– Отличная мысль, он же где-то здесь вроде живет?
– Да, на другом конце поселка, присматривает за дачей.
– Звони прямо сейчас.
– Не поздно?
– Нормально, не оставаться же ему в доме до конца недели!
Мужской голос послушно созвонился с домработницей и выразил свое беспокойство по поводу молчащего телефона.
– Она сказала, что сейчас придет, поехали отсюда поскорее.
И они торопливо прошли мимо нас буквально на расстоянии вытянутой руки. Будь мы отчаянными, храбрыми, сильными и отважными, вполне могли бы схватить, заломать, связать и устроить самосуд. Но, мы такими не были, поэтому злодеи спокойно покинули дом и вскоре откуда-то со двора раздался звук заработавшего двигателя машины.
– А мы чего стоим? Домработницу ждем? – тихонько проскрипела Тая. – Может, побежим отсюда, а?
Мысль мне показалась здравой.
Глава седьмая
Забравшись в авто, Таисия внезапно расхрабрилась и предложила отъехать куда-нибудь в кусты, дождаться домработницу и поглядеть, что дальше будет.
– И так понятно, что будет, она позвонит тому дядьке, которому в тюрьму не охота, а потом ментам или сначала ментам, а потом дядьке, и через десять минут сюда слетится стадо ментозавров. Очень кстати мы будем сидеть тут в засаде, да?
Я включила зажигание, и мы покатили восвояси.
– Надо же, как мы удачно съездили, а? – Тайке не сиделось на месте от переполнявших чувств, она ерзала по все стороны, подпрыгивала на месте, чем раздражала и отвлекала меня от управления транспортным средством. – Считай, всё преступление раскрыли, да?
– Да ну? И ты знаешь, кто эти люди? Можешь назвать их по имени и опознать в лицо?
– Сена, что ты мне всю радость сразу портишь? Что ты за человек неприятный такой?
– О! – внезапно осенило меня. – Тапки! Войлочные тапки!
– Господи, о чем ты? Какие тапки? Не пугай меня!
– Там, в огороде я видела войлочные тапки, бабульки в таких греются зимой, еще подумала, какая только ерундень не валяется на садово-огродных участках. Так вот, помнишь, тетка говорила, что Марк почти совсем ослеп? Вот почему он как сидел, так и остался сидеть, не отреагировав на появление убийцы! Она подошла бесшумно, в войлочных тапках, он ее просто не увидел, понимаешь?
– Я не помню, чтобы тетка хоть раз произнесла имя "Марк", она, да и мужской голос всё время говорили "он".
– Считаешь, они могли обсуждать убийство кого-то еще? Я так не думаю. В комнате с диваном и зеркалом я споткнулась о сломанную трость, это вполне могла быть не просто трость для особых понтов, а трость для слепого. И сломать он ее мог сам в приступе отчаяния. Поэтому и взгляд у него был такой потусторонний, и двигался он так медленно и неуверенно, он мог уже практически ничего не видеть.
– Это всё, конечно, очень правильно звучит, я вот только одного не могу понять, как же он рисовал, если даже не увидел, как к нему подкрадывается убийца в старушечьих тапках? Не мог же он зрение за один вечер потерять, вот так что бы бац – и всё.
– Да, вот это очень и очень интересно. Напрашивается единственно возможный вариант: рисовал не он, а кто-то другой. Тогда понятно становится, как смог измениться рисунок на мольберте и о каком таком шантаже они говорили, Марк мог пригрозить им рассказать всю правду.
Притормозив на светофоре, я сама то и дела подпрыгивала, впав в нешуточное возбуждение от собственной гениальности. Что я делаю до сих пор в нашей занюханной газете? Мне пора открывать собственное дело: детективное агентство "Супермозг".
– Черт знает что получается, зачем выдавать за художника полуслепого мужчину, устраивать такой сложный карнавал? Могу понять, певец может быть не настоящий или за писателя пишет целая толпа, но почему художник? Какая разница, кто кисточкой малюет, ведь главное результат, верно? Художнику ни к чему ведь лицом торговать, правильно?
– Без понятия, не знаю, как у них там, в художественной кухне дела обстоят.
– А не съездить ли нам в Союз художников? Не поразнюхивать ли чего интересного? Потолкаться в курилке…
– Посидеть в ресторане! – подхватила я, догадавшись, к чему она клонит. – Опять получится не расследование, а вечеринка с петардами, знаю я тебя! Нет уж, никаких Союзов, никаких курилок.
