– Дачные поселки нынче разными бывают, – с умным видом ответила я, сворачивая с шоссе на хорошую, асфальтированную дорогу, прорезающую довольно внушительный лесной массив, а я-то думала, что в Подмосковье все уже вырубили, все пни выкорчевали и торговыми центрами застроили. – Нынче и трехэтажный мраморный особняк с бассейном "дачей" может называться.
– Надеюсь, что его дача именно такой и окажется!
– Какая разница, какой у него дом? Мы же к человеку едем, чтобы просто взять интервью, а не описывать его имущество за долги!
Тайка пробурчала что-то невнятное, но очень недовольное и уставилась в окно.
К сожалению, дачный поселок Криково не оправдал Таюсиных надежд, никаких трехэтажных мраморных особняков не наблюдалось, виднелись лишь одно– и двухэтажные дома из дерева или кирпича. Весьма приличные, благополучные надо сказать, дома, не хибары какие-нибудь, но до навороченных особняков им было далековато. Почти стемнело, когда мы притормозили у калитки высокого металлического забора, окружавшего белокаменный дом.
– Это здесь, – я вытащила ключ из замка зажигания, – вылезай.
Всем своим видом выражая унылое разочарование в крутости и богатстве маститых художников современности, подруга полезла из машины. К моему безграничному удивлению калитка оказалась не только не запертой, но даже приоткрытой. Опасаясь волкодавов или гнева хозяина на влезание без спроса на его территорию, мы на всякий случай покричали, пошумели… ну, и пошли к дому. А что еще оставалось делать?
– Наверное, специально оставил калитку открытой, – поежилась подруга от резкого порыва ветра, – он же знает, что мы приедем, вот и оставил.
Я не стала посвящать подругу в том, что великий мастер вроде как даже и не знал толком, что согласился на интервью, не зачем ее лишний раз смущать и озадачивать.
Кнопку звонка обнаружить не удалось. Я попробовала постучать, но дверь была обтянута кожей, стука как такового не получилось. Тогда я взялась за ручку, толкнула дверь и она… открылась.
– Сена, пошли отсюда! – мгновенно перепугалась Тая. – Не к добру всё это! Не хочу я во всякие истории попадать!
– Да успокойся ты! – зашипела я, осторожно приоткрывая дверь и заглядывая внутрь. – Нельзя же быть такой неврастеничкой! Извините! Есть кто дома? Мы к Марку Лессеру! Из газеты!
– Заходите! – донеслось в ответ. – Прямо по коридору и налево!
– Ну вот, видишь, – с облегчением улыбнулась я, – все в порядке и незачем сразу паникерство разводить.
Пройдя по темному коридору, мы свернули налево и очутились в огромной, как показалось на первый взгляд, комнате с овальным ковром по центру. Часть помещения со стороны дверного проема была с обычными углами, а противоположная закруглена и задрапирована синими шторами. По левую сторону красовался камин, на котором вместо статуэток-безделушек громоздилась батарея всевозможных бутылок разной степени наполненности алкоголем, рядом кресло, стеклянный столик, на столике почти пустая бутылка коньяка и бокал. По правую сторону, прямо на полу, стояли, прислоненные к стене, картины. Там же: два мольберта – на одном натянут чистый холст, на другом – лист картона с каким-то наброском. И… всё. Никаких хозяев радушных, художников красивых – никого, пусто.
– Кхе-кхе! – демонстративно громко откашлялась Тая. Мы стояли на пороге, не решаясь пройти в комнату.
Вдруг синие портьеры зашевелились, немного раздвинулись и из-за них, как из-за театрального занавеса вышел высокий стройный мужчина в зеленом шелковом халате до пола. Длинные черные волосы, такие же блестящие, как шелк халата, бледное лицо, горящие глаза… В реальности Марк Лессер оказался так прекрасен, что я чуть в обморок не упала. Буквально еле удержалась за Таиску, дабы не звякнуться на паркет и не пролежать до утра в позе звезды. На Таисью Михайловну внешний вид Марка Лессера, да еще и такое эффектное появление тоже произвели неслабое впечатление: глазоньки вытаращились, губки малиновые приоткрылись, хорошо хоть струйка слюны из уголка ротика не потекла, и на том спасибо. В общем, мы таращились на Марка, Марк смотрел на нас, пауза затягивалась до неприличия и я решила взять ситуацию в свои руки.
– Драствуйте! – перепуганным фальцетом вякнула я. – Мы это… из газеты!
– Я так и понял, – медленно, будто во сне ответил Марк. Он вроде бы смотрел на нас и одновременно сквозь нас пугающе потусторонним взглядом. – Садитесь.
