Но в этот момент его отпустило. По лицу словно пробежала волна благодати. Он даже попытался сгоряча подняться.
- Куда?! - возмутился Цветаев и разрезал ремни, которыми был привязан капитан Игорь, подхватив его сзади под руки, протащил метра три и усадил на кушетку в противоположном углу.
Тяжелым был капитан Игорь, таким тяжелым, что у Цветаева перехватило дыхание.
- Ну и здоров ты, - сказал он.
- Фу… - наконец-то вздохнул капитан Игорь. - Думал, мне конец. Варёные мухи!
Он мгновенно пришёл в себя, чтобы стать прежним капитаном Игорем.
- Надо выбираться отсюда, - сказал Цветаев, сунув капитану Игорю фляжку с чаем, а сам достал медицинский жгут, который таскал с собой, и перетянул ему ногу.
Что-то не давало ему покоя. О чём-то он забыл и не мог вспомнить.
- Найди мне какой-нибудь шину и перевяжи руку, - сказал капитан Игорь, приканчивая содержимое фляжки.
На раздробленные пальцы он старался не смотреть. Пока Цветаев возился с его рукой, пока искал в складе шину и костыль, пока приводил в порядок его ногу, бандерлог на полу застонал и сел. Цветаев подскочил и замахнулся молотком.
- Стой! - приказал капитан Игорь. - Вначале я спрошу. Чуешь меня?
- Да… - ответил бандерлог гнусаво и со странным уканьем.
- Откуда вы узнали, что мы здесь?
- Нам позвонили на рассвете.
Он ещё не пришёл в себя, он ещё был в шоке и ощупывал свою голову, из носа у него капала кровь. На Цветаева и на молоток он даже не обратил внимания.
- Во сколько позвонили? - подался вперёд капитан Игорь и покривился. - Варёные мухи!
В зубах у него невесть как появилась любимая спичка.
- Минут за пятнадцать… до взрыва.
И опять гнусавость не понравилась Цветаеву. Он подумал было, что бандерлог в полубессознательном состоянии, а потом вспомнил, что гнусавость происходит у тех, кто привык скороговоркой твердить молитвы. Католик, понял он, только католики бегают в церковь по десять раз на день, словно им больше делать нечего, иначе добропорядочные соседи донесут, что он не такой, как все. И они ещё учат нас свободе выбора!
- За пятнадцать?! - недоверчиво переспросил капитан Игорь посмотрел на Цветаев. - Ты понял? - Он вынул спичку изо рта и с возмущением тыкал ею в Цветаева.
- Нет, - признался Цветаев.
- Они знали, что мы здесь! Понимаешь? Знали! Что вам сказали? - потребовал он. - Что? Конкретней!
- Сказали, что будет снайпер и наверняка прикрытие, но не сказали, что и где именно произойдёт, - бандерлог повернул голову наконец в сторону Цветаева и наконец увидел его.
- Поэтому вы, дураки, и палили?
- Мы думали, вас будет больше… - монотонно ответил бандерлог, и его прононс уже стал надоедать Цветаеву, потому что приходилось напрягаться, чтобы осмысливать услышанное.
Цветаев наконец сообразил: майданутый с запада, он проглатывал звуки и, наоборот, добавлял шипящие, а ударение вовсе было непривычным для русского уха. В общем, полная тарабарщина, хотя, если прислушаться, то можно было уловить суть разговора.
- Понял или нет? - капитан Игорь перевёл взгляд на Цветаева.
Спичку от возмущения он сжевал в два счёта.
- Сообразил, - ответил Цветаев, хотя доводы капитана Игоря его смущали.
- Кто-то сыграл умнее нас. Вначале мы убираем этого вашего ляха, а потом вы убираете нас? Здорово придумано! Так или нет?
- Так… - признался бандерлог. - Мы даже не знали, что это будет эмиссар ЕС. Мы здесь гуляли, девочки, понимаете?
- Праздновали так, что шампанское капало с потолка? - с насмешкой спросил капитан Игорь.
- Приказали взять тебя живым… - так же монотонно поведал бандерлог, - и допросить.
- С пристрастием?
- Ага… - кивнул бандерлог.
