам и, наконец, нашел то, что искал. Прочитав пару документов из одного о-очень закрытого сайта, Женя вернулся на биржу и за бесценок купил проблемных акций ровно столько, чтобы у него получилось 49% всего массива акций. Если это был и не контрольный пакет, то пакет с решающим правом голоса. А еще через день проблемную компанию купил нефтяной колосс, и акции "Ойлинг" стали котироваться наравне с акциями "Лукойла" и "Юкоса".
Получив деньги, Черных с биржи ушел, но за событиями на рынке ценных бумаг следил постоянно. После сделки с акциями "Ойлинг" к нему по интернету стали приходить интересные предложения. Солидные компании мечтали видеть Женю Черных в своих рядах, должности предлагались разные - от финансового аналитика до генерального менеджера продаж с окладом, позволяющим покупать носовые платки и туалетную бумагу только у известных кутюрье. Но бывший завлаб уже почувствовал вкус абсолютной свободы и не хотел этой свободы лишаться. Ни за какие деньги.
Несколько лет прошло в спокойной праздности богатого человека. Черных купил квартиру в зеленом пригороде, отремонтировал и обставил ее по своему вкусу и несколько дней в неделю жил там, слушал музыку любимого Вагнера, приглашал девочек по вызову, всегда в одной и той же фирме, чем заслужил репутацию постоянного клиента и право на эксклюзивное обслуживание, и вообще вел жизнь, единственно достойную умного человека.
Дважды в год он ездил в Швейцарию, где проходил курс интенсивной терапии в знаменитой на весь мир клинике, но всегда возвращался обратно, в старую питерскую коммуналку и советское кресло для инвалидов. Соседей его периодические исчезновения не удивляли - Женя Черных болел с детства и всю жизнь где-нибудь лечился. О подлинных размерах его состояния не знал никто, даже его мама, Вероника Михайловна, как не знала она о стоящем в платяном шкафу старом потрепанном портфеле с медными замками. Денег оттуда Черных больше не брал, портфель был для него своего рода талисманом, символом удачи и процветания.
С людьми Евгений Павлович Черных общался редко, деловые партнеры связывались с ним по интернету, прежние сослуживцы по лаборатории вычислительной техники давно разбежались, практикантка Надюша родила мальчика и уехала в родной Сольвычегодск повышать сексуальную культуру архангелогородских аборигенов.
Из старых знакомых остался только Петька Чистяков, с которым они учились вместе в 12-й школе на Васильевском острове. После того как забияка Кастет уехал поступать в Петродворцовое военно-спортивное училище, Петька Чистяков незаметно занял его место - пару раз в неделю приходил в гости, пил чай с принесенными с собой пряниками, балагурил и рассказывал городские новости.
Со временем он стал известным в городе автослесарем, имел обширную клиентуру и зарабатывал намного больше завлаба Черных. Он-то первый и заметил перемены, происходящие в простом инвалиде первой группы, - гладкость кожи и задорный блеск в глазах никак не подходили к образу неподвижного калеки, точно так же, как и запах дорогого парфюма, или галстук от Версаче, забытый на спинке потертого кресла. То, что у Петьки Чистякова тоже была какая-то вторая, неведомая другим жизнь, Черных понял давно и решил, что пришла пора раскрыться, тем более что в задуманной им авантюре без помощника было уже не обойтись.
Как-то вечером, попив кофе "Пеле" с бутербродами из финского сервелата и длинной "французской" булки-багета, немыслимая роскошь с точки зрения российского пенсионера, Черных осторожно спросил Чистякова:
- А какие у тебя планы, брат Петя, на грядущие выходные?
Брат Петя в ближайший уикенд хотел поехать на дачу, чтобы заняться посадкой постылых корнеплодов. Собственно, ехать он не хотел, а корнеплоды ненавидел, но этого требовала дражайшая половина Чистякова, а Петька был перед ней виноват - дважды за неделю пришел домой с запахом спиртного и один раз с губной помадой на теле, поэтому отказать половине не мог, но очень хотел. Обо всем этом он и рассказал Черных, умолчав, правда, о следах губной помады. Будучи человеком деликатным, Петька Чистяков искренне сочувствовал своему приятелю, напрочь лишенному женской ласки, и остерегался лишний раз бередить это его больное место.
