Хозяйка квартирного комплекса подмигнула, отсалютовав своей пивной бутылкой, и ушла. Темпл осталась сидеть в кресле, прислушиваясь к слабому ритмичному плеску воды под размеренными гребками Мэтта. Потом вздохнула и развернула газету.
- Не может быть!.. - Обычно она старалась не разговаривать сама с собой, но, с тех пор, как в ее жизни появился Луи, стала позволять себе это чаще, маскируя свои одинокие реплики под разговоры с котом.
Ее глаза стремительно бегали вверх и вниз по строчкам короткой заметки на первой полосе, точно иголка швейной машины "Зингер", настроенная на шов "зигзаг". Отдельные слова прямо взрывались перед ней: "…труп… клуб "Голиаф"… стриптизерша… подозревается убийство…". Темпл подняла глаза от газеты в полном шоке:
- Вот те раз - дали в глаз! Убийство на конкурсе стриптиза! И прямо на голову Жуткому Кроуфорду! Поверить не могу.
Размеренный плеск воды внизу прекратился. Мэтт стоял на краю бассейна, приложив руку козырьком ко лбу, и смотрел на ее балкон, заслоняя глаза от солнца.
- Я в порядке! - крикнула она ему. - Просто только что узнала, что мой заклятый враг, который хвастался, что стащил у меня из-под носа работу на конкурсе стриптиза, вляпался в полновесное свеженькое убийство. На этот раз не я, а он!..
- Вы торжествуете, - крикнул в ответ Мэтт, отсвечивая золотом загара на солнце, - или завидуете?
Темпл нахмурилась. Женщину убили, и Кроуфорд Бьюкенен просто не способен справиться с этим убийством. Все, что он может, - это беспомощно заламывать свои белые ручки.
Она села и серьезно обдумала вопрос Мэтта еще раз. Потом встала, перегнулась через перила балкона и пригласила его на ужин.
- Ужин, - объявила она, открывая дверь на звонок Мэтта ровно в пять, минута в минуту, - это не обед. Я не готовлю обеды.
- А какая разница? - Мэтт преподнес ей черную матовую бутылку ледяного "Фрейшинет" (игристое вино из Испании). На нем была льняная рубашка цвета шампанского, которая заставляла его загар и карие глаза звучать подобно "Песне Песней".
- Вот это означает "обед". - Темпл взвесила бутылку в руках, прежде чем поставить ее на стол. - Хотя может и на ужин остаться. Ужин - это немножко сырку или колбаски, какие-нибудь остатки там и сям, листочек салата… На ужин не зазорно переложить чесноку в чесночное масло для хлеба или пережарить овощи. Но в обед вы обязаны блистать кулинарным искусством. За ужином вы можете пить вино из стеклянной дешевки, купленной в супермаркете на углу. За обедом… - она поднялась на цыпочки в своих изумрудных босоножках на шпильке от Анны Кляйн, с трудом открыла узкий шкафчик высоко на стене над вытяжкой плиты и потянулась к тонконогим фужерам. Безуспешно - они стояли слишком далеко.
Мэтт подошел и спокойно достал два роскошных кобальтовых бокала ручного дутья. Темпл опустилась обратно на землю с облегченным вздохом:
- …За обедом вы должны пить из произведений искусства.
- Очень мило. - Мэтг поставил произведения искусства на цветные пластиковые салфетки, уже красующиеся на столе. - Я рад, что принес обед.
- А во-о-от и ужин! - Темпл ловко расставила вынутые из холодильника тарелки с кусочками хлеба, крабовым салатом из кулинарии, холодной печеной фасолью и красиво разложенными овощами.
Они уселись за стол и принялись за еду без всяких предварительных церемоний, чему Темпл была очень рада, хотя неожиданно для себя выяснила, что роскошные бокалы ручной работы вмещают в себя просто неимоверное количество сверкающих пузырьков.
- Надеюсь, вы не думаете, что я окончательно чокнулась, из-за того, что я сегодня так разоралась на балконе? - спросила она после того, как все "главные блюда" были отведаны.
- У вас, по-моему, есть определенный пунктик по поводу убийств.