– Гнусная ты, Сена, зеленая пупырчатая зверушка-квакушка!
Пока доехали домой чуть не разругались, но на прогулке с Лавром пришлось помириться, текущие расследовательские дела требовали мирного обсуждения.
– Если Марк не настоящий художник, а просто "витрина", нанятой персонаж, быть может, они его гримировали? Создавали усиленно загадочный образ, оттого и лицо белое, а все остальное человеческого цвета?
– Да, кстати, – я не могла не удивиться такому нешуточному прорыву Таискиной мысли, – вполне возможно. Комнатка с диваном, столом и зеркалом, где я о трость споткнулась, вполне сошла бы за гримерную. Эх, узнать бы, кем на самом деле был этот бедный красивый Марк, который и не Марк, наверное, вовсе и уж тем более никакой не Лессер.
– То есть, ты вот так сходу уверилась, что твой обожаемый кумир ни разу не художник, да? – хмыкнула Тайка.
– Слепой художник, как и глухой музыкант – это вряд ли возможно.
– Глухой музыкант был – Бетховен.
– Он не сразу оглох, а постепенно.
– Так может и твой гений не сразу ослеп, а постепенно.
– Тай, ты на скандал что ли нарываешься, я не пойму? Ты же сама слышала, что Марк там всем угрожал и шантажировал, чем, по-твоему, он мог их шантажировать, какой такой правдой? Только тем, что он никакой не художник, активно общающийся с параллельными мирами, что всё это дутые байки ради пиара.
– Ладно, разберемся, что к чему, – с умным видом изрекла она, и позвала Лаврентия.
Вернувшись домой и покормив пупсика, я прослушала диктофонную запись – достаточно ли хорошо и четко получилось? Звучало отлично, будто парочка разговаривала в моей комнате. Итак, у нас в разработке имелся безымянный женский голос, безымянный мужской и неизвестный Толик, который был "разумеется, в курсе" произошедшего.
– Интересно, как они будут выкручиваться? – стоя в дверном проеме, Тайка болтала ложкой в кружке с чаем. – Как собираются еще больше заработать? Нахальные люди, ужас прямо какой-то, да?
– Да, – я выключила диктофон и погладила голову слонявшегося по комнате сенбернара. – Жаль, что мы не можем отправиться прямиком в ментовку с этой записью.
– Почему это не можем? – приподняла одну бровь Таисия. – У нас на руках практически признание в убийстве!
– Чье признание? Кого убили? Никаких имен, никаких деталей, ничего конкретного, мы могли попросить наших друзей наговорить все это на диктофон, чтобы примазаться к громкому делу. Над нами просто посмеются и выставят вон. Давай все-таки съездим в Союз художников, послушаем, о чем народ болтает. Чужую славу не каждый творческий человек пережить может, наверняка, много интересного услышим.
– Да, да, да, – обрадовалась Тая, – давай прямо завтра и съездим! И вообще, раз уж взялись расследовать вплотную, возьму-ка я на работе дня три-четыре, типа заболела я, а больничный мне знакомая врачиха за бутылку коньяка нарисует. Ты тоже отпросись, ладно?
– Попробую, – перед глазами возникло искаженное горем лицо Шефа. Лучше уж было поговорить по телефону, чем лично, не так страшно. Посмотрев на часы, набрала его домашний номер. Когда начальство ответило, я сходу принялась что-то путано лепетать о несостоявшемся интервью, о том, что я еще лучше и круче сделать могу, только мне отгулы нужны…
– Сена, – напрягся голос Шефа, – я ничего не понял, но уже сильно нервничаю! Ты что, не смогла договориться о встрече? Он отказался с тобой разговаривать?
– Нет, нет, договорилась, встретилась, но с интервью не получилось… не успело получиться…
– Сена! Немедленно отвечай, что случилось!
– Он умер! – выпалила я. – Его убили! И я почти что знаю, кто убил и почему! И если вы дадите мне пару отгулов, я доведу расследование до конца и мы получим сенсацию на всю центральную полосу!
Пауза в трубке длилась целую вечность. Наконец, растерянный голос начальства произнес:
– Поверить не могу, это правда, что ли? Его убили?
– Да! – пришлось повторить все с начала, прежде чем до Шефа окончательно дошло, что я не брежу и не сочиняю. – Завтра телевизор включите, всё сами увидите. Так можно мне парочку отгулов? Понимаете, я буквально дышу уже в затылок злодеям тяжелым дыханием правосудия… – от нежелания ходить на работу я прямо заговариваться начала.
