- Ладно, выясню, - помолчав, сказал Карташов и с сарказмом поинтересовался: - Больше указаний нет?
- Пока нет. Хотя… Вы наверняка уже проверили некую Юлию Костикову? Ну, ту самую, о которой говорил Державин как о сумасшедшей.
- Проверили, но дело в том, что она прописана по старому адресу в Дольске, а там не проживает. Где она, никто не знает. Даже ее мать.
- Понятно… Ну что ж, если у меня появятся какие-нибудь соображения, я позвоню вам.
- Конечно, звоните, - ответил Карташов и повесил трубку.
Закончив разговор с капитаном, Лариса прошла в кухню. Есть ей совершенно не хотелось, но почему-то мучила жажда.
Достав из холодильника апельсиновый сок, она налила себе полный стакан, не спеша выпила его и задумалась над тем, что делать дальше. Ее очень интересовала фигура Юлии Костиковой, и она подумала, что съездить в Дольск, несмотря на то что, по словам Карташова, они уже проверили ее мать, будет нелишне.
Времени было два часа дня, так что она вполне могла успеть сегодня в Дольск. Тем более что Евгений так и не появился.
"Поеду, - решила Лариса. - Нечего зря время терять!"
Она прошла в свою комнату и положила в сумку несколько мелких вещей, которые могли пригодиться ей в дороге. Выходя, она столкнулась с Настей. Та была в наушниках и казалась совершенно поглощенной музыкой. Матери она лишь кивнула и прошла дальше.
- Настя! - Лариса взяла дочь за руку.
Та вопросительно посмотрела на нее и сняла наушники.
- Мне придется уехать сегодня по делу.
- Ты не придешь ночевать? - спросила Настя.
- Нет, не приду, у меня срочные дела. Я тебя прошу, если папа появится, попроси его завтра никуда не ходить вечером.
Ларисе хотелось поговорить с Котовым и окончательно решить вопрос о его пребывании в доме.
Настя утвердительно кивнула и пошла в кухню. Лариса поправила сумку на плече и вышла из дома.
Дорога в Дольск заняла у нее пять часов. Шоссе было по российским меркам весьма приличное, и серебристая "Вольво" на отдельных участках трассы могла развивать даже до ста двадцати в час.
Она въехала в районный центр около восьми часов вечера, когда уже было темно. Город произвел на нее удручающее впечатление. Повсюду была цементная пыль. Она буквально стояла в воздухе и оседала на одежде. Даже запах в городе был какой-то другой, нежели в Тарасове. Это объяснялось тем, что здесь находился крупный цементный завод, на котором, собственно, и работало подавляющее большинство его населения.
Внешне Дольск производил впечатление большой деревни. Среди изб и высотных зданий, разбросанных странным винегретом, изредка поблескивали вывески с явно чуждыми окружающему пейзажу названиями типа "Кодак" и "Кока-Кола". Вместе с тем выделялись особняки местной знати, отличаемые по псевдорусским узорам наличников, конькам на крышах домов. В них была претензия на европейский лоск и желание показать свою русскость.
Улица Цементная, на которой и проживали Костиковы, была очень темной - единственный фонарь на углу освещал большое пространство своим тусклым светом. Остальные же фонари были методично отстреляны из рогаток местной шпаной.
Дом и квартиру Костиковых Лариса нашла быстро. Она поднялась на третий этаж обшарпанной пятиэтажки и позвонила в непрезентабельно выглядевшую деревянную дверь. Ждать ей пришлось где-то минут пять. Лариса даже подумала, что зря так далеко заехала.
Наконец на звонок откликнулась женщина лет пятидесяти в замызганном халатике и с перевязанной полотенцем головой.
- Вы кто такая? - не очень приветливо спросила она, окидывая Ларису с ног до головы подозрительным взглядом.