Выслушав скорбный рассказ Чистякова, Женя снял трубку и позвонил его жене:
- Мариночка, Черных тебя беспокоит. Я к тебе с нижайшей просьбой. Сама знаешь, дачный сезон начинается, погода уже наладилась, и хочу я на природу выехать, мама хибарку сняла в области, там лето и проживу. Так я тебя прошу - отпусти Петьку на выходные ко мне, поможет в хибару перебраться. Сама знаешь, из меня грузчик-то хреновый, а вещей набралось порядочно… Да, конечно, никакой водки, я не пью и ему не дам! Женщины? Да там в деревне две старухи живут, и все! Так что можешь быть спокойна, вернется твой благоверный чистым и непорочным, как слеза младенца. Спасибо, Мариночка, отечески тебя целую!
Черных положил трубку и сказал:
- А теперь слушай сюда, слеза младенца!..
Желание Евгения Павловича Черных удивить своего школьного друга исполнилось на все сто процентов, если не больше.
Чего стоило вытянувшееся лицо Петьки Чистякова, когда дверь элитной, в двух уровнях, квартиры открыл ему сам хозяин. Вместо убогого, прикованного к инвалидному креслу калеки, кривобокого, обезноженного, которого в школе называли "Квазимодой", перед Чистяковым стоял высокий мускулистый атлет в расшитом золотом кимоно. По обе стороны роскошного атлета стояли две красавицы, блондинка и мулатка, в коротких, открывающих ноги, пеньюарах.
- Простите, - сказал Петька Чистяков и посмотрел на номер квартиры.
- Этому нет прощения, - ответил Женя Черных и с помощью красавиц затащил его внутрь.
То, что происходило после того, как захлопнулась дверь квартиры, Петька Чистяков вспоминал еще несколько месяцев подряд, а отдельные, наиболее впечатляющие моменты, помнил до сих пор. Собственно, и сейчас при слове "оргия" он вспоминал тот уикенд в мае девяносто восьмого года…
Задуманная Черных авантюра тогда не состоялась, помешал августовский дефолт. Она состоялась позже, много позже, в 2002-м, когда началась новая война за передел городских влияний в Питере.
А дефолт…
Что ж, дефолт помог Евгению Павловичу Черных многократно увеличить состояние и дал немножко "приподняться" Петьке Чистякову. О том, что в августе случится что-то чрезвычайное, Черных понял еще весной, и чем ближе был август, тем более странные вещи происходили в деловых кругах России.
Любая коммерческая деятельность по определению стихийна, любая попытка как-то организовать потоки денег и товаров, движущиеся по стране, дает, в конечном итоге, социализм, Госплан, Центроснаб и тому подобные организации, которые в условиях свободного рынка не выживают, как не выживают мамонты в условиях глобального потепления.
Но теперь на рынке стали происходить странные, на первый взгляд необъяснимые и даже абсурдные вещи. Причем, вне зависимости от рынка, от того, что в нем обращается - ценные бумаги, первичная или вторичная недвижимость, золото и драгметаллы или просто валюта - везде одна и та же группа агентов, тайно или явно связанная друг с другом, совершала одни и те же необъяснимые действия.
Все остальные вели себя так, как и должны вести себя участники капиталистической биржи, покупали и продавали то, что было им нужно, кто-то откровенно играл, но все это было в порядке вещей. А действия той, другой, группы - подчинялись какой-то другой логике и преследовали какие-то другие цели. Тогда Евгений Павлович Черных отложил все спешные и неотложные дела, связанные с легальным бизнесом, в котором он участвовал, передоверил ведение дел своим деловым партнерам, а сам занялся причудливыми явлениями на бирже.
Потребовался почти месяц напряженной работы, чтобы он пришел к парадоксальному выводу - действия группы людей, ведущих свою игру, оправданы только в том случае, если в ближайшее время произойдет катастрофа - падение рубля, стремительное, глубокое и безвозвратное.