– Ну, хорошо, пару дней выделить тебе могу, но я рассчитываю на материал.
– Он будет, будет, не сомневайтесь! – распрощавшись, повесила трубку и вздохнула с облегчением – теперь хоть пару дней можно будет выспаться в свое удовольствие.
На следующий день вплотную занялись художниками. Пока я выискивала в справочнике адрес их художественного гнездовья, Таисия делала грандиозный Макияж и великолепную Прическу. Ну, никак не мог смириться с мыслью человек, что портрета может и не быть. Прибыв в Союз, первым делом отыскали художественный ресторанчик – где же еще собирать информацию, как не в ресторанчике? Таисию я сразу предупредила, что на весь банкет у нас двести целковых, поэтому надо держать себя в руках. В ответ она радостно кивала челкой и совершенно меня не слушала. Творцов в ресторанчике оказалось много, в послеобеденное время они активно распивали кофе и алкогольные напитки различной крепости, некоторые уже пребывали в стадии близкого общения с музой без посредников. Приметив за столиком в углу пару свободных мест, мы поспешили их занять. С нами в компании оказывались толстый дядя лет сорока в оранжевом свитере и какой-то весь серый сморчок с клочковатой бороденкой и цепкими злобными глазками. Они галантно представились Юрой и Валентином Петровичем и спросили, что дамы желают выпить? Опередив Таю, я пожелала две чашки кофе. Толстый Юра кивнул и отшвартовался к стойке. Его не было очень долго, когда же он вернулся, то принес две кружки пива – себе и серому сморчку, и они, как ни в чем не бывало, продолжили свою беседу. Решив ничему не удивляться, все-таки творческие люди сильно с приветом, форточка на "чердаке" частенько от сквозняка хлопает (сама творческий человек – знаю), я отправилась закупать кофий самостоятельно. Встав в хвост очереди, стала рассматривать витрину, поглядывая в экран висящего в углу телевизора. Начались новости, и первым пошел сюжет о загадочной смерти Марка Лессера. Сообщили, что он был найден мертвым в своем загородном доме, с кинжалом из собственной коллекции в груди, предположили, почему-то самоубийство и дали слово приятному мужчине в интеллигентных очках – директору художника Высоцкому Кириллу Евгеньевичу. Кирилл Евгеньевич открыл рот и понес какую-то несусветную чушь в духе нашего "Непознанного мира", мол, великий и ужасный Марк нарисовал свой уход в иную реальность и в точности повторил этот уход наяву, что не было у него иного способа переступить грань миров… и бла-бла-бла в таком же духе минуты на три. Под конец он заявил, что не считает Марка Лессера мертвым окончательно и бесповоротно и выразил уверенность, что художник неоднократно еще свяжется с нами из другого мира. Занавес. Бурные аплодисменты. От всего услышанного я забыла, зачем в очереди стою. Вот это наглость, вот это я понимаю! Отскочив от стойки, я понеслась к нашему столику. Увидев меня с пустыми руками, Тая сказала:
– Похоже, с кофейком сегодня не задалось. Третий раз сама пойду, ни на кого надеяться нельзя.
– Да погоди ты с кофейком, давай выйдем на пару слов.
При входе в ресторанчик располагалось нечто вроде курилки с высокими урнами-плевательницами и маленькими диванчиками. На одном сидели двое парней, на другой присели мы.
– Ты представляешь, что сейчас по телеку сказали?
И я в общих чертах пересказала услышанное, добавив, что не удивлюсь, если директор Высоцкий и есть тот мужской голос на диктофонной пленке, очень уж похож.
– Хм-м-м, – глубокомысленно произнесла Тая. – Надо же лепить такую чушь с экрана…
Тут я заметила, что парни на соседнем диванчике бессовестным образом прислушиваются к нашему разговору. Не успела я уставиться на них немигающим взглядом Медузы Горгоны, мол, чего уши свои развесили, господа хорошие, пошто чужими диалогами интересуетесь? Как один, чем-то похожий на Влада, только без очков, встал, подошел к нам и спросил почему-то шепотом:
– Простите, вы говорили об убийстве Марка? Марка Лессера?
– Да, именно, – Таисия уставилась на него пытливым взором. – А что?
– Что случилось? Когда это произошло?
Он так волновался, что у него даже губы дрожали.
– В новостях только передали, позавчера, зарезали его, но почему-то говорят, что было самоубийство, – я внимательно смотрела, как он зеленеет лицом. – А он был вашим другом? Знакомым?