- А ты исполнитель?
- Ага…
- И как это понимать? - капитан Игорь уставился на Цветаева.
Цветаев прикинулся дураком:
- Не знаю.
Хотя в первую очередь подумал о Полторабатьке и Гирном. Блин! - сообразил он, Пророк дал маху, не подстраховался! А с другой стороны, он ничего не мог сделать без команды сверху. Значит, что? Значит, нас предали? Но об этом нельзя говорить капитану Игорю, иначе он вообще с катушек слетит.
- А я вот знаю! Простота хуже дурака! - распалялся капитан Игорь. - Знаю точно, что нас подставили! Варёные мухи!
- Не может быть! - невольно воскликнул Цветаев.
Не мог Пророк так рисковать, уж он-то осторожней всех, уж его-то жизнь научила.
- В таких войнах всё может быть, - заверил его капитан Игорь. - Враги, где угодно! Кстати, ты очень вовремя появился.
- Старался, - буркнул Цветаев, из скромности глядя в сторону.
Он всё ещё не любил капитана Игоря, хотя что-то изменилось в их отношениях, нерв, который жил в капитане Игоре, всё ещё смущал его. Бандерлог спросил абсолютно равнодушно:
- Вы меня убьёте?..
- А ты как думаешь? - мгновенно среагировал капитан Игорь.
Бандерлог дёрнулся так, словно его укусил слепень, и с носа упала жирная капля крови:
- Я вам всё расскажу!
Был он безликим, с широкой головой, затылок имел плоский и невыразительный. Такого увидишь в толпе и не обратишь внимания, разве что на затылок, однако в глазах у него свернулась змея бандеровской селекции. И Цветаев подумал, что его отпускать нельзя, что он опасней всех в округе, идейный враг. Такие на майдане и прыгали, а потом отрезали нашим головы и кричали: "Смерть ватникам!"
- Валяй! - рассмеялся капитан Игорь и схватился за ногу, хотя Цветаев уложил её в шину и туго обмотал бинтами. Бинты окрасились кровью и йодом.
- Я вообще-то, за вас! - живо поведал бандерлог под ироничным взглядом капитана Игоря. - Только не знал, как перебежать! Мне надоел этот бедлам! Я в Москву хочу! Москва большая, не то, что Киев. В Киеве не доделанный Крещатик, река и Владимирская горка, а Москве - Красная площадь, Воробьёвы горы, ВДНХ и ещё много чего! Я сам однажды в "Букмаркете" участвовал.
Помолчали, ибо того, что сказал бандерлог, уже было достаточно, чтобы понять его военную хитрость, приправленную азиатской изворотливостью.
- А на восточный фронт не хочешь? - ехидно спросил капитан Игорь, принявшись за новую спичку. - Там тебе живо мозги вправят.
- Нет, именно к вам, к русским! - горячо сказал бандерлог. - Я этих укров ненавижу! Они все поголовно Бандеровцы! Слава России!
По лицу капитана Игоря пробежала тень, и Цветаев понял, что бандерлог перестарался: слишком часто они слышали подобную фразу в другом её исполнении и со словом "Украина". Русские никогда не кричали: "Слава России!", это само собой подразумевалось, как естество, как воздух, как дождь с неба, и не кичились, сохраняя мудрость, ибо мудрость нараспашку - это уже не мудрость, а площадная ругань. Так что слова бандерлога походили на издёвку. Дурака он включил. И я бы тоже включил, подумал Цветаев, если бы попал в такой переплёт, а отпускать его нельзя ни в коем случае. Глупо отпускать идейного врага. Цветаев почему-то испугался, что капитан Игорь именно так и поступит: простит майданутого за его откровения.
- Сам откуда? - поморщившись то ли от боли, то ли от презрения, спросил капитан Игорь.
- Из Львова. Я преподаватель литературы.
- Преподаватель?! - капитан Игорь от удивления едва не проглотил спичку. - Варёные мухи! Тогда скажи, - хитро начал он, - Тарас Шевченко, русский писатель, или украинский? Никак понять не могу.
- Украинский! - убеждённо сказал бандерлог.
С его носа снова упала жирная капля, и он размазал её по животу.