- Ну… в первый раз убийство на книжной ярмарке устроило мне кризис в работе. Трудно сочувствовать мухе на липкой ленте, особенно если жертва оказывается такой всеми ненавидимой, каким был покойный Честер Ройял…
- А что за история с этим убийством в "Голиафе"? Почему вы так…
- Отреагировала? Очень просто: понимаете, эта работа пиарщика на конкурсе стриптизеров должна была достаться мне, но я от нее отказалась. А Кроуфорд Бьюкенен не отказался. Он слишком жадный, чтобы отвергать такие заманчивые предложения. Так что именно я, а не Кроуфорд Бьюкенен, должна была по уши вляпаться в это дерьмо с убийством. И, если бы я во второй раз запнулась о мертвое тело, можете быть уверены - лейтенант Молина порвет меня на мелкие кусочки…
- На мелкие кусочки? Звучит устрашающе. Этот лейтенант, похоже, какой-то пережиток прошлого - атавизм времен стальных кастетов.
Темпл зажевала крабовым салатом первоначальный импульс сказать Мэтту, что ее bete noir от закона - женского пола. Ей почему-то показалось, что, если ее порежет на мелкие кусочки женщина, это вызовет меньше сочувствия.
- А почему вы отказались от работы на конкурсе? - поинтересовался Мэтт.
- О, это один из немногих случаев, когда я могу с гордостью сказать: принципы. Весь этот парад женской плоти заставляет меня испытывать неловкость, как и сама идея дразнить толпу клиентов, готовых за это платить. Даже нормальная женщина, когда старается привлечь к себе мужское внимание, порой начинает выглядеть и вести себя, как шлюха.
- Но сейчас ведь есть, кажется, и мужчины-стриптизеры?
- Нуда, конечно, но это же одно и то же. Кстати, они все там перекачанные стероидами якобы мачо, примерно такие же соблазнительные, как пластмассовые роботы.
- То есть, они вам не нравятся, потому что вы предпочитаете мужчин другого типа?
- Публичное обнажение я считаю унизительным. С другой стороны, предполагаю, что они получают за это хорошие деньги, так что кто их осудит?
- Например, вы. Вы же осуждаете Кроуфорда Бьюке-нена за жадность.
- Не делайте из меня ханжу или нищенку. Меня просто задело то, что я оказалась ближе, чем мне хотелось бы, к возможности быть замешанной в еще одном убийстве. Это объясняет мое неприличное ликование по поводу Бьюкенена.
- Вы ловко распутали прошлое убийство. Что в этом плохого?
- Это не моя работа. Моя работа состоит в обеспечении хорошего паблисити для клиентов. Я ненавижу всякого рода дерьмо, а убийство - это такое дерьмо, что вы и представить себе не можете. К счастью, на этот раз не я в этом по колено, а Кроуфорд.
- Предлагаю за это выпить. - Мэтт поднял бокал. - Что там за Кроуфорд, из-за которого такие страсти?
- Проклятие моей жизни с тех пор, как я приехала в Лас-Вегас. Везде лезет. Пишет скабрезную колонку про ночную жизнь города для "Лас-Вегас скуп". Не имеет ни стыда, ни совести, про этику даже не слышал. Может увести клиента из-под носа у Папы Римского.
От этого пылкого описания Мэтт поперхнулся глотком шампанского.
- Ну, правда!.. Он самый скользкий, самодовольный, сексистский, сволочной… пиарщик, когда-либо отравлявший атмосферу пресс-клубов! - Темпл откинулась на спинку стула и глотнула из своего бокала, чтобы успокоиться. - Я не должна позволять ему действовать мне на нервы.
- Что именно действует вам на нервы - он или убийство?
- Вы задаете наводящие вопросы. Мэтт улыбнулся:
- Это моя работа.
- У вас хорошо получается. Мне, похоже, постоянно приходится объяснять вам свои мотивы.
- Не в этом дело. Мои вопросы должны помочь вам самой разобраться в ваших мотивах.
- Вы настоящий профессионал, - признала она и встала, чтобы сбегать на кухню за шоколадным муссом со взбитыми сливками, призванным венчать их скромную трапезу. Темпл была докой по части приготовления десертов. Больше ничего съедобного у нее никогда не получалось.