- Я знакомая вашей дочери Юли, - представилась Лариса. - Просто я никак не могу найти ее в Тарасове. У меня появилась возможность предложить ей хорошую работу. И я подумала, что вы знаете, где она…
- Ой, извините, чего же вы на пороге-то стоите! - вдруг сразу же засуетилась женщина. - Это к моему мужу собутыльники ходят, вот я и не открывала долго. А потом смотрю - звонят да звонят. Сейчас думаю - выйду, разгон дам. Он-то мужик у меня неплохой, телемастер, руки золотые. Один грех - пьет! А вас как зовут-то?
- Лариса. А вас?
- Меня Любовь Михайловна… Да ты меня тетя Люба зови. Знаешь, как меня называют бабы - генеральша! А все потому, что я всегда за собой следила, даже сейчас губы крашу, чтобы выглядеть как на параде… А как же? Все телепередачи смотрю, все новости знаю… А на какую работу-то Юльку устроить хочешь? - тетя Люба сразу же перешла с Ларисой на ты.
- В издательство. Сейчас с немцами подписывают контракт на предмет научной фантастики.
- Чего? - тетя Люба уставилась на гостью явно непонимающими глазами.
- Ну, это как вам объяснить? Разработать тему для телесериала о летающих тарелках. Дело в том, что Юля обладает по этому вопросу очень ценной информацией.
- Это что - Юлька моя тарелки летающие видела? - удивилась тетя Люба.
- Говорила, что видела и написать сможет, - уклончиво ответила Лариса. - Мы с ней встречались, договорились, а она вдруг исчезла.
- Она матери-то написать не может вот уже третий месяц! - вместо ответа запричитала тетя Люба, смахивая воображаемую слезу. - Только вот и получила от нее письмо, сейчас вам покажу. Да вы проходите, проходите!
Она пригласила Ларису в большую комнату, а сама прошла в маленькую. Оттуда послышалось:
- Пойди, что ли, поздоровайся, люди из Тарасова в гости приехали! Сидишь как бирюк…
В ответ послышалось невнятное ворчание, и спустя полминуты на пороге комнаты возник заспанный лысый мужчина в тренировочных штанах и старой майке.
- Здравствуйте, - буркнул он и, разминая в руках сигарету без фильтра, проследовал на кухню.
И оттуда уже бросил сакраментальное:
- Мать, чай выпить надо по такому поводу!
Он посмотрел на Ларису заискивающе, явно ища в ней поддержку. Та отреагировала, однако, в духе "ни рыба ни мясо".
- Люб, я же знаю, у тебя есть! - продолжал гнусавить телемастер.
- Да отстань ты! - махнула рукой возвратившаяся в комнату тетя Люба. - Вот письмо ее, - сказала она, обращаясь к Ларисе и протягивая ей помятый листок.
Та взяла в руки засиженный мухами листок бумаги, на котором корявым почерком, с грамматическими и синтаксическими ошибками было написано следующее: "Здраствуй дорогая мама! Пишу тебе из Тарасова. Погода у нас отличная. Город очень красивый, много площадей и магазинов. Импортные продукты можно покупать на рынке оптом, что очень выгодно. Устроилась поначалу продавщицей да повесили на меня недостачу. Сейчас расплатилась, в кафе работаю поварихой. Кафе находится на главной улице Немецкой. Посетителей много, работы хватает. Задарма тут деньги не платят, это не то что в Дольске все родственники друг другу, рука руку моет. Здесь никто никому не нужен. Но мне нравится. Ты же, мама, знаешь, я всегда хотела уехать из Дольска. Купила себе новое пальто на меху, приеду к тебе наверное только летом, оценишь. Колечко еще себе подобрала тут серебряное с черным камушком. Так смотрится хорошо! Ну словом, скоро вообще дочку не узнаешь. Выхожу замуж. Он - охранник в нашем кафе, зовут Вадик. Как раз летом и познакомлю вас. Он парень хороший, непьющий. Ну, целую, писать некогда, на работу бежать надо. Любящая тебя твоя дочь Юля".
Уже с первых строк письма Лариса поняла, что или попала на квартиру к другим Костиковым или же таинственная писательница Николаева скрывается под каким-то другим именем. Во всяком случае, ее настоящая фамилия не Костикова.