- Почему?
- Потому!
- Но он же ничего по-украински ни бельмеса! Варёные мухи!
- Не важно! - выпалил бандерлог. - Главное, дух галицкий! - И испугался собственных слов.
- Ага! - уличил его капитан Игорь и посмотрел пристально-пристально.
- Вы меня убьёте? - снова спросил бандерлог.
- А что, надо? - рассмеялся капитан Игорь, многозначительно подмигнув Цветаеву, и вынул спичку изо рта: - Знаешь, кого он мне напоминает?
- Не знаю, - среагировал Цветаев.
- А кого, а що? - нервно закрутил квадратной головой бандерлог.
Должно быть, он подумал, раз с ним разговаривают по-людски, то не всё потеряно, главное, что больше не бьют молотком по башке.
- А не ты ли знаменосец пятого эскадрона смерти? Который в Одессе? Варёные мухи!
- Якого ескадрону? - переспросил бандерлог упавшим голосом.
- Пятого, а зовут тебя Арсении Куцый, ты фосфорные гранаты, М-15 бросал. Тебя ищут "добрые люди"!
- Не-е-т, это не я, меня Серьогою звуть… - просипел бандерлог.
- Ну как же?! Ты ещё знамя в Одессе таскал с фашистским приветствием четырнадцать, дробь, восемьдесят восемь. А?
Цветаев всё понял: львонацист капитану Игорю не нужен, он его никогда не простит не только за покалеченную ногу, но и за Киев-красавец, прекращенный львонацисты в фашистское логово, таких в живых не оставляют, таких давят в зародыше, чтобы они не портили жизнь другим.
Львонацист же в свою очередь решил воспользоваться единственным шансом на спасение, капитан Игорь не в счёт, но на пути находился Цветаев. Он прыгнул на него из положения сидя. Цветаев, который давно поднаторел в "охоте", хотя и уклонился, но не устоял на ногах, и наверное, львонацисту удалось сбежать, но Цветаев швырнул молоток и… промазал: молоток просвистел у того над ухом. Цветаев ещё не успел вскочить, как капитан Игорь, у которого "калаш" лежал на коленях, чуть-чуть довернул ствол и дал короткую очередь. Львонацист врезался в дверной косяк, кровь брызнула, как вода из шланга; львонацист изогнулся, оскалившись по-звериному, глаза его подернулись смертельной пеленой, он хотел что-то сказать, но захрипел и упал. Вокруг сразу натекла лужа крови.
- Легко отделался, - с невозмутимым выражением на лице сказал капитан Игорь. - Ловким оказался, сволочь. Варёные мухи!
Цветаев вспомнил, что позиция не предназначалась для удержания, но промолчал: к чему слова, и так всё ясно. Его только удивило одно, если капитан Игорь такой опытный, то почему принял бой? Легче было тихо и незаметно уйти.
- А я тебя прикрывал, - словно услышал вопрос капитан Игорь, и спичка застряла у него где-то посредине. - Эмиссара ты подорвал, а остальных я пощёлкал.
Только не сообщил, как тебя пленили, стыдно, наверное, решил Цветаев.
- Спасибо, - сказал он.
- А меня гранатой оглушили, - объяснил капитан Игорь. - А ты герой! С почином тебя. Не каждому удается такую шишку грохнуть. В штабе войск о тебе всё расскажу.
- У меня пулемёт был, - словно оправдываясь, сказал Цветаев.
- Да я всё давно понял, - похвалил его капитан Игорь. - Воевать ты, оказывается, умеешь. Зря я тебя ругал. Извини.
- Бывает, - смущенно пробормотал Цветаев и отвернулся от капитана Игоря, боясь обнаружить в нём слабость и разочароваться ещё сильнее.
- Не поверишь, я ведь так и не женился из-за этих войн. С одной заварушки на другую. Только собирался. И женщина у меня есть, и дом на Кубани есть. Река там такая течёт.
Они почему-то помолчали, и каждому стало не по себе, по крайней мере, Цветаеву - точно, оказывается, он тоже не любил сантиментов.