Он прошел к креслу, присел, и я обратила внимание, что он босой. Кроме этого кресла никаких других сидений не наблюдалось, но мы девушки сообразительные, ловкие, поэтому мы без лишних кривляний уселись на ковер, скрестив ноги "по-турецки". Не особо обращая внимание на наше присутствие в доме, Марк вылил остатки коньяка из бутылки и залпом выпил, глядя в одну точку. Я смотрела на его отрешенное лицо и никак не могла придумать, с чего же начинать свое непринужденное интервью? Возникали опасения, что он меня просто не услышит. На мгновение очнувшись, он снова потянулся к бутылке, но увидел, что она пуста.
– Дайте еще одну, там стоит, – и он вяло махнул рукой в сторону камина.
Таиска оперативно вскочила и в один прыжок достигла камина.
– Вам такой же? Как вы пили?
– Да.
А пил он, немного не мало – "Martell XO".
– Ой, а тут больше такого нет.
– Должна быть еще одна, – ни голос, ни взгляд не менялись, казалось – он спит наяву.
Тайка нагнулась и подняла с пола еще одну пустую бутылку "Martell ХО" и показала Марку:
– Рискну предположить, что это она и есть.
– Плохо… нужно еще.
– Тут у вас "Хенесси" есть, дать?
– Нет, я хочу именно этот! – неожиданно резко, почти зло отрезал он, и мы Тайкой опасливо переглянулись. – Я никогда не мешаю напитки!
Звезда явно пребывала не в духе и, похоже, собиралась расстроиться еще больше, мое блистательное интервью стремительно накрывалось медным тазом. И я вмешалась в ситуацию:
– А давайте мы быстренько съездим? Мы на машине, а тут рядом торговый центр, в десять-пятнадцать минут обернемся. Хотите?
Марк Лессер хотел. Я резво вскочила на ноги и понеслась, было, к выходу, но Таисия напомнила о суровой прозе жизни – у нас не было денег на такой дорогущий коньяк, у нас вообще ни на какой коньяк не было денег, ни на дорогой, ни на дешевый. Марк сказал, что это не проблема, с видимым трудом встал с кресла и, неуверенно ступая, вышел из комнаты.
– А, по-моему, ему уже хватит, – сказала Тая, глядя ему вслед. – Два флакона коньяка без закуски… странно, что он вообще может передвигаться вертикально.
– Не факт, что он их выпил за сегодняшний день один за другим, – пожала я плечами, – может, он в течение недели грамм по пятьдесят перед сном.
– Ты глаза его видела? Грамм по пятьдесят…
– А может он всегда такой? Чего ты пристала? Это его дело, сколько пить в собственном доме за свои деньги. Может, ему для вдохновения надо.
Желая прекратить оскорбляющий кумира разговор, я отошла к мольберту с наброском на картоне, желая рассмотреть, чего там гений решил сотворить такого гениального. Набросок, сделанный чем-то угольным изображал комнату, в которой мы в данный момент находились, в кресле сидел человек, в котором без труда угадывался сам Марк, а в его груди торчало нечто, напоминающее нож с длинной рукояткой, хотя это мог быть просто неудачный штрих. Тут вернулся Марк, молча протянул Тае пачку тысячных купюр и снова уселся в кресло.
– Мы сейчас, – услужливо улыбнулась я, – мигом! Туда и обратно! Больше ничего не надо?
Он отрицательно покачал головой.
Глава четвертая
– Да уж, интересное получается интервью, необычное, – Тая опустила стекло и закурила.
– Творческий человек, понимать надо, – я сосредоточенно рулила, вглядываясь в темноту, рассеченную светом фар. – Привезем коньячку, глядишь, малость обрадуется, оживет и законтактирует с нами.
– Законтактирует… угу. – Она стряхнула пепел и посчитала, сколько средств неконтактная звезда выделила на коньячок. – Сена! Ты прикинь, тут целых тринадцать тысяч! Это на одну бутылку или на ящик?!
– Думаю, на одну, должно быть это очень дорогой коньяк, не станет же такой человек чем попало напиваться.
– Какой ужас! Какая безобразная трата денег! Подумать только…
Сокрушалась и убивалась она до самого торгового центра, еле успокоилась, но когда увидела, что бутылка все-таки на самом деле стоит почти девять тысяч, расстроилась снова. На обратном пути я убеждала, как могла, что считать чужие деньги – последнее дело, но так и не убедила. Прижимая к груди пакет с бессовестно дорогим напитком, подруга пошла в дом, я закрыла машину и поспешила за нею.
