- Вместе, к сожалению, не выйдет: кто-то должен быть у постели внучки. - Так вы не принимаете предложение? - Как же я могу не принять его! Мой любимый ученик наконец-то выписывается из больницы. Мы столько с ним не виделись… - Куда и когда за вами заехать? - Давайте поступим так: вы встречаете Савелия, приводите его в божеский вид, едете на дачу к Зелинскому, я с утра побываю у внучки, потом меня сменит жена, а я сам доберусь до дачи. Я бывал там, правда всего пару раз, но думаю, что не заблужусь. Как, принимается?
- Еще бы! - произнесла довольная девушка, потом осторожно спросила: - Порфирий Сергеевич, я знаю вас как человека, который ни за что не станет ловчить, чтобы скрыть правду…
- Говорите прямо, Наташа. Что вы хотите узнать? - вздохнул он, словно предчувствуя, о чем пойдет речь. - А вы мне ответите?
- Отвечу, если буду иметь на это право! - серьезно проговорил он.
- Савелия ожидает командировка? - Можно и так сказать. - Опасная?
- Если честно, то всякое может случиться. Точнее сказать не могу, даже и не просите. У вас все? - Еще один вопрос. - Ну если последний, то спрашивайте! - Когда?
- Через неделю, максимум две. Время у вас еще будет.
- Спасибо вам, Порфирий Сергеевич! - поблагодарила девушка и тяжело вздохнула.
- Не вешайте носа: все будет хорошо, - обнадежил ее Порфирий Сергеевич. - Савелий и не в таких передрягах бывал и выжил. Не волнуйтесь, поверьте старику: все будет в полном порядке!
- Спасибо, я вам верю, Порфирий Сергеевич. До завтра.
- До свидания. Да, Наташа, у меня будет к вам небольшая просьба: не рассказывайте Савелию о внучке. Не надо ему сейчас излишних волнений. Договорились?
- Конечно, Порфирий Сергеевич! - Вот и ладненько. Будьте здоровы! Наташа положила трубку и долго приходила в себя от разговора. Выходит, предчувствие ее не обмануло. Савелия куда-то отправляют, и это действительно опасно, даже Порфирий Сергеевич не стал скрывать. Господи! Сколько можно? Не успел он залечить раны - и снова его куда-то посылают! Какой же все-таки внимательный человек Порфирий Сергеевич: у самого тяжело на душе, а он заботится о Савелии, не желает причинять ему лишних переживаний. Он как бы и ей напоминает об этом. Конечно, она постарается сделать все возможное и невозможное, чтобы он как можно скорее отошел после больницы. Спасибо вам за урок, Порфирий Сергеевич: я все сделаю, чтобы Савушке было хорошо в Москве…
Команда Савелия
В последнюю свою ночь в больнице Савелий думал о Наташе. Как ни старался убедить себя в том, что он должен к ней относиться просто как к подруге, он все больше начинал открывать в себе странные чувства. Нет-нет да вспомнятся ее нежные руки, любящие глаза, тепло ее дыхания… Может ли он обнадеживать эту милую девушку? А если настоящее чувство не придет? Послушай, Савелий, что ты себе голову морочишь? Тебе что, эта девушка не нравится? Нравится! Может быть, она не свободна? Свободна! Так в чем же дело? Что с тобой происходит? Может быть, ты не уверен в ее чувствах? Уверен? Прекрасно! Но если все хорошо, то почему должно быть все плохо? Послушай, Савелий, а может, тебе нужно быть немного проще и перестать самого себя накручивать? Но вдруг с тобой что-нибудь случится в этом походе за контейнерами? Покалечат, а то и убьют, тогда что? Как тогда жить ей? А почему это у тебя такое пессимистическое настроение? Договорился до того, что заранее решил записать себя в покойники. Живи, пока живется. И давай жить другим. Короче, поступим так: как Наташа скажет, пусть так и будет!
Приняв это решение, Савелий сразу успокоился и мгновенно провалился в мир сна, где очень часто встречался с теми, кого давно потерял, но о ком никогда не мог забыть, словно память об этих людях заложила информацию в свои ячейки и выдавала ее только тогда, когда он нуждался в ней. Вот и сейчас ему приснилась мать.