- А он действительно был Одессе?! - спросил Цветаев лишь бы только разрушить тишину и посмотрел на львонациста, у которого ещё дёргались пальцы на нелепо вывернутой руке.
- Не уверен, - ответил капитан Игорь, берясь за костыль.
- А зачем тогда побежал?
- А кто его знает? Нервы не выдержали. К тому же мы его всё равно убили ли бы. Убили бы? - уточнил он.
- Шлёпнули бы, - согласился Цветаев с другой версией этого слова. - Лично у меня сомнения нет.
- Он лях, самый настоящий лях! Варёные мухи! Такие, как он, ненавидят нас на генетическом уровне. Дай руку, пошли!
- Погоди, - сказал Цветаев, вспомнив о пулемётчике. Вот что не давало ему покоя. - Старик, там ещё один!
Капитан Игорь всё понял и протянул ему автомат:
- Давай!
Цветаев бросился наверх. Только теперь он обратил внимание на следы ночной оргии: повсюду валялись бутылки из-под шампанского, апельсиновые объедки и фантики от конфет, пили, можно сказать, не закусывая. В одной из спален ему крикнули хором:
- Не стреляйте, мы свои!
Они забились в угол и дрожали, как зайцы в половодье.
- Вы почему не ушли? - спросил Цветаев, опасаясь выстрела из-за шкафа, но за ним, слава богу, никого не оказалось.
Именно такими он их и видел перед тем, как подорвать эмиссара из ЕС: рыжая, чёрная и белая. Чёрная была развратна: она получала удовольствие только более чем от трёх мужчин, и опыт по этой части у неё было очень и очень богатый, жизнь свою она считала пропащей, нюхала кокаин и собиралась подсесть на тяжёлый наркотик.
- Нам никто ничего не сказал, - заплакала рыженькая.
На ней была короткая белая юбка "клёш" и белые же носочки, с перепугу она никак не могла втиснуть ноги в босоножки.
- Вера, ты нас погубишь! - крикнула чёрная, даже очень симпатичная, но с абсолютно лживыми глазами. - Можно, мы здесь останемся?!
- Идите отсюда, сказал бы куда! - заявил Цветаев. - Навязались на мою голову!
Он всё ждал, что за спиной появится пулемётчик, и ощущал, сколько ещё мгновений может болтать с девицами.
- Ой, мамочки! Я боюсь! - закричала третья, блондинка с пышными формами и стала заталкивать в сумочку вещи.
Блондинка единственная из троих имела двухгодичный опыт зарубежных публичных домов, нажила от клиента ребёнка, и, крайне разочарованная в жизни, вернулась к родителям. Теперь она смотрела на мир исключительно скептическим взглядом и считала его самым паскуднейшим местом, в котором нет места ни любви, ни дружбе, ни надежде.
У всех троих был не леченный герпес и куча сопутствующих этому заболеванию осложнений, а кроме этого: ослабление критического восприятия мира, отсутствие контроля за своими действиями и вера в быстрое обогащение на поприще проституции.
- Вы что, сумасшедшие?! - намеренно громко удивился Цветаев. - Здесь сейчас стрельба будет! Чтоб через минуту духа вашего здесь не было! Поубивают же, блин, на фиг!
К слову сказать, в спальне всё было перевернуто и страшно пахло кислятиной и почему-то кошками, не помогал даже свежий запах влажного леса, втекающего через распахнутые окна. На полу среди бутылок валились непочатые конверты с презервативами. Вот их-то ко всему прочему и запихивала себе в сумочку пышная блондинка. Из всех троих брюнетка понравилась Цветаеву больше всех. Она была в его вкусе: гибкая, хорошо сложённая. Любил он ярких женщин, и Наташка у него тоже была яркой и чуть капризной, он прощал ей вспышки гнева.
Бандерлог-пулемётчик всё не появлялся и не появлялся. Цветаев не выдержал на цыпочках взошёл на второй этаж. Пусть думает, что я с барышнями любезничаю, решил он. Биллиардная была усыпана гильзами, над столами покачивались светильники, пулемёт Калашникова - "печенег", валялся на одном из столов. Лоджия пуста. В туалетной комнате распахнуто окно. Цветаев вернулся, нашёл полную коробку с патронами, пристегнул её к "печенегу", потом открыл крышку, вставил ленту и передёрнул затвор. "Печенег" был готов к бою.