Тетя Люба тем временем достала фотографию, на которой была запечатлена пышущая здоровьем и красотой достаточно стройная рыжеволосая дивчина. Никакого намека на зачуханность и неряшливость, о чем говорили Бельман и Лихоимцев.
Мать с гордостью заметила:
- Смотри, какая красавица дочка-то моя! И не скажешь, что из маленького города… Она умная у меня, только вот учиться дальше не пошла. В школе всего две тройки было - по литературе и русскому языку. Зато по математике хорошо училась, и по физкультуре одни пятерки были!
После этого заявления сомнения насчет того, что Юля Костикова причастна к имени Марина Николаева, окончательно отпали.
- Анна Семеновна, ее классный руководитель, сказала мне как-то на родительском собрании: "Я бы ей, конечно, и двойку поставила, да нельзя! Ставлю уж государственную оценку", - подытожила тетя Люба.
Лариса решила перевести разговор на другую тему и спросила:
- А Юля не говорила, в каком кафе она работает в Тарасове?
- В письме же ясно написано - на улице Немецкой.
- Там много разных кафе.
- А я почем знаю - в Тарасове была пять лет назад, два дня всего. Хоть на космодроме вашем будет работать, мне все равно!
- На каком космодроме? - не поняла Лариса.
- Вот тебе на! Сама же говорила про летающие тарелки!
- А вы помните Василия Державина? - прервала ее неожиданно Лариса. - У вас здесь в Дольске он жил.
- Ой, детонька ты моя! - после некоторой паузы всплеснула руками тетя Люба. - Такая ведь любовь была! Прямо как в кино! И в жизни такого не бывает. Весь Дольск и по сей день говорит, что только генеральшина дочь могла такое отчудить. Ой, горе-то какое было! Повеситься же хотела из-за него, кобеля-то хренова! А он поигрался да и бросил. Хорошо хоть не забеременела, а то бы нянькалась с дитем! По секрету скажу тебе, - Любовь Михайловна понизила голос до шепота, - даже в больницу психиатрическую клали. А что делать было!
Тетя Люба на секунду замолкла, словно что-то вспоминая. А потом вдруг как прорвало:
- И мать его потаскуха известная, директором детсада проработала. А отец - завкадрами на "Дольскцементе". Нет, чтобы, как все мужики, работать. На таких пахать надо, ряха - за неделю на телеге не объедешь!
Тетя Люба зашлась в истерическом смехе. Далее последовала целая тирада, в которой она выплеснула всю свою желчь в адрес беспорядочных половых отношений матери Василия с местным начальством и периодических запоев его отца.
- Брось ты, Люб, вспоминать! - включился в разговор отец, досмоливший наконец свою "Астру". - Как заведешься - не остановишь! Лучше давай выпьем, гостью с дороги покормим!
Тон его голоса был миролюбивым и ласковым. Лариса сразу вызвалась внести свою скромную лепту в намечавшийся ужин и, протянув две сторублевки отцу Костиковой, спросила:
- Может, что купить надо?
- Момент! - коротко отреагировал отец, буквально на ходу надевая тулуп. - Сейчас все будет в лучшем виде! Тут ларек рядом всю ночь работает.
С этими словами он исчез за дверью квартиры. Тетя Люба же направилась на кухню со словами:
- Сейчас борщ разогрею, оливье настругаю… Тем более картошка у меня вареная уже готова.
Вскоре Костиков-старший вернулся с пакетом продуктов и, протянув Ларисе пятьдесят копеек, сказал:
- Сдача!
Ужин прошел в теплой и дружеской обстановке, чему немало способствовало купленное Костиковым по настоянию Ларисы молдавское вино. Через два часа она уже спала на чистых простынях, специально вытащенных из шкафа в честь высокой гостьи из областного центра.
Утром Лариса быстренько распрощалась с гостеприимными хозяевами, села в свое "Вольво" и около десяти часов уже была в Тарасове. Днем у нее было запланировано много дел в ресторане, поэтому поисками Юли Костиковой она смогла заняться только ближе к вечеру.
Ее задача по поискам Юли упрощалась потому, что у Ларисы было много знакомых среди заведующих кафе, поэтому она могла связаться с ними по телефону и разузнать, не работает ли у них девушка с такой фамилией. Однако все, с кем говорила Лариса, ответили отрицательно.