Он никогда не мог вспомнить ее лица наяву, но стоило ей явиться к нему во сне, и он сразу же узнавал ее. Чаще всего он видел ее либо на море, либо в машине за несколько минут до автокатастрофы, в которой она и погибла. На море она была в роскошном белом платье и широкополой шляпе с голубой ленточкой, концы которой развевались под порывами ветра. Она заливисто смеялась, наблюдая за тем, как он плещется у самого берега, царапаясь голым животиком о песчаное дно.
- Смотри, мамочка, я плыву! Я плыву! Смотри! Мам, смотри! - с щенячьим восторгом выкрикивал он.
- Да, Савушка, вижу! Как здорово ты плывешь! - Ее голос был таким нежным, бархатистым, и казалось, что это счастье никогда не кончится и его мамочка, которую он так сильно и беззаветно любит, никогда не покинет его и всегда будет с ним.
- Мамочка, ты посмотри, какие ракушки! - восторженно вскрикивал маленький Савушка, показывая на ладошке удивительно белые ракушки.
- Да, Савушка, они очень красивы, - улыбалась она и смешно чмокала его в носик, в лобик, в ушко. Это было так щекотно и приятно, что он весело заливался счастливым, безмятежным смехом.
- Савушка, милый, что же она с тобой сделала? - Неожиданно голос матери превращался в голос Марфы Иннокентьевны. - Как же она посмела так издеваться над ребенком! Господи, да на нее нужно в суд подать! - Воспитательница детского дома нежно гладила по головке плачущего мальчика и, продолжая причитать, с болью рассматривала багровые рубцы на спинке Савушки.
- Марфа Иннокентьевна, миленькая, я очень-очень вас прошу: не отдавайте меня больше в сыновья! Никогда не отдавайте! - Его худенькое тельце, покрытое красными полосами, сотрясалось от рыданий, а глаза, полные слез, смотрели на воспитательницу с тревогой и надеждой.
- Хорошо, Савушка, не отдам! - Она всхлипнула, не в силах больше сдерживаться.
- Никогда-никогда?
- Никогда! - твердо повторила Марфа Иннокентьевна.
- Какая же вы хорошая! - Он обхватил ее ручонками и изо всех сил к ней прижался.
- Савушка! - послышался ему еще какой-то голос. - Вам пора вставать!
Он открыл глаза и увидел сестру, которая стояла над его кроватью и радостно улыбалась: - Доброе утро!
- Доброе утро, Машенька, - сказал он, отойдя от сна. На душе было странное ощущение: тревожное и радостно-возбужденное. Откинув простыню, он вскочил с кровати и, нисколько не стесняясь того, что на нем, кроме трусов, ничего не было, подхватил сестру и стал кружить ее.
- Что вы делаете? Отпустите! Сейчас же отпустите! - стараясь напустить на себя строгий вид, шептала она. Но ее руки все крепче обвивали шею Савелия, прижимали его к себе. Марья Филипповна умолкла и томно взглянула ему в глаза. Савелий вдруг почувствовал, что шутка зашла слишком далеко. Он медленно опустил девушку на ноги, и его взгляд уткнулся в вырез халата. Ее пышная грудь нервно вздрагивала. Она неожиданно притронулась к его щеке:
- Что с вами сегодня, Савушка? - Ее голос был тихим и нежным, совсем непохожим на обычный. - Какой-то вы не такой, как всегда.
- Не обращайте внимания, Машенька. Сегодня прекрасное утро, когда хочется петь, танцевать, делать глупости. - Он широко улыбнулся. - Короче говоря, жить! Просто жить! А сколько сейчас времени?
- Девять часов уже. - Взглянув на часы, она укоризненно покачала головой. - Видите, даже встал позднее обычного! - Хорошо, умывайтесь, одевайтесь и завтракать, а то голодным останетесь. Я скажу на кухне, чтобы вас накормили.
- И что бы я без вас делал, дорогая Машенька? - Он снова широко улыбнулся и, когда сестра направилась к выходу, сказал: - Машенька, знаете что, оставайтесь всегда такой, как сегодня. Зачем вы скрываете свою прекрасную сущность? Может, думаете, что начальство должны больше бояться, чем уважать? Если так, то это глубочайшее заблуждение. Поверьте мне.