Когда он спустился на первый этаж, девиц уже не было. Остался лишь кисловатый запах спальни и, разумеется, вездесущих кошек.
- Ушёл в окно! - сказал Цветаев с досадой, вернувшись в подвал.
- Варёные мухи! - выругался капитан Игорь. - Найди мою винтовку!
Заметно было, что несмотря на промедол, нога у него болит.
- Старик, а без неё никак? - спросил Цветаев, поглядывая на часы.
У него появилось такое ощущение, что они безбожно опаздывают.
- Без "Машки" никак, - капитан Игорь сделал вид, что не понял его намёков.
- Как?.. - уточнил Цветаев.
- "Машки", - чуть повеселел капитан Игорь и тут же скривился из-за того, что дёрнул ногу. - Пальцы мои, пальцы… - простонал он.
Пока Цветаев искал "Машку", прошло ещё минут пять. Разгрузку с магазинами и "Машку" он обнаружил под грудой одеял в одной из трёх спален, вернулся за капитаном Игорем и потащил его из подвала. По пути капитан Игорь забрал из кармана львонациста свой бесшумный пистолет.
На всё про всё ушло ещё минут пять.
- Таких, как ты, на войну брать нельзя, - сказал, отдуваясь, Цветаев. - Дюже здоров.
- Ничего, ничего… главное в туннель уйти, - совсем уже весело ответил капитан Игорь, прыгая по кухне на одной ноге.
Видно ему тяжело было находиться в подвале. Когда они выбрались в прихожую, то раздался взрыв. Кто-то закричал на высокой ноте, словно ему пилили ногу.
- Дуй на второй этаж, и спусти мне пулемёт! - приказал капитан Игорь таким тоном, словно самое настоящее началось именно сейчас, и надо, чтобы были звонкий нерв и ярость битвы.
Его состояние мгновенно передалась Цветаеву, мало того, он безотчётно и с большим удовольствием подчинился капитану, потому что на ночной "охоте" не испытывал и малой доли тех ощущений, который охватили его в реальном бою, он вспомнил себе в Семёновке, когда их долбали, а потом они вышли и подожгли БТР, а один из бандерлогом сумел уйти, а он, и ещё один парень, с позывными "Дрёма", гнали его по посадке километра три-четыре, пока не нарвались на львонацистов в чёрном, и потом гнали уже их. С тех пор это звериное чувство самосохранения, когда речь идёт даже не о секундах, а о мгновениях, когда надо нырнуть, укрыться вскочить и отбиться, жило в нём и пробуждалось именно в такие моменты. А бандерлога того он снял отчаянной последней очередью, поэтому львонацисты в чёрном и были такими злыми, пока самого прыткого из них не подстрелил Сеня-снайпер. Дрёма в том бою поймал пулю от снайпера, а Цветаев - крепкое взыскание от Феррари: мол, нечего носиться, как угорелым, за майданутым, у нас каждый штык на счету. Но по глазам командира Цветаев понял, что Феррари доволен, очень доволен, что именно такие бойцы ему и нужны - нервные и заводные, а ругает, чтобы другим неповадно было, потому что не все были одинаково удачливыми. Дрёму, у которого разрывная пуля перебила руку, отправили в Ростов-на-Дону, а оттуда в - Питер, где были специалисты по микрохирургии конечностей.
Минуты две ещё было тихо. Должно быть, местные бандерлоги пришли со стороны трассы и, естественно, нарвались на растяжку. Бандерлоги приходили в себя, потом понеслось. Хорошо хоть дом оказался крепкой постройки. За это время Цветаев успел спустить вниз "печенег" и магазин к нему. Капитана Игоря он перетащил в угол с таким расчётом, чтобы он держал под огнём вход. Оставил ему пару автоматов с магазинами.
- Стой! - крикнул капитан Игорь. - Возьми "Машку".
- Старик, зачем мне "Машка"? - удивился Цветаев, потрясая "калашом".
Он уже стоял на лестнице, ему не терпелось пострелять.