– Прибыл коньячок! – голосом уличного зазывалы сообщила Тая. Марк не ответил, и я заподозрила печальное – он все-таки не выдержал, заснул, и мое блестящее интервью все-таки накрылось большой железной лоханью. Войдя в комнату, я сначала не поняла, почему Тая стоит столбом с открытым ртом и вытаращенными глазами, но быстро вникла в ситуацию. Марк неподвижно сидел в кресле, смотрел в стену, а в его груди торчал нож с длинной причудливой ручкой, вернее не нож, а кинжал. Это был далеко не первый труп, который нам довелось увидать на своем веку, поэтому мы недолго пребывали в ступоре, всего каких-нибудь десять минут. Когда к Тае вернулся дар речи, первое, что она изрекла, было:
– Думаю, мы можем оставить коньяк себе. И сдачу тоже. Побежали отсюда, Сеночка.
– Погоди, – в моей непознанной девичьей душе моментально проснулся маленький въедливый детективчик. – Минуточку.
И я вытащила из сумки фотоаппарат.
– Сена, ты рехнулась! – Тая зачем-то покрепче прижала к груди пакет с коньяком, будто кто-то мог его отобрать. – Пошли отсюда по добру – по здорову! Застигнут нас на месте преступления, скажут еще, что мы безумные фанатки и сами его зарезали!
Пока она причитала, я с маниакальной дотошностью фотографировала место преступления и самого Марка Лессера, который оставался таким же красивым и безучастным, как при жизни.
– Интересно, а что там? – я подошла к синим портьерам.
– Где т-т-т-ам? – Тая стремительно начинала расклеиваться, терять самообладание и заикаться, значит, скоро у нее начнут лихорадочно светиться глаза, как у нервного оборотня. – Сенчик, тут, наверное, наших отпечатков пальцев везде навалом?
– Мы не преступницы, наших отпечатков нет в милицейской базе данных.
Я отодвинула одну портьеру, поражаясь собственному хладнокровию, должно быть это происходило со мной из-за того, что я никак не могла поверить в реальность происходящего. Дурной сон, сейчас проснусь… За занавесками оказалось два окна, а посередине дверь. Разумеется, я ее открыла и сунула внутрь свой любопытный нос. За дверью оказалась небольшая, скромно меблированная комната: диванчик в углу, платяной шкаф и длинный стол у стены с большим зеркалом, напротив виднелась еще одна дверь. Пожелав узнать, куда она ведет, я полезла в комнатку и сразу же обо что-то запнулась. "Чем-то" оказалась сломанная трость с красивым серебряным набалдашником. Сломана она была так, будто некто хрястнул ее что есть силы об колено, прямо жаль, что испортили такую элегантную вещицу.
– Сена, долго мы еще будем лазать по дому трупа? – захныкал за спиной Тайкин голос. – Мне страшно, я домой хочу!
– Отстань, нытик несчастный!
За второй дверью никаких комнат не оказалось, она вела во двор, это был еще один выход из дома.
– Слава богу, мы на свободе! – не заметив на радостях высокий порог и ступеньку, Таисия едва не выпала на эту самую свободу лицом вниз, но к груди был прижат драгоценный коньяк, который она не собиралась разбивать даже ценою сломанных ног. Преодолев пару метров свободы отчаянной пробежкой краба инвалида, она скрылась где-то в темноте. К счастью, грохота врезавшегося в забор тела не последовало, значит, успела во время затормозить. Закрыв дверь, я подождала, пока глаза привыкнут к темноте. Где-то через три дома коптил одинокий фонарь, но толку от него в наших пампасах не было никакого. Повторять крабовые пляски дорогой подруги мне не шибко хотелось, поэтому я достала из своей многофункциональной журналистской сумки случайно украденную в редакции зажигалку "Zippo" (честное слово, знала бы чья, давно бы вернула!) зажгла огонек и попыталась сориентироваться на местности.
– Сена! Ты где?! – послышалось тихое завывание откуда-то из-под забора. – Ты не бросай меня, ладно?!
– Иди на свет! Я тут!
Я пыталась отыскать путь к калитке и не покалечиться в темноте. Дрожащий свет огонька выхватил валявшиеся в траве войлочные тапки, в таких больших некрасивых тапках греют ноги бабушки холодными зимними вечерами. Я мельком удивилась, но потом подумала, что всякая дрянь может валяться на садово-огородном участке и отчаянным рывком добралась все-таки до калитки. Как и в первый, так и во второй раз, машину оставляли метрах в ста от дома, сильно стесняясь внешнего вида транспортного средства, поэтому пришлось немного пробежаться. И бежали мы, надо сказать, весьма резво, мне казалось, что убийца все еще где-то рядом и мало ли, вдруг душегуб заметит, ненужных свидетелей.
– Кошмарный кошмар! – тяжело дыша и шурша пакетом, Тайка полезла в машину, я уже сидела за рулем безуспешно пытаясь завести "масяню". Совершенно не во время она решила закозлить и отказалась служить мне верой и правдой. – Уж лучше бы я пошла на свидание с унылым дрищем!