- Наверное, многие не поняли бы, почему Бьюкенен меня так бесит, - сказала она, вернувшись, расставив вазочки с муссом и усаживаясь за стол.
Мэтт кивнул:
- Вас бесит несправедливость всего этого: умение Бьюкенена выйти сухим из воды, играя против всех правил. В каком-то смысле вы ему завидуете.
- Я не завидую ему. - Темпл склонилась над высокой узкой вазочкой для десерта, методично окуная маленькую ложечку в двухцветную массу и позволяя крохотным порциям лакомства растаять на языке. - Возможно, я завидую его сверхнаглости.
- Мы все немного завидуем бесчувственным людям: они меньше страдают.
- Это точно, - Темпл отметила странный тон последнего замечания Мэтта. - Вам, наверное, приходится выслушивать множество страдающих людей.
- В смысле, по работе?
- Вы сказали, что все люди страдают. Что мы страдаем. - Он продолжал есть свой мусс так же методично, как она, и ничего не ответил. - Те, кто вам звонит, наверное, доведены до отчаяния.
- Они звонят не мне. Они звонят по телефону доверия. Отстраненному, непредвзятому голосу на ночной линии. Тому, кто не может их увидеть, найти, в чем-то обвинить. Голосу, лишенному тела. Спасительному голосу.
- А вам это не действует на нервы? Постоянно иметь дело со всей этой кучей чужих бед?
Он чуть-чуть пожал плечами:
- Иногда мы помогаем.
- Но вы никогда не знаете, насколько. Кое-кто, кого вы посчитали безнадежным, выкарабкается сам. Другой, казавшийся вполне способным справиться, не справляется.
Черная матовая бутылка слегка дрогнула в руке Мэтта, когда он наклонил ее над бокалом Темпл. В этот момент она поняла, что они оба много выпили, что ее щеки пылают, хотя она чувствовала себя неожиданно трезвой, несмотря на пузырьки шампанского, и вполне трезво размышляющей о жизни и смерти. Он медлил с ответом. Потом сказал:
- Да, мы никогда точно не знаем, что случилось с тем, кто нам звонил, после того, как он повесил трубку. Некоторые звонят снова после долгого молчания. Некоторые просто исчезают.
Темпл проглотила комок в горле:
- Наверное, не знать - худшая в мире пытка, - сказала она тихо.
Теплые карие глаза Мэтта встретились с ее глазами, впервые разрушив вежливый барьер, который он всегда выстраивал между ними, и пронзили ее, точно два пылающих меча.
- Нет, - сказал он. - Худшая пытка - знать.
Глава 5
Смерть как причина болезни
Темпл сидела в одиночестве на своем балконе, наблюдая, как солнце постепенно скрывается на западе позади "Серкл-ритц". Решетка неясных, длинных теней покрывала окрестности бассейна. Вдалеке искусственный вулкан над отелем "Мирэдж" периодически выпускал языки пламени с ревом, напоминающим отдаленное рычание дикого зверя.
Мэтт ушел рано, около половины восьмого, спеша на свою ночную смену на телефоне доверия. Темпл размышляла о скрытом напряжении, которое ей удалось заметить за вечной аурой вежливого отчуждения, окружающей Мэтта, напряжении, которое пульсировало в его взгляде во время их разговора.
Внизу чьи-то шаги прошаркали по бетону, и она встала, чтобы взглянуть, кто там. В густой тени здания за кустами шевельнулась еще более темная тень.
- Луи! - сердитый тон не мог скрыть охватившего ее облегчения.
Кот, занятый чем-то внизу, даже не поднял головы.
Пока она вглядывалась в сумерки, пытаясь рассмотреть, что он там делает, из тени пальмы выступила мужская фигура.
- Подслеповат я - видно, стар. Не вы ль, спрошу, мисс Темпл Барр?
С высоты балкона человек выглядел как слегка размазанная копия Чарли Чаплина.
- А кто меня спрашивает? - отозвалась Темпл. Человек нагнулся над котом, продолжая, тем не менее,
смотреть вверх, на Темпл.
- Мой род не славен, ну и пусть. Я Нострадамусом зовусь. На секунду она лишилась дара речи, но тут же пришла в себя:
- Прошу прощенья, что значит - "не славен"? Нострадамус, на минуточку, был весьма знаменит несколько веков назад!