Черных еще раз просчитал все варианты, убедился в том, что он прав, и начал действовать. Он не просто слепо повторял трансакции неведомой, но хорошо осведомленной группы, но и все вырученные деньги вкладывал в валюту, покупал и покупал доллары и сразу же, через оффшорные зоны, переводил на свои счета в Швейцарии.
Когда грянул дефолт и рубль, как камень, выпавший из рук российского Сизифа, стремительно покатился вниз, Евгений Павлович был уже к этому готов. При первых же признаках крушения рубля он сел в самолет по давно купленному билету с открытой датой и улетел в Швейцарию, в знаменитую клинику по лечению спинальных больных, где его ждали не только волшебные снадобья, притирания и массажи, но и чудесный доктор Сара Раушенбах, "вдовствующая докторесса", как про себя называл ее Черных.
Именно lieblich Cape Евгений Павлович признался в том, что сел на кокаин.
Безумство летних месяцев, бессонные ночи, напряженная работа ума - все это требовало подпитки, чего-то, усиливающего работу мозга, не затемняя его и не порождая чудовищных галлюцинаций. На помощь ему пришел кокаин - друг Шерлока Холмса и Оскара Уайлда.
Сара внимательно выслушала его, провела ладонью по его крепкой груди, затем ее рука скользнула чуть ниже, на живот, и там задержалась.
- Это нехорошо, милый Эжен, - сказала "вдовствующая докторесса", - но это и не плохо. Если ты сможешь держать себя руках… Нет, нет, - рассмеялась она, - я не это имею в виду!.. Если ты не будешь увеличивать дозу, то это совсем даже ничего. На пару с кокаином можно прожить долгую жизнь, главное, милый, держать себя в руках!
Черных держал себя в руках до возвращения в Россию. Потом повседневная суета потребовала новой вспышки активности и, следовательно, увеличения "дозы", совсем небольшого, но все же…
Потом случилось еще что-то, чего Черных уже и не помнил, может быть, очередное фиаско в личной жизни - это был период младенческой веры Евгения Павловича в женскую любовь и преданность. Потом была "кавказская война", которую инспирировал Черных, а всю черновую работу "на местах" провел Чистяков.
Местные "кавказцы", не одно поколение жившие в Городе, внезапно подняли голову и стали требовать своего куска от жирного, но давно поделенного пирога городской собственности. Получавшие деньги от Черных, "кавказцы" встали на пути у колдобинской группировки и ее главаря, вора в законе Кирея. И не только встали на пути, но едва не одержали победу. Кирею пришлось уехать в Швейцарию и там отсиживаться в ожидании конца непонятной свары.
Евгений Павлович решил отступить, он приобрел несколько злачных местечек, в том числе ставший потом знаменитым клуб "Занзибар", и навел прямые контакты с чеченцами. Чеченцы в "кавказской войне" не участвовали, их бизнес - оружие и наркотики, протекал вне сферы "боевых действий", но Черных вышел на чеченцев и на их духовного лидера Халила. О чем они говорили с Халилом, осталось тайной, чеченец вскоре погиб в перестрелке с Кастетом, а Черных старательно глушил воспоминание об этой встрече с помощью кокаина и, кажется, действительно, забыл о Халиле и о разговоре с ним…
Глава девятая
Невесту украли!
Весной две тысячи третьего в жизни Евгения Павловича Черных вновь появился Кастет, позвонил поздним апрельским вечером, потом пришел в гости, принеся с собой записку от Петьки Чистякова. Записка была оставлена на квартире Лехи Костюкова, где произошли какие-то странные события. И все было бы просто замечательно и интересно, как интересно любое приключение, произошедшее не с тобой, а с кем-нибудь другим, если бы в этой истории не был замешан Чистяков.
Петька Чистяков был из породы тех людей, что до самой смерти остаются Петьками, Васьками, Сашками. Веселый, шебутной, заводила в любой компании, не дурак выпить и ухлестнуть за девушками, он казался открытым и простым, не очень умным, но немного себе на уме, в общем, простой работяга, каких миллион на тысячу. Но когда Черных познакомился с ним поближе, а случилось это после разгульного уикенда на квартире Черных, перед ним открылось второе и главное лицо простачка-Петьки.