- Ладно, там видно будет! - засмущалась она и тут же вышла, испытывая какое-то странное чувство радости.
Когда Савелий вернулся в палату после завтрака, там уже сидели Наташа и Воронов. Он хотел броситься к Андрюше, но вдруг наткнулся на нетерпеливый взгляд Наташи и сразу же устремился к девушке, крепко прижал ее к груди. Нисколько не стесняясь присутствия Андрея, Наташа обхватила руками его голову и буквально зацеловала все лицо, а потом страстно прильнула к губам.
- Я пошел! - шутливо воскликнул Воронов и сделал вид, что направляется к выходу.
- Ой, извините, Андрюша! - сконфузилась Наташа, выпуская из объятий Савелия. - Я так соскучилась по нему!
- Ничего-ничего, я подожду, - хмыкнул Воронов, но в этот момент Савелий обнял его за плечи и крепко прижал к себе. Не говоря ни слова, они простояли несколько минут в объятиях друг друга. При виде такой нежной встречи братьев у Наташи навернулись на глаза слезы.
- Может, пойдем наконец? - сказала она сквозь слезы.
- А как же! - воскликнул Воронов и подхватил Савелия под руку, но потом повернулся к девушке: - Прошу не отставать!
Наташа последовала его примеру, уцепилась за Савелия с другой стороны, и они шутливым строевым шагом пошли к выходу.
- Я слышал, у нас уже есть определенный план? - проговорил Савелий перед самым выходом из здания.
- Собственно, плана в прямом смысле этого слова нет, но кое-что мы обязательно должны выполнить. - Воронов сделал паузу и с хитринкой взглянул на Савелия.
- Неужели Богомолов? - поморщился Савелий. - Он что, даже отдохнуть ни дня не даст?
- Плохо же ты думаешь о своем новом начальстве, - хмыкнул Воронов.
- Смотри, - Он распахнул дверь и кивнул на стоящую у самого входа белую "Волгу". - Целые сутки в твоем распоряжении. Завтра в десять ноль-ноль у него в кабинете, а пока гуляй, Вася!
- Но ты упоминал еще об одном деле, - заметил Савелий. - Может, Говоров? - Не гадай, братишка: никогда не угадаешь. - Ну, если ты так говоришь, то сдаюсь. - Савелий поднял руки вверх.
- В четырнадцать ноль-ноль нам нужно выехать в одно место под Москвой. А до этого делай, что хочешь.
- Не что хочешь! - решительно возразила Наташа. - Сейчас мы едем ко мне, там он приведет себя в порядок: ванну примет, переоденется…
- Наташа умоляюще взглянула на Воронова, словно извиняясь за то, что уводит от него брата, потом повернулась к Савелию. Воронов понимающе улыбнулся, взглянул на часы.
- Слушай, Савка, а Наташа изрекла здравые мысли: смыть больницу с себя нужно? Нужно! Переодеться нужно? Нужно! Да и вообще… - Он подмигнул девушке, и та смущенно опустила глаза. - Короче, сейчас отвезу вас к Наташе, затем - по своим делам и… - снова взглянул он на часы, -… в тринадцать сорок пять заезжаю за вами. Кстати, захвачу твой костюм.
- Не нужно, - заявила девушка, - все уже у меня.
Воронов как-то странно посмотрел на Наташу, но ничего не сказал, хотя и не смог вспомнить, когда это он давал ей ключи от квартиры Савелия. Он с улыбкой посмотрел на Савелия, снова на девушку, покачал головой, потом подтолкнул их к машине.
- Слушай, братишка, может, расколешься? - спросил Савелий, когда машина тронулась с места.
- Нет, дорогой Савка, сюрприз есть сюрприз, - загадочно возразил Воронов. - Тем более что этот сюрприз двойной. - Он бросил быстрый взгляд в сторону Наташи: - Не правда ли, Наташа?