– Да ладно, не могу поверить, что тебе не понравился этот увлекательный вечер! – огрызнулась я, маниакально пытаясь завести свой звездолет.
Вдруг позади мелькнул свет фар – приближался чей-то автомобиль. Разумеется, у Таисии не возникло и тени сомнений, что это едет убийца и, конечно же, по наши души. Она моментально начала истерить и обзывать мою машину нехорошими словами. Мимо пронеслись синие "Жигули" и скрылись в потемках, не притормаживая. В этот момент я даже была благодарна "масяне" за непослушание, кто бы ни был в этих "Жигулях", нас просто не заметили. Наконец, машинерия завелась, и мы покатили прочь от места преступления. Всю дорогу Тайка курила и мучалась вопросом: открыть коньяк прямо сейчас или потерпеть до дома? Я настоятельно советовала потерпеть до дома – если разольет его в машине (а она обязательно разольет), салон надолго провоняется спиртным, и я буду от этого страдать.
Домой прибыли в одиннадцатом часу и вместе повели Лаврентия на позднюю прогулку. Впечатления от поездки в гости переполняли и требовали немедленного обсуждения. Время было довольно поздним, двор пустовал, поэтому я спокойно отпустила Лаврентия побегать в свое удовольствие без поводка. Пёс бодро потрусил к любимым кустам, а мы пришвартовались к лавочке.
– Не могу понять, почему он никак не отреагировал на появление своего убийцы, – я щелкнула зажигалкой, прикуривая.
– Ну, наверное, он его знал, – Тая пританцовывала на месте от холода.
– Даже если знал, должен же был хоть как-то отреагировать на появление человека с ножом? Хотя бы лицо должно было испуганно исказиться или что-то в этом роде, а он как сидел, глядя в стену, когда мы уходили, так и остался сидеть после смерти. Если бы его в спину ударили, можно было бы предположить, что Марк не заметил подкравшегося злодея, но нож торчал в груди, он не мог не видеть, что происходит.
– Да, действительно странно. Кстати, Сена, то, что мы сбежали с места преступления, не сообщив в милицию о произошедшем – нормально? Это не делает нас подозреваемыми, соучастниками и все такое прочее?
– Не знаю, может еще не поздно, давай позвоним из дома.
– А вдруг номер определится? Нас потом затаскают, замучают допросами! Нет, нет, нет, лучше молчать! Он человек известный, наверняка, завтра кто-нибудь приедет, обнаружит тело и позвонит куда надо, а нам лучше держаться от этого подальше!
– Странно вообще всё это, – я задумчиво наблюдала за инспектирующим деревья Лаврентием. – Кому понадобилось убивать такого известного художника? За что?
– Да масса поводов: ревность, зависть, безответная любовь, психический поклонник или художник-конкурент не смог пережить чужого успеха.
– Так быстро все произошло… сколько нас не было? Минут пятнадцать-двадцать?
– Да ладно! – фыркнула подруга. – Минут десять мы только до магазина ехали, потом искали алкогольный отдел, потом ждали, пока нам достанут коньяк из витрины, потом очередь в кассу, затем дорога обратно – минут сорок, не меньше.
– Хм-м-м, мне казалось, мы управились гораздо быстрее. Интересно, почему его убили таким странным кинжалом? Спахивает на ритуальное убийство.
– Может, и ритуальное, кто знает, может, он в какой-нибудь секте сатанистов состоял с такой-то внешностью.
– При чем тут внешность?
– При всём! И не спорь со мной, я лучше знаю!
Я не нашла, что ответить на такую наглость, поэтому просто свистнула Лаврентию и мы пошли домой.
Глава пятая
Разложив диван, устроилась, как обычно с краю. Таюха закуталась в одеяло, пробормотала "спокойной ночи, фанат живописючий!" и чрез минуту уже засопела. А вот мне никак не спалось, ни одним глазом не дремалось. Я смотрела в невидимый в темноте потолок, снова и снова вспоминала случившееся, прокручивала, как кинопленку раз за разом, мучаясь вопросами: зачем, почему его убили? Да еще так явно, даже не попытавшись выдать убийство за несчастный случай или естественную смерть. Были ли убийца где-то в доме одновременно с нами? Оставался ли он все еще там после нашего ухода? Многое мне казалось странным и в самом доме и в его покойном ныне хозяине, но я пока что не могла понять, что конкретно… крутилась в голове полнейшая мешанина и отчего-то очень хотелось повнимательнее рассмотреть фотографии. Мне казалось, если я рассмотрю всё спокойно деталях без перепуганного Тайкиного ныть над ухом, то смогу поймать, уловить нечто важное и понять, что же там такого странного?