За годы, прошедшие после окончания школы, Чистяков стал знатоком тайнописи и всевозможных шифров, прекрасным стрелком и настоящим экспертом по оружию. Вдобавок ко всему, он овладел и рукопашным боем, получив какой-то пояс или дан в одной из элитных секций города.
И вот теперь Петька Чистяков влип в какую-то темную историю, случившуюся на квартире у Леши Костюкова. Судьба и жизнь Кастета его интересовала мало, а вот Петьку надо было вытаскивать из этих непоняток любой ценой, слишком много он знал о тайной жизни инвалида первой группы Черных.
И закрутилась, и завертелась история Господина Головы, в которой оказался замешан и старый противник Черных - Кирей со своим помощником Сергачевым, и важный милицейский полковник Исаев, и его дочурка Жанна, краткосрочная подруга Кастета, ныне - возможная Государыня вся Руси.
Все это было бы ничего, если бы не было так некстати.
Вот уже два года Евгений Павлович Черных стоял во главе партии "Русский путь", маленькой, незаметной партии, каких множество расплодилось на Руси, но ни одна из этого множества партий не имела лидера, подобного Черных.
Сейчас, по расчетам Евгения Павловича, пришла пора приступать к активным действиям на политической арене, но тут Чистяков тайком затеял играть в какую-то свою игру, появились Кастет со своей "плохой" квартирой и Кирей, стоявший у него на пути, и пришлось распутывать этот клубок и даже бежать из России. Хотя сам Черных бегством это не считал, это была вынужденная эмиграция, нет, просто поездка на отдых в Германию, родину трех кумиров Евгения Павловича Черных - Вагнера, Гете и Гитлера.
А теперь Черных был даже благодарен простофиле Кастету - в Германии Евгений Павлович познакомился с Жанной Исаевой, также имевшей на Лешу Костюкова огромный и по-женски острый зуб и, самое главное, в часовне "Орденсбурга" к нему пришел окончательный план прихода к власти - простой и безотказный, как автомат Калашникова.
* * *
Как-то, в один из тех дней, когда сон путался с явью и заключенный в холодную клетку мозг не пугался являвшихся чудовищ, привиделась ему книга, самая обычная, заурядная книга, которую он читал еще в детстве, школьником. В ней рассказывалось о Древней Руси, летописях, князьях и дружинниках, богатырях и половцах, в общем - о долгой причудливой истории Российского государства. Книга лежала перед ним раскрытая, и он мог прочитать все, каждое слово, каждую букву, и на той странице, что была раскрыта перед ним, он видел свою фамилию - Черных, а рядом с ней другую - Романов.
Когда растаял ледяной холод и на смену ему пришла головная боль, привычная и знакомая, с которой нужно было жить, потому что он обещал "вдовствующей докторессе" Саре Раушенбах держать себя в руках, и он держал себя в руках, лишь иногда позволяя себе расслабиться и окунуться в ледяной океан грез, он вспомнил про книгу и нашел ее в ближайшей библиотеке.
Книга называлась "Рассказы из русской истории", и на запомнившейся ему сто сорок пятой странице Черных прочитал несколько строк про боярина Елисея Никитича Романова по кличке Черных, состоявшего при черниговском воеводе.
Михаил Федорович Романов внезапно и таинственно исчез на несколько дней, и споспешники Романова-Черных пожелали возвести его на трон, но что-то помешало им, а вскорости и сам Михаил Федорович нашелся в глухом монастыре…
И покатилась история России по известному тракту, но все же был шанс у боярина Черных стать русским царем, и не его вина, что случилось так, а не иначе…
Вскоре Евгений Павлович Черных переменил имя и фамилию и стал именоваться Николаем Всеволодовичем Романовым и, гордо неся это имя, встал во главе "Русского пути", чтобы исправить историческую оплошность XVI века и вернуть престол династии Романовых.
Сейчас в стране сложилась самая благоприятная ситуация для политической экспансии "Русского пути" - полгода до думских выборов, еще три месяца - до президентских, самое время запускать программу "Президент", ту самую программу, которая была дарована свыше Евгению Павловичу Черных в средневековой часовне "Орденсбурген".
Простая и одновременно безумная, программа "Президент" стала любимым и самым дорогим детищем Романова-Черных.