Лариса решила самостоятельно обойти оставшиеся кафе и поискать Юлю.
Она не стала тратить время на заказы и распивания кофе, просто заходила и спрашивала у официанток повариху Юлю.
Удача улыбнулась ей в четвертом по счету кафе под названием "Степан Разин". Оно встретило Ларису громкой какофонией звуков. Певица, косящая под Аллегрову, имитируя ее движения, пела что-то типа "Все мы, бабы, стервы!". Толпа посетителей, извиваясь в корявых движениях танца, переносилась в мир алкогольно-туманных грез.
Само кафе было разделено на два зала. Первый - в котором можно было спокойно посидеть за столиком или за стойкой и посмотреть телевизор, второй же представлял собой скорее танцевальную площадку.
Лариса прошла в первый зал и оказалась около стойки бара. Для приличия заказав пару бутербродов с икрой и стакан вишневого сока, она поинтересовалась у бармена:
- Молодой человек, вы не подскажете, Юлия Костикова сейчас на работе?
- Да, она здесь. Кухня закончила свою работу, но Юлю вы можете сейчас увидеть в танцевальном зале.
- Спасибо, - отозвалась Лариса и направилась в небольшой танцзал.
Танцующих там было немного, но Костикову Лариса узнала сразу. Она находилась в окружении группы парней: затянутая в кожаную мини-юбку и довольно откровенную кофточку, Юля отплясывала дикую румбу. Она явно была из породы тех, про которых говорят: "Клевая девчонка". С такой любому мужчине не стыдно было показаться в компании. Ее русская красота и пышные формы являлись достойным приложением к солидному кошельку уверенного в себе мужчины.
Танцевала она, прижавшись всем телом к своему симпатичному ухажеру. Он же в ответ отзывался бурными ласками, переходившими в довольно-таки откровенный петтинг. Вероятно, показывать свои чувства перед друзьями и случайными посетителями доставляло им обоим несказанное удовольствие. Лариса даже обратила внимание, что сидевшая за столиком девушка с зелеными волосами, слегка повернув голову, как бы невзначай наблюдала за этой сладкой парочкой.
Когда румба сменилась медленной мелодией, Костикова обняла своего кавалера, широкоплечего блондина, и, повиснув у него на шее, как маленькая девочка, принялась жарко и порывисто целовать его в бритую щеку. Он подхватил ее на руки и понес к столику.
- Извините, к вам можно подсесть? - спросила Лариса.
Костикова вскинула на нее свои пушистые ресницы, и по ее лицу пробежала тень явного недоумения.
- У меня к вам есть одно дело, - продолжила Лариса.
- Какое дело? - подала наконец голос Юля.
- Оно касается Василия Державина.
Юля сразу нахмурилась, и в глазах ее Лариса заметила легкое презрение. Ее замешательство продолжалось, однако, недолго, и она, мягко взяв своего молодого человека под руку, сказала:
- Вадик, извини, мне тут надо поговорить.
То, что она нервно сглотнула слюну и руки у нее слегка задрожали, свидетельствовало, что имя, названное Ларисой, ее заинтересовало и даже взволновало.
Вадик пожал плечами, встал и направился в сторону бара.
- Если что надо, я здесь, - бросил он на прощание.
- Так что насчет Державина? - Костикова опустила глаза, глядя в бокал с коктейлем, помешала трубочкой содержимое. - Неужели вы его жена?
Она как-то насмешливо посмотрела на Ларису.
- Нет, его жену убили два дня назад, - сухо ответила та.
- Да? - удивилась Костикова. - А я здесь при чем?
- Все знают о том, что вас с ним когда-то связывала большая любовь.
- Да уж, большая… - нахмурилась Юля. - Об этом весь Дольск знает! Пора уже наши с Васей фотографии в краеведческий музей вывешивать. Что-то вроде Ромео и Джульетты, - хихикнула она. - Вот дура-то была! Но это все в прошлом. У меня есть жених, я собираюсь замуж.