- Однофамилец мой, признаюсь. - Человечек достал что-то из кармана и положил перед Луи. - Ну что же, я не обижаюсь.
Луи немедленно принялся за угощение с полной сосредоточенностью на еде, присущей котам.
- Эй, чем вы там его кормите?!
- Всего лишь мясо, не бог весть. Ваш кот, похоже, хочет есть.
- Ага, "похоже". Этот паразит даже не смотрит в сторону блюдца, полного лучшей в мире кошачьей еды. Она так и называется: "Кошачье счастье".
- Не нужно, леди, быть пророком, чтоб знать, что "счастье" выйдет боком, - сообщил человечек с важным кивком, наблюдая за Луи.
- Заветренное мясо тем более не пойдет ему на пользу! Хватит совать ему эту гадость, я сейчас спущусь и заберу его!
И, не дожидаясь ответа, она босиком побежала в прихожую, а оттуда к лифту.
Выбежав на улицу, она застала все ту же картину: Нострадамус продолжал подкладывать Луи новые кусочки, а Луи продолжал лопать за обе щеки.
- Говядина! - возмутилась Темпл, даже в сумерках узнав кусочки ростбифа в руке Нострадамуса. - В ней полно жиров и холестерина! Это даже людям нельзя употреблять в пищу!
- О, леди, пусть я буду бит. - Человечек разогнулся и спрятал пустой бумажный пакет в жирных пятнах в карман штанов. - Зато сей проходимец - сыт.
- Единственный проходимец здесь - это вы! - отрезала Темпл. - Что вы тут вынюхиваете, интересно?
- Ни разу не сомкнувши очи, я вас искал во мраке ночи. Наш общий друг в кошмарной драме, и он послал меня за вами.
- Что это у нас с вами за общие друзья?
- Включите свой пытливый разум - и Кроуфорда найдете разом!
- О да, это мой лучший друг, - согласилась Темпл, беря Луи на руки. Двадцатичетырехчасовое отсутствие никак не повлияло на его вес. - Ну, что ж, пойдемте в холл, там, по крайней мере, кондиционер. Вот и расскажете.
Внеся Луи в холл, она решительно закрыла дверь и обернулась, чтобы получше разглядеть так называемого Нострадамуса в колеблющемся свете винтажной люстры высоко над их головами.
Она оглядела субтильную фигурку. Мужчина неопределенного возраста, облаченный в мешковатые штаны и клетчатую зеленую рубашку. На его тощей шее болтался желтый галстук-бабочка.
- Вы друг Кроуфорда Бьюкенена? - она произнесла это более скептически, чем ей бы хотелось.
Человечек тяжело вздохнул:
- Признаюсь в дружеской беседе, что я… его букмекер, леди.
- Ах так!.. Ну, и что он просил мне передать?
- Наш друг серьезно занемог…
- Вы пришли сказать, что Кроуфорд подцепил грипп?
- Не грипп. А страшный, жуткий шок! - Посланник стукнул себя кулаком по впалой груди, рискуя свалиться от собственного удара.
- Сердце? Я не знала, что у Кроуфорда есть проблемы с сердцем…
- Он хочет, чтобы вы пришли…
- Я?! К нему?!
- …в палату номер восемь-ноль-три.
- Боже, - сказала Темпл. - Он в больнице? Это что, действительно серьезно?
- Его болезнь иль приглашенье?
- И то, и другое.
- Я оставляю вам решенье. - Нострадамус приподнял свою потертую соломенную шляпу с выцветшей лентой, отворил дверь и пропал в черноте наступающей ночи.
Кусочек ночи в холле - Луи - независимо разлегся на светлом ледяном мраморном полу и осуждающе смотрел на Темпл своими зелеными глазами.
- Ладно, ладно, - сказала она. - У меня, возможно, найдется немного нежирной индейки в холодильнике. Пошли домой, и сегодня можешь отдохнуть от "Кошачьего счастья".
Он поднялся, потянулся так, что спина и хвост оказались устремленными к потолку, и, наконец, прошествовал в конец холла к лифту.