- Может быть, не знаю, о чем речь. - В ее тоне было тоже столько загадочного, что Савелий не выдержал и деланно сердито бросил:
- Тоже мне конспираторы! Человека выписали, взяв с него слово, что он ни в коем случае не будет нервничать, а они… Эх! - Он сделал вид, что обиделся, и отвернулся к окну. В стекло ему было видно, как Воронов и Наташа переглянулись. Тогда Савелий глубоко вздохнул и потер рукой грудь там, где была рана. Все это он делал как бы незаметно, стараясь не привлекать к себе внимания. На этот раз Воронов взглянул обеспокоено: - Что, побаливает?
- Нет-нет! - воскликнул Савелий и даже сделал попытку улыбнуться, но улыбка получилась кривой. Он с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться, глядя на их растерянные лица.
- Бросьте вы со своим сюрпризом! - не выдержала Наташа. - Зелинский - вот наш сюрприз!
- Зелинский?! - Савелий с трудом сдержал себя. - А почему двойной сюрприз?
- А потому, что Зелинский - родной дядюшка Наташи. - Воронов со вздохом махнул рукой: все равно сюрприз не удался.
- Что? Капитан Зелинский - твой дядя? - воскликнул Савелий и резко выпрямился.
- Ну артист, снова облапошил, - усмехнулся Воронов.
- Облапошил? - Наташа, казалось, готова была заплакать, глядя то на Савелия, то на Воронова, потом до нее дошел смысл сказанного и она бросила Савелию: - Дурак несчастный! Мы тут за него переживаем, а он сценки перед нами разыгрывает!
- А вдруг мне действительно стало хуже оттого, что вы меня заставляете нервничать, тогда что?
- Ладно, один-один. Брэк! - примиряюще сказал Воронов.
- Хорошо, - улыбнулась Наташа. - Принимается. - Она взяла Савелия за ухо и ласково потрепала. - Прощаю только потому, что не хочу портить тебе настроение.
- И на том спасибо. Неужели Зелинский - твой дядюшка?! - Он никак не мог прийти в себя от неожиданной новости.
- Ничего не поделаешь, - с усмешкой заметил Воронов.
- И чего нам не познакомиться на несколько лет раньше? - вздохнул Савелий.
- Наконец-то оценил. - Она счастливо зажмурилась, потом прижалась щекой к его щеке. - Мне кажется, я поняла, что ты хотел этим сказать,
- прошептала она.
- И что же? - так же шепотом спросил он. - Что тебе хорошо со мной, я угадала? - Да, - шепнул он и нежно поцеловал ее. - Ой, щекотно!
- Слава Богу, приехали! - вздохнул Воронов. - А то… - Он красноречиво замолчал, понимая, что едва не сморозил глупость.
- Что "а то"? - многозначительно переспросила Наташа.
- А то задушили бы друг друга в объятиях. Что бы я тогда без вас делал? - нашелся Андрей.
- Будем считать, что именно это ты и хотел сказать, - нахмурился Савелий. - Ждем тебя в четы… нет, в тринадцать сорок пять. Пока!
- Погоди, - остановил его Воронов. - Наклонись-ка!
Савелий склонился над передним сиденьем. - Братишка, очень рад видеть тебя! - тихо сказал он, потом протянул бутылку шампанского и две банки черной икры. - Смотри не перепей, нас еще стол ожидает.
- Спасибо, Андрюша! - Он чмокнул его в ухо и вышел с Наташей. - Вперед! - бросил Савелий водителю и подошел к Наташе, нетерпеливо переступающей с ноги на ногу.
- А кто дома? - спросил ее Савелий. - Ни-ко-го! - многозначительно, по слогам ответила Наташа. - Я всех отправила на дачу. - Очень хорошо, - облегченно выдохнул он. Сейчас ему действительно захотелось остаться с ней наедине.
Когда они вошли в квартиру, он сразу же сбросил ботинки и заглянул в большую комнату: стол был празднично украшен различными блюдами, напитками. На диване был аккуратно разложен белый костюм, черная рубашка и галстук в белый горошек. Савелий удивленно взглянул на девушку: - У тебя что, отец вернулся? - Нет-нет, это все твое.
- Что-то я не помню, чтоб у меня были такие вещи. О, еще и туфли…
- Это мой подарок по случаю твоего выздоровления! - смущенно ответила Наташа, с тревогой ожидая его реакции.
- Не ожидал. Поистине королевский подарок! - Он был явно рад.
- А принцу и положен такой подарок, - счастливо улыбнулась она и со вздохом прижалась к нему.