Не ответив, парень развернулся и быстро пошел к выходу из здания.
– Стойте! Подождите! – одновременно крикнули мы с Тайкой, и бросились за ним.
Глава восьмая
Мы еле догнали расстроенного юношу, так быстро он несся по улице.
– Да погодите же вы! – не совсем церемонно Тая схватила его за рукав. – Нам надо с вами поговорить!
– Извините, я не хочу ни о чем разговаривать, – пробормотал он, отворачиваясь.
– А придется, – я взяла его под руку с другой стороны, чтобы не вздумал дать дёру. – Дело в том, что нам кое-что известно о смерти Марка, а теперь скажите, вы его знали? Это очень важно, возможно даже поможет найти убийцу. Давайте вот сюда в стороночку отойдем с дороги, и вы нам расскажете, хорошо? Как вас зовут?
– Андрей, – выдавил он с таким видом, будто собирался расплакаться.
– Вы знали Марка?
– Думаю, да. Надеюсь, что знал.
Разговор, судя по началу, обещался быть долгим.
– Знаете что, – я заприметила неподалеку кафе, – идемте, выпьем кофейку, а то чего тут стоять, людям мешать.
В кафе нам пришлось влить в Андрея не только кофеек, но и две рюмки коньяка, прежде чем он разоткровенничался. Не так давно он закончил художественное училище. Будущие левитаны и рембрандты не раз собирались шумными компаниями, иногда на природе. Однажды кто-то из однокурсников привел компанию студентов театрального института, среди которых был парень, будто сошедший со старинных итальянских полотен. Его лицо, взгляд, – он словно был не из этого мира.
– Его звали Евгений Немеров, – Андрей что-то поискал взглядом на столике, мы его правильно поняли и поднесли третью рюмку. – Он учился на третьем курсе. Я сразу предложил ему позировать, даже не мне, известным, признанным художникам, но он отказался. Тогда я сам стал рисовать его. Иногда по памяти, иногда украдкой делал наброски, когда он бывал в нашей компании. Я ходил за ним как тень по пятам, надо мной смеялись, говорили, что я влюбился в него. Конечно же, я в него влюбился, но не как мужчина в мужчину, а как художник в модель, в него не возможно не влюбиться, он был идеален с точки зрения всех пропорций. Ну, вы же меня понимаете, да?
Мы синхронно закивали понятливыми головами.
– Где-то через полгода он внезапно пропал, – продолжил Андрей, глядя в сторону барной стойки, но у нас больше не было денег, поэтому мы перестали понимать смысл его долгих взглядов. – Я искал его, пытался выяснить, что случилось. Узнал, что он ни с того, ни с сего отчислился из института, хотя у него не было для этого причин, съехал из общежития и исчез в неизвестном направлении. А потом откуда-то возник этот чудо-художник Марк Лессер, ставший знаменитым буквально сразу. Конечно, Женя очень изменился, особенно волосы – не представляю, как можно так быстро отрастить такие длинные, но все-таки я думаю – это он.
– Длинные волосы можно отрастить в любой парикмахерской за пару часов, это называется "наращивание волос", – сказала Тая. – А вы точно уверены, что Женя и Марк один и тот же человек?
– Практически, – он сунул в губы сигарету. – Я же художник, я лица помню в деталях. Я пытался связаться теперь уже с Марком, разыскать его, хотя бы просто поговорить, но безуспешно. Не знаю, зачем мне это надо было, возможно, я ощущал с ним некую духовную связь, хотел попытаться стать ему, если не другом, хотя бы просто хорошим знакомым, но… но, не успел.
Андрей снова расстроился, раскис, а мы поняли, что на этом полезная информация закончилась. На всякий случай взяли номер его мобильника, сердечно распрощались и поспешили к выходу, пока свидетель не потребовал коньяка открытым текстом.
– Узнать бы, кто на самом деле рисовал картины за Марка и считай – мы у цели, – сказала Тая, становясь в очередь в кассу метро. – Евгений Немеров… Интересно, если мы с такой скоростью докапываемся до истины, чем занята наша доблестная милиция? Почему его директор толкает речи по телеящику, а не сидит в каталажке вместе с остальной шайкой аферюг?
– Ты помнишь, как спокоен был женский голос? Она была уверена, что им все сойдет с рук, значит, они как-то подготовились, все продумали.
– Мне очень интересно, каким же образом они собираются устраивать потусторонние контакты великого и ужасного Марка с нашим миром?