Оказавшись в квартире, Темпл достала из холодильника индейку для Луи, покрошила ее кусочками поверх нетронутой кучи "Кошачьего счастья" и позвонила в больницу. Кроуфорд Бьюкенен, действительно, находился там. Он был переведен из реанимации в палату номер 803. Посещения, - сказали ей, - разрешены до девяти часов вечера. Она имела возможность выпустить весь свой яд непосредственно ему в капельницу.
Темпл взглянула на часы - всего лишь восемь - и пошла привести себя в порядок перед визитом к больному врагу.
Глава 6
Старая любовь не ржавеет
Уф, наконец-то один! Не раньше, чем мисс Темпл Барр усвистала из дома, чтобы нанести сочувственный визит больному другу, я позволил себе пойти на кухню и съесть кусочки индейки, венчающие гору заячьих катышков, высившуюся, подобно Эвересту, на моей тарелке (я имею в виду эту так называемую здоровую пищу).
Моей следующей задачей было отыскать подходящее место для интенсивных размышлений. Осмотрев знакомый ландшафт, я обнаружил, что моя сожительница оставила шелковое платье изумрудного цвета валяться поперек кровати, поскольку в спешке никак не могла выбрать наряд, подходящий для печального визита в больницу.
Прежде всего, я придал платью необходимую форму при помощи подушечек лап, не слишком заботясь о том, чтобы втягивать мои варварски обстриженные когти. После этого я совершил на нем ровно шесть ритуальных кругов. Мой род очень внимательно относится к суевериям насчет чисел. Возможно, потому, что у нас девять жизней, мы предпочитаем повторять каждое действие, по крайней мере, трижды - и далее по числам, кратным трем.
Когда поверхность шелка была прекрасно утоптана и примята так, чтобы свет ночника красиво отражался в складках, создавая зеленый отблеск, подобный цвету моих собственных глаз, я погрузил свое утомленное почти двадцатифунтовое тело в получившееся шелковое гнездо.
Теперь я мог размышлять.
И мне было о чем подумать. Несмотря на идиотские новшества в меню, введенные мисс Темпл Барр, я не считаю это достаточной причиной, чтобы отвадить чувака от дома. Я давно привык кормиться собственными силами, и делаю это вполне прилично и без участия открывашки для консервов. Хотя, конечно, этот трудосберегающий девайс весьма полезен, не спорю. Когда вещь действительно полезна, у Полуночника Луи нет возражений.
В понедельник утром, еще до того, как мисс Темпл Барр изволила встать, я вернулся к своим уличным странствиям. Я не гнушаюсь работы, если она необходима. В течение первого часа на улице я раздобыл шестую часть бигмака, остатки растаявшего мороженого в пластиковом стаканчике и четыре оливки.
Путешествуя от одного блюда к другому, я оказался в окрестностях книжного магазинчика "Триллс энд Квиллс", в витрине которого были выставлены триллеры для настоящих самцов и один спящий самец, мой приятель.
Вытянувшись во всю длину, я сумел постучать лапой в стекло прямо перед бледно-розовым носом Инграма. Он сразу проснулся, как будто его укусила пчела: уши торчком, подвеска, свидетельствующая о прививке от бешенства, подпрыгивает на ошейнике. Узнав меня, он обнажил клыки в не слишком-то сердечном приветствии. Его реакция, впрочем, нисколько не обескуражила мисс Мэвелин Перл, хозяйку "Триллс энд Квиллс". Она поспешила ко входу в магазин, чтобы выпустить убогого на улицу. Я слышал, как она воркует, открывая Дверь:
- О, Инграм. - Мисс Мэвелин Перл никогда не разговаривает никаким другим голосом, кроме сладчайшего сиропного сюсюканья, которое способно склеить рот любому, кроме нее. - Твой друзоцек снова присел к тебе в го-о-ости!.. Какой миласецка, да?.. Кстати, я все Равно собиралась расположить в этой витрине Бейкера и Тейлора. Иди-иди!
Вытуренный за дверь, Инграм все еще рычал, когда я подошел к нему. Он уселся на бетонную ступеньку и злобно высморкался, взбивая лапами шерсть на мор-Де. Хорошо бы этот ритуал очистки носа послужил вколачиванием в его тупую башку хоть какого-то смысла. Но это с моей точки зрения.