- Спасибо, родная. - Он наклонился и крепко поцеловал ее в губы.
- А теперь быстро в ванную, потом - за стол! - скомандовала она, когда их губы разомкнулись. - Слушаюсь, начальник! - вытянулся он. - И дверь не закрывать. Надеюсь, не забыл? - Она томно взглянула в его глаза.
- Я никогда ничего не забываю, - тихо, со значением отозвался он и направился в ванную комнату, а Наташа пошла в свою. Вдруг Савелий быстро вернулся к столу, подхватил шампанское и на цыпочках устремился назад. Быстро раздевшись, он сделал струю почти горячей, плеснул под нее хвойного бальзама и полез в ванну. Когда воды набралось около половины, пришла Наташа. Она была в одном коротеньком халатике, который сразу же повесила на вешалку, затем, нисколько не смущаясь своей наготы, взяла с полки несколько заколок и стала собирать волосы в пучок.
Савелий наблюдал за ней, с волнением рассматривая стройные загорелые ноги, темный ровный треугольник, налитые, упругие груди классической формы, тонкую талию.
- Ну и как? - с улыбкой спросила она. - Нет слой, - в топ ей ответил Савелий. - Как говорил одни мой приятель: это тост! - Он сунул руку пол ванну и вытащил шампанское.
- Какой ты молодец! - воскликнула она и решительно перешагнула через край ванны, затем медленно опустилась в воду лицом к Савелию. Ее глаза смотрели на него нежно и выжидающе.
- Ты очень красивая, Наташа, - тихо сказал он, не отрывая глаз от девушки.
- Нет, это ты очень красив, - прошептала она. Пол огромной шапкой пены ее рук не было видно и поэтому он даже вздрогнул, когда она прикоснулась к его зажившим ранам: - Милый, больно?
- Нет-нет, что ты! - Он открутил проволоку на бутылке. Пробка гулко выстрелила и едва не угодила в лампочку над зеркалом. Шипучая струя устремилась вверх, Наташа стала ловить ее губами, и он наклонил бутылку. Шампанское залило ей нос, глаза, шею. Она звонко рассмеялась, потом повернула горлышко бутылки к его лицу, и его постигла та же участь. Они зафыркали и начали безудержно хохотать от счастья. Неожиданно их губы соприкоснулись. Они глотали шампанское и целовались, пока бутылка не оказалась пустой.
- Поцелуй с шампанским, - сказала она с улыбкой. - Ты когда-нибудь так пробовал? - Никогда, - тихо ответил он. - И я никогда! - Они снова слились в поцелуе. Савелий опустил правую руку в воду и пальцем прикоснулся к ее нижним губам. Девушка нервно вздрогнула и дернулась к нему навстречу, а сама обхватила его мгновенно отвердевшую плоть. Не торопясь они продолжали нежно ласкать друг друга, стараясь продлить удовольствие. Когда напряжение обоих достигло предела, Наташа обхватила ногами его бедра и стала осторожно опускаться все ниже и ниже.
- Тебе хорошо, милый? - спрашивала девушка, нежно прикасаясь пальцами к его спине. - Да, да… - шептали его нетерпеливые губы, а руки обхватили ее упругие ягодицы и то приподнимали, то опускали их на себя. Они так сильно раскачивались, что вода стала выплескиваться на пол, но им уже было не до этого.
- Боже мой! Боже мой! - выкрикивала она, а он уже ничего не ощущал, кроме ее тела и своего желания. Словно почувствовав его состояние, Наташа вдруг резко опустилась на его плоть. Ей показалось, что его головка уткнулась чуть ли не в диафрагму, и это вызывало такое сильное ощущение, что она вспыхнула изнутри пылающим огнем. Наташа на секунду замерла, как бы прислушиваясь к себе и любимому, потом сделала еще несколько движений и, встретив сильную струю, излила свой поток и обмякла, обессиленная и удовлетворенная в его руках.
Савелий нежно и благодарно гладил ее плечи, грудь, лицо. Ему ничего не хотелось говорить, все его чувства выражались в жестах, в прикосновениях. Ему казалось, что любые слова могут спугнуть что-то высокое и прекрасное, возникшее между ними.