Она скосила взгляд в сторону Вадика, который разговаривал с парнями возле соседнего столика.
- Послушайте! - перешла на ироничный тон Костикова. - Вы знаете, как Василия девки в Дольске звали?
- И как же?
- Сказочник.
- Почему?
- Басни умеет сказывать про любовь и все такое… За любовь ведь платить не надо, она бесценная! Вот и едет на бабьей шее. Я больше чем уверена, что потеря жены для него - невосполнимая материальная утрата! Кто же его теперь кормить будет, где же он еще одну такую дуру найдет? Ему бы надо было объявление в газете дать: "Молодой человек с еще неувядшей красотой и физическими данными, о которых писать неудобно, ищет спутницу жизни, которая возьмется его пожизненно обеспечивать". Мне следовало не самой с ума сходить по нему, а давно бы его бросить, - снова начала Юля. - Я-то помню, как он со мной разговаривал! Ходил как напыженный воробей, весь городок на меня пальцами показывал!
Юля распалилась, вспоминая старые обиды. Лариса слушала ее, не перебивая, давая возможность девушке выплеснуть все свои эмоции.
Исчерпав весь свой гнев по поводу Державина, Юля резко замолчала, потянулась к стакану с коктейлем и жадно его выпила. Потом она села, подперев руками подбородок и уставившись в одну точку.
Лариса достала из сумочки книгу Марины Николаевой и молча протянула ее Юле. Та недоуменно уставилась на нее.
- Что это? - подняв голову, спросила она.
- А вы посмотрите, - уклончиво ответила Лариса. - Хотя бы пролистайте.
- Зачем? - пожала плечами Юля. - Я вообще книги не читаю, я только журналы интересные читаю, ну там, "Лиза" или "Интим".
Тем не менее она раскрыла книгу и стала несколько рассеянно ее перелистывать.
- Загляните вот сюда, - сказала Лариса, указывая на последнюю страницу повести.
"Влюбленная женщина, обезумевшая от своей неукротимой страсти, совершает чудовищное по своей жестокости преступление - ее острый клинок как орудие греха, вонзаясь, разрывает плоть ненавистной соперницы, отнявшей у нее любимого. Один удар, потом еще один… Еще… Кровь льется ручьями, лишая возможности жертву и дальше заставлять преступницу изнывать от безответной любви…"
- Ну и что? - равнодушно спросила Юля, пробежав глазами этот абзац.
- Эту книгу нашли возле тела жены Василия, - сказала Лариса. - Все намеки на то, что преступление совершила женщина, которая любила Державина и ненавидела его жену.
- На меня, что ли? - криво ухмыльнулась Костикова.
Лариса ничего не ответила, она пристально наблюдала за своей собеседницей. Наконец та поняла, на что намекала Лариса.
- Вы что, думаете, что это я? - ее удивление было настолько обескураживающе искренним, ее глаза так широко раскрылись, что Лариса в этот момент для себя точно решила: "Нет, это не она".
- Да зачем мне это? Вы что, дура, что ли? Вы вообще кто? - посыпались вопросы из Костиковой.
- Успокойтесь, - попыталась охладить пыл девушки Лариса. - Я не из милиции, просто меня заинтересовало это дело, и к вам я пришла скорее как к другу, чтобы посоветоваться. Я верю, что это не вы, но взгляните - в этой книге с подробностями написано все, что происходило между вами и Василием. Значит, это мог описать только человек, с которым вы делились этой историей!
- Но я… Я ни с кем не делилась, - как-то неуверенно проговорила Юля.
- Я никогда в это не поверю, - мягко сказала Лариса. - Вы человек восприимчивый, импульсивный, не можете носить в себе то, что вас волнует. К тому же, как вы сами говорите, об этой истории знает весь Дольск. То есть все это происходило на глазах ваших знакомых. Кому вы рассказывали о ваших отношениях?
- Ну, конечно, я говорила маме. Но ведь не станете же вы подозревать ее? - подняла Юля глаза на Ларису.
- Нет, конечно, - Лариса усмехнулась, вспомнив Костикову-старшую.